- И потом, - торопливо продолжал Михаил, - я плохо знаю господина Осоргина, но мне почему-то кажется, что он не из тех людей, которые дадут себя в обиду. Он замечательный человек, - "чтоб ему провалиться", мысленно добавил писатель, - и скажу вам откровенно: я не завидую тому, кто окажется его врагом.
"Из какого плохого романа я взял эту фразу?" - подумал он с досадой, но, посмотрев на Анастасию, забыл и о романах, и о фразах, и обо всем на свете. Лицо девушки просияло; она приняла его слова за чистую монету. Нам всегда приятно слышать хорошее о тех, кого мы любим; Анастасия решила, что Михаил признает, что считает Осоргина лучше себя (чего писатель вовсе не думал: его коробил образ жизни игрока, его отношение к женщинам и больше всего - то, что сын крепостника вел себя, как какой-то принц, а окружающие молчаливо признавали за ним это право).
- Вы тоже замечательный, Михаил Петрович, - сказала Анастасия, подкрепляя свои слова улыбкой. Но ее собеседник был достаточно искушен, чтобы понимать, что "тоже" в этом мире всегда идет под вторым номером.
- Вы всегда можете рассчитывать на меня, Анастасия Петровна, - промолвил он серьезно, - я весь к вашим услугам.
Анастасия быстро взглянула на него, попрощалась и вышла из читальни. Ей было немножко совестно и в то же время приятно, что ею увлечен такой серьезный молодой человек и к тому же литератор.
"Жаль, что он так мало известен… И сапоги у него совсем стоптанные. Ему надо где-нибудь служить… Наталья Денисовна считает, что у него нет будущего".
- Лукерья, - сказала она служанке, - я проиграла все деньги, и мне ужасно стыдно. Я не знаю, как скажу Глафире Васильевне…
- Ну так и не говорите, барышня, - посоветовала Лукерья, с сочувствием взирая на нее сверху вниз. - Скажите, мол, ходили по лавкам, ничего не приглянулось. А потом объясните, что деньги у вас украли или вы их потеряли.
- Своим лгать нехорошо, - пробормотала Анастасия, качая головой. - Ах как нехорошо! Но что делать, придется, видно, тебя послушать…
Сидя в читальне, Михаил проводил девушку тоскующим взглядом. Все вдруг как-то потеряло смысл: убийство Софи, сообщение в газете, его собственное никчемное существование, Баден-Баден и заодно весь подлунный мир. Писатель даже не заметил, как сидевший в углу господин, закрывшийся русской газетой, сложил ее, поднялся с места и бесшумной походкой приблизился к его столу.
- Кажется, нас уже представляли друг другу, - прозвучал возле Михаила знакомый приятный тенор. - Меня зовут Григорий Осоргин.
Глава 16. Соперники
В том состоянии духа, в котором находился Михаил, Осоргин был последним человеком, которого он согласился бы видеть, но писатель посмотрел в безмятежные серо-голубые глаза собеседника, вспомнил о судьбе адъютанта Меркулова - и смирился.
- Да, мы встречались у Меркуловых, - сказал Михаил, поднимаясь с места, - но, кажется, почти не разговаривали. Я не заметил вас, когда пришел сюда, - прошу прощения. Я вовсе не хотел быть невежливым…
Григорий Александрович любезно улыбнулся. Он отлично знал, что Авилов не заметил его, потому что сам Осоргин при его появлении отвернулся и закрылся газетой; но слух у игрока был тонкий, и разговор, который вел писатель с Анастасией Назарьевой, невольно заинтересовал его.
- Не помешаю? - спросил Осоргин.
- Нет, разумеется!
"И какого черта я сказал "разумеется"? - подумал Михаил с досадой. - Все дело в том, что он барин, до кончиков ногтей, да еще пообтесавшийся в Европе… В кресло садится, как король на трон. Жесты - не каждому актеру такие удаются… Не удивительно, что Натали от него без ума, и не только она. Забавно будет, если она решится бросить мужа и сбежит к нему. Хотя нет, кое-кому будет вовсе не забавно…"
- Вы читали русские газеты, что-нибудь попалось интересное? - спросил он вслух, садясь напротив Осоргина.
