- Ты что, новости не смотришь? Или в твоей гостинице нет ни радио, ни телевидения и я на твою густо запятнанную репутацию напрасно бросил тень? Неужто живешь в пятиместном номере? Тогда за экономию тебе нужно срочно повысить зарплату.
По настроению Черепанова Заборский понял, что у того со здоровьем все в порядке.
- Уверен, что срок повышения моей зарплаты передвинется на два месяца вперед, когда вы узнаете, что я ночую в поезде. Слава богу, хоть не в общем вагоне. Даже от чая с лимоном отказался! - в тон шефу ответил Виталий и уже более серьезно спросил: - И все же, что там у вас произошло?
- Гроза, мой друг, чудовищный ливень и "тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город Ершалаим". Между прочим, нашу Лугань тоже. В один миг выпала почти месячная норма осадков. Связь прервалась, ждали ее восстановления, и практически только сейчас можно нормально поговорить. А до этого были то чудовищные помехи, то нестабильная работа сети, потом и вовсе что-то вырубилось. Вот это наша милая Аня, скорее всего, и пыталась тебе растолковать.
- Тогда причем тут, цитирую дословно: "У нас большие проблемы… Иван Сергеевич в больнице… Никто ничего не знает…". Что, наша милая Аня опять неудачно выдала желаемое за действительное? Ну, значит, облом, и не единственный, если перейти к "делам нашим скорбным".
- Да, я действительно заезжал в больницу, в ожоговое отделение, чтобы проведать шахтеров, пострадавших во время аварии на шахте "Муршатовской". Там меня и застала гроза. В результате проговорил с парнями почти два часа. Они уже идут на поправку, - объяснил Черепанов и серьезно продолжил: - Так что там за "облом", договаривай! Неужели зря съездил и ничего не накопал? Хотя бы археолога разыскал?
- Нет, я его вообще не видел. Его не оказалось дома. Вернее, не оказалось в живых. Не так давно погиб в автомобильной катастрофе, и, похоже, совсем неслучайной. Но доказать это практически невозможно. Свидетелей гибели нет.
- Ты что, ходил в милицию и наводил справки?
- Нет, побеседовал с его матерью. И понял, что к ментам обращаться бесполезно, потому как в этом деле они большого рвения не проявляют. Короче, приеду и все подробно расскажу. Я уже в поезде, на полдороге домой, - Заборский картинно вздохнул в трубку. - Представьте, монотонно тарахчу в пассажирском и при этом пытаюсь заснуть. И если бы не ваш экстренный вызов, Иван Сергеевич, наверняка погрузился бы в крепкий и здоровый сон как минимум, а будь на нижней полке соседка годков на шестьдесят моложе, то, может быть, и в эротический. Вот так-то, дорогой шеф! В общем, завтра буду на месте.
- Погоди засыпать, Виталий. Что, совсем глухо и никаких концов?
- Нет, кое-что имеется, а точнее некий предмет. Я его с собой прихватил. Но разбираться с ним лучше на месте. Думаю, шанс есть, хотя не факт… А в том, что у Реваза Мачавариани перед смертью были люди, которых мы ищем, я почти уверен. И еще… Возможно, это мои фантазии, но, кажется, за мной в Харькове следили.
- Это интересно, и даже очень. Лады. Как вернешься, мигом ко мне.
- Будет исполнено! - по-солдатски отчеканил Заборский и вернулся в купе.
Поезд прибыл по расписанию, и, заехав на пару минут домой, Виталий тотчас же помчался в телекомпанию. Через час он уже сидел в кабинете у Черепанова и подробно докладывал шефу о результатах поездки в Харьков.
Выслушав Заборского, Иван долго сидел молча. Молчал и Виталий.
Он первым не выдержал томительной паузы.
- На мой взгляд, единственное, что нам может сейчас помочь, это данные с компьютера Реваза Мачавариани, которые мне удалось скачать на флешку, - начал он. - Вечером посижу в "монтажке" и не спеша изучу. Может, найдутся письма какие, фотографии… Посмотрим. И еще, у мамы Реваза я выпросил диктофон, которым, судя по всему, он пользовался незадолго до своей смерти.
