– И в самом деле, – пригляделся Рональд. – Чего это его хозяину понадобилось делать здесь в столь поздний час?! Или у этого экипажа нет хозяина, а есть хозяйка?
– Вы все шутите, – улыбнулся я, – а ведь дело серьезное!
– А вы хотите, что бы я снова напился, оплакивая себя?! – воскликнул капитан Рональд.
– Нет, только не это, – ответил я. – Вы мне еще понадобитесь!
– Не сомневаюсь, – отозвался Рональд с усмешкой.
В этот момент с крыльца сошел незнакомец в бурнусе, капюшон которого плотно надвинут был на лицо. Что-то в его походке, в его фигуре мне все же показалось знакомым. Я хотел было устремиться за ним, как дверь секретарского особняка снова открылась, на пороге появился господин д'Ланже, собственной персоной в сопровождении двух вооруженных охранников, а карета с незнакомцем тут же тронулась с места.
– Вот, черт! – выругался я.
Если бы Кинрю был на месте, мы вполне справились бы и с четверыми. Мой Золотой дракон наверняка бы догнал этого таинственного господина.
Охранники д'Ланже громко переговаривались между собой на французском, вероятно, не ожидая и не догадываясь о том, что их может подслушать кто-нибудь посторонний.
– О чем это они говорят? – Капитан Рональд прислушался. – Да они совсем обнаглели! Потеряли всякую осторожность!
Речь шла о русском царском письме, которое почему-то их человек не захотел передать австрийскому канцлеру.
– Черт знает, что такое?! – ругался секретарь Лаффероне, перемежая австрийские слова и французские фразы. – Что я теперь скажу этому австрийцу, который дожидается меня на пристани?! Эти русские – дикари! Они, словно флюгера! Я не понимаю, как можно столь быстро менять решения! Значит, какой-то русский сменил решение… Чтобы все это значило?
В этот момент я заметил, что один из охранников механически делает пальцами масонские знаки. И впрямь, кто ныне не масон?!
В ту же секунду капитан Рональд наступил на сухую ветку у себя под ногой. Хруст раздался такой!..
– Стой! Кто идет? – выкрикнул один из охранников по-французски.
В это же мгновение на меня упал столп фонарного света. Надо было действовать незамедлительно. Англичанин это понимал не хуже меня. Он ловко выбил своей тростью пистолет из рук солдафона. Я тем временем сделал знак другому охраннику, который стоял значительно ниже меня на иерархической лестнице степеней высшей премудрости… Француз обескуражено опустил ружье, а его спутник рухнул в траву, оглушенный английской тростью.
– Да что же вы стоите? Хватайте их! – взвизгнул секретарь посла Лаффероне. Но его фальцет оборвался на полуслове, потому что я зажал ему рот.
– Смотрите не удушите, Яков Андреевич, – усмехнулся капитан Рональд.
В этот момент д'Ланже сам выхватил пистолет, и мне пришлось выстрелить ему в упор прямо в живот. Еще бы чуть-чуть, и ваш покорный слуга предстал бы перед высшим судом. Но я опередил секретаря Лаффероне на какую-то долю мгновения!
– Будьте вы прокляты, – прошипел уроженец Кале, спускаясь по стенке наземь и оставляя за собой на штукатурке кровавый след. – Будьте вы прокляты! – повторил он и упал рядом со своим первым охранником. Второй охранник, наблюдая всю эту сцену, не шелохнулся.
– Яков Андреевич! Да вы убили его! – воскликнул капитан Рональд. – Надо немедленно убираться отсюда! Черт! Теперь этот мерзавец не сможет нам ничего рассказать!
– Да, жаль, – проговорил я, будто находясь под гипнозом. – Действительно, жаль!
Я не хотел никого убивать, и эта картина подействовала на меня удручающе. Если бы только греки и турки знали, что здесь творится!
– Еще бы! – прикусил губу англичанин. – Он, наверняка, многое знал!
– Что вы хотите от меня? – дрожащим голосом осведомился француз, который не знал как ему быть и от этого чуть не плакал. Я заметил, что охранник – еще совсем мальчишка! Чернобровый, черноглазый, с высоким красивым кивером на голове. Да и воевать-то ему вряд ли когда приходилось! Выхаживал, поди, только в эскортах, персон высокопоставленных сопровождал… Родители, видно, не из простых! За то – и милость! На счастье мое он оказался масоном. Удача снова мне улыбнулась! Как я мог не верить в нее?!
– Вам действительно везет, Яков Андреевич, – усмехнулся капитан Рональд, который тоже заметил знаки, которыми мы обменялись с юным французом. – Не то, что мне, – добавил он уже про себя.
