- Я повторяю, - воскликнула она. - Что здесь делает этот господин? Кто он?
- Позвольте представиться, - я наконец обрел дар речи после столь бурного и неожиданного натиска. - Яков Андреевич Кольцов.
- Я пригласила его к нам в дом, - сказала Анна, ее щеки порозовели от смущения. - Тетя Пульхерия, горничную позвать?
Тетушка протестующе замотала седыми буклями.
- Она бы вам воды принесла, - жалостливо сказала племянница.
Я подумал, что теперь только не хватает тетушки Авроры. О ней я был наслышан достаточно.
- Не надо мне никакой воды, - разозлилась тетя. - Ни дом, а проходной двор, - продолжала возмущаться она.
- Тетя! - обратилась к ней Анна. - У меня взломали шкатулку и украли письмо! Оставьте же нас, наконец, одних! - взмолилась она.
Пульхерия Вениаминовна изменилась в лице, ее маленькие накрашенные глазки забегали под выгнутыми бровями, кровь прилила к щекам.
- Вы все только смерти моей и дожидаетесь, - прошипела она, всхлипнула и выбежала из библиотеки, с грохотом захлопнув за собой дверь.
- И так целыми днями, - устало промолвила Анна Александровна.
- Что с ней происходит? - осведомился я, ее поведение показалось мне подозрительным.
- Нервы, - махнула рукой Аксакова. - Я вам открою по секрету, за ней тут один чиновник немолодой ухаживал, ну, вот она и возомнила незнамо что, а он возьми да и исчезни в неизвестном ей направлении, вот она и беснуется.
- Покажите мне шкатулку, - велел я Анне. Она послушалась и открыла секретер, достала из ящика небольшой ларец розового дерева изящной работы. Я осмотрел его, замок оказался сломанным. Впрочем, я и раньше встречал такие "запоры". Подобный замок нетрудно было взломать и шпилькой.
- Вот, - сказала она, разведя руками.
- И давно вы это обнаружили?
- Только вчера, после нашего разговора, - ответила Анна Александровна и повернулась к окну. Брильянтовые серьги в ее ушах со звоном качнулись.
Тогда я подумал, что письмо могло быть украдено довольно давно. Кто мог это сделать? Я полагал, что, вернее всего, кто-нибудь из домашних. Очень уж странно вела себя тетушка Пульхерия Вениаминовна. И что там у нее, любопытно, за ухажер? Не по его ли нижайшей просьбе тетушка взломала замочек? Ключик-то от секретера и у нее имелся! Я решил, что об этом еще стоит поразмышлять.
- Я не придавала значения тому, о чем говорил Виталий, - сказала Аксакова. - Я была сильно рассержена, зла на него. А он все твердил о какой-то опасности, говорил, что речь идет о жизни и смерти, об Ордене. Я так сожалею теперь, что мало прислушивалась к его словам!
- Не терзайте себя, - произнес я как можно мягче. - Его все равно не вернешь.
- Но письмо! - воскликнула Анна. - Если его убили…
- Письмо я постараюсь найти, - пообещал я ей.
- Он просил передать его вам в случае непредвиденных обстоятельств и что-то все время повторял по-французски.
- Что именно? Попытайтесь вспомнить, - попросил я ее. - Это может быть важно!
- Как же это? - Анна нахмурилась и поднесла ко лбу свою тонкую руку. - Ах, да, вспомнила! - обрадовалась она. - Он все время повторял: "Mais que diable allait il faire dans cette galere?"
- И зачем только черт дернул меня ввязаться в это дело? - удивился я.
Анна Александровна подтвердила.
Я поблагодарил ее за ценную информацию и вышел из дома. Но нанимать извозчика я не торопился, заключив, что если мои предположения верны, то на улице вот-вот должна была появиться тетя Пульхерия, для того чтобы предупредить своего воздыхателя, что ее преступление раскрылось.
Тетка не заставила себя ждать. Из родных пенат она вы- бежала, набросив легкий салоп, так как погода снова испорти- лась, и ветер, пробирающий до костей, нагнал огромную свин- цовую тучу, грозившую разразиться ливнем.
