- Как? Гм… Ну вот, допустим, есть господин Назарьев. С ним все просто: ему хочется играть - он идет играть, хочется гулять - он идет гулять. Иногда он обманывает супругу, говорит, что идет на прогулку, а сам отправляется в казино; но в общем и целом он достаточно… прямолинеен, скажем так. Осоргин - совсем наоборот: он из тех людей, у которых никогда ничего просто не бывает. Они так устроены, что создают сложности из ничего. Может быть, им скучно жить, а может быть, такая у них особенность характера, что им обязательно надо доводить все до какой-то крайности, и даже когда они тем самым вредят себе, они не могут остановиться. Вы совершенно правы: у таких людей не бывает друзей. С женщинами все гораздо сложнее, потому что… одним словом, потому что женщины - это женщины. Княгиня Хилкова считает, что однажды Григория Александровича подцепит какая-нибудь опытная особа ему под стать и женит его на себе, так что он даже оглянуться не успеет. Раньше, правда, она говорила, что от скуки он непременно посватается к какой-нибудь простушке, обзаведется своим домом, забросит прежние привычки и остепенится. Ее друзья уверены, что однажды он проиграется в пух и прах и просто-напросто пустит себе пулю в лоб. Но я-то знаю, что он уже трижды проигрывался до того, что у него оставалась только серебряная мелочь, и, однако, всякий раз выкарабкивался…
- Я думаю, - вставил Михаил, - раз он играет давно, то должен был ко всему привыкнуть.
- Да, пожалуй, вы правы. В казино он сделал несколько состояний, которые у него не задержались. Сейчас, кажется, дела у него обстоят неплохо. Впрочем, как бы ни шла игра, Осоргин держит себя безукоризненно - разумеется, исключая те случаи, когда он обещает свернуть собеседнику шею. Чтобы вас успокоить, скажу кое-что: если бы он и впрямь имел что-то против вас, одними словами вы бы не отделались.
- Я думаю не о себе, - мрачно признался Михаил. - При мысли о том, что Анастасия Петровна могла… могла увлечься таким, как он…
Договаривать он не стал. Он только что понял, что не столько ревнует к сопернику, сколько боится, что непредсказуемый Осоргин испортит Анастасии жизнь - и, может быть, навсегда.
- Вы зря беспокоитесь, Михаил Петрович, - заметила графиня. - Пока жива Натали, она никого не подпустит к тому, что считает своей собственностью.
- А как же Диана?
- А что Диана? Осоргин уже с ней расстался, насколько мне известно. Она стала закатывать слишком утомительные сцены, а мужчины не любят, когда театр перемещается в жизнь.
Михаил вряд ли мог надеяться соперничать с графиней в знании человеческой природы, а потому предпочел ничего не ответить. Он условился со своей собеседницей, что побывает в Каменном переулке и постарается разузнать как можно больше о Софи и круге ее общения, после чего попрощался с Верой Андреевной и удалился.
Глава 18. Каменный переулок
Судьба оказалась к Михаилу благосклонна, хоть и следует сказать, что поначалу он ее благосклонности даже не осознал. Дело в том, что, когда он добрался от виллы графини до центральной части города и шагал мимо роскошной гостиницы "Англия", - или, как ее предпочитали именовать на французский лад, "Англетер", - у сапога нашего героя лопнула подошва. В сердцах Михаил употребил кое-какие нелитературные слова, которые мы тут не станем приводить, и только тут заметил, что каблук на другом сапоге тоже держится на честном слове и вот-вот отвалится. Кое-как писатель доковылял до Каменного переулка и, завидев вывеску сапожника, бросился туда. Сапожник осмотрел обувь Михаила с глубокомысленным видом ученого, которому встретилась неизвестная ему ранее бабочка, и, не скрывая своего сомнения, сказал, что попытается поправить дело, но вообще сапоги перешли уже в ту фазу своего существования, когда починка будет следовать за починкой, в то время как сами они новее от нее не станут, и если их состояние и улучшится, то ненадолго.
- Вы могли бы починить их прямо сейчас? - сказал Михаил, доставая кошелек, полученный от графини. - Я очень тороплюсь.