- А вот это уже интересно! - с азартом воскликнул Черепанов. - И ты молчал! Надеюсь, он с тобой? Давай послушаем.
Заборский пересел в широкое кресло у окна и нажал кнопку диктофона. После характерного шипения послышался хрипловатый голос, читавший фрагменты из научной статьи.
Первый звуковой файл сообщал:
"Хорезм, расположенный в низовьях Амударьи, занимает особое место в истории Средней Азии. Это страна в IV веке до нашей эры, то есть еще до походов Александра Македонского, была выдвинута вглубь степей на север и постепенно отделилась от державы Ахеменидов…"
- Стоп! - поднял руку Черепанов. - Переключай! Это, конечно, интересно, но не сейчас. Давай следующую запись!
- Жаль, - с деланным сожалением протянул Виталий Заборский. - Этот отрезок из истории Средней Азии я-то, конечно, знаю, а вот вам, Иван Сергеевич, думается, не помешало бы повысить уровень образования в данном направлении. А то русский царь Иван Грозный так и останется вашим единственным кумиром среди самодержцев.
Виталий пощелкал кнопкой, но несколько следующих файлов оказались пусты.
- Все, последний, - упавшим голосом констатировал он, однако все же попытался пошутить: - Это как двенадцатый стул из гарнитура мастера Гамбса у Ильфа и Петрова. Если и в нем не будет бриллиантов мадам Петуховой, меня ждет участь Остапа Бендера.
Записывающее устройство снова знакомо зашипело. Потом залегла тишина… И вдруг послышалось какое-то шарканье и прорезались чьи-то голоса. Звук был не очень отчетливым, глуховатым и как бы издалека. Похоже, что во время записи диктофон лежал в ящике стола или среди подушек на диване.
Один из трех мужских голосов принадлежал Ревазу. Два других, по-видимому, его так называемым гостям-диссертантам. Местами звук пропадал, особенно когда говорил археолог, а гости ходили по комнате и передвигали стулья.
Разговор был недолгим - минут десять, не больше. Вначале он состоял в основном из вопросов, которые гости задавали археологу. Затем "диссертанты" перешли к угрозам в адрес хозяина. Что отвечал им Реваз Константинович, слышно не было.
Суть беседы сводилась к одному: куда и кому археолог продал скифскую пектораль? Сквозь шум несколько раз прозвучало слово "Лугань". Похоже, Реваз Константинович не делал особой тайны из того, кому продал пектораль, хотя фамилия Белякова при этом не упоминалось. И все же был момент, заставивший Черепанова и Заборского напрячься. Кто-то из гостей случайно проговорился и назвал имя человека, который проявил повышенный интерес к находке археолога. Но слышимость была настолько плохой, что удалось разобрать только несколько последних букв этого имени: то ли "…бал", то ли "…рал".
Предупредив хозяина, чтобы держал язык за зубами, гости удалились.
В принципе, на этом запись и обрывалась.
- И что нам это дает? - задал вопрос Черепанов, когда диктофон умолк. И сам же ответил: - Первое: Реваз Мачавариани наверняка догадывался, кто такие его посетители, иначе бы тайно не записывал этот разговор. Второе: он опасался этих непрошеных гостей. И наконец, третье: возможно, археолог знал или предполагал, кто еще охотится за пекторалью…
- И четвертое, - добавил Заборский, загибая палец на руке, - Реваз был уверен, что его оставят в покое, ведь, упоминая Лугань, он фактически назвал того, кому продал пектораль. Дальше, как говорится, дело техники.
- Очевидно, ты прав. Деньги их не интересовали. В какой город ушла древняя реликвия, тоже узнали. Тогда почему они его убили? Что же еще мог знать Реваз? За что он поплатился жизнью?