Притаившись за деревом, я наблюдал, как Пульхерия без труда поймала извозчика. Следом за ней я проделал тоже самое и велел вознице следовать за ее экипажем.
- Если успеешь, плачу в три раза больше, - пообещал я автомедонту, и он, как мог, погнал лошадей.
IV
Тетушка, судя по всему, преследования не заметила, до такой степени пребывала она в нервическом перевозбуждении. С Сергиевской экипаж ее свернул на окраины города, и мой кучер последовал за ней почти что не отставая. Среди пешеходов все реже стали встречаться блестящие военные, изящно одетые барышни и модные господа, все больше стало попадаться простого народа да отставных солдат.
Мы долго попетляли по Петербургу и в итоге свернули в Щербаков переулок. Карета Пульхерии остановилась у небольшого двухэтажного домика, где, как я понял, сдавались в наем квартиры.
Извозчику я велел лошадку попридержать и остановиться напротив, будто бы у подъезда одного из мещанских особняков, выбрав для себя превосходный наблюдательный пункт.
Тетя Пульхерия с огромным трудом, но все-таки выбралась из коляски, изрядно попутавшись в своих темно-малиновых юбках, маячивших ярким пятном на фоне пасмурного пейзажа. Наконец, она позвонила в дверь, и ее пропустил сомнительного вида привратник в чуйке.
Я же остался ждать, что будет дальше, внимательнейшим образом следя за дверями. Не прошло и пятнадцати минут, как из дома выбежала тетушка, вся в слезах, и опрометью нырнула в ожидающий ее экипаж.
- Ну, пошли! - крикнул кучер, и карета покатила прочь от этой халупы в сторону городского центра.
У меня было всего несколько секунд на раздумья: последовать за ней или оставаться на месте и разузнать, зачем сюда заезжала тетя Пульхерия.
Я выбрал второй вариант, приказав извозчику дожидаться на месте. Дверь мне открыл все тот же привратник, скосив на меня озабоченные глаза.
- Чего, барин, желаете? - осведомился он, осклабив губы в ухмылке. Я же чувствовал в нем потенциального каторжника. Как есть кандидат на Владимирскую дорогу! А сам и бровью не поведет, изображает из себя честного труженника. Впрочем, не моя это забота - выводить его на чистую воду! У меня-то дела поважнее будут!
Я огляделся по сторонам, на пару секунд оставив его вопрос без ответа.
У самой стены стоял длинный рундук, узкий ящик с подъемной крышкой для различной поклажи. Так и подмывало меня взглянуть, что же такое скрывает этот старинный облезлый ларь. Любопытен я от природы, ничего уж тут не поделаешь!
- А свеча-то как коптит! - произнес я, поморщившись.
- Барин, а надо-то чего? - снова спросил привратник.
- Хотел бы повидаться с хозяином этой квартиры, - наконец, выговорил я.
- Ну, я - хозяин! - гордо сказал мужик и уставился мне в глаза.
- Кто бы мог подумать? - произнес я вполголоса, так, что мой собеседник пожалуй что и не разобрал. - Кому вы сдаете эту комнату?
- А вы-то, барин, кем будете? - поинтересовался подозрительный тип.
- Прохожим, - ответил я, показав хозяину золотую монету. - Не подскажете ли, к кому только что приезжала немолодая госпожа в просторном салопе на беличьем меху?
Глазки хозяина вспыхнули алчным блеском.
- Давайте мы это дело за рюмочкой обсудим, - предложил мне мужик, которого я поначалу принял за привратника. - Чего-чего, а огуречный рассол и водка в моем доме найдутся!
Не было у меня особого желания трапезничать, а особенно водку пить в его доме, да пришлось. Дело, как я счел, того требовало!
- Меня Иваном зовут, - сообщил мне хозяин и проводил из прихожей в тесную комнату, в которой стояли два дубовых стола, застеленные цветными скатертями. Светили люстры в запыленных чехлах, поэтому комната не казалась такой уж темной. Что же позабыла здесь дивная тетя Пульхерия?
Иван показал мне на обшарпанный стул. Я стряхнул с него пыль и послушно присел.
