Глава 30. Угроза
Опасения Михаила, что общение с полицией произведет на Анастасию тяжелое впечатление, не оправдались. Едва Брумм понял, что у девушки имеется неоспоримое алиби и что она находилась на вечере, где помимо нее присутствовали несколько десятков гостей, он прекратил расспросы и даже извинился за то, что посмел ее побеспокоить.
- Вообще вчера он был очень любезен, - продолжала Анастасия, - совсем не похож на полицейских из романов, которые все ужасные грубияны. По-моему, он куда больше подозревал Платона Афанасьевича, и его озадачило, что господин Тихменёв приехал на вечер к княгине одновременно с нами, а значит, тоже не мог убить Наталью Денисовну.
Спохватившись, Михаил поторопился выразить собеседнице свои соболезнования, и его задело, что Анастасия приняла их безразлично, если не сказать холодно.
- Я почти не знала Наталью Денисовну и уж точно никогда не любила, - сказала девушка. - Андрей Кириллович при ней называл меня кукушонком, когда думал, что я его не слышу, и она смеялась. Я знаю, что дурно так говорить, но я не могу жалеть о ней. Вы меня очень осуждаете? - спросила она.
Михаил ощутил укол ревности. Конечно, теперь, когда Натали больше нет, Анастасии будет гораздо легче завоевать внимание Осоргина. Но заданный собеседницей вопрос требовал ответа, и он поторопился заверить ее, что вполне понимает ее и что ей нет никакой нужды притворяться.
"А все-таки лучше бы она притворилась и всплакнула, - добавил он про себя, - а то получается как-то совсем бездушно. Но, должно быть, все дело в том, что с матерью они расстались как соперницы…"
- Вам не стоило говорить Петру Николаевичу, что я приношу удачу в игре, - сказала Анастасия. - Теперь он ходит за мной повсюду и умильно просит постоять возле него, когда он будет играть в казино. - Михаил начал оправдываться, но девушка только улыбнулась. - Не оправдывайтесь, я понимаю, что Петр Николаевич, когда на него найдет такая блажь, может кого угодно вывести из терпения. Уверена, вы проговорились не нарочно, он вас вынудил.
- А как поживает Глафира Васильевна? - спросил Михаил.
- О, прекрасно. Она уже свыклась с нашим новым положением, но теперь ужасно боится воров. Положила деньги в сундук и посадила возле него Лукерью с наказом стеречь и не спускать с него глаз, - Анастасия засмеялась. - Теперь у нас нет горничной, зато появился преданный сторож!
Глядя на нее, Михаил тоже засмеялся.
- Но что мы все беседуем в отеле? - спохватилась девушка. - Я как раз собиралась на прогулку. Можете составить мне компанию, если у вас нет других планов.
Михаил обрадовался и объявил, что, конечно же, он с удовольствием будет сопровождать Анастасию куда ей заблагорассудится. Когда девушка повела его по направлению к казино, он подумал, что она собирается снова играть, но она завела его в левое крыло здания, где находился книжный магазин, и стала выбирать книги, время от времени спрашивая его мнение. Так ничего и не купив в итоге, Анастасия объявила, что проголодалась, и Михаил повел ее в ресторан, располагавшийся в правом крыле. В этот час почти все столики были заняты, и первым, кого увидел писатель, был Тихменёв, который сидел вместе с Гончаровым недалеко от входа. Михаил уловил обрывок фразы редактора:
- О да, эманципация удобная вещь - сделать из рабов нищих, чтобы они перестали убивать хозяев…
Писатель перестал слушать. Он с опозданием понял, ради кого Анастасия не слишком искусно тянула время в книжном, то и дело поглядывая в окно, и почему ей вдруг захотелось есть. За особым столиком в углу в полном одиночестве сидел Григорий Осоргин, ожидавший, когда ему принесут его заказ. И Анастасия двинулась к нему, тщетно пытаясь напустить на себя равнодушный светский вид. Михаил поспешил за ней, смутно предчувствуя неладное, но он даже не мог предположить масштабов грозы, которая готова была вот-вот разразиться.
- Добрый день, Григорий Александрович, - сказала Анастасия, тщетно стараясь скрыть радость от встречи, из-за чего ее улыбка стала выглядеть натянутой и искусственной. - Вы разрешите… - начала она, указывая на свободные места за столом игрока.
Осоргин поглядел на нее своими загадочными синими глазами, бросил один-единственный взгляд на мрачного, как туча, Михаила и коротко ответил:
- Нет.
- Вы кого-то ждете? - спросил девушка, которая, однако же, почувствовала неладное и перестала улыбаться.
- Никого, а вас еще меньше, чем кого бы то ни было.
После такого ответа только и оставалось, что обидеться. Анастасия покраснела.
