И вынул руку из-под вороха одежды - в пальцах его зажат был чулок. Добычу он протянул мне и сказал, зевая:
- А теперь можно и на боковую.
Джон все так же молча поглядывал на нас, лишь время от времени щурился и покачивал ногой, как будто его все происходящее нимало не интересовало. Неженка сонно потянулась, новая прическа была почти готова, от свежезакрученных кудряшек приятно пахло леденцами.
Я развязала ленты на манишках, потом ослабила шнурки на корсете и сделала его посвободнее.
- Не соблаговолите ли поднять ножку, госпожа, чтобы я могла это с вас снять?.. Не могли бы вы на минуточку задержать дыхание, госпожа? Тогда легче снимется.
...Он заставил меня работать еще час-полтора. Потом нагрел докрасна утюг и подошел с ним к Неженке.
- Плюнь-ка на утюг, - попросил он.
Так она и сделала, плевок зашипел, и тогда он взял сигарету и зажег ее, прижав к раскаленному металлу. Потом, пока он стоял и курил, миссис Саксби, которая когда-то давным-давно, еще до того как начала выхаживать младенцев, работала в прачечной, показала мне, как правильно утюжить и складывать дамское белье, ну и, само собой, на это ушел еще час.
Джентльмен послал меня наверх - примерить платье, которое раздобыл для меня Фил. Платье было довольно простое, коричневое, почти под цвет моих волос, а надо сказать, стены у нас в кухне тоже были коричневые, так что, когда я снова сошла вниз, меня было почти не видно на фоне стены - хорошо замаскировалась. По мне, куда лучше бы синее платье или, на худой конец, фиолетовое, но Джентльмен сказал, что в коричневом обычно ходят или шпионки, или служанки, а раз я еду в "Терновник" попробовать себя сразу в обеих ролях, то, стало быть, это платье как раз для меня.
Мы посмеялись над этими его словами, а потом, после того как я походила по комнате, чтобы привыкнуть к новой юбке (она была узкая), а также чтобы Неженка посмотрела, не нужно ли где чуточку обузить или расставить, он стал учить меня делать реверанс. Это оказалось гораздо труднее, чем я думала. Можно, конечно, много чего сказать о том образе жизни, что я вела прежде, но это была жизнь без хозяев. Я никогда никому не делала реверансов. А теперь Джентльмен заставлял меня приседать сто раз подряд - под конец меня аж замутило. Он сказал, что для горничной присесть в реверансе - раз чихнуть, так что если я освою эту науку, то разучиться уже не смогу, и тут он, как ни странно, оказался прав: я действительно не разучилась и даже сейчас могу сделать правильный реверанс. Или могла бы, при желании.
Ну да ладно. Покончив с реверансами, он стал разучивать со мной мою роль. Потом, чтобы проверить, хорошо ли я затвердила урок, он поставил меня перед собой и велел повторять все слово в слово, как на катехизации.
- Итак, начнем, - сказал он. - Как тебя зовут?
- Сьюзен, - ответила я.
- Сьюзен - и все?
- Ну Сьюзен Триндер.
- Сьюзен Триндер, сэр. Запомни: в "Терновнике" я тебе больше не Джентльмен. Там я буду мистер Ричард Риверс. И называй меня там "сэр". И мистера Лилли тоже называй "сэр", а юную госпожу можешь звать мисс Лилли или мисс Мод - как она сама тебе прикажет. А мы все будем звать тебя Сьюзен. - Он нахмурился. - Но нет, Сьюзен Триндер не годится. Это может навести их на след, если вдруг не сложится. Надо подобрать тебе другую фамилию...
- Валентино, - выпалила я. Ну что вам на это сказать? Мне же было семнадцать лет. И я обожала Валентинов день.
Джентльмен презрительно скривил губы.
- Лучше не придумаешь, - сказал он, - если собираешься на сцену.
- Но я знаю настоящих девушек с фамилией Валентино!
- Правда-правда, - сказала Неженка. - Флой Валентине и две ее сестрицы. Терпеть их не могу. Неужели, Сью, ты хочешь быть как они?
Я задумалась.
- Вообще-то нет.