Григорий Александрович перекинул руку через подлокотник и небрежно покачивал ею в воздухе. Пальцы у него были тонкие, белые, длинные - настоящие пальцы игрока.
- Ровным счетом ничего, - промолвил Осоргин своим спокойным, лишенным эмоций тенором. - А вам?
Михаил пожал плечами.
- Так, пустяки. Цветочница, которая продавала цветы тут неподалеку, упала в воду.
- Ее спасли?
- Нет.
- Жаль.
Разговор все больше напоминал обмен фехтовальными уколами, и писателю было ясно, что долго он не продержится. Слишком уж искушенный ему попался соперник.
- Вас, наверное, удивляет, почему я решился подойти к вам, в то время как мы так мало знакомы, - проговорил Осоргин. - Дело в том, что некоторые слова из вашего разговора с Анастасией Петровной долетели до меня.
- Некоторые?
- Ну например, я услышал свое имя.
- Ничего удивительного, - не удержался Михаил. - Вы играете большую роль в жизни ее… родственницы.
Осоргин улыбнулся, наклонился вперед и все тем же ровным, спокойным голосом произнес:
- Еще один намек подобного рода, милостивый государь, и я сверну вам шею. Это понятно?
И выражение глаз у него сделалось такое, что Михаилу окончательно расхотелось пикироваться с этим красивым, изысканно одетым, и, как он только что понял, опасным господином.
- Вижу, что понятно, - уронил Осоргин, откидываясь на спинку кресла. - Кто вы вообще такой? Я наводил о вас справки. Живете в Оттерсвайере, куда приехали с одним чемоданом, общаетесь с литераторами, наносите визиты графине Вильде…
- Какое вам дело? - сердито спросил Михаил.
- Ходите в казино с Петром Николаевичем, - спокойно продолжал Григорий Александрович, словно не слышал своего собеседника, - а княгиня Хилкова уверяет, что вы дерзкий молодой человек, себе на уме.
- Мумия? - неосторожно вырвалось у Михаила. Однако именно это слово растопило лед: Осоргин засмеялся.
- Только не вздумайте сказать ей или кому-нибудь из ее друзей, какого вы о ней мнения, - заметил он. - Бедная Марья Алексеевна уверена, что для своего возраста она еще держится неплохо. Впрочем, как она говорит всем, кто согласен ее слушать: "Ах, если бы вы могли видеть меня полвека назад!"
- Охотно верю, что и век тому назад она смотрелась прекрасно, - отозвался осмелевший Михаил.
- Особенно если учесть, что ее тогда не было в природе. - Осоргин усмехнулся, давая понять, что оставляет последнее слово за собой. - Впрочем, я хотел говорить вовсе не о ней и даже не о Петре Николаевиче. Он взрослый человек и имеет право ходить в казино, когда пожелает, но мне не нравится, что Анастасия Петровна тоже начала играть.
- Ее сбила с толку одна дама, которая заявила, что Анастасии Петровне везет в игре, - ответил Михаил и пустился в пространные объяснения. Осоргин внимательно выслушал его и задумался.
- Насколько я понял, мадемуазель Назарьева вам доверяет, - промолвил он наконец. - Могу я попросить оказать мне одну услугу? Ничего особенного она от вас не потребует. Я дам вам три золотых, вы вернете их Анастасии Петровне и скажете, что выиграли их в казино.
Всего минуту назад Михаил был уверен, что ненавидит Осоргина, но предложение собеседника застало писателя врасплох. Оно говорило о великодушии, о благородстве, и Авилов на несколько мгновений даже усомнился в том, что его антипатия к игроку оправдана. Однако вскоре Михаил опомнился и пришел к выводу, что в словах Григория Александровича непременно скрывается какой-нибудь подвох. Вернее, писателю было бы проще, если бы такой подвох действительно присутствовал, но пока Авилов не мог его обнаружить. Мысленно он перебирал разные варианты, однако ни один не казался ему достаточно убедительным.
