Я ничего не ответила, и, подождав немного, он продолжил:
- Прости, что взваливаю все это на тебя, но, видишь ли, у меня мало времени. Дело не терпит отлагательств. Я должен как можно скорее найти служанку. Мне бы хотелось, чтобы это была ты, Сью. Именно ты. Но если это невозможно, тогда ответь мне скорее, ладно? Тогда я попытаюсь найти другую.
- Неженку возьмите, - встрепенулся Джон, услыхав последнюю фразу. - Она ведь у нас служила горничной, правда, Неженка? У одной дамы в Пекхэме.
- Помнится мне, - сказал мистер Иббз, прихлебывая из чашки, - что Неженка потеряла это место из-за того, что ткнула госпожу в руку шляпной булавкой.
- Она сама виновата, - пискнула Неженка. - Нечего было обзываться. Вот я и завелась. А ваша девушка, похоже, не из таких. Она недотепа, вы же сами сказали. С такой-то я управлюсь.
- Между прочим, не тебя спрашивали, а Сью, - тихо сказала миссис Саксби. - А мы еще не слышали ее ответа.
Тогда все снова уставились на меня, и от этих взглядов мне стало не по себе. Я потупилась.
- Не знаю, - сказала я. - Непривычно как-то. Какая из меня горничная? Ведь я же ничего не умею!
- Мы тебя научим, - сказал Джентльмен. - Неженка научит, у нее есть опыт. Наука нехитрая. Сиди себе, улыбайся и держи наготове флакончик с нюхательной солью.
- А если леди не захочет брать меня в горничные? С какой стати ей меня брать?
Но он и это обдумал. Он все заранее обдумал, все предусмотрел. Я буду не я, а племянница его старой няни, так он меня представит. Как тихую порядочную девушку, оказавшуюся в стесненных обстоятельствах. Леди непременно меня возьмет, если он за меня попросит.
- Мы напишем тебе рекомендательное письмо, - сказал он, - и подпишемся: "Леди Попа с Зад-стрит" или что-нибудь вроде того. Она все равно не станет наводить справки. Она никогда не бывала в свете, Лондона от Иерусалима и то не отличит. Ей и спросить-то не у кого.
- Не знаю, - повторила я. - Но вдруг окажется, что она к вам не так трепетно относится, как вы предполагаете?
Он притворно потупился, такой скромник.
- Верно, - сказал он. - Но, может, мне самому позволено будет судить о глубине сердечных чувств юной девы?
- Но если предположить, - сказала миссис Саксби, - что она недостаточно вас любит? Представьте, что она окажется новой мисс Бамбер или мисс Финч?
Мисс Бамбер и мисс Финч - так звали двух других наследниц, которых он неудачно обхаживал. Услышав эти имена, он лишь фыркнул:
- Она совсем не такая - в чем в чем, а в этом я уверен. У тех девиц были отцы - честолюбцы, обвешанные адвокатами. А дядя этой девицы не видит дальше книжного корешка. Ну а что касается того, что, как вы говорите, девчонка недостаточно меня любит, - на это я могу вам сказать одно: полюбит, куда денется.
- Настолько, чтобы бежать с вами из родного дома?
- Это очень скучный дом, - отвечал он, - для девушки ее возраста.
- Но ее возраст как раз против вас, - заметил мистер Иббз (при нашем образе жизни просто необходимо досконально знать все тонкости закона). - До совершеннолетия она не имеет права поступить против воли дяди. Вы ее тайно увозите, а он приходит и требует ее назад. И то, что вы будете ее мужем, ровно ничего не значит.
- Но то, что она будет моей женой, значит многое. Вы меня понимаете. - И хитро улыбнулся.
У Неженки в глазах мелькнуло недоумение. И Джон радостно пояснил:
- Я же говорил - отдрючит.
- Тогда на ней можно ставить крест, - сказала миссис Саксби. - После этого ни один приличный человек на нее не позарится.
Неженка охнула.
- Это не наше дело, - отрезал мистер Иббз и продолжал, обращаясь к Джентльмену: - Трудно. Весьма трудно осуществить.
