Если отвлечься от "гробовых" поэтических образов, стихи юноши, "чья слава перешагнула границы Слепухина", и по форме показались мне далекими от совершенства. Но мое мнение, похоже, разделяли не все…
Дамы слушали поэта с восторгом. Я наконец поняла, зачем феминистки оборвали свои клумбы - жаждущий отравленного воздуха юноша был осыпан цветами.
Возвращаясь в авто в Марусино имение, я поняла главное преимущество нового транспорта - темную вечернюю дорогу освещали фары, и мы вполне благополучно преодолели все три версты пути. Возле дома стояла чья-то чужая бричка.
У крыльца нас никто не встретил, зато в глубине дома царила страшная суета. Прислуга бестолково носилась по комнатам, слышался женский плач и уверенный басовитый мужской голос. Маруся схватила за руку няню:
- Петровна, ради Бога, что происходит?
- Ой, горе, барышня, помирают, помирают бабы…
- Какие бабы? Кто помирает?
Няня рыдала и отвечала все невпопад.
В конце концов нам удалось выяснить, что заболели кухарка и горничная, привезенные в имение из дома Марусиной бабушки. У них наблюдались симптомы сильного отравления.
Подозрение пало на грибы, которыми кухарка угощала своих старых подружек в честь собственных именин. Няня, страдавшая болезнью печени, отказалась от всех острых закусок и ела мало, а горничная и кухарка налегли и на грибочки, и на огурчики, и на селедочку… Через пару часов обе женщины занемогли, но, слава Богу, няня догадалась сразу же послать за доктором.
Врач, увидев, что хозяйка дома вернулась, попросил ее пройти куда-нибудь в тихое место для конфиденциального разговора. Маруся пригласила доктора в свой кабинет. Я по ее просьбе тоже приняла участие в разговоре. Врач явно предпочел бы говорить с хозяйкой с глазу на глаз, но Маруся строго объяснила, что от гостьи у нее секретов нет.
- Видите ли, мадемуазель Терская, положение у меня довольно сложное.
Врач явно волновался и все время то снимал, то снова надевал пенсне. Мы с Марусей молча смотрели на почтенного эскулапа, выжидая, когда он сможет достаточно ясно сформулировать, в чем сложность его положения.
- Ваша заболевшая прислуга… Видите ли, диагноз таков, что вынуждает меня предпринять определенные шаги…
- А разве диагноз - не отравление? - не выдержала Маруся.
- Отравление, конечно же, отравление, но только, как бы вам сказать, не пищевое.
- Не пищевое?
- Н-да, судя по симптоматике, вместе с пищей женщины получили некое отравляющее вещество.
- Вы хотите сказать - им подсыпали яду?
- Похоже на то, хотя я предпочитаю избегать подобных формулировок, вызывающих в памяти романы Дюма. К сожалению, ваша камеристка, ну, такая молодая вертлявая девица, не знаю, как ее зовут, только что выбросила всю оставшуюся от застолья еду в отхожее место, как она утверждает, от греха, чтобы больше никто не отравился. Я теперь не могу провести исследование продуктов и дать более определенное заключение. Но, во всяком случае, ясно, что кто-то пытался отравить вашу прислугу, и я обязан проинформировать об этом полицию. Но тогда, мадемуазель, вам не удастся избежать громкого скандала и полицейского расследования. Я сталкивался с подобными вещами и хорошо знаю, насколько они неприятны. И сплетни, естественно, неизбежны… Ваше имя, простите уж великодушно, мадемуазель Терская, и так в нашем городе притча во языцех, а после скандала обыватели начнут утверждать, что суфражистки травят в своем доме людей…
- Да Бог с ними, со сплетнями, мне не привыкать! - закричала Маруся. - Лучше скажите, в каком состоянии бедные женщины? Я пригласила их в имение, чтобы дать им возможность достойно жить, а не умереть в мучениях.