- Конечно же нет, - сказал Джентльмен. - Чересчур звучное имя может нам навредить. Риск слишком велик, решается вопрос жизни и смерти. Нам нужно такое имя, которое бы ничем особым не выделялось, самое незаметное. Такое... - подумал он, - незаметное, но в то же время запоминающееся. Глинз? Под цвет твоего платья... Или нет: назовем тебя Смит. Сьюзен Смит.- Он улыбнулся. - Ведь ты у нас будешь кузнец своего счастья - и не только своего... Накуешь нам денежек...
И он сложил пальцы так, как у нас в Боро делали, когда не хотели произносить вслух слово "вор", и все засмеялись.
Отсмеявшись, он кашлянул и промокнул глаза.
- Да, забавно, - сказал он. - Так на чем мы остановились? Ах да. Давай скажи еще раз. Как тебя зовут?
Я сказала, не забыв добавить "сэр".
- Отлично. А где ты живешь?
- В Лондоне, сэр, - отвечала я. - Когда мама померла, я осталась жить у тетушки - то бишь у леди, которая нянчила вас в детстве, сэр.
Он кивнул.
- Что касается фактов - все хорошо. Но по стилю - ужасно. Ну же, постарайся: я уверен, воспитание миссис Саксби не могло пройти даром. Ты же не фиалки продаешь. Скажи еще раз.
Я хотела обидеться, но все-таки собралась и повторила, тщательно выговаривая каждое слово:
- Леди, которая нянчила вас, когда вы были ребенком, сэр.
- Так-так, уже лучше. А до того что с тобой было?
- Я жила у доброй госпожи, сэр, в Мейфэре;не так давно она вышла замуж и собирается в Индию, там у нее будет новая горничная, из местных, а я ей больше не нужна.
- Бедняжка. Твоей судьбе не позавидуешь, Сью.
- Вы правы, сэр.
- И ты благодарна мисс Лилли за то, что у тебя появилась возможность пожить в "Терновнике"?
- Конечно, сэр! Уж так благодарна - просто нет слов!
- Опять фиалки пошли! - Он замахал рукой. - Ну да ничего, и так сойдет. Но все-таки не надо в упор на меня смотреть, ладно? Смотри лучше на мои сапоги. Вот так. А теперь отвечай, это очень важно, каковы будут твои обязанности на службе у новой хозяйки?
- Я должна будить ее по утрам, - ответила я, - и наливать ей чаю. Потом умывать ее, одевать и причесывать. Еще должна чистить ее украшения и не красть их. Гулять с ней, если ей захочется погулять, или сидеть, если ей захочется посидеть. Должна носить с собой веер, на случай, если ей станет жарко, потом накидку, на случай, если она закоченеет, одеколон, если у нее вдруг заболит голова, и нюхательную соль, на случай, если ей станет дурно. Я должна неотлучно быть при ней на уроках рисования и не замечать, когда она краснеет.
- Отлично! А что ты можешь сказать о себе?
- Я наивна и чиста как стеклышко.
- А чего ты добиваешься - но это только между нами?
- Чтобы она полюбила вас и бежала с вами от своего дяди. Чтобы вы, мистер Риверс, в результате стали богачом, ну и меня чтоб не забыли.
Я прихватила юбки и присела перед ним в плавном реверансе, смиренно глядя при этом вниз, на его сапог.
Неженка захлопала в ладоши.
Миссис Саксби потерла руки и сказала:
- Три тысячи фунтов, Сью. Ох ты мать честная! Неженка, подай мне ребенка, просто не могу, так хочется кого-то обнять!
Джентльмен отступил на шаг и зажег сигарету.
- Неплохо, - сказал он, - совсем неплохо. Еще немного подшлифовать - и, думаю, можно ставить точку. Но мы потом потренируемся.
- Как это потом? Сколько же можно меня испытывать? Если мисс Лилли возьмет меня к себе только ради вас, то разве ей не все равно, как я справляюсь?
- Ей-то, может, и все равно, - отвечал Джентльмен. - Если бы мы думали только о ней, то достаточно надеть передник на Чарли Хвоста - и вперед, пусть думает что хочет. Но мы ведь хотим обмануть не только ее. Есть еще старик, дядя, и кроме него - вся домашняя прислуга.