- Конечно, не из-за денег, - согласился Заборский. - Думаю, они инсценировали несчастный случай и убрали Реваза, после того как доложили хозяину о состоявшейся беседе. Само собой, упомянули, что археолог догадывается, кто их послал. Мне не дает покоя этот таинственный "ал". Что это может быть за имя, как вы думаете, Иван Сергеевич?
Черепанов в задумчивости посмотрел на Заборского:
- А с чего ты взял, что это имя? У братвы и клички в почете. К примеру, Аксакал. Или, скажем, Амбал. Почему бы и нет?
- Возможно, возможно, - поддакнул Заборский, явно ободряясь. - А может, мы не расслышали? Может, "антиквар"? Это ближе к теме. Будем искать конкурентов Белякова среди коллекционеров? Но их до сотни наберется… - Виталий помедлил, раздумывая над чем-то. - Нужно срочно посмотреть содержимое компьютера археолога. Быть может, этот "антиквар" и выплывет. А диктофон давайте отдадим нашему звукооператору. Пусть поколдует над записью с помощью своей техники. Наверняка услышит больше, чем мы. А вы, Иван Сергеевич, попросите Белякова вспомнить хотя бы пару десятков имен тех, кто мог бы заинтересоваться этой пекторалью.
Время приближалось к четырем, и Черепанов, попрощавшись с Виталием, собирался позвонить Степану Степановичу, чтобы договориться с ним о встрече.
- Извините, Иван Сергеевич, к вам полковник Перебейнос… - вдруг защебетал в селекторе голос Ани.
Не успела она закончить фразу, как в двери уже показалась мощная фигура начальника городского управления милиции.
- Ты шо ж, хлопец, родную милицию до себе не пущаешь? - загудел басом гость на своем привычном украинско-русском суржике. - Краще я до тебя прийду, чим навпаки. И не спорь со мной, Иван Сергеевич. Маю пару питань. Понятно, шо без протоколу.
- Привет, Юрий Викторович! - произнес Черепанов и вышел из-за стола. - Если б вы заранее позвонили, свои двери я держал бы для вас открытыми еще с утра.
- Так я тебе и поверил, - махнул рукой Перебейнос, усаживаясь удобнее. - Кстати, чай я люблю с лимоном. Только не приторный - тры столовых ложки сахарю, а краще, як бы був рафинад, шоб вприкуску. Хай твоя дивчина зробыть всэ як надо, покы мы с тобою тут трошки побалакаем. Зразу скажу: розмова у нас будэ нэ дуже солодка, а раз так, то трэба пидсластыты, так чи ни?
- Так, может, Юрий Викторович, по пять капель коньячку, а?
- Можна, только трохи пизнише, мий друже. Спочатку розмова.
Глава 13
Нужна жертва
134-63 до н. э.
- Наступил час мести! Этот самоуверенный наглец Диофант возомнил, что у него достаточно ума и сил победить нас!
Толпа загудела в ответ на призыв своего вождя.
Одетые во все серое, подпоясанные кожаными ремнями, косматые бородачи, вернувшиеся по зову своего царя с пастбищ, редко собирались вместе. Как правило, это происходило в преддверии большой войны.
Палак собрал своих воинов в городе-крепости Неаполе, столице Скифского царства. Отсюда скифы чаще всего совершали набеги на близлежащие земли, опустошая поселения, которые едва успевали накопить богатства и провизию после предыдущего нашествия. Но заветной целью Палака был Херсонес.
Здесь складировали богатейшие запасы пшеницы для отправки в Грецию, и, когда зерновые ямы были загружены до самых краев, у городских стен появились скифские всадники. До победы Палаку оставалось совсем немного. Однако на этот раз на помощь херсонеситам пришли, вернее приплыли морем, понтийские воины во главе с Диофантом.
Численный перевес оказался на стороне осажденного города и его союзников, которые перешли в решительную контратаку. Орда кочевников отступила, оставляя в степи сотни убитых и раненых.