- Успокойтесь, успокойтесь, госпожа Терская, к счастью, за мной вовремя послали, я сделал все, что было в моих силах, и жизнь бедняжек уже вне опасности, хотя ущерб их здоровью нанесен серьезный и оправятся они не скоро. На этот раз все обошлось, летального исхода женщины избежали, об этом можно говорить определенно… Поэтому я и позволил себе задуматься о вашей репутации. Я был когда-то большим другом вашего покойного батюшки, мадемуазель, принимал у вашей матушки роды, когда вы изволили появиться на свет… Я помню вас милой толстенькой крошкой в кружевном чепчике и не могу навлечь на голову этой крошки, дочери моего друга, серьезные беды…
Я решила, что мне пора вмешаться.
- Господин доктор, давайте пойдем на компромисс. В полицию мы сообщать не будем. Они вряд ли помогут, а неприятностей госпоже Терской устроят множество. Нам с Мари лучше будет провести приватное расследование, чтобы самим во всем разобраться и избежать повторения подобных трагедий. Я могу позволить себе сделать благотворительный взнос в пользу земской больницы?
- Простите, сударыня, вы хотите купить мое молчание?
- Извините меня, если я вас обидела. Неужели некоторая сумма денег оказалась бы лишней для вашей больницы?
- Конечно, нам пригодились бы деньги для приобретения постельных принадлежностей и прочего… Извольте, если уж вам так угодно помочь уездной медицине, соблаговолите передать ваше пожертвование под расписку в больничный комитет. У нас строгая отчетность. А больных женщин я бы предпочел забрать в больницу - если они будут у меня на глазах в палате, я смогу пребывать в большей уверенности относительно их безопасности. А вы, мадемуазель Терская, пообещайте мне разобраться с этим отравлением и принять меры. Это дело серьезное. Кстати, не желаете ли, чтобы я заодно осмотрел вас и вашу гостью? Вы обе слишком бледны, наблюдается желтизна кожи, синяки под глазами… Ну-ка, мадемуазель, покажите мне язык и скажите: "А-а!" Так я и знал, язык обложен…
Я не люблю врачей. Но этот оказался вполне приятным человеком, и он даже был мне симпатичен. Настолько, насколько вообще может быть симпатичен мужчина, который в курсе, как функционируют твои внутренние органы…
Глава 3
Слишком много несчастий за короткий срок. - Там, где замешаны большие деньги, простых совпадений не бывает. - В Москву! - Загадка испорченных тормозов. - Неутешительные выводы, сделанные Марусей на основе собственного горького опыта. - Варсонофий Десницын - человек широких воззрений.
За утренним кофе мы с Марусей обсуждали вчерашнее происшествие.
- Я ума не приложу, что произошло, кто в этом виноват и что теперь делать. Какая-то дикая история. - Припухшее Марусино лицо выдавало ночные слезы. Каждый глоток кофе давался ей с трудом.
- "Кто виноват?" и "Что делать?" - два классических русских вопроса в любой ситуации. Знаешь что, дорогая, давай отставим в сторону эмоции и спокойно все проанализируем. Когда происходит преступление, криминалисты прежде всего задаются вопросом - кому это выгодно? Кто мог быть заинтересован в гибели этих женщин?
- Никто. Разве только я, чтобы на место старых больных женщин, из жалости взятых в дом, нанять себе молодую выносливую прислугу. Надеюсь, ты не подозреваешь, что, исходя из подобных соображений, я велела кому-нибудь подмешать им в кушанья мышьяка или что там еще подмешивают в таких случаях?
- Маруся, не говори глупостей. Я ночью тоже плохо спала, думала-думала и вспомнила, о чем ты мне рассказывала в день приезда. Это ведь не первый случай, когда что-то странное происходит с людьми, служившими в доме Терских? Причем всегда пострадавшими оказывались люди, появившиеся в доме еще при жизни твоей бабушки и много лет знавшие вашу семью…
- И правда, как же я об этом не подумала? Управляющий сгорел на пожаре, дворник сгинул неизвестно куда, старая бабушкина компаньонка разбилась насмерть, упав с лестницы, теперь горничная и кухарка чуть не отдали Богу душу. Слишком уж много несчастий за короткий срок!