- Прислуга? - воскликнула я. Мысль о том, что в доме будут и другие слуги, мне не приходила в голову.
- Разумеется, - отвечал он. - Неужели ты думаешь, что такой большой дом может обходиться без прислуги? Во-первых, там есть управляющий, мистер Пей...
- И зовут его небось Пей-до-дна! - воскликнул Джон.
- Нет, - отрезал Джентльмен и вновь обернулся ко мне. - Мистер Пей, - повторил он. - Не думаю, что он может что-нибудь сделать тебе во вред. Но есть там и миссис Стайлз, экономка, - не исключено, что она будет к тебе приглядываться, так что будь настороже. И еще там есть мальчик, подручный мистера Пея Чарльз, и, полагаю, пара девушек для работы на кухне, и еще парочка горничных при доме, потом конюхи и садовники - но ты их всех и не увидишь, так что в расчет их не берем.
Я в ужасе посмотрела на него и сказала:
- Раньше вы ничего о них не говорили. Миссис Саксби, разве он о них говорил? Разве говорил, что там будет до сотни слуг, перед которыми я должна притворяться горничной?
Миссис Саксби крутила и мяла в руках младенца, как будто это ком теста.
- Если честно, Джентльмен, - сказала она, не поднимая глаз, - вы ведь давеча темнили насчет слуг-то.
Он пожал плечами.
- Ну, это все мелочи, - сказал он.
Ничего себе мелочь! Вот такой он был. Часть расскажет, часть утаит, а сделает вид, что рассказал все.
Но взять свои слова назад и отказаться я уже не могла - слишком поздно. На следующий день Джентльмен снова изводил меня ученьем, а еще через день он получил письмо от мисс Лилли.
Он забрал его на почте в Сити. Наши соседи переполошились бы, если бы нам принесли почту. Он сам забрал его, принес в дом и при всех распечатал. Потом мы расселись вокруг, смолкли и стали слушать, один лишь мистер Иббз барабанил пальцами по краю стола - я заметила, что он волнуется, да я и сама волновалась.
Письмо оказалось коротким. Мисс Лилли сообщала, во-первых, как ей было приятно получить весточку от мистера Риверса и какой же он чуткий и внимательный, что решил позаботиться о своей старой няне. Если бы все джентльмены были такими чуткими и внимательными!
Дядя ее, в отсутствие помощника, совсем не справляется с делами, сообщала она далее. Да и сам дом, похоже, изменился: теперь в нем тихо, скучно и уныло. Может быть, всему виной переменчивая погода. А что касается горничной... (Джентльмен повернул письмо к свету, чтобы лучше читалось.) Что касается горничной, бедняжки Агнес, то она рада сообщить ему, что Агнес теперь, скорее всего, поправится, хотя находилась при смерти...
Мы выслушали эту новость затаив дыхание. Миссис Саксби закрыла глаза, и я заметила, как мистер Иббз покосился на остывшую жаровню, прикидывая потери, понесенные за последние два дня. Но Джентльмен, продолжая читать, улыбнулся. Горничная не при смерти, однако здоровье ее сильно подорвано, она так плохо себя чувствует, что ее решено отправить назад в Корк.
- Слава богу, что на свете есть Ирландия! - выпалил мистер Иббз, отирая платком испарину со лба.
Джентльмен продолжил чтение.
"Я буду рада увидеться с девушкой, о которой Вы говорили, - писала мисс Лилли. - Я буду рада, если Вы сразу же пришлете ее ко мне. Для меня важнее всего, что меня не забывают. Я не избалована чрезмерным вниманием, и ухода за мной особого не требуется. Если она окажется доброй и исполнительной, то мне она наверняка понравится. При одной мысли о том, что она явится ко мне из Лондона, где находитесь Вы, мистер Риверс, она уже делается мне дорога".
Он снова улыбнулся, поднес письмо к губам и сделал вид, что целует. Его поддельное кольцо сверкнуло при свете ламп.
Все в конце концов случилось именно так, как этот хитрый змей и предсказывал.
