- А вот дядя Трофим, он откуда был родом?
Нюська помолчала и ответила:
- Не знаю. И никто не знает. Он никогда не говорил. И родня к нему не приезжала. Мамка его жалела. И князь Семен тоже. Видишь, какой голубец? Чистый дуб! А яму какую глубокую выкопали! Князь говорил: еще копайте, заплачу вдвойне. И двух попов нанял служить. Хоронили по-боярски, ничего не скажешь! - И вдруг спросила: - А за что его зарезали?
- За шахмату, - сказал Маркел.
- Как за шахмату?
- А вот так, - просто сказал Маркел. - Нож взяли и пырнули. И готово.
- Золотая была шахмата? - спросила Нюська.
Маркел осмотрелся. Никого вокруг видно не было. Тогда он достал шахмату и подал Нюське. Нюська начала ее рассматривать.
- Только никому не говори про это, - чуть слышно сказал Маркел. - А то и меня зарежут, и тебя, и твою мамку. Дай!
Он отобрал у нее шахмату, сунул в пояс, опять осмотрелся…
И похолодел! Возле кладбищенской ограды кто-то стоял и уже брался рукой за калитку! Маркел толкнул Нюську в плечо и очень злобно прошептал:
- Тикай отсюда, дура! Живо… Я после приду. Тикай! Я кому велел!
Нюська пригнулась и шмыгнула в сторону, а дальше через холмики к кустам, а там за кусты…
Маркел перекрестил ее и оглянулся. Тот незнакомый человек уже вошел в калитку. Маркел поправил нож в рукаве. Тот человек шел не спеша, лица его видно не было, потому что у него был поднят воротник, а шапка надвинута низко. Прости, Господи, подумал Маркел и тряхнул рукавом, велика милость Твоя…
40
Тот человек повернулся к Маркелу, и Маркел сразу узнал Ададурова. На душе стало легко, Маркел опустил руку. Ададуров подошел, остановился, снял шапку и перекрестился, глядя на могилу. Маркел тоже стал креститься. Ададуров надел шапку и, продолжая смотреть на могилу, сказал:
- Мне от князя Семена передали, что тебе надо пособить.
Маркел молчал. Ададуров, уже глядя на Маркела, продолжил:
- Говорят, что у тебя все сладилось. А ты у ведьмы был?
- Был, - кратко ответил Маркел.
- И как там мой платочек?
- Сгорел.
- Вот как! - Ададуров еще раз перекрестился и добавил: - Это славно. А почему он сгорел?
- Ведьма на нем гадала, - ответил Маркел. - Бросила в огонь, он сгорел.
- И что она в огне увидела?
- Ну-у, - протянул Маркел. - Откуда я знаю. Я же тогда там не был. Ведьма, когда я к ней пришел, уже сидела убитая. И нож возле нее валялся.
- Как она сидела? - вдруг спросил Ададуров.
- Очень просто, на лавке, - ответил Маркел. - А перед ней на столе стояла миска. А в ней корешки.
- Как человечки?
- Да.
- Слава тебе, Господи, что не успела! - скороговоркой сказал Ададуров и так же быстро стал креститься.
- А что иначе было бы? - спросил Маркел. - И что не успела?
- А не успела всех нас уморить, вот что! - сердито сказал Ададуров. - Утопила бы те корешки, и мы все перемерли бы. А кто ее зарезал, ведьму эту?
- Откуда я знаю? - ответил Маркел. - Мертвая она сидела, я же говорил.
- И что, там никого больше не было?
- Ну, была еще одна чувырла. Карлица, - поморщившись, сказал Маркел. - Но крепко пьяная. Очень!
- Да она почти всегда такая, - сказал Ададуров. - Знаю я ее. И что она?
- Ну, это… - без всякой охоты ответил Маркел.
- И это она тоже, да! - с ухмылкой сказал Ададуров. - А ты ей что?
- Да ну тебя!
