- Почтенные дамы, прошу вас внимательно рассмотреть фото и ответить, знакома ли вам эта женщина?
Женя Дроздова косилась на нас с фотографии с ехидной усмешкой.
- Да, знакома! - закричали мы почти одновременно.
- Елена Сергеевна, прошу вас ответить на мой вопрос, - следователь решил соблюдать очередность в даче показаний.
- Это - Евгения Дроздова, бывшая сначала камеристкой, а потом секретарем моей близкой подруги графини Терской и в качестве секретаря проживавшая вместе со своей хозяйкой в моем доме.
Маруся подтвердила мои слова.
- Ваше сиятельство, при каких обстоятельствах вы приняли данную особу на службу?
Вопрос был адресован Марусе, и второй письмоводитель изготовился записывать в свой протокол ее ответ.
- Собственно говоря, нанимала ее не я, а моя покойная бабушка, графиня Терская, а после смерти бабушки я предложила всем ее слугам переехать в мое имение в Слепухинском уезде. Несколько человек прислуги, среди которых была и Дроздова, согласились и перебрались в Слепухин.
- Но она, я полагаю, была взята в ваш дом не с улицы? Вы видели ее рекомендательные письма, знаете, где она прежде служила?
- Господин следователь, как же я могла видеть ее рекомендательные письма, если нанимала ее бабушка? Мне и в голову не пришло бы интересоваться такими вещами…
- А жаль! Ну а ваш собственный отзыв, госпожа графиня, об этой девушке?
- Честно сказать, до последнего времени я могла бы дать о Жене только самые благоприятные отзывы. Она трудолюбива, исполнительна, о честности я теперь говорить уже не рискую, но казалась она честной, неплохо образованна, обладает приличными манерами, при этом услужлива…
- Самые лестные характеристики! - хмыкнул следователь.
- Да, я хорошо к ней относилась, поэтому случившееся было для меня большим ударом. Я мечтала помочь ей найти свое место в жизни…
- В качестве вашего секретаря?
- Это всего лишь первая ступень. Я сама много внимания уделяю общественному поприщу, и Женя могла бы найти себя на ниве женских организаций. Положение современной женщины в России настолько тяжело, наши права так беззастенчиво попраны…
Маруся села на своего конька и прочла следователю небольшой доклад о целях и задачах феминистских организаций. Следователь пытался направить беседу в нужное русло, но это оказалось непросто - у Маруси большой опыт публичных дискуссий и замечательное умение вырвать инициативу у собеседника, а следователь был джентльменом, да и титулованные особы не каждый день попадали в его скучный казенный кабинет…
Я сочла своим долгом прийти на помощь бедному судейскому чиновнику:
- Маруся, дружок, господин следователь желал бы узнать все, что можно, о Жене, а не о женском вопросе в целом.
- Ах да, извините. Так вот, о Жене. Она была довольно интеллигентной, из благородной, но обедневшей семьи и тяжелым трудом добывала свой хлеб, мечтая о лучшей доле. Такая, знаете ли, бледная, истощенная несбыточными мечтами барышня…
- Бледная - да, пожалуй, - согласился следователь. - Но это не от благородного происхождения, а скорее от бессонных ночей, проводимых не совсем согласно с кодексом обычной добродетели…
- Что вы хотите сказать?
- Прошу простить, но ваша интеллигентная Женя совсем не та, за кого себя выдавала. Мне известно по крайней мере пять имен этой дамы - Евдокия Тушкина, Гюзель Ахмедова, Пистимея Докукина, Фаина Бывшиц и Жаклин Велье. Не будем касаться ее моральных устоев, поверьте, они невысоки, самое страшное в том, что ваша Женя - первоклассная отравительница, которая умеет все продумать заранее, все рассчитать, все предусмотреть и практически не оставляет следов.
Немая сцена в кабинете следователя была достойна пера лучших писателей. Мы с Марусей буквально остолбенели. Господи, какие же мы были идиотки с нашей бездарной игрой в детективов! И за что Господь так милостив к нам? Мы ежедневно обедали за одним столом с профессиональной отравительницей и при этом ухитрились остаться в живых!