В ту ночь - для меня это оказалась последняя ночь на Лэнт-стрит и первая из ночей, призванных приблизить Джентльмена к сокровищам мисс Лилли, - в ту ночь мистер Иббз послал за жареным мясом, а сам положил на жаровню железяки, чтобы приготовить праздничный флип.
На ужин у нас была фаршированная свиная голова - мое любимое кушанье, заказанное к тому же в мою честь. Мистер Иббз пошел с тесаком к задней двери, засучил рукава и, нагнувшись, стал точить лезвие о каменную ступень. Одной рукой он опирался о дверной косяк, и я вдруг обратила внимание на одну вещь (у меня слезы подступили к глазам): косяк был весь в зарубках - это, когда я была маленькая, каждый год на Рождество он ставил меня у двери и отмечал, насколько я выросла с прошлого года. Теперь же он возил лезвием взад-вперед по камню, пока металл не запел, после этого вручил нож миссис Саксби, и она разрезала мясо на порции. Так было принято у нас в доме. Одно свиное ухо досталось мистеру Иббзу, другое - Джентльмену, рыло - Джону и Неженке, а щеки, где самое нежное мясо, - ей и мне.
Все это, как я уже говорила, было устроено в мою честь. Но я не знаю почему - может, оттого, что увидела зарубки на двери, а может, оттого, что подумала о супе, который миссис Саксби будет готовить из обглоданных свиных костей, а я уже его не попробую, или от самого вида свиной головы, которая, как мне почудилось, корчит рожу - ресницы узких глазок и щетинки пятачка слиплись от притворных запекшихся слез, - но, только когда все уселись за стол, мне вдруг сделалось грустно. Джон и Неженка жадно накинулись на еду, то прыская со смеху, то препираясь, то взвиваясь вдруг на ехидные замечания Джентльмена, который не переставал их поддразнивать. Мистер Иббз аккуратно подчищал все, что было у него на тарелке, миссис Саксби последовала его примеру, и только я смотрела на свой кусок свинины, и есть мне совсем не хотелось.
Я отдала половину своей порции Неженке. Она переложила ее на тарелку Джону. Тот взвыл, как собака, вгрызаясь в мясо.
А потом, когда на тарелках ничего не осталось, мистер Иббз стал сбивать яйца с сахаром и ромом - готовил флип. Потом наполнил семь стаканов, вынул из жаровни раскаленные железки, помахал ими в воздухе, чтобы чуть-чуть остудить, и опустил каждую в стакан. Готовить флип так же интересно, как поджигать бренди на сливовом пудинге, - такое идет приятное шипение.
Джон сказал:
- Можно, я сам себе сделаю, мистер Иббз?
Лицо его после обильного ужина раскраснелось и залоснилось - точь-в-точь мальчик с витрины игрушечной лавки.
Так все болтали, ели, пили и посмеивались, представляя, как будет здорово, если Джентльмен разбогатеет и я вернусь с тремя тысячами, только я одна почему-то сидела притихшая, и никто, казалось, этого не замечал.
Наконец миссис Саксби похлопала себя по животу и сказала:
- Не сыграете ли нам, мистер Иббз, колыбельную?
Мистер Иббз умел свистеть что твой чайник - мог час свистеть не переставая. Он отодвинул стакан, отер усы и засвистал "Брезентовую куртку". Миссис Саксби тихонько подпевала, но вскоре глаза ее затуманились от слез и голос пресекся. У нее был муж-моряк, и он пропал в море. Пропал для нее, хочу я сказать. А так-то он жив-здоров, осел на Бермудах.
- Как красиво, - сказала она, когда песня закончилась. - А давайте теперь другую, повеселее, а то я что-то совсем раскисла. А молодые пусть попляшут.
И мистер Иббз засвистал плясовую, миссис Саксби хлопала в такт, а Джон с Неженкой тем временем отодвинули стулья к стене.
- Не подержите мои сережки, миссис Саксби? - попросила Неженка.
И они стали танцевать польку, да так лихо, что фарфоровые фигурки на каминной доске запрыгали, звеня, а пыль поднялась такая, что пола под ногами не было видно. Джентльмен стоял у стенки и смотрел на них, покуривая сигарету и приговаривая: "Оп!" - или: "Давай, Джонни!" - словно подзадоривал терьера в драке, где ни на кого не сделал ставку.