- Если бы врач был не таким опытным, горничная и кухарка могли бы погибнуть, и все выглядело бы вполне естественно - поели тетки грибочков да и отравились. Еще две жертвы прибавились бы к общему списку. И все эти люди служили у твоей покойной бабушки. Неужели старушка с того света призывает к себе своих преданных слуг?
- Неуместные шутки. Буквально со дня смерти бабушки, с тех пор как огласили ее странное завещание, происходят всякие трагические необъяснимые события. Конечно, все это может быть простым совпадением…
- Маруся, дорогая, там, где замешаны большие деньги, совпадений не бывает. Пока трудно объяснить, каким боком связаны исчезновение дворника и наследование семейного состояния, но я уверена, что связь эту можно найти. Давай-ка, голубушка, поедем в Москву и попробуем во всем разобраться. Ты можешь на кого-нибудь оставить свое хозяйство?
- Конечно. Все равно всеми делами практически заправляет няня. Знаешь, все старые слуги очень почтительны со мной, но при этом постоянно дают мне почувствовать, что я - маленькая девочка, которая играет во взрослую даму и хозяйку имения, а они мне просто подыгрывают и следят, чтобы дитя, балуясь, не испортило бы ненароком что-нибудь дорогое. Няня, конечно, видит во мне малютку, которую она совсем недавно, как ей кажется, качала на руках и кормила молочком из рожка. Хотя, честно признаться, свою ферму я бы без помощи няни не наладила. Я-то ничего не понимаю в коровах и не могу проконтролировать скотниц. А няня все это придумала, подсказала мне и теперь всем руководит от моего лица. Лишний пример того, что женщины, даже необразованные, способны к любой экономической деятельности. Этот конкретный пример следует использовать в нашей агитационной работе. Да, я отвлеклась. Имение можно оставить на няню и других слуг, они за всем проследят. А вот на кого оставить женскую Лигу?
- Выбери самую честолюбивую из здешних дам и предложи ей исполнять обязанности председателя. Уверена, что скоро ей и не захочется возвращать тебе твою должность. Итак, голубушка, в Москву! Мы никому не позволим манипулировать нами и травить наших слуг.
- Но ведь если служанкам подсыпали в пищу яд, это сделал кто-то из здешних обитателей, а мы уедем отсюда в Москву.
- Поверь, ниточка тянется туда. Я это не просто чувствую, я в этом уверена и могу привести тебе множество аргументов, но ты, пожалуйста, поверь мне на слово! Нам нужно в Москву. Там ваш родовой особняк, где еще остались старые слуги, ведь не все уехали с тобой в Слепухин. Там твой кузен, волшебным образом приобретший вдруг права на огромное состояние. Там и другие родственники, обойденные этим наследством… В Москве мы во всем разберемся и вычислим, кто отравил трапезу служанок. А здесь ты оказалась в стороне от всех действующих лиц этой драмы. И остается тихо ждать, когда некие злодеи вновь попытаются изничтожить кого-то из твоего окружения… Не знаю, как тебе, а мне пассивность не по нраву! В Москву, Маруся, в Москву!
- Как жаль, что ты так мало у меня погостила, а нам уже приходится уезжать.
- Марусенька, у меня такое чувство, что ты ищешь повод, чтобы никуда не ехать. Я обычно доверяю своей интуиции, а она мне подсказывает, что если мы останемся в имении, изображая полную безмятежность, то новая трагедия не заставит себя ждать. В любой ситуации нужно смело принимать вызов. А на нас лежит особая ответственность за все, что происходит вокруг. Мы, члены женской Лиги, должны доказать обществу, что способны занять активную позицию и воспротивиться злу! Я даю тебе на сборы и решение всех хозяйственных вопросов один день. Послезавтра мы выезжаем в Москву.