- Вы не слишком-то вежливы, Григорий Александрович… Я хотела поблагодарить вас за… за три золотых, которые вы дали Михаилу Петровичу для передачи мне… И я никак не ожидала, что вы…
- Послушайте, Анастасия Петровна, - произнес Осоргин терпеливо, - вчера и сегодня я многое узнал о вас и о вашем обращении с Натальей Денисовной. Кажется, вы полагаете, что раз ее больше нет, вы можете заявлять на меня какие-то права. Во-первых, я не припомню, чтобы когда-либо давал вам повод думать, что вы значите для меня больше, чем любая другая барышня в Бадене. - Он холодно улыбнулся. Анастасия то краснела, то бледнела, слушая его. - Во-вторых, даже если бы все женщины в мире исчезли, кроме вас, я и тогда не смог бы увлечься вами. А теперь, Анастасия Петровна, позвольте пожелать вам всего наилучшего.
- Вы не смеете… - начал Михаил, видя, что девушка, совершенно растерявшаяся от потока обрушившихся на нее оскорблений, готова заплакать. - Вы бесчестный человек, милостивый государь! Анастасия Петровна ничем не подавала повода к подобным обвинениям…
Но тут сама Анастасия прервала его.
- Вы еще пожалеете о своих словах, Григорий Александрович! - выкрикнула она, совершенно перестав владеть собой. - Вы и сами не представляете, что натворили! На моей стороне удача, я могла бы сделать так, чтобы вы никогда не проигрывали! Вы были бы богаче всех принцев и банкиров…
- Вы плохо меня знаете, Анастасия Петровна, - сухо промолвил игрок. - Меня нельзя купить. И даже за все богатства на свете - все равно нельзя. Уясните себе это наконец и не стройте напрасных иллюзий.
- Нет, лучше вы не стройте иллюзий, Григорий Александрович, - с ожесточением проговорила Анастасия. - Теперь в казино я всегда буду играть против вас. Меньше чем через неделю вы будете разорены, и тогда… тогда никто вам не поможет, никто! Идемте, Михаил Петрович!
Она побежала к выходу и едва не врезалась в одного из официантов, который нес тяжелый поднос. Только многолетняя выучка помогла бедолаге остаться на ногах и не уронить тарелки.
- Он еще пожалеет, он еще пожалеет! - бормотала Анастасия на ходу, кривя рот. - О боже мой, какое унижение!
В номере с ней случился нервный припадок. Испуганные Глафира Васильевна и Петр Николаевич заметались, ища успокоительные капли и поминутно дергая за звонки. Михаил стоял возле дивана, на котором рыдала Анастасия, и мучительно переживал свою бесполезность.
- Послушайте, Анастасия Петровна…
- Оставьте меня в покое! - выкрикнула она, подскочив на месте и обратив на него такие злые глаза, каких он никогда не видел даже у ее матери. Предчувствуя недоброе, Михаил попятился. - Что вы за мной ходите, зачем вы привязались ко мне? Что, денег я вам мало дала? Нате еще! Держите! Держите…
Она схватила кошелек, вытащила из него первые попавшиеся монеты и швырнула их писателю в лицо.
- Вот вам! И не смейте смотреть на меня такими глазами, кавалер Фифи!
Собачонка, вертевшаяся в комнате у всех под ногами, взвизгнула, когда на нее случайно наступил Петр Николаевич, и залилась отчаянным лаем.
- Да вы еще хуже своей маменьки! - вырвалось у потрясенного писателя.
- Не смейте больше приближаться ко мне, подлец! - крикнула ему Анастасия. - Папа, уберите его, я не хочу его видеть…
Она рухнула на диван и снова зарыдала, оплакивая крушение своих мечтаний. Петр Николаевич тронул Михаила за предплечье и вполголоса попросил его удалиться.
В то время, как в гостинице "Европа" происходила эта душераздирающая сцена, Теофилус Брумм явился к графине Вильде и объявил, что у него есть важные вести. Так как Вера Андреевна находилась у себя, он был принят немедленно.