Когда они пригласили и меня потанцевать, я отказалась. От пыли я расчихалась, к тому же железка, вскипятившая мой флип, оказалась слишком горячей, и яйцо свернулось. Миссис Иббз приготовила стакан флипа и тарелку с остатками мяса для сестры мистера Иббза, и я вызвалась отнести угощение наверх.
- Вот и хорошо, моя девочка, - сказала она, все еще прихлопывая в такт песне.
Я взяла тарелку, стакан и свечу и пошла наверх.
Уходить из кухни в зимние вечера - так мне всегда почему-то казалось - все равно что спускаться с небес на землю. Но почему-то теперь, когда я оставила еду рядом с кроватью спящей сестры мистера Иббза и успокоила пару младенцев, проснувшихся от топота и свиста, я не спешила вернуться назад. Прошла чуть дальше по площадке - до комнаты, которая была нашей с миссис Саксби спальней, а потом поднялась по ступенькам еще на один пролет - к чердачной каморке, где, говорят, я появилась на свет.
Эта комната всегда была выстуженной. И сегодня в ней гулял ветер, окно не закрывалось, и холодно здесь было неимоверно. Дощатый пол покрыт половиками. Стены голые, и лишь в одном месте, за умывальником, чтобы не забрызгать стену, прибит кусок синей клеенки. В настоящий момент на умывальном столике висели два предмета мужского туалета: жилет и рубашка. И то и другое, а также лежащие поверх воротнички принадлежали Джентльмену. Он всегда, когда бывал у нас, спал в этой комнате, хотя мог бы спать там же, где и мистер Иббз, - в кухне. Я-то знаю, какое место я бы выбрала. В углу притулилась пара кожаных сапог, очищенных от грязи и натертых до блеска. Рядом стояла сумка, под завязку, это было видно, набитая другим каким-то бельем. На стуле валялись несколько монет, выпавших из кармана, пачка сигарет и палочка сургуча. Монеты были легкими, а сургуч - хрупким, как жженый сахар.
Кровать была застелена кое-как. Покрывалом служила пунцовая бархатная портьера, с которой срезали кольца. Ее вынесли из горящего дома, от нее до сих пор пахло паленым. Я подняла ее и накинула на плечи, как плащ. Потом притушила свечу, подошла к окну и, дрожа от холода, обвела взглядом знакомые крыши с печными трубами, а дальше за ними была тюрьма, где повесили мою мать.
На оконном стекле распустился первый морозный цветок, и я, прижав к нему палец, вытопила мутную каплю. Отсюда было хорошо слышно, как свистит мистер Иббз, как топает Неженка, но улицы Боро подо мной лежали во тьме. Лишь кое-где в окошках теплился слабый свет, взблескивал фонарь на проезжавшем экипаже да быстрой тенью проносился озябший пешеход. Я думала обо всех ворах, живущих за этими стенами, и о детях этих воров, и обо всех прочих людях, обычных, живущих в других домах, на других улицах, в других, не таких угрюмых районах Лондона. Я подумала о Мод Лилли: каково ей там, в огромном загородном доме? Еще три дня назад она не знала моего имени, а я не знала о ней. Она и не подозревает, что я стою здесь сейчас и готовлю ей ловушку, а Неженка Уоррен и Джон Врум в это время отплясывают в кухне как ни в чем не бывало.
Как, интересно, она выглядит? Когда-то я знала девочку по имени Мод, у нее было только полгубы. Она говорила всем, что другую половину оторвали в драке, но я точно знала, что это у нее с рождения, а драться она совсем не умела. В конце концов она умерла - и не оттого, что подралась, а просто съела протухшего мяса. Всего лишь один кусочек мяса - а убил ее. Так-то.
Но у нее были черные волосы. А Джентльмен сказал, что у другой Мод, у его Мод, волосы светлые и она довольно симпатичная. Но как только я начала думать о ней, я уже не могла представить ее иначе как черноволосой и поджарой, вроде как кухонный стул, на который я надевала корсет.
Я попыталась сделать реверанс. В бархатной портьере это оказалось неудобно. Я попыталась еще раз. От внезапного страха меня прошиб пот.