Все с тем же сомнением сапожник сказал, что примется за работу, но собеседнику придется подождать. Чувствуя себя по-дурацки без обуви и босым, Михаил сел на предложенный ему жесткий стул.
- Тут рядом лавка Мюллера, - добавил сапожник, - он принимает вещи в заклад, и само собой, продает то, что владельцы не успели выкупить. Я не настаиваю, господин, но, уж верьте слову, лучше вам поискать другие сапоги, пока эти окончательно не развалились. Он недорого берет, не то что некоторые, так что, если у вас нет денег на новую обувь…
Михаил встрепенулся.
- Мюллер, Мюллер… где-то я совсем недавно видел эту фамилию… - Он сделал вид, что припоминает. - Ах да! В газете же писали о девушке, которую вытащили из реки. Он ей не родственник, случаем?
- Нет, этот Мюллер - брат моей жены, - деловито ответил сапожник, принимаясь за работу, - а тот Мюллер, о котором вы говорите, совсем другой и нам не родственник. Он живет дальше, если вы пройдете по улице, там желтый дом и внизу лавка, где торгуют всякой снедью. Если он вам нужен, спросите у кого-нибудь, вам подскажут, где он.
- Да я не думаю, чтобы он был мне нужен, - бойко отвечал Михаил, все больше входя в роль, - а он что, торговец?
- Да, но лавка в доме не его, а сам он торгует на разнос. - Сапожник наморщил нос, показывая, что торговцы-разносчики не чета солидным людям, имеющим свои заведения. - Его семья живет под самой крышей. Супруга моя хорошо знает его жену Шарлотту… гм! Тут у вас, господин, еще с одной стороны скоро дырка будет…
- Ну так залатайте ее, - нетерпеливо промолвил Михаил. - А что Шарлотта, что вам о ней известно?
- Хорошая женщина, когда-то была в услужении, потом вышла замуж за Петера, - равнодушно ответил сапожник, поворачивая сапог, чтобы удобнее было с ним работать. - Деньги у нее кое-какие водились, Шарлотта хотела продавать ткани, но дело не пошло. Теперь она шьет, хотя в последнее время у нее не так много заказов. Зрение стало плохое, - пояснил он. - Ну и шесть детей тоже требуют внимания.
- А Софи, которая цветочница, старшей была?
- Да, старшей. - И сапожник замолчал.
- Мне кажется, я даже видел, как она продавала цветы, - подал голос Михаил. - В кафе Вебера… - Собеседник молчал, и, вспомнив инструкции графини Вильде, писатель решился на хитрость: - Скажите, а тот Мюллер, который ваш родственник… у него и впрямь могут сыскаться приличные сапоги на мой размер? Я бы купил, наверное, только вот беда: я сижу тут босой, неловко как-то идти к нему…
- Это ничего, - тотчас же откликнулся сапожник, - я вызову жену, она сходит к брату и принесет вам сапоги, выберете и заплатите ей. Марта! Марта! Тут господин хочет сапоги себе подобрать у твоего брата…
На зов в мастерской объявилась колышущаяся тучная супруга сапожника, а вместе с ней явился пепельно-серый кот, не то чтобы тучный, но откормленный, холеный и явно довольный своей долей. "Марта, пожалуй, может мне рассказать куда больше, чем ее супруг, - сообразил писатель. - Только как бы ее разговорить?"
Кот походил вокруг него кругами, потом сел, обернул хвостом лапки и прищурил на писателя свои загадочные зеленые глаза. Михаил погладил кота, похвалил его и выслушал бурчание сапожника, что кот - большая шельма, только вот мышей ловит так, что те и пискнуть лишний раз не успевают. Вернулась Марта, ходившая в лавку брата, и принесла с собой сразу семь пар сапог, башмаков и ботинок, ношеных, но еще довольно приличных. Михаил еще раз похвалил кота, чтобы задобрить хозяйку, после чего стал примерять обувь и как бы между делом задавать вопросы о тех Мюллерах, которые не родственники жене сапожника.
