- Распустились… Расслабились… Прошляпили… - сам себе проговорил Антонов.
Гнев погас. На душе Управляющего стало легче. Но не настолько, чтобы приняться за городские дела. Василий Ильич понял, что без срочного внеочередного созыва Комитета попечительства о народной трезвости сегодня вечером ему не справиться. Для начала он пошел будить господина Дубягского, дремлющего под весенним солнышком, аки младенец.
34. Случайная встреча
Сердце женщины, в целом представляющее неразрешимую загадку вселенной, иногда бывает предсказуемым. Так, например, весной, где бы ни жила дама, хоть в Петербурге, хоть в Павловске, хоть в Париже, ей хочется обновить гардероб, как той птичке, что чистит перышки под ярким солнышком. Страсть эта необъяснима мужскому разумению: ну и чем плохо прошлогоднее платье, ношенное от силы раза три? Доводы рассудка бессильны: к сезону нужно новое, модное. А то и три. Делать нечего, отцы и мужья, недовольно хмыкая, выворачивают кошельки и карманы, чтобы их обожаемые доченьки и супруги приоделись. Страсть к перемене нарядов охватывает женские головки одновременно, как эпидемия. Чем нагло и беззастенчиво пользуются торговцы материями.
Нечто подобное творилось в павловском Гостином дворе. В лавках толкались дамы и барышни, зорко поглядывая, кому достался лучший кусок. Как известно, лучший кусок всегда достается сопернице. Отчего случаются вспышки словесных баталий, изредка даже в кротком дамском мире переходящие в таскание за волосы или разрывание одежды.
Такое безобразие в мирном Павловске представить было, конечно, немыслимо. В худшем случае - язвительный взгляд или завистливая улыбка. А так все мирно, чинно, барышни здороваются, хвалят выбор знакомых, особенно если он уродлив, и пользуются прочими женскими уловками. Вполне безобидными. Каждой хочется блеснуть в новом сезоне, а не выглядеть провинциальной курицей.
В середине дня, когда обычно приказчики, зевая и потягиваясь, высматривают хоть какого покупателя, торговля шла бойко. Дамы толпились и закупались от души. В некоторых лавках было не протолкнуться. Счастливые обладательницы новых отрезов самых модных парижских тканей, кружев и ленточек выбирались из Гостиного с охапкой бумажных кульков, перетянутых бечевкой.
Одна из подобных покупательниц вышла на воздух, раскрасневшись, но с богатой добычей. Она держала добрых четыре пакета, столь крупных, что над ними виднелась только шляпка да сумочка, висящая у нее на локотке. За дамой следовал молодой человек лакированной наружности, не делавший попыток облегчить своей спутнице ношу. Капризным тоном он спрашивал, сколько еще будет длиться это мучение, на что получал совет не мешаться под ногами. Подобное обращение не задевало его: видимо, он заменял даме болонку.
Дама не могла видеть, что за ней тщательно наблюдают. Какой-то мужичок с густой бородой, в серой фуражке, закрывавшей глаза, черном пальтишке и нарочно запачканных яловых сапогах поглядывал за ней. На первый взгляд он казался обычным мастеровым. Но было в нем что-то, что казалось странным. На слишком мелкой фигуре пальтишко болталось, как мешок. Собравшись с духом, мужичок нехотя оторвался от угла дома, за которым прятался, и двинулся за дамой. Он все прибавлял шаг, пока не побежал в полную силу. Прицелившись, с разбегу он вцепился в сумочку и дернул изо всех сил. Ручки должны были оторваться. Но не оторвались. Мужичок по инерции дернулся вперед, но его уже тянуло обратно. Не устояв, вор повалился на спину, впрочем, не выпуская сумочку. Он так и лежал, выпучив глаза и высоко воздев руки с неудавшейся добычей.
Городовых, как назло, не оказалось. В отсутствие полиции, как это часто бывает, нашелся смельчак, который решился защитить даму и остановить преступника. Он бросился наперерез лежащему злодею. Чего, однако, не потребовалось. Вор, напуганный положением, в которое попал, походил на таракана, упавшего на спину и шевелящего конечностями. Он озирался на даму и на смельчака, словно спрашивая у них совет: "Что мне дальше делать?" Ответ последовал молниеносный.