- Итак? - повторил я свой недавний вопрос.
- Всему свое время, - резонно заметил хозяин. Извлек из буфета пару рюмок и косушку водки. Я спорить не стал, главное, чтобы мой подозрительный собеседник разговорился. Пить я, конечно, особо не стал, вид только сделал. А Иван знай пьет, ему приятно!
Я снова внимательнейшим образом осмотрелся по сторонам, заметив, что постель-то застелена на скорую руку. Или постоялец торопился куда? То ли беден, чтобы на прислугу раскошеливаться, (но тогда какие дела у него с Пульхерией?), то ли опасается чего! Лишних глаз боится! А второе-то вернее!
Не зря у тетушки глаза на мокром месте, не застала возлюбленного! И с чего это я такое вообразил? Верю досужим сплетникам! И в кого это я сам превратился?
У меня даже невольный вздох вырвался, вот ведь взгрустнулось не ко времени!
- Чего, барин, печалитесь? - поинтересовался Иван, отхлебывая приличную порцию рассола.
- Да разговор что-то у нас с тобою не клеится.
- Дама эта из общества, - заверил меня хозяин многоз- начительно.
- Это мне ведомо, - ответил я. - А как по имени? Приезжала к кому? И часто ли сюда наведывается?
- Ой! - отмахнулся Ваня. - Уж вы меня вопросами ну засыпали прямо! Да ладно! - хозяин махнул рукой с косого плеча. Кривоват малость был. Обидела матушка-природа! Или Господь Бог недоглядел! - На П как-то, Пульхерия, что ли? - ответил он. Приезжала не часто, да видно по амурным делам, - Иван слащаво заулыбался, да так, что меня едва не стошнило. - К моему постояльцу, Данилке Рыжову.
- И молод Данилка?
- Да нет, я бы не сказал, - замялся хозяин.
- Какого твой постоялец чина-звания? - поинтересовался я. - Неужто он из простых?
- Не знаю, - смутился Ваня, опорожнив еще одну рюмку. - Не кажется мне так, хотя он и вид делал. Не изъясняются так простые, да с барынями романы не крутят!
- Каков твой Данила из себя?
Хозяин задумался, зачесал в затылке, заерзал на ветхом стуле и, наконец, выговорил, все еще сомневаясь:
- Да никакой, - он пожал плечами. - Словно мышь серая, - и вдруг спохватился. - Глаза у него черные, маленькие такие, все время бегают. И одевается он сроду в черное, как сам сатана, - хозяин перекрестился.
"Ну и ну"? - изумился я. - Ничего себе мышь! В этот момент взгляд мой упал на маленький деревянный столик, примостившийся у окошка. На нем я заметил табакерку.
- Покажи-ка! - приказал я Ивану. - Тоже твоего постояльца?
- Ага, - согласился он и покорно принес мне занимательную вещицу. И невооруженным взглядом было видно, что принадлежит она человеку состоятельному. Я вспомнил, что Пульхерия любила табак, однако этот был совсем другой марки. Продавался такой на Фонтанке в магазине у Жукова. Сей факт я решил приметить. Мало ли? А портретец-то уже складывался! Хотя я еще и не знал, чей именно!
- А сейчас где Данила твой находится?
- В Москву подался, - ответил Иван.
- Это он тебе рассказал?
- Не-а, - замотал головой хозяин. - Я из разговора подслушал, в прошлый визит Пульхерии.
- Ушлый ты малый! - сказал я с невольным восхищением.
- На том и стоим, - гордо ответил Ваня, доканчивая бутылку.
Итак, все дороги ведут нас в Рим, то есть… в Москву. Там и будем разыскивать Гастролера вместе с таинственным незнакомцем.
- Я вам еще кое-что показать могу, - вдруг воодушевился Ванюша. - Конечно, за дополнительную плату!
- Что именно? - заинтересовался я.
- Письмецо, - Ваня достал из-за пазухи конверт и за- махал им у меня перед носом.
- Чье? - у меня сердце так и заколотилось в предвкушении. Неужели тетя Пульхерия столь легкомысленна?
