* * *
С похорон мы вернулись вместе с Дарьей Михайловной, ее приятельницей, отославшей домой юную племянницу в соломенной шляпке, и с бедняжкой Адель, которую все время укачивало.
– Яков Андреевич, гость из России, – представила меня Дарья Михайловна своей приятельнице. – Он должен был вернуть Ольгу под родительский кров, – она снова всхлипнула, не справившись с охватившим ее новым приступом горя.
– Примите мои соболезнования, – проговорил я в пол-голоса. – Видимо, графине Ольге так на роду было написано. – У меня самого болезненно сжалось сердце, когда я произнес эти слова.
– На все воля божья, – кивнула женщина в муаровом платье.
– Анна Ильинична Нелидова, – отрекомендовала ее Дарья Михайловна, – моя самая близкая подруга в Кале. Она тоже русская!
– Да, да, конечно, – в ответ несколько рассеянно отозвался я.
– Но, я почти не знала вашей прелестной родственницы, – печально улыбнулась мадам Нелидова. – Должно быть, она была прекрасным человеком!
– Ангел, – вздохнула Дарья Михайловна. – Однако вы, кажется, хотели о чем-то переговорить с Адель, – обратилась она ко мне.
Нелидова удивленно подняла брови. Она ума не могла приложить: о чем это я собирался беседовать с горничной.
– Адель! – Хозяйка три раза хлопнула в ладоши, не потрудившись дотянуться рукой до шнурка от звонка.
А я и не заметил, что горничная покинула гостиную. Это только лишний раз убедило меня в том, что она скрывает какую-то тайну. Возможно, мною двигало некоторое предубеждение, но я посчитал лучшим чуть перестраховаться, чем снова остаться, пардон… в дураках!
Через несколько секунд юное создание появилось в гостиной.
– Вы меня звали? – чуть слышно поинтересовалась она, разглядывая носы своих башмаков, едва выглядывающие из-под юбок.
– Да, моя дорогая, наш гость хочет побеседовать с вами, – ответила Дарья Михайловна.
– В самом деле? – удивилась Адель. – Но о чем? Я ничего не знаю, – начала оправдываться она. Ее бледные щеки с голубыми прожилками порозовели. Девушка закусила губу и смотрела на нас испуганным взглядом.
Я переглянулся с Кинрю, который внешне оставался все таким же невозмутимым, как и прежде. Он присел на диван и сделал вид, что заинтересовался картиной на стенке. Картина была выполнена в искусной манере и позволяла думать, что написал ее довольно талантливый живописец.
– О чем, вам, моя милая, расскажет Яков Андреевич, – ответила ей по-французски Дарья Михайловна. – А мы, пожалуй, с Анной Ильиничной пойдем в мою комнату. У меня нет абсолютно никакого желания присутствовать при вашей беседе, – призналась она. – Итак голова разболелась. Я нуждаюсь в дружеском участии и утешении!
– Конечно, дорогая, – Нелидова вновь взяла ее под руку, и они удалились в глубину коридора, оставив Адель в нашей с Кинрю власти.
– Господа, что вам от меня надо?! – воскликнула Адель, пятясь маленькими шажками к стенке. – Почему Дарья Михайловна позволила вам… Что происходит?! – Она бросала испуганные взгляды светлых, прозрачных глаз то на меня, то на моего японского ангела-хранителя.
– Что вам известно о гибели молодой графини? – начал я без обиняков самым серьезным тоном. Словно я держал речь на одном из Собраний Ложи. – Вы должны были при этом присутствовать!
На моих глазах Адель то бледнела, то краснела. Она закрыла лицо руками и присела на край кушетки.
– Я ничего не знаю, я ничего не видела, – словно заклинание повторяла она. – Я была на первом этаже, когда графиню… то есть графиня, – поправилась Адель, – выбросилась из окна. – Я не понимаю, что ее заставило это сделать в самом расцвете лет! Скорее всего, это была случайность!
– А вы не допускаете мысли, что ей кто-то помог? – вкрадчиво поинтересовался я. – Вы никого не видели?
– Нет, я никого не видела! Но, к чему все эти вопросы? Меня уже допрашивали в полицейском участке, – девушка всхлипнула.
– А у меня складывается впечатление, что вы, Адель, говорите неправду, – заметил я. – Вы так дрожите, словно вас тоже хотят выбросить из окна…
– Господь с вами, – горничная перекрестилась. – Мне нехорошо, у меня лихорадка, – неубедительно объяснила она. – Зачем все эти расспросы? Кто вы?
– Это не имеет значения, – категорично ответил я. – Лучше скажите, милая, а раньше вы никого не видели?
– В какой смысле? – Адель вытерла слезы.