Англичанин все еще сокрушался из-за затонувшего корабля. Невольно мне подумалось, что Рональду легче было бы перенести смерть родного ребенка, чем крушение фрегата "Стрела"… Странно устроены люди!
Мне нечего было ответить капитану, а потому я молча уставился на оставшегося в живых охранника.
– Итак, что вы желаете знать? – повторил свой вопрос француз. – Говорите быстрее! А то скоро на этом месте соберется городская полиция!
– Твой хозяин, – я кивнул в сторону д'Ланже, – посвящал тебя в свои политические дела?
– Разумеется, нет, – отозвался охранник. – Но я неглухой, и кое-что слышал… Сам Наполеон пожалел, наверное, что связался с Россией! Что уж говорить о секретаре Лаффероне? Ему лучше было думать о внутренних французских делах!
– Что это был за человек, который минуту назад отъехал в карете? – прозаически полюбопытствовал я, прервав его рассуждения на государственную тему.
– Не знаю, – пожал парень плечами, – какой-то русский! Кажется, у них были некие важные государственные дела! Речь шла о каком-то письме, которое господин секретарь должен был передать австрийцу Брияку. Однако русский в последний момент передумал и оставил ни с чем мсье д'Ланже! Господин секретарь должен был объясниться перед Брияком, почему письмо так и не попало к канцлеру Меттерниху…
– Ты знаешь имя этого русского? – осведомился я, искренне надеясь на чудо. Если этот мальчик назовет мне его, то все пойдет, как по маслу: я без труда верну письмо Императору через Балашова или Кутузова, а через Нарышкину представлю ему убийцу его незаконнорожденной дочери!
– Нет, – покачал француз головой, – все держали его в секрете, в том числе и он сам! Но, говорят, он – страшный человек! Он и матери не пожалеет! Руки у него по локти в крови.
– Тогда, может быть, ты скажешь, куда он поехал?! – воскликнул я. – А выглядел-то он как?
– Поехал он, видимо, в порт, – задумчиво отозвался француз. – Снова собирался в Росиию. Зачем, правда, я не знаю! А выглядел… – Юноша наморщил высокий лоб. – Не знаю… Я его никогда не видел без маски или платка. Глаза только! Они у него темные очень!
– Черные? – попытался уточнить Рональд.
– Не черные, а именно темные! – стоял на своем француз.
– Надо немедленно разыскать Кинрю, – сказал я капитану Рональду, как только понял, что больше ничего не добьюсь от мальчишки. – А потом мы должны спешно отправляться в Санкт-Перербург, пусть даже на грузовом корабле, в трюме, как Ольга!
Лицо Рональда при этих словах передернулось.
– Поторопитесь, – посоветовал мне юный француз на прощание.
– Прежде надо обыскать д'Ланже, – я склонился над трупом.
Капитан Рональд помог мне обшарить его одежду. В этот момент второй охранник зашевелился.
– Добить его? – спросил англичанин. Воспоминания о графине делали его кровожадным.
– Не стоит, – ответил я. – И так слишком много крови! К чему еще ее проливать?
После этого я развернулся и ударил юного француза-масона. Тот повалился рядом без чувств.
– Зачем это вы? – удивился капитан Рональд. – Ведь он вам помог! Дикость какая! – Англичанин пощупал пульс у охранника. – Жить будет, кажется…
– Я не смог не отблагодарить его за услугу, – ответил я, улыбнувшись. – Вы представляете, капитан, каково ему будет оправдываться, когда полицейские застанут беднягу между двух трупов? Да еще каких трупов?! Чего только стоит Анри д'Ланже?!
– А вы чертовски предусмотрительны, Яков Андреевич, – усмехнулся мой спутник. – И, как всегда, правы! Я подозреваю, что вы посвящены вашим Орденом в один из высших градусов масонской премудрости!
– Наверное, вы не так уж и далеки от истины, – уклончиво ответил я англичанину. Скромность никогда не была основной моей добродетелью.
Письма мы, увы, так и не обнаружили.
Я услышал какой-то шум на дороге, топот приближающихся шагов, цокот лошадиных копыт…
– Капитан, вам не кажется, что нам пора отправляться? – Я уже отчаялся отыскать вожделенный конверт с посланием Его Величества герцогу Веллингтону и оставил тело человека Лаффероне в покое. – Мне кажется, что это – полиция!
Капитан Рональд прислушался:
– Вы, как всегда, правы, – заметил он. – Пора убираться отсюда подобру-поздорову!
Сказав это, англичанин направился в сторону ажурной чугунной калитки. Я поспешил за ним.
– Я беспокоюсь за японца, – признался я. – Как бы не случилось непоправимого!