- Ах, господин, вы даже не представляете, до чего мне жаль Шарлотту, - сказала Марта, расчувствовавшись и колышась, точно студень. - Ведь к ней приходил полицейский и все расспрашивал, что да как, да не могла ли Софи наложить на себя руки.
- С чего бы ей решаться на такое? - спросил Михаил с обманчивой рассеянностью, делая вид, что оценивает надетые на нем сапоги (которые на самом деле немилосердно жали и, конечно, ему не подходили).
- Ну вот, например, у Софи был жених, Карл Гаус. Его отец тоже сапожник, но он на Новой улице живет. Это ближе к монастырю, - пояснила она, видя, что Михаил не понял. - Ну вот полицейский и хотел знать, уж не поссорилась ли Софи с женихом. А они ведь ссорились, только потом всегда мирились… Как вам сапожки? Я вижу, что в голенище широковато, но это без труда можно поправить…
- Да я их надел и понял, что они все-таки жмут, - вздохнул Михаил и стал снимать обувь. Он возился так долго, что Марта подошла и стала без всяких околичностей стягивать с него сапоги, чем вогнала его в краску.
Другая пара сапог оказалась гораздо лучше, о чем он сразу и заявил хозяйке.
- Значит, у Софи был жених, с которым она ссорилась? - спросил он, чтобы вернуть собеседницу к тому месту, в котором она прервала свой рассказ. - Из-за чего же?
Сапожник желчно усмехнулся и прищурился.
- Известно, из-за чего, - пробурчал он. - Хвостом много вертела…
- Ганс! Ну мало ли что о ней говорили, это ничего не значит…
- А то, что ее видели в ювелирной лавке, где какой-то господин покупал ей золотую цепочку, тоже пустяки? Или, может, на него такое впечатление произвели ее цветочки? Ха!
- Не обращайте на него внимания, - сказала Марта писателю. - Ну да, о Софи болтали всякое, а что же поделать бедной девушке? Отец ее все приданое жены истратил без толку, у бедной Шарлотты зрение совсем никакое, младшие еще маленькие, и все есть хотят. Конечно, Софи и старалась… устроиться.
- От таких устройств случаются дети, - буркнул сапожник. - Вот потому ее и в воде нашли, я думаю…
- Ганс, ну что ты несешь! Я же говорила с Шарлоттой, и с Петером, и с детьми говорила… Никто не понимает, что случилось. Софи ни на что не жаловалась, она вообще последнее время была в приподнятом настроении. В субботу вечером договорилась с Карлом пойти гулять в аллею… Ей-богу, господин, это ваши сапоги, точно как на вас по мерке сделаны. Ганс, посмотри!
- Да, хорошие сапоги, кажется, - промямлил Михаил. Он был раздосадован тем, что рассказ прервался на самом интересном месте.
- Пять флоринов, - объявила Марта, и по ее тону писатель понял, что торговаться с ней будет нелегко. - Новые вам встанут не меньше семи, и то, разочтите, сколько придется их делать.
- С вашего позволения, я сначала померяю остальную обувь, - сказал Михаил, - а эти пока отложу. Может быть, мне еще что-то подойдет…
Он не заметил, что пока он расспрашивал сапожника и его жену о Софи и ее родных, мимо открытой двери в мастерскую прошел какой-то господин. Услышав, о чем идет речь, он заинтересовался и остановился неподалеку, делая вид, что рассматривает вывески.
- Так что же Карл, пошел он с ней гулять? - как можно небрежнее осведомился Михаил, примеряя ботинки из мягчайшей кожи, которые, однако, все же оказались ему великоваты.
- Вы о Софи? Ну да, они погуляли, потом он вернулся домой, а Софи домой не пришла… Те ботинки, которые вы примеряете, настоящие английские, но за шесть флоринов можем договориться.
- Жаль, что они мне велики, - вздохнул Михаил, - а то я бы взял. А почему Карл не проводил Софи до дома?
Марта изумилась. Судя по всему, подобный вопрос даже не приходил ей в голову.
- Почему не проводил… не знаю, у него, наверное, надо спросить. А почему вас так интересует это дело?
И тут не только Марта, но даже кот ее поглядели на писателя с нескрываемым подозрением.
