– Сейчас – нет. А вот во время Великой Отечественной войны он был участником штурма Кенигсберга. И даже служил в каком то секретном подразделении "Смерша". Отец об этом не любил рассказывать. За исключением своего бывшего командира Александра Александровича Скворцова. Когда он из Сибири приезжал в Москву, о Кенигсберге они могли говорить часами. Кстати, он после войны служил в милиции. По моему, тоже был полковником.
6.6
Дежурный врач одной из городских онкологических клиник Сибири был немало удивлен – несмотря на поздний час, к одному из их больных по какому то срочному делу приехал майор из уголовного розыска городского УВД. В не меньшей мере неожиданным визитом удивился и сам больной – Александр Александрович Скворцов.
– И чем же моя скромная персона заинтересовала славный уголовный розыск? Вам сколько лет, молодой человек?
– Тридцать четыре, – улыбнулся майор.
– А я примерно столько лет тому назад вышел в отставку. Так что перед тобой, майор, исторический экспонат, – грустно пошутил старик.
– Что вы, Александр Александрович… В школе милиции на практических семинарах по уголовному розыску мы учились на проведенных Вами операциях.
– Даже так? – по сутулому, измученному старческому лицу пробежало что – то наподобие улыбки. – Ну, а сейчас отложим в сторону любезности и перейдем ближе к делу. Неужели кто то из моих бывших подопечных решил стариной тряхнуть и нынешним уголовникам стереть нос?
– Нет, я по просьбе своих московских коллег хотел поговорить с вами о более раннем – когда вы руководили подразделением "Смерш" в начале 1945 года в тогдашнем Кенигсберге. Дело в том, что при весьма странных обстоятельствах в Москве умер ваш бывший сослуживец полковник Игнатенко.
– Царство ему небесное, – с болью прошептал Скворцов.
– Нас интересует – поддерживали ли вы с ним и другими сослуживцами связь в последние годы? Может быть, у вас были какие то общие знакомые в Калининграде?
– Я демобилизовался в конце 1945 года и сразу же приехал сюда. Сослуживцы с нашей небольшой группы разлетелись по Союзу кто куда и больше о них не слышал. А с Игнатенко я случайно встретился в 1948 году – он тогда был слушателем Военно – инженерной Академии, а я приехал в Москву на курсы работников уголовного розыска. Потом, когда приезжал в Москву, всегда останавливался у него. Последний раз встретились несколько лет назад – когда лечился в одной московской клинике. Ни у меня, ни у него в Калининграде знакомых не было.
– А вы знали о том, что Игнатенко собирал материалы о подземных сооружениях Калининграда?
– Он когда то историком хотел встать, а жизнь распорядилась иначе. Вот он и собирал разные исторические материалы – интересные факты, воспоминания. Короче говоря – все, что только попадалась в глаза.
– А он не мог оставить у себя какие то секретные сведения о работе или результатах вашей группы?
– Сведения эти давним давно потеряли любую ценность. Они сейчас доступны любому. Лет пятнадцать назад сам читал большой очерк о "Вервольфе". Не поверишь – какого то немецкого автора, там, кстати, и наша группа упоминалась. Половину вымысли, но тем не менее…
– Может быть, кто – то заинтересовался чем – то спрятанным в подземельях?
– Ну, только уж не после визита нашей группы! В основном, обнаруженные тайники "Вервольфа" разлетелись в воздух еще в 1945 году. Наше командование приняло об этом решение где то через два месяца после окончания боевых действий. Конечно, если к такому не привлекалось внимание каких то посторонних лиц. Мы их попросту взрывали – следить за ними не хватало ни людей, ни говоря о каких то технических средствах. Диверсантам строго настрого запрещалось пользоваться законсервированными базами без крайней необходимости – так что ждать их приходилось там неделями, а то и месяцами…
Майор хотел еще уточнить какие то мелочи, но вдруг осознал, что разговаривает сам с собой. Старик, обессиленный вопросами и печальным известием о смерти своего боевого товарища, мирно спал. Майор улыбнулся, выключил диктофон и тихо закрыл двери палаты.
6.7
Рано утром следователю по особо важным делам Следственного комитета Генеральной Прокуратуры России Юрию Константиновичу Витомскому дежурный по прокуратуре передал приказ срочно явится к заместителю Генерального прокурора.
Кроме шефа, в кабинете сидели двое гражданских. Витомскому хватало одного мимолетного взгляда, чтобы понять, какие ведомства они представляют. Интуиция его не подвела.