Степь всегда помогала скифам, она была их домом. Как только кочевники чувствовали, что проигрывают битву, они тут же отступали вглубь полуострова, в те места, где паслись их стада и стояла неприступная крепость Неаполь. Ни один полис не посылал за ними отряды преследования, боясь оставить свой город незащищенным, да и скифы передвигались с такой скоростью, что за ними трудно было угнаться. Эти люди с младенчества становились наездниками, и у них были самые резвые и выносливые кони.
Когда понтийцы обратили захватчиков в бегство, Диофант также не стал рисковать своими отрядами. Опытный полководец знал, что в степи его воины станут уязвимыми и могут получить болезненный удар с тыла.
- Херсонес падет под нашим натиском! - вещал с каменной трибуны Палак, обращаясь к скифам. - Воины Диофанта отправились через море домой, в Синоп. Они не вернутся в Херсонес до мая, пока не успокоится море, а значит, город останется без поддержки. С наступлением ветров мы пойдем на запад и разрушим Херсонес до последнего камня!
- Да-а-а! - разнеслось по площади.
Воинственные скифы желали мести и крови.
- До начала ветров осталось несколько недель. Всем подготовиться к походу. Откормить лошадей, проверить снаряжение и оружие и быть начеку. Со мной пойдут все! Эллины узнают, что такое скифский меч, и на этот раз им не помогут никакие каменные стены!
- Да-а-а! - эхом ответило ему войско.
Бородатые коневоды, пастухи-одиночки, в предвкушении битвы превращалась в агрессивную массу. В конце ноября скифская конница двинулась вслед заходящему солнцу. Воины Палака шли убивать и грабить.
Когда на горизонте появились паруса понтийской эскадры, жители измученного осадой Херсонеса возликовали. Еще бы! Отрезав доступ к продовольствию и каменоломням, скифы уже несколько месяцев осаждали их город, и он защищался из последних сил. Для укрепления крепостных стен осажденные разобрали все мостовые и сняли даже могильные плиты.
Гонцы, посланные месяц назад в Понтийское царство, не вернулись, и горожанам оставалось лишь верить в то, что они доберутся до Синопа и передадут Митридату Евпатору послание с просьбой о помощи.
Таких гонцов было четверо. Все они выходили из города порознь под покровом ночи. Никто из них не знал о существовании других посланников. Двое должны были добраться до Ольвии и оттуда под видом торговцев отправиться на судах в Понтийское царство. Остальные двинулись по побережью на лошадях. Их путь был длиннее и опаснее.
И все же один гонец из Херсонеса привез в Синоп свиток с текстом:
"Горожане Херсонеса Таврического с мольбой о помощи обращаются к тебе, великий повелитель Понтийского царства Митридат VI Евпатор! Весь Херсонес благодарен тебе, понтийский царь, за помощь в отражении нашествия варваров с востока. Твой полководец Диофант показал себя мудрым и дальновидным военачальником, но после его отбытия скифы вновь осадили Херсонес еще большими силами. Через два-три месяца осады наши стены не выдержат натиска многочисленного врага, продовольствие и вода на исходе. Город, который до сих пор не оправился от летнего нашествия варваров, падет. Мы рассчитываем на наши добрые отношения в соответствии с договором о помощи и готовы считать тебя, Митридат VI Евпатор, своим повелителем".
На этот раз Митридат приказал Диофанту не просто вернуться с победой, а полностью разгромить кочевников и навсегда избавить греческие поселения от варварских нашествий. Дело осложнялось тем, что в зимние месяцы ни одна триера не преодолевала море даже по самому короткому пути. Но Митридат решил рискнуть…
По прибытии к берегам Херсонеса отчаянные, потерявшие в шторме два корабля понтийцы тотчас же вступили в бой с малочисленными отрядами скифов, осадившими город со стороны моря. Когда оставшиеся в живых воины доложили Палаку о войске Диофанта, прибывшем на помощь осажденному городу, тот не поверил своим ушам.
- Этого не может быть, ведь море штормит уже целую неделю! - взревел он от бешенства. - Как они доплыли сюда на своих скорлупах? Волны должны были разнести их в клочья!
План царя был разрушен, ни о какой осаде Херсонеса больше не могло быть и речи.
