- Может. Преступно, что я обнаружил это только при повторном осмотре, каюсь, решил, что ноги совсем ни при чем, только ступни проверил, глубже не заглядывал. А тут трогаю кости - что-то не то. Ну я снял кожный покров… А там перелом со смещением!
- Как же Вольцева могла репетировать?
- Видимо, репетиции ее добили. Была трещина, а после нагрузок образовался перелом.
- То есть она должна была сильно хромать?
Лебедев победно хмыкнул.
- Сильно! Не могу представить, чего бедняжка натерпелась.
- У нее не было ни палочки, ни трости, - сказал Ванзаров. - Или она пропала. В этом нет смысла.
- Никакого, - согласился Аполлон Григорьевич. - Если только рассчитывать, что попадется местный эскулап, который не будет докапываться до перелома. Но тут появился я и показал высокий уровень ротозейства.
- В этом нет никакого смысла, - повторил Ванзаров. - Убийство рассчитано, чтобы произвести эффект. Какая разница, что у жертвы сломана нога, если в нее воткнули пучок веток.
- Не знаю, глупость какая-то.
- Это не глупость, Аполлон Григорьевич…
- А что же, по-вашему?
- Совершенно другая цепочка причин и поступков. Выходящая за видимые рамки психологики.
- Я всегда говорил, что фокусы эти ваши - чистое надувательство!
- Нет, причины и поступки все те же, человеческие. Вопрос в том, чтобы найти для них правильную логику…
Лебедев успокоился и обрел привычный роскошно-надменный вид.
- Это ваше дело: искать.
- Да, разумеется, - ответил Ванзаров механически, блуждая по тропинкам логики, которые приводили в темноту. Все, как одна. - Чем поджог устроен?
- Примитивно, - ответил криминалист с такой брезгливой миной, словно ему нанесли личное оскорбление. - Бутыль с керосином и тряпица, привязанная к горлышку. Тряпка поджигается. При ударе о твердую поверхность бутыль разбивается, керосин проливается - и сразу возникает большое возгорание. Метод революционеров-бомбистов. Используют, когда не могут раздобыть динамит для бомбы. Если желаете убедиться, осколки бутыли у меня в саквояже.
- Революционеры-бомбисты… - повторил Ванзаров, словно пробуя слово на вкус. - Аполлон Григорьевич, я вам вопрос задам, только прошу не удивляться.
- Ну, рискните, - последовал ответ.
- Если предположить… - начал Ванзаров и запнулся, - если только предположить, что все это уже было…
- Предполагать нечего. Я, конечно, проверю по картотеке, но ничего похожего и близко не случалось. На моей памяти - точно.
- Охотно верю. Но я не о том…
- О чем же? Не понимаю.
- Нет… Простите. Глупость, устал, мало спал, вот и лезет в голову всякая чушь.
- Вот, наконец-то образумились, - сказал Лебедев, чрезвычайно довольный.
Ванзаров вскочил, словно решил выйти на ходу поезда, тряхнул головой и сел.
- Эк вас пробрало, - сочувственно заметил криминалист. - Может, отдохнем у актрисок? Они всегда мне рады.
- Будет у меня к вам просьба, Аполлон Григорьевич, неофициальная, - сказал Ванзаров, глядя на друга ясными глазами, не затуманенными блужданием в дебрях логики.
- Ну-ну, не стесняйтесь…
- Выясните, кто в столице и какие проводил или проводит медицинские эксперименты. Особенно в области применения новых лекарственных средств.
- Вот задача… - Лебедев впал в некоторую задумчивость, недолгую, надо заметить. - А впрочем, есть у меня знакомый, который в этом деле большой знаток. Когда нужны сведения?
- Чем скорее, тем лучше, - ответил Ванзаров.
За окном ему вдруг почудились те самые глазки. Смотрели они тревожно и выжидающе. Словно что-то хотели от него. Знать бы, что…
37. Интриги и тайны
Даже неопытный глаз отметил бы, что заседание известного Комитета подготовлено в спешке. На столе было… Впрочем, не стоит ударяться в детали. Что успели, то и было. Состав заседающих оказался узким. Управляющий не пригласил незначительных господ. За круглым столом нашлось место Сыровяткину, Булаковскому и Дубягскому. Хотя главный врач несчастной больницы присутствовал скорее телесно, дух его обитал в чертогах миражей, выражаясь языком бульварных романов.
Началось заседание как полагается. Утерев губы, Антонов обратил свой взгляд к полицмейстеру.
- Константин Семенович, может, поясните, что у нас творится в городе?
Сыровяткин дожевал огурец и тяжко вздохнул.
- Рад бы, Василий Ильич, да не могу.