Ададуров тихо засмеялся, потом сказал:
- Ладно. А теперь больше не виляй, а отвечай, как было. Я же вам все как на духу поведал. Так вот, ты пришел, и там сидит ведьма Домна, вся в крови, и в миске корешки плавают, как будто утопленники всплыли, а на полу нож валяется. А на лавке лежит карлица, Аленой ее звать, я знаю. И вот она встает, эта Алена, ты у нее спрашиваешь, и она что отвечает?
Маркел подумал и сказал:
- И говорит, утром приходил твой товарищ, и Домна с ним колдовала: сожгла тот платочек с ногтями, и они в огне увидели, что убили того человека, чьи были эти ногти, и что надо искать деревянную шапку.
Маркел замолчал и осмотрелся. Никого нигде видно не было.
- Ну? - нетерпеливо сказал Ададуров.
- Вот и "ну"! - сказал Маркел. - Она говорит: "Давай выпьем", - полезла к ведьме за вином, увидела, что ту зарезали, и как стала орать, что это я зарезал, и как стала хвататься за нож, что я чуть убежал. И больше ничего уже не спрашивал.
- А зря! - строго сказал Ададуров. Немного помолчал, после сказал: - Ну, ладно. А дальше что? Зачем тебе теперь английское подворье?
- Нужен мне там один человек. Тамошний точильщик, зовут его Жонкин. Он государю шахматы точил.
Ададуров смотрел на Маркела и ждал. Маркел продолжал:
- Много шахмат выточил, целый короб. А одна из шахмат была белый цесарь. И вот как только государь за этого цесаря взялся, так сразу помер. А Бельский стал кричать: "Бросай цесаря в печь, бросай, а то вдруг на нем какая порча!" И люди бросили. А другие люди после осторожно подошли и кочергой оттуда цесаря достали. Крепко обгорелого. Вот он!
И Маркел подал его Ададурову. Тот стал его рассматривать. Маркел сказал:
- Теперь здесь ничего не видно. А раньше тут сверху была голова, а на голове деревянная шапка, про которую ведьма сказала, что надо ее искать.
- Как же теперь ее найдешь? - спросил Ададуров.
- Ну, мало ли, - ответил Маркел. - Может, тот точильщик что расскажет. Может, там был какой секрет.
Ададуров опять стал рассматривать шахмату. После сказал задумчиво:
- А что! Здесь голова, здесь шапка. А здесь, на шапке, остренькая пипочка, и ее можно ядом смазать. Очень запросто.
- И белый цесарь! - прибавил Маркел. - Его никто, кроме покойного государя, не то что в руки брать, а трогать не смел. Потому что он всегда играл белыми, а другие всегда черными. Значит, только он мог уколоться.
- Гораздо! - сказал Ададуров. - Гораздо! А кто цесаря точить заказывал?
- Богдан Яковлевич будто. Но, может, это и не шахмата совсем царя убила.
- Может, может… - сказал Ададуров. - Конечно! И так им и говори, если чуть что. Говори, что за тем и пошел, чтобы козни развеять. Потому что поверить не мог, чтобы Богдан Яковлевич вдруг… Ну да что тебя учить? Сам знаешь! А теперь вот что. Пойдешь отсюда обратно, как и сюда шел, по той же дороге, и как будешь проходить мимо двора Мстиславского, то слева, сразу за деревьями, будут стоять палаты двухэтажные - это приказы. Так вот возле главного приказного крыльца возле колодца будет стоять человек моих примерно лет и в волчьей шубе с синим верхом, верх - сукно стамедное, и у того человека мешок. Так вот подойдешь к нему и скажешь, что велели пособить. А зовут его Никифором, он из Посольского приказа, дьяк, и он тебя отведет, куда надо. Иди, он давно ждет. Мы же пока тебя нашли! А я здесь еще постою, я же Трофима давно знаю. Ну!
Маркел еще раз глянул на могилу, перекрестился, развернулся и пошел.