Дама бросила наземь пакеты и нанесла в область бороды такой меткий удар носочком ботинка, что вор выпустил добычу и совершенно распластался на тротуаре. Смельчак-спаситель не был готов к такому повороту событий. Он слегка замешкался. Даму было не остановить. Работая сумочкой, она принялась молотить не хуже мельницы. Воришке осталось только прикрыться локтем. Это помогло мало. Дама вошла в такой раж, что схватила его за грудки и рывком поставила на ноги. Грабитель обмяк совершенно. Чего нельзя было сказать о даме. Она схватила его за бороду, съехавшую набок, и дернула со всей силы. Борода осталась у нее в кулачке, обнаруживая молодое и еще не бритое юношеское лицо. Этого ей оказалась мало. Ловким ударом дама сбила фуражку-московку, которая упала вместе с седым париком. Воришка оказался юношей воспитанного вида.
- Ах ты поганец! - сказала дама с удовлетворением победителя. - Что же ты делаешь? Отца позоришь?
Вся эта картина произошла столь мгновенно, что храбрый спаситель только теперь вмешался, схватил за руку юного преступника, чуть-чуть закрывая собой.
- Мадам, позвольте мне, - строго сказал он.
Разгоряченная дама замахнулась на мальчишку боевой сумкой. Тот зажмурился, втянув голову в плечи.
- Негодяй мелкий, маскарад устроил… - Тут она, наконец, обратила свое внимание на неудачного защитника. - Благодарю вас, хоть и не знаю, как зовут. Вы поступили как настоящий мужчина. Кажется, я вас где-то видела… Как вас зовут?
- Родион Георгиевич Ванзаров, - последовал ответ. - Буду счастлив узнать ваше имя…
- Ах, да, вы не местный. Мамаева Ираида Львовна…
- Чрезвычайно польщен.
Воришка, о котором, кажется, забыли, попытался улизнуть. Но его держали крепко.
- Ах ты жулик! Как ты посмел! - грозно сказал Ванзаров. - Да я тебя в полицию сейчас отведу!
- Не трудитесь, Родион. Знаете, кто это? Сынок нашего пристава Толстоногова. В пиратов, что ли, решил поиграть, мерзавец?
- Меня же поп… - тут воришка получил легкий тычок в бок, - простите меня, я больше не буду…
- Детские шалости, что поделать, - сказал Ванзаров с очаровательно-убедительной улыбкой. Она подействовала. Как всегда. Госпожа Мамаева смягчилась и даже заулыбалась в ответ не менее обворожительно.
- Так и быть, прощаю, - она отпустила локоть воришки. - Чтобы больше не смел дурью маяться. А то все отцу расскажу!
- Благодарю вас… - пробормотал злодей.
- Поворачивайся!
Он покорно оборотился. И немедля получил такой пинок ниже спины, что полетел вперед, размахивая руками, словно собирался взлететь. Удар у госпожи Мамаевой был прямо-таки армейский.
Ванзаров поднял кульки и протянул их молодому человеку-болонке, который ко всему происходящему не проявил никакого интереса. Мамаева сама приняла покупки.
- Как же мне отблагодарить своего спасителя? - сказала она, разглядывая Родиона Георгиевича таким особым женским взглядом, который проникает глубоко под одежду и под кожу мужчины. То, что она увидела, ей понравилось.
- Что вы, такой пустяк, - последовал светский ответ. - Вы справились великолепно. Наверняка занимаетесь гимнастическими упражнениями?
- Лучшая гимнастика - петь в опере, господин Ванзаров.
- Вы оперная певица? - изумление было глубоким. - Как жаль, что я не люблю оперу. Балет меня привлекает. Вчера был на "Лебедином", так представьте, случился скандал.
- Неужели? Какой же?
