- Может, она и стерва, но, похоже, говорит правду. Конечно, мы будем искать подтверждения и опросим всех свидетелей… Но ведь и наш эксперт указал, что смерть наступила между пятью и шестью часами вечера, когда Нинель была уже далеко от места убийства.
- Вы докопаетесь до истины только тогда, когда найдете мою жену, если она еще жива.
- Вот мы и ищем. Вы знаете, отчего умер Дагбаев? - прищурившись, вдруг спросил Мальцев?
- Откуда? Кстати, отчего?
- Он отравился метиловым спиртом - экспертиза показала. И его обнаружили не только в желудке, он был в одном из стаканов и в самой бутылке.
- Но как же так? Когда я был у него вчера, то сам видел, как он его пил и ничего.
- А вы этим спиртом сами не угощались?
- Анатолий, разве я похож на какого-нибудь забулдыгу из подворотни, чтобы пить эту гадость? К тому же, я за рулем был, разве мог я себе такое позволить!? - возмутился Николай. - Дагбаев мне говорил, что это технический спирт, этиловый то есть. У какой-то знакомой покупал.
- Мы узнали от сожительницы Дагбаева, как ее там, - Бачуриной, адрес этой самой знакомой. У нее дома этот спирт во фляге хранился, на заводе наворовала - кладовщицей там работает. Мы за это воровство дело на нее завели. Однако спирт ее, действительно, этиловый, другого у нее не было, им детальки от грязи на производстве промывают. Дрянь, конечно, но не отрава, не метиловый. Разумеется, если выдуть пару таких бутылок спирта зараз, то свободно можно и в ящик сыграть. А метиловый - другое дело. Сто грамм хряпнул - и ты ослеп в страшных мучениях, двести - мертвяк. Сколько же выдул Дагбаев - неизвестно, бутылка была пустая, но, видимо, достаточно, поэтому долго не мучился, наверное, во сне сразу и умер. И что интересно, на бутылке и стакане обнаружены только следы его пальцев. Но ведь он ее где-то взял или ему ее кто-то принес.
- Да, это странно.
- Скажите, а чем промывает кисти от краски ваша жена? Ну, там, ацетоном или еще чем?
Николай все понял, его затрясло, он приподнялся со стула и, перегнувшись через стол, внезапно схватил Мальцева за грудки.
- Оставьте при себе ваши грязные намеки! Ищите преступника, капитан! И ищите Ксению!
В это время дверь открылась, и Николай на мгновение потерял сознание. Когда туман перед глазами рассеялся, он увидел над собой Мальцева, брызгавшему ему в лицо водой из пульверизатора для полива комнатных цветов. На другом стуле, свесив безжизненно голову на грудь, придерживаемый Романом, сидел сержант. Рома обмахивал его какой-то папкой, взятой, очевидно со стола капитана.
- Все в порядке? - спросил Николая следователь, заметив, что тот открыл глаза.
- Что тут происходит, черт побери? - в недоумении произнес Николай.
Тон его был острым и резким. Мальцев невольно распрямился.
- Что происходит? Нападение на сотрудников органов власти при исполнении - вот что происходит! Обезьянник по вас с Романом плачет, - с мрачным юмором ответил следователь.
- Очухался, Коля? - повернулся к Николаю Роман, оставив сержанта, в покое. - Да тут, знаешь, неразбериха получилась. Заходим, значит, мы с ментом сюда, а он взял и дубинкой своей резиновой по голове тебя огрел, ты и вырубился. Ну, я, недолго думая, дал ему по шее, он тоже отрубился.
На лице Романа засияла жеребячья улыбка полная невинного обаяния.
- А не сломал ли ты ему шею, парень? - сумрачно спросил капитан Романа и брызнул в лицо сержанту.
- Да не - я не сильно приложился, ничего ему не сделалось.
В это время сержант зашевелился, застонал, поднялся со стула и, приложив ладонь к затылку, посмотрел на окружающих, словно из могилы.
- Что такое, что за дела тут, Анатолий Иванович? - промямлил он, очевидно, в виду кратковременной амнезии, как и Николай, ничего не помня из того, что тут только что произошло.
