– Верное, но я больше не хочу. Документы видели? – Тыльнер кивнул, допивая кружку.
– Так вот, – продолжал Веденяпин, – хочу спокойно работать, свой кусок хлеба иметь, даже без масла. Я на дело пойду, вскрою и уйду, а вы их вяжите.
– Я могу гарантировать Вам свободу, если Вы напишите заявление на мое имя.
– А иначе нельзя?
– Нет.
Веденяпин вздохнул, достал из портфеля бумагу и карандаш.
– Диктуйте.
Квартира Леонидова
Леонидов гладил "парадный" костюм, крахмальная рубашка висела на стуле.
В дверь постучали.
Он подошел к двери.
– Кто?
– Тыльнер.
Леонидов открыл замок.
В квартиру не вошел – ворвался инспектор.
– Что случилось, Гоша?
Тыльнер оглядел комнату.
Увидел накрахмаленную рубашку.
Утюг, в котором тлели угли.
Брюки, подготовленные к глажке.
– Готовитесь к новогоднему гулянию?
– Именно, – Леонидов взял утюг и начал гладить брюки.
– Вы, я смотрю, перешли на американскую моду, заглаживать брюки в стрелочку.
– Она мне нравится больше. Вы, Гоша, ворвались ко мне, чтобы поговорить о моде?
– А вот и нет, – Тыльнер достал папиросу, закурил. – Я принес Вам новую сенсацию.
– Поймали короля карманников? – с деланным равнодушием спросил Леонидов.
– Нет, я приглашаю Вас на операцию Мы сегодня в ночь захватим налетчиков, которые будут грабить ювелирный "Пале-Рояль".
– На Кузнецком?
– Именно.
– Значит, накрылся Новый год.
– Почему? Операция начнется с последним ударом курантов и закончится стремительно, и если все пройдет гладко, Вы успеете в "Домино".
– Гладко, это если не подстрелят?
– Именно, не забудьте браунинг.
Ювелирный "Пале-Рояль"
В магазине "Пале-Рояль" шла бойкая торговля. Приказчики выносили из хранилища коробки с дорогими украшениями.
Народу было много.
Хозяин выглянул из дверей кабинета в торговый зал, посмотрел и довольно улыбнулся.
Он не успел подойти к своему столу, как в кабинет вошли Тыльнер и Леонидов.
– Чему могу быть полезен?
Тыльнер достал удостоверение.
Лицо у хозяина вытянулось.
– Так чем могу?
– Это мы сегодня поможем Вам.
Квартира Иратовой
Елена Иратова вошла в комнату к тете в полном блеске новогоднего наряда.
– Ну как, тетя?
– Батюшки, до чего хороша. Платье-то из Парижа?
– Нет, из Вены. По заказу Юры привез один человек. И представляешь, сидит, как влитое.
– Тебе очень идет голубой цвет, а платье – прелесть. Подарок Юрия?
– Да.
– Ну вот, Леночка, сбылось все, что ты хотела. Ты вернулась актрисой в лучший театр, фильм с твоим участием пользуется бешеным успехом, у тебя богатый и влиятельный жених. Нет только одного.
– Чего, тетя?
– Главного. Любви.
– А разве это главное, – засмеялась Елена.
– Пройдет время – узнаешь. Вспомни, какая ты была светящаяся, когда ты любила Олега.
– Да, я его любила, потом, в восемнадцатом, я узнала, что его убили махновцы, я с горя уехала на юг, и только там мне рассказали, что он жив и здоров. Я была счастлива. Ждала нашей встречи, даже в Париж не уехала. А вернулась и поняла, что главное не любовь, а успех. Я выдавила из сердца Олега. Это далось мне не легко. Зато сейчас у меня есть все. А что бы имела, став женой репортера?
– Не знаю, милая, тебе видней, но в наше время думали иначе.
– Тетя, ваше чудное время прошло. И в том времени безвозвратно остался удачливый и богатый, принятый в свете журналист Леонидов, которого я полюбила.
– Тебе жить, милая, тебе жить. Но несмотря на все наши разговоры, ты сегодня будешь прекраснее всех.