- Новая звезда сцены, Вольцева, ей пророчат большое будущее, не явилась на спектакль. Можете себе представить? Мне по секрету сказали, что уже готов приказ о ее увольнении из труппы! Это конец карьеры. Теперь бедняжке танцевать разве что в кафешантане…
По лицу Мамаевой прошла волна глубокого удовольствия, какое невозможно сыграть.
- Какие интересные события происходят в столице, - сказал она, еле сдерживая радость. - Да что же я? Чем же я могу вам помочь, милый Ванзаров?
- Ах, пустяки. Собирался взять себе дачу на лето, так все пропустил. Вот, приехал сегодня, так мне сказали, что уже ничего не найти…
- Какая жалость, это правда. - Мамаева немного задумалась. - Я бы с радостью предложила вам свою дачу, но…
- Ну что вы! - Ванзаров источал благородное изумление. - Об этом и помыслить невозможно. Что-нибудь придумаю. В конце концов, буду приезжать на воскресенье дышать воздухом, слушать концерты, всего-то двадцать пять верст…
- Чем вы занимаетесь? Служите?
- Так, прожигаю время… В основном бездельничаю.
- Заходите в гости. Просто так. Всегда буду рада видеть моего спасителя. Хоть сегодня вечером…
Ванзаров изысканно поклонился. Перебросив пакеты на одну руку, Мамаева протянула другую для поцелуя. Он взял в свою ладонь ее пальчики в шелковой перчатке, пахнущей знакомым ароматом, и прикоснулся губами. Поцелуй длился чуть дольше, чем требуют приличия. А Мамаева убрала руку чуть медленней, чем пристало даме при встрече с незнакомым мужчиной на улице.
В дальнем конце улицы показался городовой. Впереди, на некотором отделении от него, медленно шла Аглая, глухо закрывшись платком.
- Непременно загляну к вам, - резко сказал Ванзаров и, не затягивая прощание, пошел в другую сторону от Гостиного двора.
Он знал, что его провожает долгий и внимательный взгляд. Чего так добивался. Все сложилось удачно. Хотя и с опасной импровизацией. Ему даже расхотелось устроить взбучку Сыровяткину, который подобрал "толкового малого". Нечего сказать…
35. Трудная встреча
Затонский проявил всю заботливость, на которую был способен. Он предоставил Агнии свою руку, чтобы она смогла опереться на нее, когда вошла в мертвецкую. И не выпускал, пока Сыровяткин откидывал край простыни, закрывавшей тело, и задавал необходимые вопросы. Он держал наготове нашатырь и капли, но они не понадобились. Агния выдержала мужественно, не закрывала глаза и не упала в обморок. Доктор был рядом с ней, пока Сыровяткин лично, не доверяя больше никому, составлял протокол и давал его подписывать свидетельнице. Доктор предложил даже проводить ее до дома, но Агния отказалась, она хотела пройтись в одиночестве.
Ванзаров наблюдал издалека, не вмешиваясь. Дождался, когда Агния отошла от больницы, и быстро нагнал ее. Она взглянула на него и ничего не сказала. Молчал и Ванзаров. Они шли мимо дворцового парка. Прохожих не было, ясное солнце и чистое небо сияли радостью. Для кого-то счастливого и беззаботного.
Молчание длилось. Никто не нарушил его. Агния опустила платок на плечи, запахнувшись и скрестив руки на груди. Она смотрела прямо перед собой, шла медленно, как будто ей было безразлично, куда идти. Ванзаров не то чтобы вел хитрую психологическую игру. Ему действительно было трудно начать. Он поглядывал на ее чистый профиль и не мог применить никакую уловку. Все было слишком очевидно. Молчание оказалось красноречивее слов: кажется, они понимали все, что могли бы сказать друг другу.
- Что дальше? - спросила наконец Агния, глядя прямо перед собой.
- Я должен исполнить свой долг, - ответил Ванзаров, заставляя себя не смотреть на нее.
- Какое мне дело до вашего долга.
- Надо найти убийцу вашей сестры.
- Ей уже безразлично. И мне тоже, - добавила она.
- Есть некие обстоятельства, которые…
Агния резко остановилась и повернула к нему лицо.
- Какие еще обстоятельства?