– Все обойдется, – оптимистично заметил Рональд.
Сейчас я его просто не узнавал. Как видно, капитан просто не мог существовать в бездействии. Его воодушевила близость опасности…
Не успели мы выбраться за ворота и спрятаться в ближайших кустах, как на дороге появилась полиция.
* * *
Я расстался с капитаном на полпути до гостиницы, поблагодарив его за участие. Он оказал мне неоценимую помощь, вопреки тому, что мой план с подкупом секретаря Лаффероне не увенчался успехом.
– Не стоит меня благодарить, – усмехнулся капитан Рональд. – Вы внесли в мою жизнь свежую струю, которой мне, как выясняется, не хватало, – признался он. – Все уже не кажется таким мрачным, как прежде!
– Советую вам повременить с отставкой, – ответил я.
– Пожалуй, я прислушаюсь к вашей рекомендации, – отозвался капитан Рональд. – Жаль, конечно, "Стрелу", но на ней ведь свет клином не сошелся! Да и с Ольгой все вышло как-то… Лучше не вспоминать!
* * *
Возле отеля я заметил поджарую фигуру Кинрю, который бросал мелкие камушки мне в окошко. Мой японец заметно нервничал. Кинрю то и дело вертел головой по сторонам, от чего создавалось такое впечатление, будто он все время подпрыгивает на одном месте.
– Кинрю! – тихонько окликнул я. – Мы же условились встретиться возле особняка француза! Где ты пропадал, черт возьми? Я уже подумал… Или ты забавлялся с француженкой?
– Несчастье, Яков Андреевич, – вымолвил Золотой дракон, опустив голову. – Непоправимое несчастье.
– Какое такое несчастье? – У меня сердце упало. Я хорошо понимал, что непоправимой на этом свете может быть одна только смерть. – Неужели, с Адель?
Кинрю молча кивнул и, опустив голову, тупо уставился на свои сапоги.
– Так я и знал, – выдохнул я в ответ. – Почему-то эта девушка мне понравилась. Но, я предчувствовал, что с ней что-то должно случиться! И предчувствия, увы, не обманули меня!
– Когда я пришел в дом к Дарье Михайловне, она была одна в большой гостиной. Я попросил ее позвать горничную, но хозяйка сказала мне, что Адель больна, – начал мой Золотой дракон свое повествование. – Тогда я высказал желание повидать горничную в ее собственной комнате. Дарья Михайловна пошла мне на встречу и не стала чинить препятствий. Я поблагодарил ее и прямиком отправился в спальню к больной. Каково же было мое удивление, когда на мой стук в дверь, не последовало никакого ответа! Я стучал несколько раз и хотел было уходить, как ужасная догадка осенила меня! Тогда я отпер дверь с помощью той самой спицы, что вы, Яков Андреевич, сберегли для меня, будучи опасно ранены в экипаже…
– И что же? – мне не терпелось узнать, что было дальше.
Японец перевел дух и продолжил:
– Адель лежала в своей постели с широко открытыми глазами, устремленными в потолок. На ее челе застыла печать страдания. Ее губы посинели, на шее багровели два следа от удавки. Судя по всему, ее задушили каким-то узким шарфом. Сосуды на глазах у нее полопались, и белки казались ужасно красными. Язык вывалился изо рта…
– Довольно об этом, – прервал я его, мысленно представив эту картину. – А не было ли убийцы поблизости?
– Нет, – покачал головой Кинрю. – Я сразу понял, что горничная мертва, и попытался осмотреть комнату. К тому же, мне показалось странным, что дверь в ее спальню была заперта изнутри. Однако распахнутое настежь окно все объяснило!
– Она сама погубила себя, – произнес я задумчиво. – Ей следовало открыться нам!
– Да, – согласился японец. – Но, судя по всему, бедняжка не могла понять, можно ли нам доверять!
– И поплатилась за это, – заметил я. – Но это не объясняет того, почему ты не явился к особняку французского секретаря!
– А вот тут-то и начинается самое интересное, – усмехнулся Кинрю.
– Что именно? – поинтересовался я.
– Французская полиция нагрянула в дом Дарьи Михайловны, как раз тогда, когда я только собирался выйти из комнаты. Вот полицейские и сцапали меня прямо там, как говорится, на месте преступления и именно в тот момент, когда я рылся в ее вещах! Меня тут же обвинили в убийстве и отвели в полицейский участок!
– Вот так штука! – не верил я своим ушам. – Как это может быть?! В каком часу это случилось?