- Все в порядке, Виталик. Выйди, у нас тут разговор идет.
- А что тут…
- Иди-иди, потом все, - следователь под руку вывел сержанта за дверь. - А ведь все для вас могло плохо кончиться, если бы вы Роман не были… - он не закончил, показал пальцем куда-то вверх и сел на свое место. - Роман, вы сможете опознать труп?
- Какой труп?
- Три дня назад вы с невестой были в доме по адресу Беловежская - четыре?
- А, это у сумасшедшего китайца? А что?
- Зачем вы туда ездили?
- Забрать Колин пистолет.
- Он его отдал?
- Хрена с два! Этот старый козел запросто спустил меня с лестницы. Он знает какие-то непонятные приемы! И он даже не коснулся меня пальцем. Дед как-то странно сделал руками - так и вот так, - Роман показал движениями рук, как это было, - и я вылетел из квартиры, будто на меня носорог наехал.
- Гонишь! Ты, такой амбал и так просто сдался какому-то старикашке? - влез в разговор Николай, в интонациях голоса которого прослушивался легкий сарказм. - Тебе же быка кулаком свалить - раз плюнуть!
- Коля, я всего лишь человек! - развел руки Роман так, словно признался тут в том, что он просто какая-то букашка.
- А потом? - продолжил опрос следователь.
- А потом мы уехали. Я Нинель сказал, пусть теперь Ксения или Коля сами свой пистолет забирает - он у нас великий боксер, может у него получится.
- Кто-то видел ваш конфликт с Федотовым?
- Это с дедом-то? Да там какая-то кривобокая почтальонша пришла с газетами.
- Что было дальше?
- Мы поехали к нам на лодочную базу, и Нинель позвонила Ксении.
Следователь вымученно вздохнул.
- Тут что-то не так? - насторожился Роман. - Насчет какого трупа вы спрашивали?
- Этот Федотов в тот же день чуть позже был убит.
- Да, Неля говорила там что-то такое, да я не понял! Но мы-то тут причем?
- Как вы думаете, не могла ли это сделать Ксения, когда приезжала за "Вальтером"?
- Вы в своем уме, капитан? Если этого не мог сделать я, то, как бы это сделала хлипкая женщина?
- Не такая уж она и хлипкая. Да и силы, спустить курок особо не требуется. Ну, ладно, оставим это. Вы могли бы сейчас съездить в морг и опознать труп?
- Да, пожалуйста! А где Нинель?
- Она в соседней комнате пишет показания по этому вопросу. Потом это придется сделать и вам, когда вернетесь.
- Эх, плакала наша гулянка сегодня! Хорошо, давайте съездим, чего резину тянуть?
Мальцев нажал на кнопку звонка, и вновь кабинет осторожно бочком протиснулся сержант, к затылку он прижимал мокрый платок.
- Виталик, давай дуй с Романом Федоровичем в морг на опознание. Скажешь там, чтобы труп Федотова показали.
- Хорошо, товарищ капитан.
- Держись, старик, все уладится, - сказал на прощанье Николаю Роман и с чувством пожал ему руку.
- Пошли вместе, мне тут тоже больше делать нечего, - сказал Николай и вопросительно посмотрел на следователя.
Тот хмуро кивнул головой.
- Да, совсем забыл - мама просила, чтобы ты сегодня заехал к ней вечерком на чай, если сможешь, конечно, - сказал уже на крыльце Николаю Роман. Может, там с отцом потолкуешь, он надавит на милицию. Кстати, она тебе уже звонила сегодня, но не застала тебя дома, вот и попросила меня передать.
- Спасибо, я подумаю, не знаю, как тут еще дела пойдут, насчет Ксении.
- Зайди, порадуй старуху, может, она чем поможет тебе, маман зря никогда не позовет.
- Чем она может мне помочь?
- Не знаю, но она такая мудрая, как черепаха Тортилла, и она тебя обожает. И еще… - Роман запнулся. - Ты это… я тебя прошу, если мама спросит про Нельку что-то - не говори о ней ничего плохого. Ладно?