– Я очень на это надеюсь, тетя.
Ювелирный "Пале-Рояль"
Последние покупатели ушли.
Приказчики складывали в коробки украшения и несли в хранилище.
Хозяин вышел из кабинета.
Приказчики окружили его.
Он оглядел своих людей, улыбнулся.
– С наступающим вас, вы славно поработали. А это к празднику.
Хозяин вручил каждому конверт.
– А теперь домой, к семьям. Я сам все закрою.
Все ушли.
Хозяин запер двери, закрыл ставни на окнах.
Подошел к двери кабинета, открыл.
– Все в порядке, господа.
Из комнаты вышли Леонидов, Тыльнер и четыре агента угрозыска.
– Делаем так, – сказал Тыльнер, – Вы, наш гостеприимный хозяин, пока спрячетесь в ювелирной мастерской, агенты за прилавками, а мы в этой нишке за портьерой. Оружие наготове. Всем быть очень внимательными.
– А зачем вам я? – спросил хозяин.
– Мы дадим преступникам вскрыть сейфы, а там ценности. Не дай Бог, что пропадет. А теперь по местам.
Часы в кабинете пробили десять раз.
Кафе "Домино"
В кафе "Домино" в середине зала стояла красиво украшенная елка.
Николай Николаевич, как генерал перед боем, командовал официантами, накрывающими столы.
Часы пробили одиннадцать раз.
В "Домино" распахнулись двери.
Первой в зал вошла "Баронесса" с четырьмя красивыми девушками.
Потом появился Глеб с друзьями.
Вошли и сели за стол Есенин и Мариенгоф и еще несколько поэтов.
Народ собирался.
Ювелирный "Пале-Рояль"
Часы в магазине пробили двенадцать раз.
Темнота и тишина.
Внезапно, раздался стук и заскрипел поднимаемый паркет.
Он громко треснул в тишине магазина.
На щели пробился яркий желтый свет.
Леонидов и Тыльнер из своего укрытия видели, как под напором снизу паркет словно сломился.
В отверстие влез Веденяпин, за ним Лапшин с подельником.
Они постоянно прислушивались.
Посветили потайными фонарями по магазину.
– Чисто, – сказал Лапшин, – пошли к хранилищу.
Дверь хранилища Веденяпин открыл быстро.
– Светите, – сказал он.
Свет потайных фонарей вырвал из темноты массивный сейф.
– Ну, начнем, благославясь, – Веденяпин перекрестился, снял пальто. Поверх пиджака на нем был надет широкий пояс с инструментами.
Часы пробили половину.
– Все, – Веденяпин открыл двери сейфов, – прошу рассчитаться.
– Как договаривались, – Лапшин достал из кармана сверток.
– Мерси.
Веденяпин спрятал деньги и пошел к дырке в полу. Обернулся:
– Фарту вам.
Лапшин подошел к сейфу.
Подельник достал из-под шапки два мешка.
Лапшин вынул из кармана кольт, положил его на полку сейфа.
– Давай мешок, – сказал он подельнику и вынул первую коробку.
Внезапно вспыхнул свет.
– Угрозыск, Лапшин. Положи коробку в сейф и подними руки.
Лапшин засунул коробку, взял с полки кольт. И выстрели из-под ящика.
Один из агентов вскрикнул и схватился за плечо.
Подельник упал на пол.
Пять стволов ударили одновременно и Лапшин рухнул на пол.
– Наденьте наручники на второго, – скомандовал Тыльнер и перевернул труп на спину.
– Это же Сергей Владимирович Метельников, содержатель мельницы в Банковском переулке, – удивился Леонидов.
– Это Афоня Нерченский, он же Лапшин, уголовник Иван из банды Сабона.
Кафе "Домино"
Татьяна пела на эстраде кафе "Домино".
Романс был грустный, не праздничный, о любви и разлуке.
Она увидела Олега Леонидова, застывшего на пороге.
И лицо ее стало радостным и нежным.
Конспиративная квартира МГПУ
Мартынов и Лещинский пили чай на конспиративной квартире.
– Александр Германович, не надоела жизнь отшельника?