– Ну, кто-нибудь приходил к графине? – осведомился я. – Не передавал ли он ей вот этого письма? – я помахал у нее перед глазами конвертом, тем самым, что нашел в будуаре своей бывшей возлюбленной.
Адель изменилась в лице, и я понял, что мой вопрос угодил в самую точку.
– Н-нет, – заикаясь, пролепетала она. – Я никогда не видела этого письма! Но ее расширенные от ужаса глаза говорили совершенно обратное. Не возникало сомнений, что девушка смертельно напугана.
– Ну, что же, – проговорил я расстроено, – если вы все-таки что-нибудь вспомните, а я не сомневаюсь, что это будет именно так, то вы найдете нас по этому адресу, – я протянул ей свою визитку, где значился наш отель и гостиничный номер.
– Вы ошибаетесь, – в ответ проговорила Адель. – Я не могу вспомнить того, чего не было! Я ничего не знаю! Вы измучили меня своими расспросами! А у меня сегодня еще так много дел!
– Тогда я не стану больше настаивать, но опасаюсь, что вам еще придется пожалеть о вашей скрытности, как о самой непростительной ошибке, которую вы сделали в своей жизни, – заметил я на прощание, водружая на голову цилиндр. – Извинитесь перед Дарьей Михайловной, что мы ушли не попрощавшись!
– Хорошо, господа, я обязательно передам хозяйке и ее гостье все ваши извинения, – заверила нас Адель, вздохнув с нескрываемым облегчением.
* * *
– И что ты об этом думаешь? – спросил я Кинрю, когда мы спускались по лестнице.
– Что эта Адель бессовестно врет нам в глаза, – ответил мой Золотой дракон, пожав плечами. – Это же ясно, как божий день.
– Ничего мне не ясно! – воскликнул я. – Это была моя последняя ниточка!
– Вы забываете, Яков Андреевич, что у вас еще есть письмо, адресованное ныне покойной графине. Кто-то же его передал ей, – возразил мне Кинрю.
– Еще бы мне узнать, кто его написал! – отозвался я раздраженно, столкнувшись у самой двери с дворником.
– Я слышал, вы интересуетесь таинственной смертью графини Ольги, – проговорил он вполголоса.
Дворник, на мое удивление, оказался русским.
– Я мог бы вам кое-что рассказать, – признался он. – Но у меня так пересохло в горле…
Тогда я протянул ему пару монет, ухватившись за его слова, как утопающий за соломинку.
– А барин-то щедрый, – хмыкнул дворник в седые усы. – Ладно уж, помогу! Да и барышня была сильно красивая! Жалко, – протянул он. – Хрупкая, будто фея какая…
Мне снова стало невыносимо больно при мысли, что Ольга умерла. Ее лицо, глаза цвета морской волны, золотистые волосы все еще стояли перед моим мысленным взором и являлись мне во сне.
– Итак, что ты хочешь сказать, – обратился я к дворнику, который стоял, прислонившись к забору и покручивая усы.
– Я видел, как к барышне кто-то приходил в отсутствии хозяйки, – проговорил он с видом заправского заговорщика.
– Что еще за кто-то? – Мне не терпелось услышать имя ее загадочного посетителя, по чьей указке, возможно, Ольга украла императорское послание.
– Не знаю, – дворник пожал плечами, – кажется она его Алешкой звала…
– Как? Как? – переспросил я. – Ты ничего не перепутал?
– Ну, Алексеем, стало быть, – ухмыльнулся дворник. – Вот отчество только запамятовал. Графиня, кажется, была к нему благосклонна. Я не знаю, что это было: ревность, злость, отчаяние или досада…
– Ну, а как он выглядел этот Алексей? – поинтересовался я, стараясь ничем не выдать чувств, мучивших меня.
– Не знаю, – протянул дворник. – Барин, он и есть барин. Вальяжный такой, ну, что тебе кот на масленицу… Худой как твоя жердь! И все манерничал, – он попытался передразнить гостя графини Ольги.
– А волосы у него какие? Глаза? – вмешался в разговор японец.
– Ну, – дворник задумался, стараясь, видно, припомнить, – темные, кажется, вроде каштановых. И взгляд такой грустный, грустный…
Мне невольно припомнился "Чайльд Гарольд" с английского фрегата "Стрела". А что, если это он и был тем таинственным незнакомцем в маске?! Но инициалы в письме к графине совпадали только наполовину! Хотя… Кто мог помешать ему представиться другим именем на корабле?!
– А ты видел его в тот день, когда графиня Ольга погибла? – поинтересовался я. – Он приходил в дом к Дарье Михайловне?
– Не могу знать, – пожал плечами дворник. – Меня самого в этот день дома не было. Вы бы у Адели спросили, – посоветовал он.