- Не спорю. Но надо рискнуть. Что мы теряем? По крайней мере, Сью отдохнет на природе.
Джон хохотнул:
- Отдохнет она, как же, в четырех стенах. И хрен знает сколько еще отдыхать придется, если вас поймают.
Я прикусила губу. Он был прав. Но не рискованность будущего предприятия пугала меня. Вор не может все время думать об опасности, иначе сойдешь с ума. Я просто не знала, хочется ли мне так отдыхать. Жизни вне Боро я себе не представляла. Однажды мы вместе с миссис Саксби ездили погостить к ее кузине в Бромли, так я вернулась домой вся красная от крапивницы. Жизнь на природе показалась мне однообразной и нелепой, да и живут там, похоже, одни придурки да цыгане.
И что я буду делать рядом с придурочной? Она ведь не Неженка, которая только слегка чокнутая и лишь иногда ни с того ни с сего свирепеет. Может, эта девица совсем психованная. Может, она попытается меня задушить. Я буду звать на помощь, и никто не услышит - ведь вокруг на много миль ни живой души. Цыгане не в счет, им ни до кого, кроме себя, дела нет. У нас каждый знает, если на тебе платье загорится, цыган даже плюнуть на пламя и то поленится.
Я спросила:
- А эта девушка - какая она? Вы говорили, она не в своем уме.
- Не совсем так, - ответил Джентльмен. - Странная она. Наивная такая, дикая. Ее всю жизнь держали вдали от общества. Она сирота, как и ты, но тебя воспитывала миссис Саксби, а ее никто не воспитывал.
Неженка снова уставилась на него во все глаза. Мать ее была пьянчужкой и утонула в реке. Отец бил дочку нещадно. Сестру ее забил аж до смерти.
Неженка прошептала:
- Не кажется ли вам, Джентльмен, что это грех - то, что вы собираетесь сделать?
Похоже, до сих пор никому из нас подобная мысль просто не приходила в голову. Но теперь, после того как Неженка произнесла это вслух, я огляделась вокруг - все прятали глаза. И тогда Джентльмен рассмеялся.
- Грех? - повторил он. - Конечно, милая Неженка, конечно грех! Но грех этот стоит пятнадцати тысяч фунтов, и эта цена меня устраивает, что бы ты ни говорила. И опять же, если посмотреть, как были нажиты эти денежки? Думаешь, честным трудом? Конечно же нет. Это богатство добыто слезами и потом бедняков - за каждый шиллинг два десятка смердов спины горбатили. Слышала, небось, о Робине Гуде?
- Еще бы! - сказала она.
- Так вот, мы будем как он: отберем золото у богачей и раздадим тем, кому оно принадлежит по праву.
Джон скривил губы:
- Ты, барчук! Робин Гуд был герой, и гнев его был праведный. Раздашь деньги народу? Да какой у тебя народ! Хочешь ограбить леди - иди и грабь свою мамашу.
- Мою мамашу? - Джентльмен покраснел.- При чем тут моя мать? К черту мою мать!
Но, уловив взгляд миссис Саксби, обернулся ко мне.
- Ох, Сью, - сказал он, - прошу прощения.
- Ничего-ничего, - быстро ответила я. И опустила голову, и все вокруг притихли. Подумали, наверно, как всегда в дни казни: "Какая она храбрая!" То есть мне хотелось, чтобы они так думали. А потом почему-то захотелось, чтобы не думали: потому что, как я уже говорила, храбростью я никогда не отличалась, но за семнадцать лет смирилась с тем, что окружающие так про меня думают. А теперь явился Джентльмен, и ему нужна храбрая девчонка - он ведь долгий путь проделал, сорок миль по холоду и слякоти, только чтобы найти меня.
Я посмотрела ему в глаза.
- Две тысячи фунтов, Сью, - тихо сказал он.
- Звучит заманчиво, - сказал мистер Иббз.
- И вдобавок всякие платья и драгоценности! - вздохнула Неженка. - О, Сью! Ты в них будешь красавица!
- Вылитая леди, - добавила миссис Саксби.