– Да нет. Писал новую книгу.
– О чем, если не секрет?
– Я на фронте не был, но журнал "Огонек", помните такой?
– А как же, читал, с интересом.
– Так вот, я писал для них очерки из маленьких городов, но только из тех, где фабричные работали на снабжение армии. Теперь пишу книгу "Глубокий тыл" о воровстве подрядчиков, о картонных подошвах для сапог, о папахах, сделанных из гнилого меха, о шинельном сукне, сквозь которое небо видно…
– Неплохая книга должна получиться. Работайте, мы поможем Вам ее напечатать, а теперь о делах наших скорбных.
– Все эти дни никто не появлялся, – развел руками Лещинский.
– И пока банда не давала о себе знать. Ваше затворничество закончено. Они знают, где Вы бываете?
– Да, в кафе "Домино".
– Завтра труда. Будете ждать.
– Мне неловко говорить, но у меня финансовые проблемы.
– А почему неловко?
Мартынов достал из кармана два листка бумаги.
– Расписывайтесь. За жалование и за суммы на оперативные расходы.
Он положил на стол две пачки денег.
Лещинский взял их.
– Нет, так не пойдет, прошу счесть, а потом расписаться.
Лещинский пересчитал деньги, расписался.
– Спасибо.
– Спасибо к делу не пришьешь. Значит так, помните, что за Вами постоянно будут наблюдать наши сотрудники…
– Филеры?
– Эко Вы хватили. Филеры в Охранке, а в ЧК сотрудники. Если к Вам подойдет связной от французов, Вы должны, расставаясь, дважды хлопнуть его по плечу, или руке, или спине. Это понятно?
– Еще бы. Они должны обязательно появиться, они ждут, что я веду их с подпольными торговцами бриллиантами.
– А Вы их знаете?
– Кое-кого знаю.
– Это нам может пригодиться. Значит, если дали задание, придут.
Закулисье
Татьяна разгримировывалась после репетиции.
Дверь распахнулась, вошла Лена Иратова.
– Ты прекрасно репетировала, Таня.
– Спасибо, Лена.
Татьяна с интересом поглядела на нее.
– Танечка, рыбка моя, выручи.
– Если смогу, Леночка.
– Сможешь.
Лена села на стул рядом.
– Еще как сможешь.
– Так в чем дело?
Татьяна сняла грим, начала мазать лицо кремом.
– У моего маленькая пирушка, типа новоселья.
– А где он получил квартиру?
– На Молчановке, дом со львами помнишь?
– Еще бы, я там в семнадцатом году была в гостях у писателя Алексея Толстого.
– Очень интересно. Эту квартиру получил Саблин.
– Подумать надо, – искренне удивилась Татьяна, – там, кажется, четыре комнаты.
– Пять, – гордо ответила Лена.
– Тебе можно только позавидовать.
– Не надо завидовать, надо просто устроить свою жизнь. Самим, запомни, нам никто не поможет. В гостях у Юры будет несколько весьма солидных и влиятельных людей. Скорректируйся по ходу пьесы.
– Не знаю, Лена.
– Но это не важно, Танюша, мы тебя в субботу ждем.
Лена вышла.
Татьяна вытерла лицо.
В дверь постучали.
– Войдите.
Появился "благородных отец".
– Танюша, я был в зале, глядел на тебя, милая. Ты прекрасно репетировала. Умница. У тебя нет, случайно, папироски?
– Случайно, есть, Михаил Романович, держу специально для Вас.
Татьяна выдвинула ящик трельяжа, достала пачку папирос "Ира".
Михаил Романович взял одну, закурил.
– Вот спасибо, солнышко, а то я все раскурил. Зачем к тебе змея приходила?
– Да какая она змея, Звала в гости.
– Будь осторожна, она, наверняка, какую-то гадость готовит.
– Зачем?
– Танюша, помнишь, мы ушли из "Домино"? Ты на Олега смотрела, а я на Иратову. Она от ненависти перекосилась.
– Но она же разошлась с Олегом?
– Нет, она ушла к прекрасному генералу, а Леонидова в резерве оставила. Если с Саблиным не срастется, она обратно к Олегу.