- В качестве отравительницы Женя не всегда действовала первоклассно, - заявила очнувшаяся Маруся. - Теперь я понимаю, кто пытался отравить служанок в имении.
- Отравить служанок? О чем вы, госпожа графиня?
Маруся набрала воздуху в грудь и выпалила все о слепухинском отравлении, потом о несостоявшейся автомобильной аварии, о явлении кузена Миши, о старом дворецком, о загадочных смертях нотариуса и адвоката (слава Богу, опустив упоминание о нашем маскарадном визите в Большой Знаменский и сославшись на сведения, почерпнутые из газет, - об убийстве адвоката много писали)… Она не рассказала еще и о половине всех известных нам фактов, когда следователь, вытащив из кармана клетчатый платок, стал нервно протирать взмокший лоб.
- Господи Боже мой, госпожа графиня, и это все правда? Какое жуткое дело… Томов на двадцать потянет. Сразу видно, что речь идет об очень больших деньгах… Ведь в бедных семьях как? Даст муж спьяну поленом по голове законной супруге - двухнедельное расследование, суд присяжных, Сибирь… А у вас все так запутано, да еще и вы сами ухитрились все концы в клубок завертеть.
- Господин следователь, мы не сказали вам главного - старую графиню Терскую, по нашим предположениям, тоже отравили. У нас были документы, которые мы собирали для передачи вам, но Дроздова их похитила вместе с деньгами и ценностями из сейфа, - добавила я.
- А больше никаких сюрпризов у вас не припасено, милые дамы? Кажется, мне на сегодня уже хватит. Сейчас дадите показания касательно смерти графини-бабушки и можете быть свободны. Прошу покорно простить, но мне надо обдумать и сопоставить все факты. На меня словно снежный ком свалился. Вашей прислуге скажите, что сегодня я всех отпускаю и пришлю им повестки на другой день.
Долго еще два письмоводителя наперегонки скрипели перьями, заполняя листы с нашими показаниями, пока судебный следователь не дал нам понять, что аудиенция окончена.
Когда мы вышли из кабинета, Шура и кухарка, дожидавшиеся в коридоре, тихонько плакали. Вероятно, им грезилось, что из кабинета следователя нас с Марией Антоновной выведут в кандалах и отправят непосредственно в арестный дом - многие люди недоверчиво относятся к судебным чиновникам и жандармам, подозревая их в злокозненности. Узнав, что мы свободны, а прислуге сегодня так и не придется давать показания у страшного следователя, Шура и кухарка просто расцвели.
Все вчетвером мы погрузились в экипаж и отправились было к дому, только что не распевая дорогой песни, но потом я вспомнила, что необходимо решить вопрос с установкой телефонного аппарата в моей квартире, и попросила возницу свернуть к телефонной станции.
Как хорошо, что я решилась тронуть свой банковский счет, презрев жалкие недополученные мной проценты. Приятное шуршание купюр в портмоне помогло мне в самые короткие сроки решить вопрос с телефонизацией моей квартиры. Монтера с аппаратом обещали прислать завтра же.
Что ж, завтра я опробую свой телефон, позвонив Легонтову и рассказав о сегодняшнем визите к следователю. Раз уж сыщик взялся за наше дело, нужно доводить до его сведения все новости, но, полагаю, до завтра это терпит.
Обедать нам пришлось чем Бог послал, ибо кухарка, просидев весь день в свидетельской комнате Окружного суда в ожидании так и не состоявшегося допроса у следователя, вернулась домой одновременно с нами и метнулась на кухню, когда все уже мечтали об обеде и просили ее поторопиться. В результате собранная на скорую руку трапеза состояла из баночных сардин, каких-то овощных солений, яичницы с ветчиной, сыра, фруктов и подсохших песочных пирожных, залежавшихся в буфете.