Я обернулась к ней: она опять смотрела на меня странным таким взглядом, словно видела во мне мою мать. "...Богатство твое все еще ждет тебя... Твое богатство, Сью, ну и наше заодно..."
В общем, она оказалась права. Вот оно наконец, мое богатство, свалившееся как снег на голову. Что же делать? Я снова посмотрела на Джентльмена. Сердце у меня в груди стучало как бешеное. И я сказала:
- Ладно. Я согласна. Но за три тысячи фунтов, не за две. И если юная леди меня не примет и отправит восвояси, я все равно потребую свою сотню за труды.
Он помолчал, обдумывая. Конечно же, думать тут было нечего, и помолчал он так, для пущей важности, потому что буквально через миг он просиял улыбкой и протянул мне руку. Я подала ему свою. Он сжал мне пальцы и засмеялся.
Джон состроил рожу.
- Ставлю десять к одному, что через неделю она приползет обратно вся зареванная.
- Я вернусь в бархатном платье. И в перчатках вот посюда, - и показала на локоть, - и в шляпке с вуалью, и с полной сумкой серебряных звонких монет. А ты будешь называть меня "мисс". Правда ведь, миссис Саксби?
Он сплюнул на пол.
- Да я скорее отрежу себе язык, чем выговорю такое.
- Я раньше сама тебе его вырву! - ответила я.
Я вела себя как ребенок. Да я и была ребенком! Наверное, миссис Саксби тоже это почувствовала, потому что ничего не сказала, а только молча смотрела на меня, прикрывая рукой мягкие пухлые губы. Она улыбалась, но лицо у нее при этом было встревоженное. Я бы даже сказала, испуганное.
Может, так оно и было.
А может, мне только теперь так кажется, теперь, когда я знаю, какие страшные события за этим последовали.
Глава вторая
Старичка-книгочея, как выяснилось, звали Кристофер Лилли. А племянницу звали Мод. Они жили к западу от Лондона, за Мейденхедом, и дом их, что стоял у деревни под названием Марлоу, назывался красивым именем "Терновник". План Джентльмена заключался в том, чтобы отправить меня туда одну, на поезде, через два дня. Сам он задержится в Лондоне еще по крайней мере на неделю, ему нужно выполнить поручение старика - повозиться с книжными переплетами.
Меня мало заботило то, как я доберусь до этого загородного дома, одна, без провожатых. Я никогда не бывала нигде западнее Креморн-Гарденс - мы с племянниками мистера Иббза иногда ходили туда по воскресеньям смотреть на танцы. Там я однажды видела, как француженка-акробатка шла через речку по канату и чуть не упала, - это, доложу я вам, было нечто... Говорят, на ней были чулки, но, по-моему, ноги у нее были голые. Помнится, пока она шла по веревке, я стояла на мосту Баттерси и смотрела вдаль, за реку, - там, за Хаммерсмитом, бугрились леса, и ничегошеньки не было видно: ни печной трубы, ни церковного шпиля - и знаете, прямо озноб пробирал, до чего это было непривычно и странно. Если бы мне тогда сказали, что в один прекрасный день я выйду из дома в Боро, где все мои друзья, и миссис Саксби, и мистер Иббз, и поеду куда-то одна-одинешенька наниматься горничной в какой-то непонятный дом в этой чаще, за лесами, я бы только расхохоталась.
Но Джентльмен сказал, что надо поскорее собираться: как бы эта леди, мисс Лилли, все не испортила, возьмет случайно в услужение другую девушку - и все. На следующий день после того, как он заявился к нам на Лэнт-стрит, он сел писать ей письмо. В письме он выражал надежду, что она простит ему такую вольность - писать ей лично, но, будучи в Лондоне, он навестил свою старую нянюшку - когда он был ребенком, она, можно сказать, заменяла ему мать, - и нашел ее весьма опечаленной, ибо она всерьез обеспокоена судьбой своей юной племянницы, оставшейся после смерти матери сиротой. Разумеется, под сироткой-племянницей подразумевалась я. Далее он поведал в письме, что я прежде была в услужении у некой дамы, которая вышла замуж и отбыла в Индию, так что я осталась без места, и что я в настоящее время подыскиваю место горничной, однако жизнь такова, что со всех сторон меня подстерегают искушения и я могу пойти по скользкой дорожке, если только какая-нибудь сердобольная леди не даст мне возможность скрыться подальше от городских соблазнов, ну и далее в том же духе.