- То есть как? - спросил Антонов, решительно не готовый к такому ответу. - Мне, Управляющему городом, не положено знать, откуда у нас мертво-живые барышни разгуливают?
- Да уж, дела, - поддержал брандмейстер.
- Простите, не имею права. Строжайше приказано… - и Сыровяткин многозначительно указал пальцем в область небес.
- Это кто же такие приказы отдает, Ванзаров этот?
- Он… Только господин чиновник для особых поручений наделен такими полномочиями от таких лиц, что и произнести боюсь…
- Но как же… - не мог успокоиться Антонов.
- А вот так, - Сыровяткин нежданно для самого себя проявил решимость не быть предателем. И не мстить за съеденные бутерброды. - Вам хорошо говорить, Василий Ильич, вы по гражданскому управлению. Граф Толь всегда поймет и простит. А по моему ведомству чуть что - голову только так и снимут.
- Ну, как знаете…
- Да уж, погорели, нечего сказать, - опять вставил Булаковский.
- Да помолчите вы, Петр Парфенович! - рыкнул Антонов. - Без вас тошно… Господа, я все понимаю, клятвы и прочее, но призываю вас, как людей, неравнодушных к судьбе нашего Павловска…
Управляющий замолчал. Повисла пауза. Сыровяткин и брандмейстер переглянулись. Как видно, Антонов считал, что сказал достаточно.
- Простите, Василий Ильич, что именно нам делать? - не выдержал Сыровяткин. - У меня городовые вторые сутки не спят, сейчас на всех постах…
- А мои молодцы прямо в форме спят в пожарной сторожке, мало ли что, - поддержал брандмейстер.
- Чего же больше?!
Видя столь преступное непонимание людей, на которых рассчитывал, Антонов поманил их пальчиком. Когда крепкие мужчины через стол нагнулись к нему, он перешел на шепот заговорщика.
- А то и делать, чтобы скорее закончить эту историю! Чтобы раньше столичного хлыща дело завершить. Чтоб мы сами рапорт об успехе наверх отправили. А этому проходимцу - никакой помощи. Знаете, как это делается. Вроде все исполняется, а воз на том же месте. И прошу вас по-дружески, не давайте Ванзарову совать нос в городские дела. Мало ли чего раскопает. Уразумели?
Сыровяткину все было ясно. Он понял, что дела его хуже некуда: попал меж двух огней. Которые и брандмейстер не потушит.
Для закрепления успеха Антонов предложил давно проверенное средство. То есть настоянное на вишне умением его дорогой супруги. Он сказал тост за процветание Павловска, но в этот вечер тост прозвучал как-то фальшиво, а члены Комитета были непривычно мрачны. Как вдруг доктор Дубягский очнулся и обвел собравшихся пристальным взглядом. Члены Комитета замерли с тем, что было у каждого в руке.
- Эх, господа… - с укоризной проговорил доктор. - Жизнь есть сон. И все это одна только химера… Все мы умрем. Надежды нет… Конец…
После чего упал головой на стол и огласил почтенное собрание мощным храпом.
Путеводитель
Для господ, путешествующих по местным достопримечательностям Павловска
За год 190 - (оборвано)
Выдающиеся памятники города.
Что следует отметить и осмотреть. Господа, составившие наиболее художественное описание памятника и разославшие его более чем десяти друзьям в личной корреспонденции, имеют шанс получить от Редакции главный приз: бесплатный Путеводитель на следующий год. (При наличии свидетельства почтовой конторы об отправке означенной корреспонденции.)
Памятник родителям
Храм Аполлона
Храм Венеры
Памятник Александре Павловне
Памятник императору Вильгельму
Старая Сильвия
Храм Дружбы
Памятник Императору Павлу I
Триумфальные ворота (чугунные)
Амфитеатр
Памятник Никсу
Обелиск в память основания Павловска
Памятник вел. кн. Вячеславу Константиновичу
Актеон с ланью
Памятник вел. кн. Елене Павловне
Старо-Константиновские ворота
Домик лодочника
Обелиск в память основания Павловска (у дачи Трут)
Заглохший каскад
Пиль-Башня
Павильон трех граций
Трельяж
Ново-Сильвийский мост
38. Догадки и молчание
28 апреля того же года.
Ратаев взглянул на циферблат настольных часов. Стрелки показывали девять.
- По вам время можно сверять, - сказал он доброжелательно. - Похвальное качество для службы. У нас, знаете, как бывает, вроде "слушаюсь", "так точно", а на деле полное разгильдяйство. А начинается все с опозданий на доклады под благовидными предлогами…
Ванзаров слушал начальственное поучение с почтительным вниманием. Психологика хороша тем, что, как бы ни принижал ее Лебедев, эффективна она не только для поиска преступника. В обычной жизни помогает решать мелкие бытовые задачки правильно сказанным словом и к месту выказанным почтением. Полезная вещь. И опасная, если попадет не в те руки. Впрочем, выпускать ее из своих рук Ванзаров не собирался.