– Неужели она не понимает, что он не тот человек, с которым можно так поступать.
– Не понимает, – Михаил Романович выпустил колечко дыма, – и не поймет, потому что самонадеянная дура. А ты будь осторожнее, она сделает все, чтобы обгадить тебя в глазах Олега. Ты же его любишь?
– Да, – тихо ответила Татьяна.
Лещинский сидел за угловатым столиком в кафе "Домино" и писал.
На столе остывало кофе в большой чашке, стояла тарелочка с бутербродами.
Подошел Сергей Федоровский, интересный спортивный парень.
– Прямо Париж, кафе "Куполь". Здравствуйте, Саша, извините, что помешал.
– Да нет, Сережа, все нормально. Как твои дела?
– Пошел, наконец, в гору. Преподаю гимнастику в Всеобуче и учу играть в теннис сильных мира сего. Хочу вернуть тебе, наконец, долг и поблагодарить за терпение.
– Перестань. Я сам регулярно бываю в твоем положении.
Федоровский присел за стол, вынул несколько купюр.
– Еще раз спасибо. Я обратил внимание, что не терзают кредиторов только бедные.
– Любопытное наблюдение. Значит, не зря ты учился в Париже теннису.
– Не зря.
– Я рад, что ты опять в "Домино".
– Раздал долги, теперь смогу смело ходить сюда. Ну, я пойду, появился мой щедрый ученик, финский подданный – господин Шварц.
Федоровский помахал рукой невысокому, толстенькому господину, одетому во все дорогое.
Лещинский, отхлебнул кофе из чашки и начал перечитывать написанное.
– Александр, здравствуйте.
У стола стоял один из "французов".
– Здравствуйте, Валерий, присаживайтесь.
"Француз" сел.
– Хотите кофе, пирожных, бутерброды?
– Благодарю Вас, связан временем. Ольга просила узнать, как с нашим делом.
– Людей, которых могут что-то знать, я разыскал. Но за информацию они требуют деньги. А у меня их хватит только на кофе и бутерброды.
– А много денег надо? – спросил Валерий.
– Пока не знаю, но червонцев сорок. Не меньше.
– Я передам Ольге, – Валерий встал.
– Я Вас до дверей провожу, – Лещинский, как вежливый хозяин, проводил гостя до дверей и на прощание дважды хлопнул по плечу.
Когда он возвращался к столику, то увидел двоих весьма прилично одетых людей, быстро идущих к выходу.
Валерий свернул в Камергерский и пошел в сторону Петровки.
Шел он спокойно, не оглядываясь и не перепроверяясь.
– Совсем теленый, – сказал один из наружников.
– Точно, – ответил второй, – с таким работать приятно.
На Кузнецком Валерий сел в трамвай.
Наружка за ним.
Трамвай свернул на Лубянку.
Проехал по Сретинкею.
По Садовому.
Свернул к трем вокзалам.
Там "француз" пересел на трамвай, который шел в Сокольники.
На Сокольническом трамвайном кругу "француз" вышел из вагона и пошел в сторону дачи.
Свернул на просеку, совершенно пустынную, заваленную блестящим на солнце снегом.
– Я пойду один, по другой стороне, а ты жди меня на углу, – сказал старший наружник.
"Француз" миновал три пустых дачи, открыл ключом калитку и поднялся на крыльцо.
Наружник бегом вернулся к напарнику.
– Оставайся здесь, следи за четвертой дачей, я к телефону – звонить Мартынову.
Дача в Сокольниках
Оперативники МГПУ и агенты Угрозыска плотно обложили дачу.
– Георгий, – наклонился к Тельнеру Мартынов, – как думаешь, будем стучать?
– А зачем? Видишь, стоит Миша Терентьев, агент второго разряда, бывший чемпион по борьбе "Синяя маска"! Он эту дверь ногой выбьет. Терентьев, подойди к нам.
Огромный Терентьев подошел:
– Что прикажете, товарищ инспектор?
– Сможешь дверь выбить?
– Без проблем.
"Синяя маска" пошел обратно к двери.