- Но я не играю… - начал он в смущении.
- Скажете, что пошли туда и сыграли ради нее.
- А почему вы сами не…
- Потому что от меня она ничего не примет.
- Вы заблуждаетесь, - пробормотал Михаил, сделав над собой усилие. - Я уверен, что ваша помощь…
- Только ее оскорбит. - Положительно, у Осоргина был дар класть конец любому спору, с головокружительной быстротой разрешая его в свою пользу. - Послушайте, Михаил Петрович, я уже все обдумал и решения своего не переменю. Вы передадите ей эти деньги от своего имени и не станете упоминать меня. Хорошо?
И не успел Михаил опомниться, как Григорий Александрович уже достал и вручил ему три новехоньких фридрихсдора.
- Я дам вам расписку, - начал писатель.
- Не стоит, - отмахнулся Осоргин. - Вам я вполне доверяю.
Доверие, разумеется, строилось на том, что Григорий Александрович стоял достаточно близко к семьям Меркуловых и Назарьевых, чтобы точно узнать, выполнил ли Михаил его поручение или нет; но Авилов, как это уже не раз с ним случалось, недооценил нюансы и в порыве благодарности выложил своему собеседнику все о том, что генерал вновь пытается сжить Григория Александровича со свету, на сей раз - руками Дубровина.
- Я знаю, - спокойно ответил Осоргин.
- Вам сказала… - начал Михаил и осекся. Игрок кивнул, сухо улыбнувшись.
Откроем одну маленькую, но чрезвычайно важную тайну: Григорий Александрович солгал. О Дубровине ему стало известно лишь только что, из беседы Анастасии с Михаилом, а Натали ничего ему не сказала. Признаться, игрока весьма интересовал вопрос, почему его любовница промолчала, тем более что ему казалось, что он знает ответ. "Если я не буду знать о Дубровине, она в любой момент может отозвать свое распоряжение и натравить его на меня… Натали уже ссорилась со мной из-за Дианы… и из-за других дам тоже. Если она пожелает мне отомстить…" Дальше он додумывать не стал, но, завидев его глаза, ставшие ледяными, Михаил невольно поежился.
- Я никогда не видел, чтобы вы играли, - сказал Осоргин, решив, очевидно, переменить тему разговора. - На моей памяти вы единственный писатель, который ни разу не делал ставок в казино.
- Это хорошо или плохо?
- Зависит от точки зрения. - Григорий Александрович усмехнулся. - Многие считают, что побывать в Бадене и не сыграть в казино - нонсенс, как говорят англичане. В самом деле, я знаю мало русских, которые воздерживаются от игры. Даже дамы, та же княгиня Хилкова, и те время от времени наведываются, чтобы сделать ставку.
- А графиня Вильде?
- Почему вы спросили именно о ней?
- Потому что она одна из немногих, кого я здесь знаю.
- Нет, графиня не играет. Кажется, ей супруг запретил. По крайней мере, так она сама говорит.
- Супруг?
- Да, а что вас удивляет?
- Не могу себе представить, чтобы Вера Андреевна слушалась кого-то, чьи приказы идут вразрез с ее собственными убеждениями, - заметил Михаил.
- Вот как? - Осоргин приподнял брови, с любопытством глядя на него. - Вы настолько хорошо знаете госпожу графиню?
- Боюсь, я ее совсем не знаю, - сознался Авилов в порыве откровенности. - Просто я писатель, и я придумываю людей.
- Не самая лучшая привычка, по-моему. Однажды, милостивый государь, вы можете споткнуться о реальность.