– Где-то в обед, – вспомнил японец. – Я, как всякий законопослушный гражданин, последовал за полицейскими, которые учинили мне в участке допрос и прямо обвинили в убийстве. На силу удалось убежать, прежде, чем меня упрятали в каталажку! Правда, я поломал им немного мебели, – Кинрю подмигнул мне.
– Выходит, что за нами следили, – мрачно проговорил я в ответ. – Кто-то знал, что ты отправился к Дарье Михайловне! Убийца намеренно позвал полицейских именно в тот момент, когда ты находился в доме! Этим людям гораздо проще справиться со мной в одиночку!
– Но я все же спутал им карты, – усмехнулся японец. – Уж если я избежал тюрьмы на собственной родине, то не пристало мне занимать тюрьмы во Франции! Их, должно быть, не хватает и коренным французам, – с усмешкой заметил он.
– Нам надо немедленно покинуть Кале, – отозвался я.
– А как же секретарь Лаффероне? – удивился Кинрю. – Вы же, кажется, рассчитывали соблазнить его тридцатью сребрениками…
– Он мертв, – задумчиво произнес я в ответ. – А письмо у того самого загадочного русского, который играет с нами в забавную игру кошки-мышки! У него внезапно изменились планы, и он решил немедленно отправляться на родину… – Я пересказал Кинрю то, что произошло со мной и капитаном Рональдом у особняка французского секретаря.
– Нам надо скорее собирать вещи, – задумчиво заметил Кинрю, взглянув на почерневшее небо. – Как бы снова не разыгралась буря…
Не успел он это сказать, как прогремел гром, и на нас обрушились тяжелые струи дождя. Мы поспешили под кров отеля, пока ливень не успел нас основательно вымочить.
Кинрю в спешке укладывал вещи, и я ему помогал, по мере возможности. Однако рана, нанесенная мне человеком в платке, открылась, отчего болела еще сильнее и кровоточила.
– Вы нуждаетесь в помощи врача, – заметил мой ангел-хранитель, бросив на меня встревоженный взгляд карих глаз. – Я опасаюсь, что длительное плавание на корабле станет для вас губительным!
– У нас не остается другого выхода, – ответил я. – И тебя, и меня наверняка уже разыскивает полиция. Я еще удивляюсь, как они до сих пор не добрались до отеля! Но полагаю, что французские полицейские появятся здесь с минуты на минуту! Я надеюсь только на помощь Рональда. Думаю, что в Кале найдутся капитаны, готовые оказать ему маленькую услугу, то есть взять нас с тобой на борт своего корабля! К тому же человек с письмом, по моими сведениям, сейчас находится где-то в порту… Было бы большой удачей перехватить его прежде, чем он попадет на палубу корабля! Или, в крайнем случае, оказаться с ним на одном судне, идущем в Россию!
– Да, – согласился мой Золотой дракон. – Но мы толком не знаем ни его имени, ни лица, – оговорился он. – Только инициалы: "А" и "В"! И то еще не известно, верны ли наши догадки!
– Интуиция мне подсказывает, что наши догадки верны, – проговорил я уверено, – а она меня еще ни разу не подводила! Этот Алексей Орлов еще на палубе "Стрелы" показался мне подозрительным…
– Яков Андреевич, вы заговорили как Мира, – усмехнулся в ответ Кинрю. – Ваши подозрения еще ничего не доказывают! Да и инициалы не совсем совпадают! И где же была ваша интуиция, когда графиня Александрова стащила у вас письмо государственной важности?
– Кинрю, а ты, оказывается, безжалостен, – отозвался я удивленно.
Когда мы выбрались из отеля и перешли на другую сторону, мне пришло в голову обернуться. То, что я увидел за своей спиной, ошеломило меня. Возле ворот гостиницы уже стоял фиакр, из которого высыпались французские полицейские.
– Слава богу! Успели, – проговорил я вполголоса.
* * *
Первым делом я направился к Рональду, на которого мы теперь могли положиться. Экипаж я не взял, опасаясь особо попадать на глаза кому бы то ни было. Мы пробирались в Кале закоулками. На какое-то мгновение мне показалось, что мы заблудились. Однако Кинрю удалось переубедить меня.
– Не бойтесь, Яков Андреевич, я этот город уже изучил, как свои пять пальцев.
– И когда это ты только успел? – отозвался я. – Для меня не секрет, что ты прекрасно ориентируешься в лесу, но…
– Город не так сильно отличается от леса, как это кажется на первый взгляд, – отозвался мой самурай. Его платье насквозь промокло.
В небе сверкнула молния.
– Нехороший знак, – проговорил я вполголоса, стараясь идти быстрее. Я боялся, что пятно крови проявится у меня на фраке с лицевой стороны, и этим я привлеку к себе внимание полицейских.