Зная обстоятельства сегодняшнего дня, корить бедную женщину за нерадивость было невозможно, но из всего обеденного меню только фрукты могли принести нам какую-то пользу, а остальные блюда - чистый вред. И все же мы проглотили этот обед, поленившись дойти до ближайшего приличного ресторана…
Вообще в сардинах, плавающих в масле, и яичнице с жирной ветчиной таится какая-то загадочная притягательность. Обычно женщины прекрасно знают, что ради сохранения молодости и красоты необходимо питаться овсянкой и тертой морковью, делать по утрам гимнастические упражнения и совершать длительные пешие прогулки, но, будучи готовыми принести на алтарь красоты любые моральные и материальные жертвы, овсянку, гимнастику и пеший поход в три версты считают для себя невозможными… А вот позволить себе пару вредоносных бутербродов с сардинками, приправленных горстью оливок, - сколько угодно. Се человек, как сказано в Писании…
После обеда, мучаясь поздним раскаянием и ощущая себя кладбищем сардинок, я вспомнила об обещании, данном мной Андрею Щербинину, - позировать для его новой картины.
- Ну что, Маруся, не зайти ли нам сегодня к Андрею? Обещания, даже данные без большой охоты, надо выполнять.
- Но мы сегодня не были в больнице у Миши.
- Прости за излишний прагматизм, но, пока твой кузен не пришел в себя, наши визиты в больницу не имеют особого смысла. Угрозы для его жизни больше нет, теперь нужно просто подождать, пока Миша восстановит силы. Толпиться у его постели, мешая санитаркам и врачам и воображая, что этим мы облегчим его страдания, - занятие довольно глупое. Другое дело, когда Миша очнется… Не забудь, что за его безопасностью следит надежный человек. Александр Матвеевич непременно даст нам знать, где бы мы ни были, если в состоянии раненого наступят какие-то перемены. Тогда мы, бросив все, полетим на Сухаревку. Мне кажется, когда Миша придет в себя, он будет рад нас видеть…
- А ты не думаешь, что он на нас рассердится? Ведь это мы так легкомысленно подставили его грудь под удар.
- Спросим у него, когда он будет в состоянии говорить. А пока давай навестим Андрея.
Глава 27
"Визиты к судебному следователю женщину не украшают". - Работа над будущим шедевром. - Я боюсь показаться бестактной. - Маруся в образе иерусалимской сиротки. - Тайна Андрея Щербинина. - "Я отправлюсь в сибирские дебри!" - Радужные перспективы добровольного изгнания в Туруханский край. - "Истинный влюбленный не должен отступать перед трудностями!" - Господа, болтающиеся без дела в Шереметевской больнице.
Несмотря на то, что до Неопалимой Купины было недалеко, на этот раз мы взяли извозчика. Нужно было беречь силы, говорят, позирование - дело весьма трудное при кажущейся своей простоте.
- Леля, ты такая усталая, - сказала, заглянув в мое лицо, Маруся, когда мы с ней тряслись в пролетке по Арбату.
- Говори уж прямо - выгляжу неважно. Что ты хочешь, визиты к судебному следователю женщину не украшают… Впрочем, может быть, Андрей будет этому только рад - сегодня я как раз в состоянии олицетворять собой мировую скорбь…
Щербинин нам искренне обрадовался. Нам был предложен чай, от которого мы с подругой отказались, упросив маэстро сразу же приступить к работе над будущим шедевром. Думаю, большего удовольствия Андрею не доставило бы даже приглашение править каким-нибудь королевством. Они с Марусей замотали меня в темные полотнища и установили на подиуме в позе дам с гравюр Гюстава Доре.
Андрей припал к мольберту, а Маруся побродила по мастерской, полистала эскизы в одной из папок, примерила лежавший на полке берет со страусовым пером и заскучала.
- Андрюша, а можно я повожусь с твоим авто? - спросила она неожиданно.
- Да, конечно, - рассеянно ответил Андрей, смешивая краски на палитре. - Ключ от каретного сарая в прихожей, в верхнем ящике столика из карельской березы.