- Вы оказались правы, госпожа графиня, относительно Петера Мюллера. Последний год его дела шли плохо, жена постоянно болела, дети недоедали. Он стал просить деньги у Софи, но она пару раз дала, а потом стала отказывать, говоря, что собирается замуж и что это для нее важнее. Тогда Петер замыслил убийство. Он не мог убить ее дома или возле дома, потому что сразу же стали бы подозревать членов семьи, а на работе Софи постоянно была на виду - я хочу сказать, когда работала цветочницей. Когда она пошла гулять с Карлом в аллею, Петер со своей тележкой торговца-разносчика последовал за ней. Он слышал ссору, видел, как Карл ушел в гневе, и решил, что это его шанс. Он заманил Софи за деревья, убил ее, спрятал труп, а позже вернулся, чтобы бросить его в реку. По его словам, он натерпелся страху, когда появился герр Авилов, но тот не поднял шума, и Петер решил, что свидетель был пьян и подумал, что ему все привиделось. Веревка, на которую вы обратили внимание, была из его товара. Вы не поверите, но Петер не хотел, чтобы власти заподозрили убийство, и изначально он хотел оглушить Софи и повесить ее - мол, она сама наложила на себя руки. По-моему, он очень боялся, что жена может что-то заподозрить, отсюда его упорное желание выдать все за самоубийство или избавиться от тела, бросив в реку. Но когда он проломил Софи голову, то сообразил, что никто уже в самоубийство не поверит, а так как веревка уже была у него в руках, он привязал ее к трупу и стал тянуть тело под деревья. Там он спрятал бедную Софи, забросал ветками и землей, а позже вернулся за ней. Труп к реке он перевез в своей тележке, прикрыв его холстом и разложив сверху часть своего товара. Он лелеял надежду, что течение унесет тело далеко, рыбы объедят его, сделав опознание невозможным, и жена в конце концов решит, что Софи с кем-то сбежала. - Брумм перевел дыхание. - Цепочку с подвеской и деньги из кошелька он забрал, чтобы они не достались кому другому, и уже дома сообразил, что может сделать из цепочки улику, которая укажет на Карла.
- А потом появился шантажист, - сказала Вера Андреевна. - Петер назвал его имя? Или это была она?
- Вот тут вы ошиблись, госпожа графиня. - Брумм глубоко вздохнул. - То есть вы оказались правы в общем, но не в деталях. Петер попался на глаза шантажисту не в аллее, а у реки, когда избавлялся от трупа. И вскоре мадемуазель Диана…
- Ах, - вырвалось у Веры, - не зря мне показалось странным, что она так легко уехала в Страсбург, оставив Осоргина с Натали! Ведь не ради фигур в часах она туда поехала…
Графиня Вильде имела в виду знаменитые в ту эпоху городские часы с фигурами, которые в полдень появлялись перед зрителями, проходили по кругу и исчезали внутри механизма.
- Кстати, а что она делала у реки? - спросила графиня. - Я полагаю, у Петера хватило ума избавляться от трупа, когда было уже поздно и вокруг, как он считал, не было ни одной души. Кокотка и река… уж не собиралась ли мадемуазель Диана утопиться? Занятно, весьма занятно…
- Мне неизвестно, что она делала у реки, - сказал Брумм, вытирая лоб платком. - Но Петер оказался в ее власти. Его ужасала мысль, что у него могут потребовать денег за молчание, но когда выяснилось, что в обмен на то, чтобы мадемуазель Диана забыла случившееся, он должен убить Натали, он тоже не испытал энтузиазма. Однако в конце концов ему пришлось покориться…
- Мадемуазель Диана до сих пор находится в Страсбурге? - спросила графиня.
- Да, и не исключено, что, когда она узнает об аресте Петера, она уже не рискнет тут появиться.
- Отправьте ей телеграмму от имени Осоргина, - предложила Вера Андреевна, усмехаясь. - По-французски, что-нибудь вроде: "Скучаю. Жду". Подпись - Г, он всегда так подписывается. Она решит, что ее послал он, приедет в Баден… и вы сможете ее арестовать.
- Благодарю вас за подсказку насчет телеграммы, - серьезно промолвил Брумм, поднимаясь с места. - Я смогу выдвинуть против нее обвинение на основании показаний Петера Мюллера. Но, учитывая, какие покровители имеются у этой особы… - И он тяжело вздохнул.
К чести Брумма следует заметить, что он все же послал телеграмму, а вечером на виллу графини без предупреждения явилось еще одно лицо.
- Ах, Григорий Александрович, как это мило с вашей стороны, что вы ехали мимо и решили меня навестить, - сказала Вера Андреевна. - Присаживайтесь, прошу вас… Я как раз читаю письмо мужа, которое он мне прислал из Южной Америки. Чрезвычайно любопытный континент. Вообще, если вдуматься, мы так мало знаем об окружающем нас мире…
Осоргин улыбнулся.
- Странно, Вера Андреевна, что всякий раз, когда мы видимся, мы говорим о чем угодно, только не о том, что нас волнует.
- Меня ничто не волнует, Григорий Александрович, - парировала его собеседница. - Я бездушная светская женщина.
- А меня, например, волнует то, что вы подтвердили мое алиби, несмотря на то, что в тот день я даже не заезжал к вам. Конечно, я благодарен вам, Вера Андреевна, потому что иначе полиция решила бы, что я что-то скрываю, а я всего лишь не хотел говорить им, что ездил за город верхом, чтобы отдохнуть от… словом, от всех.