- Рома, за кого ты меня принимаешь?
Роман благодарно и нежно похлопал Николая по плечу.
- Кстати, что с носом? - поинтересовался Николай.
Роман пощупал припухший, все еще с синевой, нос.
- Ничего, дышит. Слушай, я когда-нибудь тоже тебя отдубашу!
Оба рассмеялись, Николай почувствовал, как эта шутка подействовала на него расслабляющее, по крайней мере, на этот момент времени. Затем они расстались. Каждый поехал в свою сторону.
ГЛАВА 15
ВАЖНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА
Домой Николай возвращался в совершенно подавленном состоянии. Его угнетала мысль, что Ксении уже нет в живых. Если бы это было не так, пусть даже она и совершила это убийство в порядке какой-то самообороны или нечаянно, или, в конце концов, даже умышленно, то в любом случае она бы дала о себе каким-то образом знать. Конечно, она не стала бы искать с ним встречи, понимая, что за Николаем может быть установлена слежка. Не стала бы она и звонить Николаю напрямую, не стала бы звонить Нинель или Роману - все эти телефоны могли прослушиваться. Но она могла бы позвонить, например, Инессе Васильевне - вряд ли телефон первого секретаря горком взяли бы на прослушку.
Войдя в подъезд дома, Николай, чисто по привычке, вынул, из почтового ящика газеты. Зайдя в квартиру, он бросил их на стол, они скользнули по нему, проехав некоторое расстояние по лакированной поверхности стола и оставив на нем дорожку от стертой пыли.
Николай с горечью подумал, как все здесь без Ксении потихоньку приходит в запустение. Еще он вспомнил, что завтра кончается сезон на даче, где отдыхал Вадик, и, что он привезет его в пустую квартиру, где им предстоит теперь жить только вдвоем, без жены и мамы. От этой мысли у него потемнело в голове.
В этот момент его взгляд остановился на краешке конверта, выглядывавшего из кипы газет. Николай взял его в руки. Конверт был не заполнен - ни адресата, ни от кого письмо, ни кому - написано не было.
Сердце Николая екнуло в странном предчувствии. Он тут же распечатал конверт, вынул оттуда сложенный вчетверо листок офисной бумаги и развернул его. Он узнал почерк Ксении. На глазах Николая выступили слезы радости. Николай, быстро, наискосок прочитал текст и помрачнел. Второй раз он читал уже медленно, впитывая в себя каждое слово, словно не доверяя им, и все больше терзаясь. Вот что там было написано:
Коля!
За меня не волнуйся, со мной все в порядке и я вполне здорова. Я тебе не могу всего объяснить, но, то, что случилось - уже не отменишь, и отныне тебе придется свыкнуться с мыслью о том, что нам обоим надо начать новую жизнь - каждому по отдельности. Прости меня!
И не пытайся меня найти, от этого будет всем только хуже. Я дам о себе знать, как только почувствую себя в безопасности. Береги Вадика и постарайся быстрее найти ему новую маму. Ребенку так нужна материнская ласка!
Прощай!
Твоя Сюня
Под текстом стояла сегодняшняя дата и подпись.
Николай прижал письмо к лицу и поцеловал его, на шее его запульсировала жила - признак сильного душевного волнения. Содержание письма было мрачным, с неестественными и чужими личными обращениями. Обычно, когда Ксения писала ему письма откуда-то издалека, она употребляла такие выражения, как "дорогой мой" или "мой родной", а тут просто - "Коля". Но зато само наличие письма говорило о том, что, по крайней мере, на сегодняшний день Ксения была жива, и это давало надежду, а за эти дни он уже устал замечать, как от надежды переходит к отчаянию и наоборот.
Николай прошел на кухню, вылил из бутылки в бокал остатки рома и вернулся в зал. Усевшись за стол, он отпил приличный глоток, чтобы хоть как-то успокоить расшалившиеся нервы, закурил сигарету и попытался осмыслить странную новость. Снова и снова перечитывая письмо, он искал в нем скрытый смысл. А то, что он там был, Николай нисколько не сомневался, ведь не может же быть так, когда два человека прожили в любви и согласии больше трех лет и вдруг, без видимых причин, кто-то один решил внезапно все поменять. Даже, если она на самом деле совершила убийство и даже, если предположить невероятное, что Ксения вдруг охладела к нему, то разве она могла наплевать на родного любимого сына и оставить его на какую-то будущую мачеху, которой даже не было в планах?