Я не выдержала.
- Маруся, дорогая, боюсь показаться бестактной, но позволь напомнить тебе, что буквально одна капля машинного масла сделает твое новое шелковое платье ни на что не пригодной тряпкой.
- Да, действительно, - Маруся растерянно оглядела свой элегантный наряд. - Я об этом не подумала. Но мне так хотелось бы заглянуть в мотор Андрюшиного авто, мне кажется, этот "Мерседес-Симплекс" нуждается в заботе не меньше, чем его хозяин…
- Дорогие дамы, безвыходных положений, как известно, не бывает! - Андрей наконец оторвался от своего мольберта. - Я могу предложить черный сатиновый халат, который использую для работы. Например, когда приходится, лежа на козлах, расписывать потолки в ресторанах, краска имеет обыкновение капать с кисти прямо на одежду, и без халата тут не обойдешься.
Халат, украшенный кое-где разноцветными масляными подтеками, был предоставлен в Марусино распоряжение. Моя подруга, облачившись за ширмой в эту хламиду с мужского плеча, перепоясалась какой-то бечевой и стала производить трогательное впечатление нищенки.
На месте Андрея я бы нашла на полотне место для изображения Маруси в образе иерусалимской сиротки, стоящей в толпе созерцающих казнь. Впрочем, с протянутой рукой на паперти у Николы в Плотниках она в этом халате тоже смотрелась бы неплохо. Редкая сердобольная купчиха прошла бы мимо, не положив в ее ладошку грошик.
Но Марусе все было безразлично. Получив у Андрея еще и пару гуттаперчевых перчаток для защиты рук, она с фанатичным блеском в глазах помчалась к автомобилю.
Проводив мою подругу любящим взглядом, Андрей неожиданно опустил кисть и трагически произнес: "Ах, Елена Сергеевна, я так несчастлив!"
Нужно было иметь черствое, лишенное всякого милосердия сердце, чтобы не спросить у него, что случилось.
Ответ был весьма многословным, но совершенно невнятным. Андрей намекнул на наличие у него некой тайны, которую он не решается открыть.
- Вам бы я мог рассказать, но… Ей-Богу, не знаю, что вы подумаете… Вы, без сомнения, такая чуткая женщина, но как мне решиться… Это так трудно.
- Андрей, ради Бога, перестаньте. Это только в дамских романах герои любят заявлять, причем в первой же главе, что никому не могут открыть свою роковую тайну, хотя у них для этого, собственно, нет абсолютно никаких причин, кроме явного желания автора хоть чем-нибудь занять своих персонажей и растянуть повествование страниц на двести. На двести первой странице выясняется, что герой - сын герцога, похищенный во младенчестве цыганами… В жизни же все роковые тайны носят весьма прозаичный характер: незаконнорожденный ребенок - раз, любовница-шантажистка - два, тайный брак - три, огромные долги - четыре, дурная болезнь в тяжелой форме или наследственное сумасшествие - пять… Да вот, пожалуй, и все, если не предположить еще, что вы завербованы иностранным агентом и работаете на военную разведку кайзера Вильгельма или в качестве члена ЦК партии эсеров готовите покушение на московского генерал-губернатора…
Андрей уже хохотал за своим мольбертом.
- Елена Сергеевна, вы меня уморили! Конечно же, я не имел в виду ничего подобного!
- Какое счастье! У меня прямо-таки камень с сердца свалился. Так в чем же суть вашей роковой тайны?
Щербинин тут же стал угнетающе серьезным.
- Я люблю Марию Антоновну.
Щека Андрея, видная из-за мольберта, заливалась краской.
- Ну, голубчик, это-то вовсе не тайна, это как раз заметно невооруженным глазом. Но почему вы говорите о своей любви таким трагическим тоном?
- Я полагаю, что Марусе моя любовь совсем не нужна! Она не только не хочет слушать мои признания, но даже старается лишить меня всякой возможности хоть как-то коснуться этой темы. Боюсь, ничего, кроме равнодушия, я не встречу. Это так больно, когда вместо любви тебе предлагают горячую дружбу, а то и вовсе прохладные отношения.