В назначенное к отъезду время от поместья Терских двинулся целый караван - впереди, на авто, Маруся, я и мой багаж, следом в коляске, управляемой старым кучером, Марусина няня, собравшаяся проводить нас до поезда, моя горничная, поэт, напросившийся с нами в поездку, и багаж поэта и горничной, в хвосте обоза - тарантас, набитый Марусиным багажом, на котором восседали ее камеристка с собственным чемоданом и автомеханик, сопровождавший нас, чтобы перегнать авто от вокзала обратно в усадьбу. Прислуга, остававшаяся в доме, высыпала на двор, привлеченная редким зрелищем, и долго махала нам вслед платками. Стайка ребятишек с радостным визгом бежала за кавалькадой почти до самого выезда на дорогу, ведущую в город.
Конные экипажи быстро отстали от Марусиного чуда техники. Маруся, щебетавшая о каких-то пустяках, поколдовала с рычагами и педалями и разогнала авто чуть ли не до максимальной скорости. Ее болтовня была почти не слышна за шумом мотора и свистом ветра в ушах, и я даже не заметила, когда она замолчала. Случайно взглянув на лицо подруги, я поняла, что она молчит, сжав посиневшие губы, а ее щеки под автомобильными очками заливает бледность.
- Что случилось? - закричала я ей в ухо.
- Леля, упрись ногами и закрой ладонями лицо, - каким-то странным, металлическим голосом ответила Маруся и свернула на проселочную дорогу, ведущую неизвестно куда.
Авто запрыгало по буграм, нас сильно потряхивало. Я ничего не могла понять, но вопросов подруге решила не задавать. Скорость авто постепенно снижалась. Дорога пошла в гору. "Мерседес-Симплекс-Турер" чихнул и остановился, потом немного прокатился назад, под горку, и встал окончательно. Маруся глубоко вздохнула и положила голову на рулевое колесо.
- Тормоза отказали. Это был какой-то кошмар. Прости, но я думала, мы разобьемся. Пришлось свернуть на эту дорогу, городское шоссе покатое, мы могли разогнаться так, что и косточек наших потом не собрали бы. И что же нам теперь делать? Мы опоздаем на поезд. Экипажи проедут к вокзалу, думая, что мы несемся впереди… Пока поймут, что нас у вокзала нет, пока вернутся и начнут искать. Может быть, возьмем твои чемоданы и пойдем к большой дороге? Если наши и успеют проехать, то кто-нибудь еще нас подберет…
- А твой клаксон работает? Дави на грушу, Маруся. Мы не так уж далеко отъехали, чтобы из экипажей не услышали нашего сигнала. А вот если придется самим тащить тяжеленные чемоданы, расстояние до дороги покажется бесконечным.
Клаксон огласил окрестности омерзительными звуками. Вскоре я сменила Марусю у груши - она полезла взглянуть, что с тормозами.
- Похоже, их кто-то нарочно испортил, - сообщила она вскоре. - Странно.
- Ничего странного! - Я не переставала сигналить клаксоном, и приходилось кричать, чтобы подруга меня услышала. - Покушение на тебя хорошо вписывается в общую цепочку событий. Значит, мы должны быть очень осторожными и внимательными и не давать неизвестным врагам шанса тебя укокошить.
- Ты всегда умела представить дело в оптимистическом свете! Я как-то не люблю, когда неизвестные враги на меня покушаются. Вдруг им все-таки выпадет шанс?
- Голубушка, любишь или не любишь, но обстоятельства таковы… И оценивать их лучше реально. О, кажется, можно прекратить эту какофонию - нас услышали.
По проселочной дороге мчался тарантас.
- Мария Антоновна, что случилось? - кричала испуганная камеристка.
- Ничего, ничего, Женя, все в порядке, все обошлось.
Механик, покинув тарантас, остался возле авто, а мы с Марусей устроились в повозке. Возница развернул лошадей и покатил к городу.
На поезд мы с Марусей все же успели. После обычной вокзальной суеты мы оказались наконец на своих местах и смогли перевести дух после перенесенных волнений.
Шура и Женя отправились к себе в вагон второго класса, сопровождавший нас поэт - в отделение для курящих, а мы с Марусей заказали чаю и достали корзиночку с печеньем и пирожками, приготовленными няней нам в дорогу.