41
А дальше было так, как и обещал Ададуров: Маркел пошел обратно, и когда проходил мимо двора князя боярина Мстиславского, то увидел слева, за деревьями, длиннющие каменные палаты о двух этажах, и там возле крыльца, при колодце, и в самом деле стоял человек в волчьей шубе, крытой синим аглицким сукном - стамедью. Где служим, оттуда и тащим, подумал, подходя, Маркел. А подойдя, взялся за шапку и, как и было обговорено, сказал, что может пособить.
- Ну так и пособляй, - сказал тот человек, тот дьяк.
Маркел взялся за мешок, который стоял рядом с дьяком. Дьяк строго сказал:
- Полегче! Не то разобьешь.
- А что там? - спросил Маркел, закладывая мешок на спину.
- Питье, что же еще, - ответил этот дьяк, Никифор, как вспомнил Маркел.
Они пошли от крыльца. Никифор шел немного впереди и боком, указывая дорогу. Маркел как бы невзначай повел плечом, в мешке сразу что-то звякнуло.
- Медведь какой! - сказал Никифор. - Перебьешь же.
- А что за питье? - спросил Маркел.
- Посольское, - сказал Никифор. После велел: - Направо!
Это они уже шли по площади. Маркел не удержался и сказал:
- Мне Федор говорил, что ты у них толмач. А ты мешки с водкой носишь.
- Это не я ношу, а ты, - сказал Никифор, усмехаясь. - И не с водкой, а с вином. С мальвазией. Посол только мальвазию пьет. Вот и велели еще принести. А ты мне сейчас все бутыли перебьешь. Не лязгай!
Маркел стал нести ровнее. Никифор спросил:
- Зачем тебе к ним на подворье? Что за нужда такая?
- Надо одного человека сыскать срочно, - сказал Маркел как будто очень нехотя. - Должок вернуть. Тут же, смотрю, такие времена настали, что не сегодня завтра - фыр-р-р-р, и я его только и видел.
- Да, - помолчав, отозвался Никифор. - Непростые времена сейчас… Это чтобы я бутылки нашивал! И чтобы посол их ждал!
- А раньше было посытней? - спросил Маркел.
- Было по-всякому, - уклончиво ответил Никифор, помолчал, а после не выдержал и начал говорить: - Сперва у них было всего навалом. Это когда только приехали. Но после сходили они к государю, государь их принял, они ему не показались, и он говорит: "Андрюшка, режь им рацион!" И Андрюшка, а это наш старший, наш думный дьяк Андрей Щелкалов, подрезал. Эти стали голодать. Неделю голодали, две… Государь их опять призывает - и их просто не узнать: на все согласные! Подписали все, что было надо. И государь обратно говорит: "Андрюшка, чтобы они теперь от пуза у меня, ты понял!" И наш главный им вначале все вернул, а после еще и удвоил. Ну, тут они опять стонать: "Смилуйся, великий государь, нам столько не съесть!" А он: "Нет, съедите!" И запретил урезать рацион и также недоедать. Так они и обжирались по тот самый день, когда государь преставился. И тут нам Щелкалов сразу говорит: "Урезать и не выдавать! Совсем!" А тут еще и Бельский: "И в цепи их всех!" А Годунов: "И в казематы!" Так и сделали: отобрали у них все и посадили их в их же подвал, где у них раньше были да и сейчас есть склады. Но мы же христиане! И того-сего им подаем час от часу. Вот мне велели отнести мальвазии. А там, глядишь, кого-нибудь еще пошлют. Да ему много не надо, этому послу, он же вот таковского росточка, худющий, одни усы да уши. А сколько в нем гонору! Ходит важно, как журавль. Его Журавлем и зовут. А тебе там кто нужен?
- Жонкин его прозвание, - сказал Маркел.
- Жонкин? - удивился Никифор. - Нет там никакого Жонкина. - Подумал и спросил: - А может, Жонкинсон?
- Может, и Жонкинсон, - сказал Маркел. - Это же не мой должник, а дядин. Дядя велел сыскать и говорил, что Жонкин.
- Да! - только и сказал Никифор, недоверчиво поглядывая на Маркела. После прибавил: - Ладно, только ради Федора. - Потом, еще немного помолчав, сказал: - Так там не один Жонкинсон, а их целых три. Тебе который нужен?