Сейчас у него было ощущение беспомощности тряпичной куклы, только что раздавленной грузовиком. Неспособность что-либо изменить ввергало его в глубочайшую депрессию. Николай рылся в своей памяти, окутав себя плотными клубами дыма от частых и глубоких затяжек. От мысленного напряжения у него даже выступила испарина на лбу, и догадка, в конце концов, все же пришла!
Он вспомнил один давешний и давно забытый рассказ Ксении о своих родителях, в частности, об отце - Андрее Германовиче. Он родился перед самой революцией в старинной дворянской семье. Отец маленького Андрюши, царский офицер, не прогнулся под красных, воевал в Белой гвардии и был убит в двадцатом году. Все это негативно сказалось на судьбе самого Андрея Германовича, особенно во времена сталинских репрессий, когда его, терроризировало НКВД, вызывая на длинные допросы по подозрению в участии во всевозможных заговорах. В это время он только что женился на Антонине Григорьевне - дочери профессора Карпенко, бывшего чуть ли не личным врачом наркома Ежова. И только такое родство спасало отца Ксении от расстрела или длительного тюремного срока, и его долго в застенках не удерживали.
Но именно в те времена, в целях конспирации, отец и мать Ксении договорились в письмах и телефонных разговорах называть себя и подписываться особыми именами, которые означали бы, что говоривший или писавший находится в опасности. Либо то, что написанному не следует верить и воспринимать все наоборот, дабы ушлые следаки не могли догадаться об истине. Андрей Германович в таких случаях подписывался как Рюша - уменьшительно-ласкательное от Андрюша, а мать Ксении, по той же схеме, - Тоша.
В какой-то момент Ксения, будучи еще маленькой девочкой, спросила отца, а как бы он назвал ее саму, если бы она попала в беду? Андрей Германович рассмеялся и ответил, что его дочь умница, и никогда в беду не попадет. Но девочка настаивала, и отец в шутку дал на такой случай ей имя Сюня - сокращенное от другого производного имени Ксения - Сенюра.
И однажды Ксения, просто так, только чтобы проверить реакцию родителей, позвонила отцу с катка, поболтала ни о чем, назвалась Сюней - и тут же повесила трубку, чтобы избежать лишних вопросов. На самом деле, если повод и был, то совершенно пустячный - у нее украли коньки, когда она обедала в буфете и поставила их под стул. Перепуганные родители решили, что, по меньшей мере, их дочь сломала ногу и на такси примчались на стадион. Конечно, Ксении крепко тогда влетело, и, разумеется, не за утраченные коньки. А когда она поведала эту историю Николаю, тот ей сказал, что никогда не допустит того, чтобы Ксения так когда-нибудь обратилась к нему всерьез. И вот, такое случилось!
И теперь Николай совершенно не сомневался, что Ксения попала в беду, но чтобы выяснить, где она, надо было найти письмоносца, который, несомненно, должен был быть причастным к ее пропаже, либо каким-то образом связан с этим иначе. Найти его - означало бы еще и раскрытие обоих убийств, независимо от того, замешана в них Ксения или нет. Но как определить неизвестного?
Николай вскочил и в крайнем возбуждении стал кружить по комнате взад и вперед вокруг стола, напрягая весь свой ум и в бессильном отчаянии заламывая руки. В какой-то момент он предположил, что за Ксению просто напросто хотят получить выкуп, но если это так, то похититель в ближайшее время должен будет обязательно дать знать о себе. Это мысль вселила в Николая слабую надежду, но полагаться на это полностью - вряд ли стоило.
Его мысленные терзания прервал звонок, к которому Николай бросился, как спасательному кругу.
- Алло, алло! - прокричал он в трубку, словно спасительный сигнал "SOS".