Редко, но бывают моменты, когда психологику следовало отложить в сторону. Тут требовалось оружие куда более сильное и опасное.
- Сейчас я совершу служебное преступление и раскрою вам некоторые детали, - сказал Ванзаров.
Агния ждала, ничем не выражая своего интереса.
- На опознании вам показали только лицо Надиры, тело было закрыто простыней.
- И что с того?
- Ваша сестра была убита редким по своей жестокости способом: в ней, еще живой, резали отверстия и вставляли в них ветки. Преступнику было мало. У нее на груди вырезан полосками знак, похожий на астрологический…
- Она долго страдала? - спросила Агния.
- Надира умирала достаточно долго. Для вас это важно?
Агния не ответила, просто шла, глядя вперед. Ванзаров следовал рядом.
- Что вы хотите от меня? - наконец спросила она.
- Надира состояла в какой-нибудь мистической секте?
- Я не знаю.
- Способ убийства намекает на что-то. Что вам говорит символ: ветки, проросшие сквозь тело?
- Я не знаю…
- А знак Льва у нее на груди?
- Я не знаю! - с отчаянием крикнула Агния.
- Простите, - тихо сказал Ванзаров. - Меньше всего я желал сделать вам больно.
Она покачала головой, словно отгоняя навязчивую мысль.
- Да поймите же: я ничего не знаю о том, как она жила последние два года! Ни про знаки, ни про льва, ничего…
- Тогда не затруднит вас вспомнить, что было до этого?
Агния вдруг улыбнулась.
- Вы страшный человек, Ванзаров. С виду мягкий, милый, усатый, а на самом деле - беспощадный и жестокий. Вам нравится делать людям больно…
- Врач делает больно, чтобы вылечить, - ответил он сдержанно, что оказалось не так уж и просто. - Чем Надира обидела господина Душинцева?
- А, узнали! - она опять улыбнулась. - Это не секрет. Надира выкинула оскорбительный фортель, на который была большая мастерица. Изобразила, что он ее домогался, и устроила грандиозный скандал, несчастного уволили с треском.
- Благодарю. А госпожу Мамаеву?
- И это пронюхали… Что ж, тут все просто. Надира отбила у нее богатого любовника. Достаточно грязного белья?
Ванзаров как будто не услышал.
- Ваш сосед, некий Руковский…
- Всего лишь ее страстный поклонник. Когда она выходила из театра, поднес ей букет. Букет показался Надире недостаточно хорош, Руковский получил его себе в лицо. После чего перестал ездить на балет. Вас устраивает?
- Вполне. А господин Гейнц?
- Надира предполагала вращаться в высшем обществе, французский не знала. Людвиг Янович жил тогда в столице, давал ей уроки. Пока не получил в лицо стакан чая за то, что посмел критиковать ее произношение. Милая у меня сестренка?
- Доктор Затонский, ваш ближайший сосед…
- Ему повезло, - перебила Агния. - Они даже не были знакомы. А то бы Надира нажила еще одного врага.
- А вдова Горжевская?
- К счастью, не подозревает о ее существовании. - Агния стянула с плеч платок, сложила его, закрыв руки, как муфтой. - Родион, довольно хитрить. Зачем вам этот мусор? Он вам ничем не поможет. Найдите другой предлог, чтобы говорить со мной…
Оставалось сделать вид, что ничего не произошло. Это Ванзаров умел, как никто.
- Моя цель крайне проста, - ответил он.
Агния ждала продолжения.
- Не только найти убийцу, но и защитить вас…
- Защитить меня? - с удивлением повторила она. - От кого?
- Предположу, что вам угрожает опасность. Не меньшая, чем вашей сестре.
- Не говорите глупостей, - резко сказала Агния. - Мне ничего не угрожает. Я всего лишь мирный обыватель на даче. Обывательница…
- Кому вы рассказали о моем визите и смерти сестры?
- Никому, я не выходила из дома…
- В таком случае рекомендую соблюдать осторожность.
- Для чего?! - удивилась Агния.