- По правде говоря, я работаю в одном иностранном журнале, - сказал Михаил, сообразив, что отрицание ему ничего не даст: он слишком явно обнаружил свой интерес к случившемуся. - Пишу для него корреспонденции. Я прочитал в газете о Софи Мюллер, потом пошел чинить сапоги, увидел вывеску вашего брата, и как-то так, слово за слово, все и получилось. Я думал, что могу написать о погибшей девушке пару строк, но вы же знаете читателей: им надо разъяснить суть дела. Ну вот, допустим, если бы Софи поссорилась с Карлом и он столкнул ее в воду - это одно, а если они поссорились и она утопилась - совсем другое.
- Чтобы Софи утопилась из-за Карла? - фыркнула Марта, поводя своим необъятным бюстом. Кот не сводил с Михаила подозрительного взгляда, слегка шевеля кончиком хвоста. - Быть такого не может! Он с ней ссорился, конечно, но стоило ей позвать его обратно - и он снова к ней прибегал. И зачем ему толкать ее в воду, скажите на милость? Ведь тогда он не получит ни гроша из приданого, которое она копила.
- Допустим, - покладисто согласился Михаил, - но почему ее тогда выловили из реки?
Сапожник хрипло рассмеялся.
- Я уже говорил вам, господин, почему, - заметил он. - Не стоило ей себя вести так, как она себя вела… С вас за починку сорок крейцеров. Обувь-то покупать будете? Я вам как на духу говорю: те сапоги, которые вы носите, я, конечно, постарался сделать, что мог, но они и недели не прослужат.
- Вот что, - сказал Михаил, роясь в кошельке, - я возьму сейчас вторые сапоги, которые я мерил. Пять флоринов и сорок крейцеров… о, у меня даже без сдачи есть, вот, держите. Насчет ботинок я подумаю, но они все же великоваты, и потом…
- Пять с половиной флоринов, - вмешалась Марта, видя, что у покупателя серьезные намерения. - И мой муж уменьшит их так, чтобы они пришлись вам по ноге.
- Так за работу мне еще придется платить.
- Нет, раз уж вы взяли сапоги и заплатили за починку, ботинки мы сделаем для вас бесплатно, - Михаил заколебался. - Ну хорошо, только для вас, герр журналист: пять флоринов. Два сейчас, три потом, когда придете за ботинками. Подумайте, за такую цену вы такую обувь в Бадене не сыщете.
- Хорошо, - решился Михаил, вручая Марте семь флоринов и сорок крейцеров. - Тут за сапоги, за починку и задаток за ботинки.
Супруга сапожника просияла.
- Ганс! Сними мерку с ноги герра журналиста…
Сапожник повиновался, и, натягивая старые сапоги, Михаил спросил, когда ему прийти.
- Лучше завтра, чтобы Ганс все получше сделал, - объявила Марта. - Может быть, вам и одежда нужна? У моего брата много чего имеется.
- Нет, одежда пока не нужна, а впрочем, я загляну к нему, но не сейчас. Я еще вот что хотел попросить: заверните, пожалуйста, мои новые сапоги, а то нести их будет не очень удобно.
- Ну конечно, конечно, завернем!
Марта засуетилась, ища бумагу и бечевку. Видя, как все обхаживают Михаила, кот грациозно поднялся, подошел к нему и потерся о его ноги.
- А о Софи вы все-таки не пишите, - добавила хозяйка, ловко заворачивая сапоги в бумагу и перевязывая их. - Что бы там с ней ни случилось, жалко ее. Она ведь хорошая девушка была.
- Да, наверное, вы правы, - сказал Михаил, не видя смысла спорить. - Завтра я зайду за ботинками. Всего доброго!
Он вышел из мастерской, неся пакет с сапогами в руках, и нос к носу столкнулся с господином лет пятидесяти, чей вид показался ему смутно знакомым.
- Меня зовут Теофилус Брумм, и я из полиции, - сказал господин, слегка приподнимая шляпу и внимательно оглядывая писателя с ног до головы. - Мы можем сейчас поговорить?