- Колянчик, здравствуй, - услышал Николай знакомый мягкий и убаюкивающий голос Инессы Васильевны. - Наконец я тебя нашла, в который раз звоню сегодня! Ты Рому не видел сегодня? Тебе он ничего не говорил?
- Да, говорил, тетя Инна, спасибо! Но мне сейчас не до чаевничания, - с некоторой досадой ответил Николай, ждавший хоть каких-то утешительных новостей и, конечно же, не от Инессы Васильевны.
- Я знаю, мальчик мой, - тебе сейчас не до меня, - сопереживающим драматическим тоном ответили из трубки. - Но разве я когда-нибудь приглашаю кого-то к себе просто так без причины? Значит, ты мне нужен, и я хочу сказать тебе нечто важное - насчет Ксюши. А на кружку чая ты всегда ко мне и так ходишь без приглашения.
Николай напрягся:
- Не томите же, тетя Инна!
- Сегодня утром ко мне в магазин пришла одна покупательница - Мария Федоровна Гришина, жена известного писателя Геннадия Гришина, знаешь такого?
- Да читал кое-что, у меня даже книжка одна его есть с автографом. Ну, а дальше-то что?
- А то! Поскольку она VIP-гость и делает солидные покупки, так ее провели прямо ко мне в кабинет - ну, ты знаешь, почему - у меня там в сейфе лежат безделушки как раз для такого сорта клиентов, их на витрину для простого люда не выставляют. А в кабинете, ты знаешь, за моей спиной висит картина Ксюши - "Девушка с лебедем", ее мне подарок. Так Мария Федоровна сразу узнала, кто автор этой картины и говорит мне, мол, какая талантливая художница, только жаль, что спилась. Конечно, она не знала, что мы с Ксюшей близко знакомы, а то она как-то бы помягче выразилась. А я ее спрашиваю, с чего она вдруг это взяла? Ну, та отвечает, что три дня назад видела Ксению, как ее в машину, в стельку пьяную, - ноги волочатся, глаза не видят - какой-то мужик в машину затаскивал. Ну, я ее, конечно, обо всем подробно порасспросила.
- Что она вам сказала? Где, во сколько, какая машина, какой мужик? - Николая затрясло от волнения, он почувствовал здесь, наконец, какую-то зацепку.
- Сейчас, все по порядку, Коленька. Было это на выезде из города, на дороге, которая ведет в садовое общество "Молкомбинат".
- Это не в районе улицы Беловежской?
- Не знаю. Знаю только, что это на западной окраине города.
- Да-да-да! Ну, дальше, дальше, тетя Инна!
- Ну вот, ехала, значит, эта Мария Федоровна с мужем со своим, с писателем, на машине в сады - у них там домик с участком свой имеется - смотрит себе по сторонам, значит, и видит мужчина невысокий, средних лет, рыжий, в белом халате, по виду, вроде, врач, выходит из лесополосы и чуть ли не волоком тащит на себе женщину молодую. Как раз в это время Гришковы мимо них проезжали, мужчина еще в этот момент отвернулся, так что лица его Мария Федоровна не разглядела. Так бы писательша и проехала мимо, но тут в женщине она признала Ксению, она с ней шапочно знакома была - на выставках встречала, еще там где-то на каких-то мероприятиях. Ну и тогда Мария Федоровна в боковое зеркало посмотрела, куда ее ведут. Оказалось, там "волжанка" черная припаркована была у дороги, чуть ли не в лесополосе, из-за чего она ее сразу и не заметила, и врач этот туда Ксению на заднее сиденье уложил и потом поехал. Вот все, что она мне рассказала.
- А номер машины она не запомнила?
- Нет, - я спрашивала. Да она и не обратила внимания. К тому же, если бы и хотела, то все равно разглядеть не могла - "Волгу" наполовину деревья скрывали. Единственное, на заднем стекле крест красный в белом кружочке видела, такие знаки врачи часто цепляют на свои личные авто.
- Да, это так, больничные "Волги" с такими значками все белые… А эта точно была черного цвета?
- Точно, так она сказала.
- А у врача этого какие-то приметы особые были?