Вот, например, сейчас психологика крайне пригодилась. Начальник Особого отдела, при всем своем коварстве, не составлял для нее большой загадки. Если мысленно представить грозного Леонида Александровича поджарым, диким, голодным котом с отвратительным характером, который ходит вокруг миски со сметаной, не решаясь ее украсть, все сразу встанет на свои места. Держать диких зверей на поводке Ванзаров научился отменно. А кто был крынкой сметаны, лучше умолчать.
- Да что вы церемонии разводите! - Ратаев плюхнулся в кресло, гостеприимно раскинув руки. - Вы у нас почти свой. Садитесь, где хотите! Все-таки чаю?
- Благодарю, позавтракал, - ответил Ванзаров, отодвигая стул.
- Вот и хорошо! Вам, Родион Георгиевич, нельзя морить себя голодом. Розыск розыском, но обед по расписанию. У вас организм юный, требуются силы для умственной деятельности. Преступно голодать, усердствуя по службе. Мера во всем хороша.
Ратаев сегодня был чрезвычайно мил и словоохотлив. Психологика нашептывала, что за этим скрывается большая опасность.
- Что у нас в Павловске? Жду с нетерпением, чем порадуете!
- Установлен круг лиц, которые могут быть причастны к убийству, - ответил Ванзаров.
- Это интересно. Кто такие?
- Балетный педагог Душинцев, некий господин Руковский, учитель в отставке Гейнц и мадам Мамаева.
Судя по выражению лица, имена ничего не говорили Ратаеву. Или он уже знал о них.
- Чем же наша балерина им так насолила, что они из нее шашлык сделали?
Шутить в этом кабинете мог только один человек. Ванзаров это прекрасно знал и не изменил тона.
- Каждому из мужчин Вольцева нанесла довольно серьезное оскорбление, Душинцев, к примеру, вынужден был выйти в отставку из-за ее интриги.
- Ишь, какая бойкая! - весело заметил Ратаев. - А с Мамаевой что не поделила?
- Вольцева отбила у нее любовника. Известное вам лицо, пребывающее в Павловском дворце, - сказал Ванзаров так, будто речь шла о мелком обывателе.
Ратаев и бровью не повел.
- Вы предположили, что причиной убийства был мистический ритуал. Какое они имеют к нему отношение?
- Выясню сегодня вечером, - ответил Ванзаров.
- Каким образом?
- Получил личное приглашение на дионисийскую мистерию в дачном исполнении.
Леонид Александрович не так был силен в причудах древних греков, чтобы уловить логическую связь.
- Танцы у костра какие-нибудь? - не вполне уверенно спросил он.
- Почти, - согласился Ванзаров. - Если не считать глубокого опьянения, после которого происходит вакхическое совокупление всех со всеми. И все это завершается растерзанием какой-нибудь жертвы в честь Диониса. Но это по классической традиции. Что устроят мирные жители Павловска, боюсь предположить.
Повисла пауза. Было слышно, как тикают настольные часы. А Ратаев все не мог решить: это над ним так изящно издеваются или все это сказано на полном серьезе.
Лицо чиновника для особых поручений было непроницаемо. Всем своим видом он выражал покорность и почтение. Леонид Александрович окончательно убедился, что господин этот себе на уме.
- Вы там держитесь, - сказал он заботливо. - Осторожнее. Не лезьте в пекло. Вы нам еще нужны.
Ванзаров ответил вежливым кивком.
- Что с поджогом?
- Лицо, бросившее зажигательную смесь, установить не удалось, - ответил Ванзаров. - Свидетель ничего не мог сказать. А я не стал тратить время на маловажный факт.
- Почему маловажный?
- Тот, кто бросил бутыль с керосином в окно мертвецкой, всего лишь исполнитель. Вероятно, ему заплатили за конкретную акцию.
- Значит, бутыль с керосином, - сказал Ратаев.
- Господин Лебедев считает, что это старый метод революционеров-бомбистов. Когда у них заканчиваются бомбы.
Только опытный глаз заметил бы, как изменился Ратаев. Лицо окаменело, взгляд стал сосредоточенным, жестким. Сам он еле заметно согнулся, как зверь перед прыжком.
- Родион Георгиевич, вы на что намекаете?
- Благодарю вас, - ответил Ванзаров. - На традиционном открытии дачного сезона в Павловском воксале первого мая будет дан большой концерт. Публика ломится, музыканты играют все те же вальсы, наскучившие двадцать лет назад. Все это происходит каждый год с завидной и скучной регулярностью. Что поделать, традиция. Позволю вас спросить: в этом году у высших лиц государства есть намерение почтить открытие сезона своим присутствием?