Мартынов спросил Леонидова:
– Олег, ты оружие взял?
– Обязательно.
Терентьев ударил ногой в дверь, и она влетела в дом.
Первым в дачу ворвался Тыльнер.
– Угрозыск! Бросай оружие.
Свет в доме погас. Хлопнула дверь, щелкнул замок.
– Я начальник бандотдела МГПУ Мартынов. Откройте дверь, бросайте оружие и выходите. Даю минуту, иначе открываем огонь.
За запертой дверью раздалось три выстрела.
– Застрелились, – ахнул Леонидов.
Снова вспыхнул свет.
В гостиной стоял княжна Ольга с пистолетом в руке.
– Я знаком с ней, – крикнул Леонидов, – не стреляйте!
Княжна, закусив нижнюю губу, стояла, прижавшись спиной к печке-голандке.
Лицо было бледным и отрешенным.
– Княжна, Вы узнаете меня? Я Леонидов, мы приятельствовали с Вашим дядей, я часто бывал у вас на Сергеевском. Я помню Вас еще маленькой. Отдайте оружие, Вы же не гусарский корнет, – Леонидов протянул руку и шагнул к Ольге.
– Нет! – крикнула она.
Подняла браунинг и выстрелила в сердце, упала.
– Где медик? – крикнул Тыльнер.
Расталкивая оперативников в комнату вошел судебный меди угрозыска.
Он наклонился к Ольге, пощупал пульс и покачал головой.
– Выстрел произведен точно в сердце.
– Вот тебе и повязали банду, мать их, интеллигентов, – выругался Мартынов.
– Начнем обыск, Федор Яковлевич, – Тыльнер наклонился и начал сбирать упавшие жемчужинки.
– Конечно, – Мартынов вздохнул, – молодая, красивая. Жила бы в своем Хельсинки. Нет, полезла в мужские дела.
Тыльнер собрал жемчуг, вынул из кармана мешочек, высыпал камни.
– Олег Алексеевич, будите понятым. Сейчас камушки сочтем.
Через некоторое время появились мрачный мужчина – второй понятой.
– Ну, начнем осматривать эту комнату, – Тыльнер высыпал на тарелку жемчужины, рядом легли часы-кулон, кольца, браслет, дамский браунинг, отделанный серебром и перламутром.
– Понятые, прошу убедиться. Еремин, заноси в протокол.
Тыльнер покосился на труп Ольги, открыл шкаф, вынул шубу.
Накрыл убитую.
На даче в Сокольниках продолжали работать группы МУРа и ГПУ.
Ближе к рассвету подъехали труповозки.
Здоровые, мордатые мужики вынесли четверых самоубийц.
На столе лежало оружие, драгоценности, пачки денег.
Мартынов подошел к толу, взял маузер, вынул обойму, передернул затвор, понюхал.
– Георгий, – позвал он Тыльнера, – ты посмотри, оружие-то не стреляное, в смазке.
Тыльнер взял второй маузер, осмотрел.
– А из чего же они стрелялись? – удивился Тыльнер.
– А вот наган видишь? Из него по очереди.
– Прямо бульварный роман. – Тыльнер взял наган. – Непонятно, почему из него, у каждого был маузер.
– Дорогой Георгий, это тайна, которую может распутать специалист по бульварным романам, наш друг Олег Леонидов. Вообще, странная история с этой бандой.
– Кстати, Федор Яковлевич, давай выйдем на крыльцо, покурим. Пошептаться надо.
Они вышли на крыльцо.
Над Сокольниками висела плотная, почти осязаемая темнота.
Закурили.
– Федор Яковлевич, у меня просьба. Вы забрали из больницы этого Лаврова. Понимаете, он ни в чем не виноват, кроме истории с Леонидовым.
– Слушай, Георгий, а как тебя дома звали?
– Гоша, – с недоумением ответил Тыльнер.
– Можно я тебя так звать будут?
– Конечно.
– Спасибо, а то Георгий – слишком официально. Так о чем ты хотел пошептаться? О Лаврове?
– Я ему слово дал, что его от ответственности освободят.