Я сказала:
- Если она поверит такому наглому вранью, Джентльмен, значит, она еще глупее, чем вы говорили.
Но он ответил, что между Стрэндом и Пиккадилли найдется не меньше сотни девиц, которые прекрасно зарабатывают подобными историями, и что если уж им удается заставить раскошелиться лондонских шишек, то что говорить о мисс Лилли, которая сидит себе одна-одинешенька и жизни совсем не знает?
- Сами увидите, - сказал он. Потом запечатал письмо, надписал адрес и велел соседскому мальчишке сбегать с этим письмом на почту.
Довольный тем, что все идет по плану, он заявил, что теперь из меня будут делать настоящую горничную.
Для начала мне вымыли голову. В то время я причесывалась так, как и все девушки у нас в Боро: волосы разделялись пробором на три части, на затылке гребень, а по бокам тугие локоны. Если прогладить локоны горячим утюгом, сперва смочив их сахарной водой, они становились жесткие, как не знаю что, и так держались с неделю или больше. Джентльмен, однако, сказал, что для сельской местности это будет чересчур смело, и заставил меня смыть все с волос - в результате они стали совсем прямыми и гладкими. Потом велел разделить их одним, только одним, пробором и скрутить на затылке в тугой пучок, заколов шпилькой. Неженке он тоже велел вымыть голову, и когда я наконец научилась делать пучок - сразу у меня не получилось, и я повторяла до тех пор, пока он не кивнул одобрительно, - после этого он велел мне и ее причесать на такой же манер, как будто она - леди, мисс Лилли. Он возился с нами как настоящая девчонка. Когда прически были готовы, мы с Неженкой стали с виду такие скромницы - хоть сейчас в монастырь. Джон сказал, что если теперь наши рожи зарисовать и повесить в молочной лавке, так все молоко сразу скиснет.
Услышав такие слова, Неженка вырвала из волос шпильки и швырнула в камин. Несколько прилипших волосков, попав в огонь, с треском воспламенились.
- Ну что у тебя за девчонка такая, - сказал мистер Иббз Джону, - чуть что - сразу в слезы?
Джон рассмеялся.
- А мне-то что, пусть ревет, - ответил Джон. - Меньше потеть будет.
Он ведь был злой мальчишка, я уже говорила.
Но даже и его, помимо воли, план Джентльмена захватил необычайно. Нас всех захватил. В первый раз при мне мистер Иббз опустил шторку на двери своей мастерской и притушил жаровню. Когда снаружи стучались и просили выточить ключ, он отсылал посетителей прочь. Пару раз заглядывали воры с добром, но он лишь качал головой:
- Никак не могу, сынок. Не сегодня. У нас тут, понимаешь, готовка...
Только Фила он впустил - рано утром. Усадил его и пробежался с ним по списку, который накануне вечером составил Джентльмен. Фил надвинул на глаза кепку и вышел, а через два часа принес мешок и обшитый полотном сундук - он взял его у одного своего знакомого, у которого был склад на берегу.
Сундук мне предстояло взять с собой в дорогу. В мешке же оказалось коричневое платье, более или менее моего размера, а также плащ, ботинки и черные шелковые чулки, и в довершение всего там была куча настоящего дамского белья.
Мистер Иббз развязал мешок, глянул внутрь и увидел белье, после этого отошел и сел в дальнем углу кухни, где у него лежал старый индийский замок, который он любил разбирать, чистить и собирать на досуге. Джона он подозвал к себе и велел ему держать винты. Джентльмен же, напротив, смело вынул из мешка одну вещицу, потом другую и все аккуратно разложил на столе. Придвинул поближе кухонный стул.