- Я так и подумала, - заметила Вера, - поэтому сказала полицейскому, что вы заезжали ко мне. Вы любите окутывать туманом незначительные мелочи, Григорий Александрович, но никогда не скрываетесь в главном.
- Разве? Не замечал. Скажите, Вера Андреевна, вы изобрели для меня алиби потому, что были уверены в моей невиновности, или потому, что опасались обратного?
- Боюсь, если бы вы были виновны, я бы без малейшей жалости выдала вас полиции, - усмехнулась графиня.
- Значит, я все-таки вам небезразличен?
- Григорий Александрович, мы уже много раз говорили об этом… - Вера Андреевна поморщилась.
- А я много раз говорил, что люблю вас и никто, кроме вас, не имеет для меня никакого значения.
"Разумеется, - подумала Вера, сухо улыбаясь. - Но почему-то так стало только после того, как я вышла за графа Вильде".
- Если я предложу вам все бросить и уехать со мной куда угодно, хотя бы в ту же Южную Америку…
- Я скажу "нет", - оборвала его Вера. - Потому что я замужем и не собираюсь ничего менять.
- Но он даже не любит вас! Он пропадает годами в каких-то безумных экспедициях…
- Тем лучше. Муж, который не мешает жене жить так, как она хочет, - такое сокровище в наши дни встречается слишком редко, и я не намерена от него отказываться.
- Но я могу хоть что-нибудь сделать для вас? - спросил Осоргин после паузы. - Хотя бы на правах друга - о большем я не прошу.
- Нет, Григорий Александрович. У меня есть все, о чем я могу мечтать.
- Но я могу хотя бы надеяться, что в будущем, если вы вдруг перемените свое мнение по поводу графа… и всего остального…
- Разумеется, - сказала графиня, - вы узнаете об этом первым.
Она звонком вызвала горничную и велела нести чай.
Эпилог
Прошел месяц. Михаил съездил в Париж, а когда вернулся, застал мало кого из тех, с кем виделся в свое первое пребывание в Бадене. Платон Афанасьевич Тихменёв вернулся в Петербург, Гончаров перебрался во Франкфурт, генерал Меркулов и его сын уехали, увозя с собой гроб с телом Натали, и говорили, что горничная с тихим голосом тоже отправилась с ними. Не без сердечного трепета Михаил справился у управляющего, куда делись Назарьевы, и узнал, что они проиграли большую часть своих денег в казино, после чего уехали в Россию. За убийство Натали арестовали какого-то торговца, который до того убил свою дочь, да еще полиция долго допрашивала одну парижскую кокотку, но против нее у местных властей руки были коротки, и ее просто выслали из княжества, запретив когда-либо вновь в нем показываться.
Устав ломать себе голову над тем, что бы все это значило, Михаил отправился нанести визит графине Вильде и с третьего или четвертого раза все-таки застал ее дома. Он узнал, что графиня сейчас в большом фаворе у герцогини Луизы, и ожидал, что Вера Андреевна переменит свое отношение к нему; но она была так же любезна и насмешлива, как раньше.
Она рассказала ему (не упоминая о своем участии в следствии) подробности убийства Натали, похвалила его новый костюм, сшитый в Париже, и заговорила о Назарьевых:
- Петр Николаевич и Анастасия Петровна ходили в казино и пропадали там целыми днями, играя против Осоргина, но с первого же дня все пошло наперекосяк. Они много проигрывали, а он выигрывал, и Анастасия Петровна выходила из себя.
- Значит, ее удача кончилась? - пробормотал Михаил и рассказал графине о том, что Анастасия выступала его талисманом в тот день, когда он выиграл для нее целое состояние.
- Ее удача? - подняла брови Вера Андреевна. - По-моему, Михаил Петрович, вы забыли о том, что всякий раз, когда она будто бы приносила удачу, рядом с ней находились вы.
- Нет, нет, - в волнении промолвил Михаил. - Я тут совершенно ни при чем, я начинал проигрывать ровно в тот момент, когда она выходила из зала…
- Значит, магия действовала, лишь пока вы были вместе, - усмехнулась графиня. - А без вас ее удача сразу же кончилась. Она угрожала Осоргину разорением, но кончилось тем, что она с семьей уехала в Россию, увозя с собой едва ли несколько сотен флоринов.
Михаил задумался.
- Может быть, вы правы, госпожа графиня, - проговорил он наконец. - Знаете, а ведь это отличная тема для романа! Я имею в виду, человек думает, что он приносит удачу, а потом выясняется, что на самом деле она благосклонна к нему лишь потому, что с ним рядом находился кто-то другой…
- И действие будет происходить в Бадене?
- Гм… почему бы и нет?
- Только без убийств, - заметила графиня. - Я не одобряю убийства.