- А вы как думаете? - хозяин снова заулыбался, убрал со стола пустую бутылку и лукаво подмигнул мне хитрющим глазом.
За окнами рассеялась мгла, и луч света упал сквозь кретоновые занавески.
- Неужели недавней гостьи? - полюбопытствовал я, так и не сумев скрыть восторга.
- Умный вы барин, страсть какой умный! - присвистнул захмелевший Ванюша. - Ну все наперед знаете, - продолжал распинаться он.
- Твоими бы устами да мед пить! - усмехнулся я. Лесть на меня обычно не действовала. - Чего хочешь за письмецо-то?
- Ну, - замялся Иван. - Не знаю…
- Да, не тяни ты, выкладывай! - вновь усмехнулся я, предвкушая баснословную цену, что заломит стервец за бумагу.
- На десяти рублях золотом, думаю, сойдемся, - наконец, выдавил из себя Иван.
- Нет, дорого, - решился я поиграть у него на нервах.
Ванюша заволновался, напрягся весь. Надо же, какой куш уплывает, да прямо из-под носа!
- Ну…
- Да ладно! - сжалился я. - Даю тебе два империала, один - за письмо, второй - за возможность обшарить рундук Данилы.
- О чем разговор! - просиял Ванюша, прослезился даже. - Мой дом - ваш дом! Ищите, чего вашей душеньке угодно!
- Письмо!
Хозяин стремглав поднялся, даже не пошатнулся, несмотря на изрядное подпитие, и прямиком к секретеру.
- Из рук в руки просили! - приговаривал он, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. Я, словно загипнотизированный, наблюдал за его усилиями. Наконец, замочек поддался, и Ваня выдвинул на свет Божий огромный ящик, заваленный всякими бумагами. Я, разумеется, поспешил к нему, чтобы произвести самую что ни на есть тщательнейшую ревизию. К моему полнейшему разочарованию я не обнаружил в нем ничего, кроме помятых счетов и векселей. Из чего я опять же заключил, что поклонник тети Пульхерии - человек весьма состоятельный.
Иван дрожащими руками передал мне письмо.
- А от других ящиков у тебя, любезнейший, тоже ключик имеется? - спросил я с волнением.
- Имеется, - кивнул Ванюша. Он понял намек и открыл мне еще два ящика, однако они, к моему огорчению, оказались совершенно пустыми.
Я распечатал конверт. Письмо было написано изящным каллиграфическим почерком на бристольской бумаге, которая обычно употреблялась для акварелей. Я развернул приятный на ощупь глянцевый лист.
"Дорогой друг! - Осторожная тетушка и в личном послании не называла по имени своего обожателя, что только подтвердило мою догадку, что Данила был вовсе и не Данила, а какая-то тайно законспирированная личность, вознамерившаяся через доверчивую Пульхерию польститься на письмо прозелита, погибшего странной смертью, наводящей на размышления членов той тайной организации, к которой он изволил принадлежать. - Я в точности выполнила то, о чем Вы так трогательно изволили меня просить в час нашего последнего и такого короткого свидания, уповая на нашу новую встречу, - продолжала она свои романтические излияния. Я справедливо рассудил, что бумага все стерпит. Однако далее стал читать с все более нарастающим интересом, подробности пошли, скажем прямо, прелюбопытнейшие. - Я вскрыла шкатулку племянницы и выкрала письмо ее бывшего жениха, о котором Вы, mon cher, сообщили мне столько скабрезностей. Я сделала все что могла, чтобы помешать этому недостойному человеку соединиться с нашей Аней. Надеюсь, вы уничтожили это послание, и оно не смутит ее нежную душу. Я чиста перед Богом, потому как стою на страже своей бесценной семьи. Вопреки тому обстоятельству, что никто из домочадцев меня не ценит, - я подозревал, что речь в данном случае в большей степени идет о ее кузине Авроре. - Но сегодня произошло самое страшное. Что бы Вы думали? Нет, Строганов, да простит его Господь, не воскрес из мертвых! Нет! Появился тот самый человек, о котором Вы, милейший, меня так дальновидно предупреждали, господин Кольцов. Он, я полагаю, тоже принадлежит к числу погибших. И этот приспешник дьявола, - на этом месте я едва удержался от того, чтобы не присвистнуть, эко наплел про меня "милейший друг", - занимался как раз тем, что выспрашивал у Ани про это письмо! - В этом месте послание было смочено слезой обеспокоенной тетушки, так как чернила расплылись. - Мало того, Аня обнаружила его пропажу, и все это происходило в присутствии того страшного господина, - ужасалась она. - Я знаю, Вы будете корить меня за мой необдуманный шаг, Вы предупреждали меня, но я не удержалась… Я не смогла не рассказать Вам об этом. Я должна была с Вами свидеться, иначе бы умерла от страха. Не ругайте меня! - просила Пульхерия. - Я уверена, что за мной не следили. Я, - заявляла она с гордостью, - не настолько глупа!" - заключила наивная тетушка и самым нежным образом распрощалась со своим милым другом.