- Хотя бы для того, чтобы не проснуться посреди ночного пожара, - ответил Ванзаров, глядя в ее глазки. - Это не метафора. Сегодня ночью кто-то пытался сжечь тело вашей сестры вместе с больницей. Не заметили кого-нибудь из соседей с подготовленным факелом или горючей жидкостью?
- Вы интересный человек, Родион, - она держала его своим взглядом. - Я не ошиблась, первое впечатление было правильным. Как жаль, что так…
Она осеклась. Продолжения не последовало.
- Чего вам жаль, Агния Валерьяновна? - спросил Ванзаров.
- Не называйте меня по отчеству…
- Я помню.
- Какой вы… Ничего, все уже кончилось. Ничего не вернуть…
- Не все загадки я умею разгадывать.
- Прощайте и оставьте меня…
Агния неспешно пошла прочь.
- Только одно… - крикнул Ванзаров ей вслед. - Вам запрещено покидать Павловск до особого распоряжения полиции!
На ходу Агния обернулась.
- Вы перестарались, Ванзаров. Забыли, что я под полицейским надзором.
Она повернула в сторону от парка, к улицам.
Ванзаров не стал догонять. И не умел забывать.
Вернувшись к больнице, он узнал от Сыровяткина, что Лебедев давно закончил и дожидается чиновника для особых поручений в привокзальном ресторане. Сыровяткин рискнул спросить, что ему предпринять, на что получил краткий исчерпывающий ответ.
Уже знакомый ему.
36. Скучная дорога
Аполлон Григорьевич не был похож на самого себя. Из ресторана сразу пошел на перрон, уселся на лавку вагона 3-го класса, поставив рядом походный чемоданчик, и принципиально смотрел в окно до тех пор, пока поезд не дернулся и мимо не проплыло здание Павловского вокзала. Наконец он тяжко вздохнул и уставился в дверь, ведущую в тамбур. Ванзаров знал, что делать в такие редкие минуты глубокой апатии. Великий криминалист был похож на тесто, которое должно подойти. Его следовало оставить в покое, в теплом месте и накрыть тряпочкой. Лучше всего роль тряпочки играло молчание. Ванзаров так и поступил - он молчал, демонстративно изучая окрестности за окном.
Наконец терпение Лебедева дошло до последнего предела и готово было лопнуть.
- И что это значит? - раздраженно спросил он.
- О чем вы, Аполлон Григорьевич? - невинно спросил Ванзаров.
- Думаете, со своей психоло-ложно-логикой самые умные? Думаете, старик Лебедев уже совсем из ума выжил?
- Да что вы такое…
- Насквозь вас вижу, жулик! - гаркнул Лебедев так, что редкие пассажиры стали испуганно оглядываться.
- И в мыслях не было…
- Да? А что ж не спрашиваете, как я опозорился, сел в лужу, опростоволосился, дал маху, и что там еще…
- Попал, как кур в ощип…
- Да… Что?!
- Всего лишь эпитет. Не понимаю, что вас так…
- Не понимает! - Лебедев фыркнул не хуже загнанного коня. - Все вы понимаете, друг мой… Жалеете, стесняетесь спросить напрямик. А вот не надо жалеть!
- Как вам будет угодно, - смиренно сказал Ванзаров. - Спрашиваю напрямик.
Лебедев отмахнулся от него, как от злобной весенней мухи.
- Да ладно вам, все же ясно… Насладитесь триумфом.
- Радоваться будем, когда убийцу найдем. Пока поводов для радости не наблюдаю.
- Вот именно… Знаете, что я нашел?
- Предположу, - ответил Ванзаров.
Лебедев упер руку в бок, обретя чрезвычайно грозный вид. Непривычный чиновник наверняка уже пал бы в обморок. Ванзарову же все было нипочем.
- А ну, попробуйте! - суровым шепотом потребовал криминалист.
- Предположу… - Ванзаров сделал вид, что колеблется в выборе ответа, - …что у жертвы на ступне разрыв сухожилия или, похоже, балетная травма, гематома от удара.
- Не угадал! - торжественно заявил Лебедев, испытывая видимое облегчение. - Там не травма, друг мой, там перелом.
- Не может быть.