- Жонкинсон-точильщик.
- А, точильщик! Есть такой, - сказал Никифор. - Этот да, этот может. Возьмет и не отдаст. Пьянчуга! Да они там все такие. Вот сколько ты несешь? А это им на один раз. Даже не им, а одному ему. Гентельману сэру Ереми Баусу, как он себя называет. А люди кличут Журавлем. Но какой ловкий чертяка! Царь же сперва хотел его казнить, а он вывернулся, заболтал, и государь его помиловал.
- А за что казнить? - спросил Маркел.
Никифор остановился, внимательно посмотрел на Маркела и сказал:
- Ты откуда к нам свалился? Ты вообще кто такой?!
- Я рославльский, - ответил Маркел. - К дяде приехал, на побывку. А дядя возьми да и помер. А от него остались должники, и один из них - вот этот Жонкин, или Жонкинсон. Он должен дяде два рубля и пять алтын.
- Два рубля! - сердито повторил Никифор. - Только людям головы дурить! Рославльский!
Они пошли дальше. Шли, как отметил Маркел, к Фроловским воротам.
- Жениться царь хотел, вот что! - вдруг начал говорить Никифор, глядя перед собой, на дорогу. - В прошлом году решил. Так и сказал: надоели вы мне все, вот здесь, поперек горла сидите, и ты, Марья, тоже надоела, хоть и молодая ты, а тьфу! Вот, говорил царь, возьму себе жену за морем, в английской земле, тамошнюю королевну, она родит мне королевича, и я посажу его после себя на царство, а Федьку с Митькой долой, оборванцев. И послал сватов. И мы поехали.
- Как это - мы? - переспросил Маркел.
- А так, - ответил Никифор. - Я тоже поехал. Не старшим сватом, конечно, а толмачом. Сватом был Федор Андреевич Писемский, ближний думный государев дворянин, если слыхал про такого. Да что ты слыхал? И что видел? Ты не только за морем, а ты хоть просто море видел? А я в нем чуть не утонул!
Маркел помолчал, потом спросил:
- И вы так вот плыли, плыли и прямо в английскую землю приплыли?
Никифор утвердительно кивнул.
- И как там?
Никифор помолчал, после сказал:
- Нам велено молчать про это. К кресту подводили. Басурмане там живут, вот и не велено смущать народ.
- А! - только и сказал Маркел и усмехнулся.
- Не веришь, что ли? - обиделся Никифор. - Так у своего Федора спроси, и он скажет: Никифор там был! И побожится, если надо.
- И долго ты там был? - спросил Маркел.
- Немало! - сердито ответил Никифор. Но почти сразу усмехнулся и проложил: - Был! Мед, пиво пил. Мед мы с собой привезли, а пиво там свое. Эль называется. Крепкое пиво! А поселили нас в отдельных палатах прямо напротив королевского дворца.
- И ты королеву видел?
- А как же. Наши как только с ней сойдутся, так сразу меня зовут. Они бают, я толкую. Сперва от наших на ихнюю сторону, а после с ихней на нашу.
- И как их королева? Видная? На кого похожа?
- Про это тоже велено молчать, - строго сказал Никифор.
- Ну, а королевна тогда как? - спросил Маркел. - Невеста царская.
Никифор помолчал, после ответил:
- Рыжая она. Щербатая. Но в теле. Только не это главное. А то, что королева говорила, будто эта рыжая - ее родня ближайшая, а когда мы пошли доискивать в других местах, то совсем другое оказалось! Тогда мы возвращаемся сюда и говорим: так, мол, и так, великий государь, эта их Марья Хастикс - никакая не королевнина племянница, а неизвестного родства, может, вообще кабатчица какая. Ох, тут государь страшно разгневался и говорит: "Андрюшка, режь им рацион!" А мог и их самих порезать, между прочим.
- Мог, - сказал Маркел, подумав.