Следующим утром понтийцы развернули свои боевые порядки и, сомкнув ряды, строем пошли в наступление. Этому они научились у римлян. Организованный строй всегда побеждал любого, даже превосходящего численностью противника.
Вот и теперь озверевшие кочевники под предводительством Палака волнами накатывали на неприятеля, испещряя щиты воинов стрелами.
Диофант умело руководил ходом сражения с холма, расположенного позади его войска. Монолитные ряды понтийцев медленно продвигалась вперед, оставляя после себя трупы врагов и их полегших коней. Палак метался от одного фланга к другому, пытаясь с разрозненными скифскими отрядами пробить ряды понтийцев, однако это ему не удавалось.
К исходу дня воины Диофанта наголову разбили врага, а сам Палак с несколькими своими охранниками попал в окружение. Израсходовав все имевшиеся стрелы, он сломал о колено лук и зарычал, как раненое животное.
- Расступитесь! - скомандовал Диофант и пошел сквозь кольцо оцепления навстречу Палаку.
Он остановился в шаге от скифского царя. При желании тот мог одним рывком оказаться рядом. Но Палак не сделал этого.
- Я - Диофант! Это мои воины победили тебя и в прошлый раз, и в этот, - произнес он. - Теперь вы долго не поднимите головы. Посмотри вокруг, варвар, твоего войска больше нет.
Палак не поднял глаз, и Диофант продолжил:
- Но ты, царь, показал себя храбрым воином. Я дарую тебе жизнь с одним условием: ты должен признать, что эти степи тебе больше не принадлежат. В обмен на твою жизнь и в доказательство того, что этот разговор состоялся, я заберу у тебя одну вещь.
С этими словами Диофант сорвал с груди скифского царя золотую пектораль - символ власти Палака.
Скифский царь рванулся было в его сторону, но телохранители понтийского полководца сомкнули перед ним копья.
- Отпустите его! - распорядился Диофант. - Он повержен и для своего народа никогда уже не будет царем. Ты можешь уйти, Палак.
И воины отпустили скифского царя, познавшего самое страшное в своей жизни унижение.
Разгромив скифов, Диофант оставил в Херсонесе небольшой гарнизон и, чтобы освободить от варваров все побережье от Ольвии до Феодосии, двинулся с основными силами на восток. Дойдя до Пантикапея, войско Митридата торжественно вошло в город.
Пектораль, как самый ценный трофей и символ победы над скифами, была отправлена в Синоп с первым же кораблем.
Словно небесная звезда в лунную ночь, лежала она на красной подушке из толстой парчи. Контраст золота и алой материи подчеркивал ее удивительную красоту, свидетельствовавшую о таланте мастера. Символ власти династии скифских царей был захвачен, и Митридат Евпатор, глядя на этот трофей, с упоением наслаждался своей победой.
"Берегись скифов!" - вспомнил он пророческие слова пифии. А может, вещунья ошиблась?
Он не знал, что отпущенный Диофантом Палак дошел до Неаполя Скифского и приказал своим жрецам наложить на пектораль такое проклятие, которое бы принесло смерть всякому, кто к ней прикоснется.
Энареи совещались несколько дней. Они перебирали ивовые прутья, заговаривая их по отдельности и вместе, но картина светлого будущего для народа не вырисовывалась.
Палак вернулся домой с немногочисленным отрядом, потерпев сокрушительное поражение, и - самое ужасное! - без пекторали.
Вид разгромленного войска, которое еще несколько месяцев назад представлялось несокрушимой, жаждущей крови силой, не внушал оптимизма горожанам. Неаполь Скифский был открыт для врага, и защитить его было некому.
Резиденцию Палака трудно было назвать дворцом. Однако на фоне остальных строений его каменный дом все же выделялся своими размерами и основательностью.
Три жреца, одетые в женские одеяния, стояли у входа.
- Палак, мы прибыли рассказать тебе правду.
Энареи были избранными. Энареи были странными. Энареев боялись.
Это только с виду они казались немощными и слабовольными.