Что-то подсказывало мне, что Данила Рыжов, или как бишь его, любезный друг, навряд ли простил бы Пульхерии ее невинный поступок. Но, к счастью для тетушки, он находился на приличном от нее расстоянии.
- Довольны? - осведомился успевший малость протрезветь к тому времени Иван.
- Еще бы, - я порылся в своем бумажнике и протянул ему два империала. Глазки хозяина заблестели ярче монет.
- А ларь? - спросил я об еще одной части нашего договора.
- Пожалуйста, - кособокий Иван пожал плечами. - Только ключ от него Данила всегда при себе держит.
- Так что же делать? - заволновался я.
- А фомка зачем? - искренне удивился кандидат на Владимирку. Я не стал уточнять, почему он держит в своем хозяйстве такие инструменты.
Иван проводил меня в прихожую и без труда взломал крышку длинного облезлого ларя.
- Ну вот, - сказал он. - И готово!
Я откинул крышку рундука и стал рыться в старом рваном тряпье, наличие которого ни в коем случае не уличало его владельца в преступном умысле. Если не считать некоторых вещей, которые скорее говорили в пользу актерских пристрастий Рыжова, таких, как накладные бороды, парики и тюбики с краской.
И все-таки что-то подстегивало меня в моем стремлении раскопать в этом ящике какой-либо необычный предмет, доказывающий причастность квартиросъемщика к убийству Виталия. И чутье, разумеется, меня не обмануло. Я обнаружил у рундука двойное дно! Что-то в этом роде я и предполагал увидеть.
Мне с трудом удалось приподнять деревянную крышку, и я постарался закрыть собой то, что лежало в ящике от глаз любопытного Ивана.
- Что там? - поинтересовался он, стараясь заглянуть мне через плечо.
- Не твое дело! - довольно грубо ответил я.
Иван почувствовал что здесь что-то не так, и инстинкт самосохранения подсказал ему, что лучше не ввязываться в эту историю.
- Да ладно, - махнул он рукой в мою сторону и вышел из коридора, оставив меня с моей страшной находкой наедине, которая и обрадовала, и испугала меня одновременно. Она только подтверждала самые мои худшие опасения.
На дне рундука был спрятан масонский фартук. Я потрогал его руками и почувствовал легкую дрожь, пробежавшую у меня по телу. Масон - убийца! Предатель! - вопил мой внутренний голос. Человек, которому не будет прощения.
Красная подкладка у фартука говорила о том, что владелец его был по меньшей мере мастером в сложной иерархии Ордена. Здесь же я обнаружил еще несколько ритуальных предметов, один из которых представлял из себя кубический камень - масонскую святую святых! Это был гексаэдр - символ совершенства, к которому стремился каждый масон.
Насколько мне было известно, культовые предметы обычно хранились под замком, и их строго-настрого запрещалось выносить из ложи. Видимо, этот человек должен был в спешке и тайным образом покинуть орденское собрание, поэтому он и не сдал хранителю церемониальные вещи. Иного объяснения случившемуся я просто не находил.
Теперь мне предстояло решить, что же делать с обнаруженными предметами. Если мои рассуждения верны, то не оставалось ничего иного, как передать находку Кутузову. А если я пошел по ложному следу?