Тут они как раз вышли из улицы и подошли к площади перед Фроловскими воротами. Никифор сразу повернул к калитке и там только сказал: "Открывайте!" - как им сразу стали открывать. Царский толмач, подумал про себя Маркел, еще бы…
Они прошли через калитку и вышли на подъемный мост. Вода под мостом была чернющая, льда нигде видно не было, его еще с ночи покололи.
- Далеко ли нам туда идти? - спросил Маркел.
- Недалеко, - сказал Никифор. - Это здесь, в Зарядье, на Варварке.
На Варварке, подумал Маркел и сразу вспомнил Гридю с его шайкой. Только их еще сегодня не хватало! Подумав так, Маркел невольно осмотрелся. А Никифор продолжал рассказывать:
- Этот Баус - очень вороватый человек. Да англичане, они все такие. Ну вот зачем им было эту рыжую подсовывать? Есть же у них там девицы настоящей королевской крови, и из себя пригожие, я сам видел, вот их бы и сватали. И женился бы тогда царь-государь на ихней такой королевне, нарожала бы она ему сынов один другого краше… Вот чего наши бояре боялись! Потому что царь же дальше что задумывал? Я же это толковал, сам с царского листа считывал! Сперва посадить королевича, а после призвать их бояр, у них бояре "лорды" называются, а еще после… И тут государь вот прямо в одночасье занемог и преставился. С чего это вдруг? Кому он помешал? Или всем сразу, если все молчат?
Тут Никифор и сам замолчал и посмотрел на Маркела.
А Маркел смотрел по сторонам. Никифор усмехнулся и сказал:
- Странный ты какой-то. Не за того ты себя выдаешь. Я как только сегодня вернусь, так сразу пойду к Федору и напрямую спрошу, кого это он мне подсунул.
Маркел открыл рот, чтобы ответить…
И вдруг увидел Гридю! Они тогда как раз проходили мимо рядов. И там, возле стены, стоял Гридя и помахивал правой рукой. Маркел сразу понял, что у Гриди кистень в рукаве. Рядом с Гридей стоял Митя. Да и остальные были рядом. Маркел усмехнулся, кивнул Гриде, подкинул на плече мешок (мешок громко цокнул) и прибавил шагу. Никифор, едва поспевая за ним, зло сказал:
- Допрыгаешься ты у меня! Ох, допрыгаешься… Живо сдам в Земский приказ!
- Га! Сдашь, если успеешь! - сердито ответил Маркел. - Дурень! Глянь через плечо, вон того, в белой овчиной шапке видишь, звероватого? Так это Гридя Весло, он больше крови пролил, чем ты чернил извел. Сейчас они нас на куски порежут! Где твое подворье, далеко еще?
- Здесь, совсем рядом! - быстро сказал Никифор, так же быстро озираясь. - Третьи ворота вон туда. Как только поровняемся, бежим!
Они прибавили шагу. Гридя со своими тоже. Народу на улице было достаточно, не то что ночью, но все равно было гадко. Маркел шел, помахивал мешком, мешок позвякивал. Никифор не выдержал и вырвал у него мешок. Маркел на это только усмехнулся. Теперь Никифор нес мешок, а Маркел шел сбоку налегке. Идти оставалось совсем мало. А те шли сзади, совсем рядом, в каких-то десяти шагах. Захотели бы, сразу догнали. Но они нисколько не спешили, они же, наверное, думали, что уж теперь-то, на свету, Маркел никуда от них не денется и сейчас они с ним посчитаются сразу за все!
Как вдруг Маркел вместе с Никифором резко свернули в сторону и кинулись к воротам английского подворья. Эти ворота, на их счастье, были нараспашку, и в них стояла стража - стрельцы. Никифор к ним и кинулся, а за ним Маркел. А Гридя и его приятели остались на Варварке. Маркел, стоя уже во дворе, за стрельцами, помахал Гриде рукой - махал неприлично, - после чего повернулся к Никифору, сунул ему под нос овчинку и строго сказал:
- Это видел? Теперь знаешь, кто я? - Никифор молчал. Маркел гордо прибавил: - Вот так-то вот!