- А твой поэт не случайно решил сопровождать нас в Москву, - между делом заметила я, надкусывая пирожок. - По-моему, он сильно увлечен и готов следовать за тобой хоть на край света…
- Ну почему мой поэт? И почему ты решила, что он увлечен? - Маруся заметно покраснела. - Мы настолько разные… Я люблю точные науки, технику, спорт, а Варсонофий витает в поэтических высях. И потом, я считаю себя сильной женщиной с несколько огрубевшей душой…
Я тихонько фыркнула. "Сильная женщина с огрубевшей душой…" В устах моей подруги такое самоопределение звучало комично. Маруся продолжала:
- А он - утонченный, изысканный, романтическая натура… У Варсонофия такое трагическое видение мира.
- Обычно как раз противоположные натуры неведомые силы притягивают друг к другу. Вероятно, в этом выражается мировая гармония - два разных существа дополняют и уравновешивают взаимные достоинства и недостатки.
- И все же мы очень несходны во всем. Например, меня родители наградили избитым банальным именем - Мария. А у него даже имя необычное - Варсонофий, а сокращенно его зовут Соня.
- С ума можно сойти - мужчина с именем Соня! В этом есть что-то ненормальное.
- А как еще сократить его имя? Вар-соно-фий - Варя, Соня, Фифа? Как ни мудри, получается нечто женское. Что же тут поделать? Леля, ты лучше послушай, какие стихи он прислал мне два дня назад.
Маруся вытащила откуда-то измятый листок и прочла:
Отрину низменное сущее,
Нарушу связь времен,
И пусть меня в волны грядущего
Несет колокольный звон…
- Как я понимаю, за колокольным звоном последует что-нибудь о могильном покое или гробовой тишине, - безжалостно перебила я подругу.
- Ну, в общем, да, - пролепетала Маруся.
- Эк его колокольный звон заносит, однако. Голубушка, уволь меня от прослушивания этих замогильных виршей. Достаточно того, что ты от них в восторге. Меня интересуют гораздо более простые вопросы - насколько серьезны ваши отношения с этим Варсонофием и не планируешь ли ты ограничить свою свободу вступлением в брак?
- Нет, Леля, наши отношения носят возвышенно-платонический характер. Да, честно признаться, мало кому из мужчин приходит в голову рассматривать меня как объект для вступления в брак.
- Маруся, ты говоришь странные вещи! Природа наделила тебя такой совершенной физической Красотой, что каждый встречный мужчина должен падать перед тобой ниц в немом обожании.
- Я пришла к неутешительному выводу, что ниц мужчины падают только в том случае, если внутренне ощущают свое полное превосходство над женщиной. Пусть будет хоть уродиной, но обязательно глупой, слабой и беспомощной. И тогда мужчина с наслаждением возьмет под свое крыло это жалкое существо. А если он поймет, что женщина не совсем дура и к тому же обладает независимым характером, он кинется бежать, сверкая пятками, в непоколебимой уверенности, что избежал страшной западни. У меня, конечно, не такой обширный опыт, как у тебя, но я тоже однажды была помолвлена - и чем это кончилось? Мой жених Владимир Пантелеймонович, или по-домашнему Вальдемар, крупный государственный чиновник, любил, чтобы все в его жизни было регламентировано. Он всегда имел при себе памятную книжицу, куда заносил самые важные дела. Подозреваю, что жизнь его была расписана по минутам на два-три года вперед… Вальдемар, со свойственной ему пунктуальностью, навещал меня обычно по четвергам и воскресеньям. Время мы проводили в интеллектуальных беседах, причем носили они на редкость односторонний характер - ему полагалось часами разглагольствовать, а мне внимать. Моим интеллектуальным развитием Вальдемар не интересовался, будучи уверенным, что для создания семейного очага совершенно достаточно его собственного интеллекта.
"Мне не нужна слишком развитая жена, - любил он повторять. - Это утомляет. И так в жизни приходится порой общаться с надоедливыми людьми, но зачем же жить с ними под одной крышей?"