"Если он со всеми обращается так же, как со мной, - мелькнуло в голове у Михаила, - то я готов спорить на что угодно, что у него нет друзей. И женщины… он их ослепляет, очаровывает, но любят ли они его по-настоящему? Конечно, среди людей, которых принято записывать в категорию обыкновенных, он кажется яркой, даже незаурядной личностью… но что в нем такого незаурядного, если приглядеться хорошенько? То, что он "как денди лондонский одет"? Что он богат, молод, наконец, привлекателен? Но ведь, в сущности, он пренеприятнейший человек, и даже увлеченная им женщина рано или поздно должна понять это…"
Михаил воспрянул духом. Да, у него имелся соперник, но теперь писатель был почти уверен, что нет такой женщины, которая не разочаровалась бы в Осоргине, поняв, что он, в сущности, собой представляет.
- Значит, я ушибусь, - сказал он в ответ на слова собеседника.
Должно быть, Григорию Александровичу стало скучно продолжать разговор, или он решил, что самое главное уже сказано. Игрок взглянул на часы, объявил, что ему уже пора идти в казино, и удалился. Михаил собирался немедленно отправиться в гостиницу "Европа", чтобы передать Анастасии деньги, но поглядел на лежащую на столе немецкую газету и передумал. Прежде всего ему надо было кое с кем посоветоваться. К тому же он сообразил, что если так быстро появится с якобы выигранными деньгами, девушка может что-то заподозрить и отказаться от них.
Глава 17. Сфинкс
- Разумеется, я видела заметку в газете, - сказала графиня Вильде. - И успела навести кое-какие справки. У Софи есть отец и мать, а также пятеро братьев и сестер. Семья живет где-то в Каменном переулке, это недалеко от городской церкви и рынка. Мать, кажется, шьет, отец вроде бы чем-то торгует, но подробностей я не знаю. Насчет жениха вы разузнали очень вовремя, в свете всего случившегося он, безусловно, подозрителен. Теперь надо выяснить как можно больше подробностей обо всех них, и в первую очередь - о жертве. С кем она встречалась в аллее, кто знал, что она туда собирается, и так далее. У вас располагающий к себе вид, так что будете задавать вопросы, изображая скучающего иностранца. Вот вам на расходы - я не считала, сколько там денег, но несколько флоринов точно есть.
И, не слушая возражений Михаила, Вера Андреевна вручила ему небольшой кошелек.
- Да поймите наконец, упрямый вы человек, - проговорила она с досадой, когда писатель стал настаивать на том, что деньги ему не нужны. - Вам придется разговаривать с простыми людьми, с мелкими торговцами, соседями, их детьми и не знаю с кем еще. Одно дело, если вы станете делать расспросы с пустыми руками, и совсем другое - когда вы, допустим, зашли в лавочку купить какую-нибудь мелочь и как бы между прочим говорите о том да о сем. Ну вот, к примеру: "Я вижу напротив вывеску Мюллера, уж не тот ли это Мюллер, про дочку которого недавно писали, что ее вытащили из реки?" Вам скажут, что нет, не тот, но нужный вам Мюллер живет там-то и там-то, сообщат о нем какие-нибудь подробности и будут ждать, когда вы расплатитесь. Вы покупаете то, что выбрали, делаете вид, что прицениваетесь к чему-нибудь еще, и задаете новые вопросы. Вы, Михаил Петрович, - скучающий турист, вам нечем заняться, вот вы и интересуетесь тем, до чего вам не должно быть дела. Главное, не будьте прямолинейны, как полицейский. Если того требуют обстоятельства, поговорите о погоде, похвалите собачку хозяйки или кошку, и только после этого переходите к главному. Еще один момент: мы с вами знаем, что речь идет об убийстве, но не надо говорить ни о нем, ни о самоубийстве, на которое намекнули глупые газетчики, - здешних обывателей такие вещи ужасно шокируют. Допустим… допустим, вас заинтересовала заметка, потому что в вашем городе был похожий случай, девушку вытащили из воды, а потом оказалось, что ее туда кто-то столкнул. Уж не мог ли кто-то столкнуть Софи в воду, не желал ли ей кто-то зла? Вот в таком ключе и действуйте.