– Уже спросили, – ответил я. – Да только она молчит, будто у нее рот на замке!
– Видела, наверное что-то, – отозвался дворник в ответ. Он подхватил свою метлу, которая у него едва не упала на лестницу.
– Звать-то тебя как? – спросил я.
– Василием, – отрекомендовался дворник.
– А с чего ты взял, что Адель что-то знает? – поинтересовался я.
– Я утром, накануне несчастного случая видел, как этот господин передал Адель письмо для графини, – сказал Василий. – Он еще и повторил ей несколько раз, чтобы она прямо в руки передала. Адель-то давно у Дарьи Михайловны, по-русски то она хорошо понимает!
– Значит, все совпадает, – шепнул я Кинрю, который пока еще ничего не понимал.
* * *
В экипаже я поделился с японцем своими догадками относительно Алексея Орлова.
– Это все равно ничего не доказывает, – с сомнением проговорил Кинрю. – Дальше-то что делать будем? А?
Я в ответ усмехнулся:
– Теперь я тебя не узнаю, мой дорогой Кинрю. Утро вечера мудренее! Завтра решим…
В этот момент наш экипаж свернул на какую-то незнакомую улицу.
– А куда это мы едем? – опомнился я. – В каретное окошко было хорошо видно, что стемнело, на небе появились первые звезды, и дома вокруг погрузились во мрак.
Не успели мы опомниться, как карета остановилась.
– Это еще что? – прошептал я. – Что-то не видно гостиницы, – у меня не оставалось сомнений, что наш таинственный враг выследил нас у дома Дарьи Михайловны. Ведь ему-то, судя по всему, хорошо была известна дорога туда…
Кинрю вынул кольцо со спицей, которое уже не раз его выручало. Он приготовился ко всему. Я сам вытащил пистолет из маленького чемоданчика. Этот чемодан японец носил с собой в Кале повсюду. К счастью, мне удалось его спасти во время бури в Па-де Кале.
В ту же секунду каретная дверь открылась. Передо мной оказался человек, лицо которого до самых глаз было завязано каким-то платком. Я пожалел о том, что не удосужился ранее разглядеть нашего кучера. Мне показалось, что у него за спиной стоит еще один человек, который был выше ростом, но лицо его также было скрыто платком, а цилиндр надвинут почти на глаза. Однако что-то подсказывало мне, что я вижу перед собой благородного господина.
– Что вам угодно, господа? – поинтересовался я, стараясь сохранять хладнокровие.
В этот момент мороз пробежал у меня по коже, когда я увидел нацеленный на меня пистолет в руках первого незнакомца.
– Идите за нами! – приказал тот, что стоял чуть поодаль.
В то же мгновение Кинрю метнул в нашего кучера кольцо со спицей. Спица угодила ему прямо в горло, и он выронил пистолет. Кровь хлынула ручьем, и кучер упал мне лицом на колени.
Другой незнакомец выстрелил прежде, чем Кинрю выбил у него из рук пистолет. Меня толкнуло, и я откинулся на сидение.
В этот момент обезоруженный незнакомец бросился бежать наутек. Кинрю устремился за ним, и я не успел остановить его, потому что был ранен.
– Кинрю! – окликнул я своего Золотого дракона, но тщетно. Он уже не слышал меня, потому что был на другом конце улицы.
Судя по всему, японец решил, что я бегу за ним следом, иначе он не бросил бы меня истекающего кровью наедине с трупом посреди города.
Я сдернул платок с лица трупа, но этот человек оказался мне незнаком.
– Да что, черт возьми, происходит?!
Я прекрасно понимал, что могу угодить в полицейский участок. Мне надо было скорее убираться из этого злосчастного экипажа. Кале, это вам не Санкт-Петербург, где правит масон Балашов.
Я с трудом высвободился из-под мертвого тела, улившего своей кровью весь экипаж, а заодно и мой парадно-выходной фрак. Жжение в груди все усиливалось. Я прижал ладонь к месту, где болело больше всего, и увидел на ней капли крови.
– Час от часу не легче! – воскликнул я и почти ползком выбрался из экипажа. Правда прежде я забрал с собой спицу Кинрю.
* * *
Пешком до отеля я добрался только к утру. Небо озарили первые предрассветные сполохи, а я стараясь не шуметь и не привлекать внимания к своей персоне пробрался в собственный номер. Но привратник все же заметил меня.
– Что с вами?! – всплеснул он руками. – На вас напали разбойники?
– Да, – пробормотал я в ответ, – кошелек отобрали!
Каждая ступенька на лестнице давалась мне с огромным трудом. Привратник подхватил меня под руку и помог мне добраться до номера.