Глава 19. Брумм
- Кажется, мы уже говорим, господин Брумм, - промолвил Михаил задорно, потому что сообразил, где видел своего собеседника прежде. Перед ним стоял тот самый господин с усами щеткой, которого Петр Николаевич когда-то указал ему в казино как полицейского, который следит за порядком, находясь среди зрителей. - Правда, я не знаю, чем могу быть вам полезен. В казино я хожу мало и никогда там не играю.
Брумм усмехнулся.
- Ну а я, герр Авилов, больше не работаю в казино. Начальство решило поручить мне другое дело. - Он скользнул своими прозрачно-серыми глазами по лицу Михаила, проверяя, сообразил ли собеседник, что полицейский знал его имя, хотя писатель даже не представился. - Вы знаете, что случилось с Софи Мюллер?
- Это цветочница, которая утонула? Да, я читал о ней сегодня в газете.
Разговаривая, мужчины медленно двинулись по узкой улочке, залитой солнцем. В голове Михаила царил сумбур, но происходящее скорее забавляло его, чем внушало опасения. "Брумм, да еще Теофилус! Одним словом, Порфирий… И какая важность, какая неторопливая речь. Что ему от меня нужно? Толстая жена сапожника упоминала, что к родным Софи приходил полицейский, - уж не он ли? Должно быть, он… А что, если он слышал, как я только что о ней расспрашивал? И что с того? Разве запрещено расспрашивать о том, что…"
- Вы выписываете газеты? - спросил Брумм доброжелательно, исподволь изучая своего собеседника.
- Нет, я ходил в читальню. Собирался прочитать русские газеты, но была свободна только немецкая, ну я от скуки ее и прочел.
- И чем же вас так заинтересовало это дело?
- Мне показалось, что я видел Софи раньше. Она продавала цветы в кафе Вебера.
- Вы хорошо ее знали?
- Совсем не знал, и даже имя ее узнал только из заметки. Послушайте, вы что, допрашиваете меня?
- Скажем так: я собираю сведения. Представьте, герр Авилов, это часть моей работы.
И тут Михаил сообразил, какой линии ему следует держаться.
- Значит, вы можете мне помочь, - сказал он Брумму с широкой улыбкой. - Видите ли, я писатель. Я собирался написать корреспонденцию о том, что происходит в Бадене, но светская жизнь… скажем так, предоставляет мало интересного материала.
- Неужели? - Брумм приподнял свои широкие седоватые брови, и в его светлых глазах блеснули иронические искорки. - Только вчера вашего соотечественника герра Осоргина чуть не застрелила его любовница. Конечно, я мало что смыслю в журналистике, но мне кажется, что…
- Нет-нет, - покачал головой Михаил, - вы не понимаете. То, что произошло с Осоргиным, не подлежит огласке. Наша цензура не пропустит… и вообще, герр Осоргин - строго между нами - вовсе не тот человек, с которым я хотел бы поссориться. А Софи Мюллер… если там есть что-то интересное для публики, я мог бы о ней написать. - Брумм нахмурился. - И вот тут, - доверительно прибавил коварный Михаил, поудобнее перехватывая тяжелый пакет с сапогами, - я рассчитываю на вас. Что там все-таки произошло?
- Девушка отправилась гулять в Лихтенталевскую аллею со своим женихом, а после прогулки не вернулась, - сухо ответил Брумм. - Затем ее тело выловили из реки. Покамест это все, что мне известно.
- Вы говорили с женихом?
- Разумеется.
- Он что-то вам рассказал?
- Кое-что, но еще больше скрыл. Например, он уверял, что никогда не ссорился с Софи. А я совершенно точно знаю, что во время прогулки они поссорились и Карл ушел домой. Нашлись свидетели их размолвки.
Ах так вот почему он не стал ее провожать. Правильно Михаилу данный факт показался странным, и сообщение о ссоре между Софи и ее женихом его тоже не удивило.
- Карл объяснил, из-за чего они повздорили?
- Нет, но я приблизительно представляю себе, из-за чего.
- Потому что у Софи были другие поклонники?
- Откуда вам известно, что они были?
- Мне рассказал сапожник, у которого я чинил сапоги.
- Да, я почти уверен, что Карл поссорился с Софи из-за того, что другие оказывали ей внимание.