- А теперь, Сью, - сказал он, - представим, что этот стул - мисс Лилли. Как ты ее будешь одевать? Для начала - чулки и панталоны.
- Панталоны? - переспросила я. - Уж не хотите ли вы сказать, что она голая?
Неженка прыснула в ладошку. Она сидела у ног миссис Саксби, которая заново завивала ей волосы.
- Голая? - промолвил Джентльмен. - Конечно. Как рыба. А чего ты хотела? Ведь она должна снять с себя одежду, когда та станет несвежей или когда идет купаться. А твое дело - забирать у нее грязное белье. А также подавать ей чистое.
Мне это раньше и в голову не приходило. И я представила, что вот я стою и протягиваю панталоны какой-то незнакомой голой девушке. Одна такая голая девушка как-то пробегала по Лэнт-стрит, визжа как резаная, а за ней - полицейский и сестра-сиделка. Что, если мисс Лилли так же заверещит, и что мне тогда - ловить ее? Я покраснела, и Джентльмен это заметил.
- Да ладно, - сказал он, еле сдерживая улыбку,- неужто ты такая брезгливая?
Я покачала головой: нет-нет. Он взял со стола пару чулок и панталоны и повесил их на спинку стула.
- Что теперь? - спросил он, обращаясь ко мне.
Я пожала плечами:
- Ну, наверно, рубаху.
- Не рубаху, а сорочку, - поправил он. - И не забудь, перед тем как подать, ее нужно сначала согреть.
Он поднял сорочку и поднес к очагу. Потом аккуратно повесил на спинку стула поверх панталон - как будто стул надел ее на себя.
- А теперь - корсет, - сказал он. - Она ждет, чтобы ты затянула на ней корсет. Давай посмотрим, как у тебя получится.
Он обернул корсет вокруг сорочки, шнуровкой назад, и, надавив коленом, придерживал стул, пока я стягивала шнурки и завязывала бантик. От натуги на пальцах у меня появились красные полосы - точно ожгли хлыстом.
- Почему она не носит корсет с завязками спереди, как нормальные девушки? - полюбопытствовала Неженка.
- Потому что тогда, - отвечал Джентльмен, - ей не понадобится горничная. А если ей не понадобится горничная, как еще она узнает, что она леди? Ясно? - И подмигнул.
За корсетом последовал лиф, потом манишка. Потом кринолин из девяти обручей, потом нижние юбки, на этот раз из шелка. Джентльмен и Неженка сбегали наверх за флакончиком духов, которые берегла миссис Саксби, и он велел мне побрызгать духами там, где из оборок сорочки торчала деревяшка стула, - там, сказал он, будет шея мисс Лилли.
И все это время я должна была говорить:
- Не соблаговолите ли вы поднять руки, мисс, я поправлю эту оборочку?
Или:
- Как вы желаете, мисс, распушить или оставить в складочку?
Или еще:
- Я начинаю, мисс? Как, потуже? Не желаете ли еще потуже? Ой, простите, пожалуйста, я вас, кажется, случайно щипнула.
В конце концов после всей этой жуткой возни я вся взмокла. А перед нами сидела мисс Лилли, в туго затянутом корсете, нижние юбки пышной волной ниспадали до пола, и пахла она что твоя роза, только на шее и на плечах было пустовато.
Джон сказал:
- Неразговорчивая она у вас.
Все это время он украдкой поглядывал на нас из дальнего угла, пока мистер Иббз смазывал свой хитроумный замок.
- Она истинная леди, - сказал Джентльмен, поглаживая бороду, - потому и застенчива. Но ничего, мы с помощью Сью ее расшевелим. Правда, дорогая?
Он присел на корточки рядом со стулом и огладил пышные складки юбки, потом запустил руку под шелк, подбираясь к нижним слоям. Рука его двигалась так ловко, что мне показалось, он демонстрирует отработанный прием, и по мере того как рука его забирала все выше, лицо его розовело, шелк сухо потрескивал, кринолин колыхался... стул слегка покачнулся, и ножки его тихонько скрипнули. Потом наступила тишина.
- Ах ты, стервочка, - пропел он нежным голосом.