- У нее была проломлена голова, - сказал Михаил. - Госпожа графиня, я не могу понять, как полицейский доктор… или тот, кто должен осматривать тела, не обратил на это внимание. Может быть, полиция посвятила газетчиков не во все факты? Я имею в виду, для того, чтобы не спугнуть преступника, написали о несчастном случае или самоубийстве…
- Столько хитростей, чтобы поймать убийцу цветочницы? - усмехнулась Вера Андреевна. - Михаил Петрович, ну мы все-таки не в романе Габорио… А доктор, о котором вы говорите, решил, что Софи ударилась при падении. И можете быть спокойны - местная полиция дела об убийстве не открывала.
Михаил нахмурился. До сих пор он был уверен, что в деле о странной смерти Софи Мюллер будет выступать лишь в качестве свидетеля, но теперь, судя по словам графини, ему предстояло сделаться ни много ни мало полноценным сыщиком. А ведь он, можно сказать, почти не знал жертву. И вообще, если говорить начистоту, в Бадене можно было провести время с куда большей пользой, - например, познакомиться с Тургеневым, пообщаться с Достоевским или попытаться завоевать расположение Анастасии, подстерегая тот миг, когда она разочаруется в Осоргине.
Колебания писателя не укрылись от Веры Андреевны; впрочем, от нее вообще мало что могло укрыться.
- Что такое, неужели вы только что вспомнили, что у вас тысяча других дел и нет ни одной минуты свободной? Или вы пообещали помочь Назарьевым с переездом на виллу?
- Куда, простите? - растерялся Михаил.
- Ах, а я думала, что вы уже знаете! Генерал Меркулов снял виллу для своей семьи и для родственников жены. Натали уверяет, что доктор предписал ей побольше находиться на свежем воздухе, а от пребывания в шумном отеле у нее ужасно болит голова. Вилла прелестная, сад вокруг нее не хуже моего, соседство самое приятное. - Михаил замер, предчувствуя сюрприз, и Вера Андреевна оправдала его ожидания, эффектно закончив фразу после легкой паузы: - …что может подтвердить Григорий Александрович Осоргин, который живет там неподалеку.
- Странно, что вы упомянули об Осоргине, - пробормотал писатель. - Я ведь видел его буквально час назад.
И он пересказал графине разговор с игроком, состоявшийся в читальне.
- Я не могу понять, - добавил Михаил, - почему он дал мне деньги, чтобы я передал их Анастасии Петровне. Почему он сам не вернул их ей?
- Боюсь, вы плохо знаете Осоргина, - усмехнулась Вера Андреевна. - Чтобы он возился с какими-то ничтожными тремя золотыми - да никогда в жизни. А вот вы, по его мнению, вполне для этого подходите.
Михаил вздохнул.
- Иногда мне кажется, - решился он, - что Анастасия Петровна им увлечена.
- Разумеется, - к его удивлению, отозвалась графиня. - В Осоргина влюблялись… нет, не скажу все, но очень, очень многие. Вряд ли ваша провинциальная барышня стала исключением. - Михаил надулся. - Впрочем, скажу вот еще что: почти все его дамы сердца после расставания с ним люто его ненавидели. Кажется, я стала выражаться, как в романе, - добавила Вера Андреевна, улыбаясь. - "Люто ненавидели" - не совсем тут подходящее выражение, в случае с Григорием Александровичем речь обычно идет о сильнейшей неприязни, которая приобретает, знаете, такие преувеличенные масштабы. Потом, конечно, страсти стихают, ничто уже не бурлит, не кипит и все здороваются друг с другом как ни в чем не бывало…
- Я не могу понять, что он за человек, - сказал Михаил, морщась. - Вот вы, госпожа графиня, как его себе объясняете?