– А где же ваш азиат? – поинтересовался он. – Мне казалось, что он с вас глаз не спускает, пылинки сдувает… Или это он так с вами обошелся? Надо позвать полицию и врача!
– Не надо никого звать, – отозвался я, поблагодарив его за усердие. – Я буду вам очень признателен, если вы дадите мне выспаться!
– Как знаете, – мой провожатый пожал плечами.
Не успел я и глаз сомкнуть, рухнув на постель прямо в одежде, как в номере появился мой дорогой японец, которого я уже и не чаял увидеть. Мало ли что с ним могло произойти наедине с убийцей, пусть даже и безоружным.
– Я видел, где он живет! – выпалил он. – Я проследил за ним! А он меня не заметил! – Торжеству Юкио не было предела. – Яков Андреевич, что с вами?! – вдруг ужаснулся он, заметив, наконец, мое состояние. – А я-то еще удивлялся, почему вы со мной не пошли! Надо немедленно позвать врача! Этот мерзавец вас ранил!
– Я это заметил, как ни странно, – попробовал я пошутить.
Однако каждое мое слово отдавалось огнем у меня в правом подреберье. Я невольно поморщился, с трудом сдержав стон. Неужели задето легкое?
– Дайте-ка я сам осмотрю вашу рану, – пробормотал Кинрю, веселье которого, как рукой сняло. – Ну надо же, как некстати! – пробормотал мой самурай.
В эту минуту я потерял сознание.
* * *
– Яков Андреевич? – Кто-то тормошил меня за плечо.
Все время моего беспамятства мне мерещилась Мира, мрачно предупреждающая меня о чем-то. Индианка делала руками какие-то пасы, нашептывала ведические заклинания и показывала мне Смерть на картах Таро. Черные волосы полностью скрывали ее лицо.
– Мира? – отозвался я, приподнимая веки. Свет, струившийся сквозь полупрозрачные шторы, резал мне глаза.
– Яков Андреевич, вы бредите?
Наконец, я увидел перед собой моего Золотого дракона, тревожно всматривающегося в мое лицо.
– Нет, нет, – покачал я головой, от чего в висках у меня запульсировало. – Кажется, я начинаю понимать, что происходит!
– Наконец-то! – обрадовался японец. – А то я уж подумал… Кстати, доктор-француз вас осмотрел, сказал, что вы еще очень легко отделались. Правда пришлось ему малость переплатить, чтобы он никому ни о чем не проговорился! Все-таки пулевое ранение!
– Лучше расскажи мне, что тебе удалось узнать! – велел я. – Надеюсь, мой обморок продлился недолго!
– Всего одну ночь, – усмехнулся японец. – Здорово же вы меня напугали! Я уже думал мне одному придется возвращаться в Санкт-Петербург! Что бы я тогда Мире сказал? Уж она бы точно с меня за вас три шкуры спустила! Не то что эта ваша графиня…
– И не мечтай. Итак… – Я замер в предвкушении занимательного рассказа.
Мира была так далеко отсюда, что казалась мне ирреальным плодом моего причудливого воображения, черноглазой девушкой из минувшего сна. Я старался не вспоминать о ней, чтобы не мучиться от раскаяния и не скучать по дому.
– Мне удалось выследить человека, который на вас напал, – начал Кинрю. – Правда, я не видел его лица. Но зато я видел дверь, в которую он вошел. Это была дверь роскошного дома!
– Только не говори мне, что это был дом Джорджа Бингли! – неожидано испугался я. – Только еще не хватало, чтобы сам Веллингтон меня предал…
– Нет, – отмахнулся мой ангел хранитель. – Мне удалось узнать у швейцара, что этот дом принадлежит по праву рождения Анри д'Ланже! Это вам о чем-нибудь говорит?!
– Постой-ка! Анри д'Ланже… – я немного поднапряг свою память. – Да ведь это же секретарь французского посла Лаффероне! Не может быть!
– Еще как может, – многозначительно заверил меня Кинрю.
– Так значит, это он связан с австрийцами! – воскликнул я. – А тебе не удалось узнать, он еще не выехал из Кале?
– Рано утром я расспросил слуг из этого дома. Правда, мне пришлось прибегнуть для этого к моему таланту быть особенно убедительным. Так вот, мне удалось узнать, что отъезд Анри д'Ланже в заграничный вояж намечается назавтра! Так что, судя по всему, письмо уже у него, – сообщил Кинрю.
– Господи! Надо действовать как можно быстрее! – воскликнул я и вскочил с постели. Голова у меня закружилась, стены поплыли перед глазами, и мне с трудом удалось удержаться на двух ногах, благо Кинрю подхватил меня под руку.
– Эх, Яков Андреевич! Яков Андреевич! – японец сокрушенно покачал головой. – В вашем-то состоянии!