Ратаев прекрасно понял, о чем его спрашивали.
- Планы высших лиц являются государственной тайной, - ответил он. - Но вам могу сказать: никого из представителей царствующего дома на этом концерте не будет.
- А, например, господин министр внутренних дел?
- Почему вы об этом спросили?
- Министр уделов или министр конезаводства не такая интересная цель для бомбистов. Логично убить новоназначенного министра внутренних дел сразу после гибели его предшественника…
Ратаев казался раздраженным, он встал и подошел к окну.
- Я не могу вам ответить. Возможно, приедет. А возможно, и нет. У вас есть конкретные причины для беспокойства?
- К сожалению, нет, - сказал Ванзаров, встав у окна возле начальника.
- Что ж, Родион Георгиевич, вижу, что розыск движется хорошо, в правильном направлении, - Ратаев обернулся к Ванзарову, сияя дружелюбием. - Трудитесь не покладая рук, чем я доволен. Сообщу о ваших успехах господину Зволянскому. Вам больше нечего рассказать?
Иной информации для доклада не имелось. Ванзаров поклонился и вышел.
Подождав немного, Ратаев нажал кнопку вызова. В кабинет явился все тот же молчаливый господин в черном.
- У него был контакт с Агнией Вольцевой? - спросил Ратаев.
- Так точно, зафиксирована их прогулка после ее визита в больницу на опознание тела. В донесении отражено.
- Да, я читал. Что ж, очень хорошо…
- Следует что-то предпринять? - спросил черный.
- Ни в коем случае… - на лице Ратаева появилась хищная улыбка. - Все идет как нужно. В нашем деле импровизация порой бывает полезна.
Только сейчас у Леонида Александровича появилась блестящая мысль, настолько простая и изящная, что могла в отдаленном будущем привести к великим результатам. Правда, многое зависело от случайности и такой шаткой материи, как человеческие эмоции. Не надо спешить, пусть все идет как идет. Главное, не спугнуть. Вдруг выгорит.
- Продолжайте держать все под полным контролем, - сказал Ратаев.
- Слушаюсь. Позвольте вопрос, господин Ратаев…
- Что такое, ротмистр?
- Полагаете, Ванзаров знает, кто она?
39. Из вырванного отрывка
Апрель, двадцать седьмое, год одна тысяча восемьсот второй… Господин Рутгер Ванзар.
Имеющиеся сведения не дают возможности оценить картину случившегося в полном объеме, рассматривая ее, как требуется ясному уму, со всех возможных сторон. Как печально, что столица блестящей европейской империи Вена, чопорная и напыщенная, сделала вид, что ничего, собственно, и не было, а если и было, то, вероятнее всего, какая-то сущая чепуха. Столица, как дама, поднимающая юбки, чтобы перешагнуть через лужу, отвернулась, отряхнулась и поспешила к своим балам и развлечениям. Да и кому есть дело до каких-то прачек, не то что фамилий, но даже имен которых никто не знает? Столичная полиция, в свою очередь, скроила презрительную мину, предпочтя настрочить рапорты и донесения о принятых мерах и тому подобных глупостях.
И все было чудесно до того самого вечера, когда господин Паульбург решил прогуляться по весеннему парку. Чем были заняты его мысли, решительно не интересно. Куда более важный вопрос предстанет вскоре перед блестящими офицерами венской полиции: во что воткнулась тросточка господина Паульбурга, когда он нечаянно ткнул ею в дорожку, посыпанную свежим гравием…
40. Плоды трудов
Талант заменить нечем. Сколько ни старайся, ни учись, ни прикладывай усилий, все равно не перепрыгнешь того, кому дано свыше. Вот, например, в Департаменте полиции было много отличных филеров, умевших превращаться хоть в чернорабочего, хоть в светского щеголя. Но Курочкин был такой один. Неизвестно, в каком еще деле сгодился бы его талант быть незаметным. Большое счастье, что он выбрал полицию, а не преступный мир. Ловить вора, обладающего таким талантом, было бы неимоверно трудно. Как повезло полиции, так не повезло криминалу. Курочкин блистал на своем месте.
…Войдя в здание сыска, Ванзаров огляделся и спросил, не появился ли старший филер.
- Я здесь, - раздался голос сбоку.
Действительно, Курочкин мирно сидел на казенном стуле. Как его можно было не заметить буквально под носом, осталось загадкой. Талант, что и говорить.
- Ну, Афанасий Петрович! - только и сказал Ванзаров, выражая удивление. - Большой вы мастер.
Курочкин скромно потупился.
- Работа такая, - ответил он.
- Очень жду от вас результаты.
Старший филер достал блокнот наблюдений. Он докладывал подробно, следя по записям.