- Ну, горячая дружба все же лучше…
- Но я на ней уже обжегся! Как только эта дикая история с украденным наследством завершится для Маруси благополучным образом, я уеду куда-нибудь из Москвы. Отправлюсь в сибирские дебри…
- Подождите, голубчик, я что-то не могу взять в толк, как отъезд в дебри может способствовать разрешению обсуждаемого вопроса?
- Полагаю, что именно сибирские дебри подходящее место, чтобы уйти от здешней суетной жизни… Я так несчастлив! Я хочу покоя…
- Надеюсь, вы хотя бы не догадаетесь уйти от здешней суеты в мир иной? Покоя, причем вечного покоя, там предостаточно, но помните, что самоубийство - большой грех. В этом смысле сибирские дебри, конечно, предпочтительнее. А что, простите, вы собираетесь делать в этих дебрях? Поселиться в раскольничьем скиту? Или добровольно разделить с каторжанами тяготы жизни в Туруханском крае?
- Я и там могу заниматься искусством…
- Какой вы еще, в сущности, ребенок, Андрей! Представьте себе, вы забьетесь в какой-то медвежий угол, где восемь месяцев в году - зима, а остальные сезоны столь скоротечны, что не успеваешь заметить, как они сменяют друг друга. Разница между весной и другими временами года лишь в том, что весной там грязь по колено, а в другое время - немного ниже колена, не считая долгой зимы, когда сугробы по пояс. Снега или дожди идут постоянно, в вашей маленькой избушке все время горит очаг, у которого вы пытаетесь согреться и высушить свою мокрую одежду… А если к вам доберутся какие-нибудь гости, например, пара соседей-каторжников, осужденных за грабежи на улицах, они тоже появятся у вас мокрые до нитки и развесят свое платье у огня… Вам всю жизнь придется провести среди испарений сохнущей одежды.
- Но ведь там много интеллигентных людей, например, политические ссыльные…
- О да, вы можете подружиться с политическими и найти себе компанию интеллигентных людей, очутившихся в Сибири за то, что взорвали карету губернатора вместе с его женой, детьми, старухой тещей и гувернанткой… Кстати, интеллигентные террористы тоже будут приходить к вам в мокрых куртках.
- Но творчество всегда творчество! Я могу писать где угодно, а мои работы приобретут новое звучание…
- О да, можно даже написать целую туруханскую серию, что-нибудь в стиле Ярошенко. Например, "Всюду жизнь", только без железнодорожного колорита. Революционеры-подпольщики будут в восторге от ваших работ, имя Щербинина замелькает на страницах партийной прессы, а жандармское управление возьмет вас на заметку за сочувствие антиправительственной деятельности. В ссылку-то вас отправить будет уже невозможно - из Сибири в Сибирь человека послать затруднительно… И все потому, что вы решили уподобиться Варсонофию Десницыну и устраивать свою жизнь по возможности более трагически. Кстати, о Варсонофии… Я полагаю, в связи с арестом он переживает творческий расцвет и в настоящее время создает очередной шедевр, вдохновленный стенами камеры в Бутырском замке.
- Но Маруся… Я ведь так страдаю!
- По-моему, в отношении Маруси у вас сложилось неверное мнение. Насколько я успела заметить, ваши шансы покорить ее сердце весьма высоки, во всяком случае, выше, чем у кого бы то ни было. И я вам or души этого желаю. Не надо пугаться, если вам сначала скажут "нет", именно так и скажут ради соблюдения ритуала. Но истинный влюбленный не должен отступать перед трудностями. Дерзайте!
В мастерскую ворвалась Маруся, слегка испачканная машинным маслом.
- Андрей, я вылизала мотор чуть ли не языком - будет работать как часы! Вы еще долго собираетесь творить нетленное полотно? Бросьте это дело! Поехали кататься! Заодно завернем на Сухаревку и узнаем, как дела у Миши.