– Товарищи генералы представляют МВД и военную контрразведку. Будет работать в тесном контакте с нами. Коротко о деле. Недавно в Центральный институт судебной экспертизы обратились наши коллеги из Калининградской областной прокуратуры. Среды белого дня в одной из пивных города были отравлены двое посетителей, один из которых – гражданин Литвы. Местным экспертам не удалось идентифицировать состав яда и они решили обратится за помощью к московским коллегам. Им оказалась особо секретная разработка германских спец. служб конца Второй мировой войны. Его основа – это вещество, которую выделяет очень редкая рыбка, обитающая в Японском море – фугу. По сравнению с ним цианистый калий – детская шалость. Действует моментально, практически не оставляя следов, как это бывает с химическими веществами. Слава богу, новейшие методики сейчас уже позволяют идентифицировать и такое. А несколько дней тому назад таким же ядом был отравлен полковник запаса Игнатенко. Кстати, в конце войны служивший в одном из секретных подразделений контрразведки "Смерш" в тогдашнем Кенигсберге. Из его квартиры исчезли две папки с материалами, которые касались подземных фортификационных сооружений города и Королевского замка. Все одним голосом утверждают, что ничего секретного там не содержалось. Но кому то признаку с прошлого эти сведения понадобились…
– Это полностью совпадает с имеющимся у нас сведениями. Литовские коллеги по каналам Интерпола передали нам очень любопытную информацию. На ее основе мы установили, что один из отравленных в Калининграде – некий Малевский – был тесно связан с преступной бандой местного авторитета Седого. Который, оказывается, кроме других грязных дел, занимается и распространением в регионе поддельной иностранной валюты – евро. Сейчас мы эту банду взяли в тесную разработку, – в свою очередь, коротко доложил генерал МВД.
– А главное, сейчас нас беспокоит вот что – не связано ли это с подготовкой террористического акта в Калининграде? Мы почти уверены, что Седому фальшивую валюту, которую печатают в одной из арабских стран, поставляют из Кавказа. Люди из бандформирования Асламбека Исмаилова, действующего по всему Кавказу. Недавно наш информатор сообщил, что его эмиссары почему то спешно отправились в Калининград. Но это еще пол – беды. Исмаилов недавно в интервью арабскому международному телевизионному каналу громогласно заявил, что Аллах скоро накажет неверных там, где никто этого не ожидает и мир содрогнется от ужаса. Игнатенко – бывший минер, преподавал эту дисциплину в военно – инженерной Академии, и в его руки вполне могли попасть какие то важные документы, указывающие на уязвимые места в городе. Вполне вероятно, что он сам не подозревал о ценности этой информации. Так что вполне возможно, что удар нанести готовится именно в Калининграде. Мы уже известили об этом руководство страны, – будто бы подводя итоги, озадачил их до того молчавший военный.
– Юрий Константинович, с сегодняшнего дня Ваше место работы – Калининград. Вылетайте туда с первым же рейсом. Я принял решение все дела объединить в одно производство. Представители руководства оперативных служб уже в Калининграде. Они тебе будет оказывать любое содействие, так что в этом отношении не стесняйтесь, – заключил заместитель и протянул тонкую папку с документами. – Изучите и присоедините к делу!
… Примерно в то же время, с какого то алкаша нанятой квартире мужчина средних лет внимательно изучал и брезгливо бросал в кучу какие то бумаги, вынимая их с двух больших картонных папок. Скорее всего, он там не нашел ничего достойного его внимания. Одну за другим мужчина сжигал их клочки на с какой то свалки хозяином притащенном раздробленном алюминиевом подносе. Оно как нельзя кстати без дела валялась в грязной дыре, гордо называемой кухней.
7. ПРОКЛЯТЬЕ КНЯЗЕЙ
7.1
Игорь время от времени навещавшему ему Бизону был похож на жирную котлету по киевски, плотно нафаршированного злостью ко всему миру. И только взгляд затравленного зверя выдавал понимание своей безвыходности и неотвратимо приближающейся развязки, не обещающей ему ничего доброго.
– Ты "горячее" не забыл? – в первую очередь спросил Игорь.
– Привез, конечно. Но на твоем месте я так сильно не нажимал, – так и привыкнуть можно. Ты же хорошим спортсменом был.
– Не учи, а?
– Ладно, давай меняем на пустое. А то у тебя повернутся скоро негде будет! – Смотрю, больно умным ты стал, Бизон. Вот посидел бы ты среди этих голых стен один как волк – посмотрел, как ты тогда бы меня уму – разуму учил. Ни баб, ни развлечений. Телевизор – и то через эти гребенные наушники смотрю…
– А что ты на меня то наезжаешь? – огрызнулся Бизон – На меня что ли труп охранника висит? И моя ли морда на каждом столбе в России?
– Ну ты что, Бизон? Сразу в обиняк кинулся, что ли?
– Шутник нашелся! Благодари Седого, что он тебе вместо одиночной камеры курорт устроил…
Бизон нагло лгал. Охранник фирмы, кассу которой экспромтом решили брать два на мели оказавшийся братка, выжил, отделавшись легким ранением и шоком. Один из нападавших на кассу в возникшей беспорядочной и непредвиденной перестрелке был убит. Чтобы не портить и так катастрофически низкие показатели по раскрываемости преступлений, дело потихоньку закрыли, списав все на убитого. Но знать об этом всяким посторонним, как убедительно и доходчиво Бизону разъяснил сам Седой, было не к чему…
7.2
С начала их общей работы такое случилось впервые. Молодой следователь Коля Васнецов был на седьмом небе от восторга, что будет работать под началом легендарного Юрия Константиновича и относился к нему подчеркнуто вежливо и официально. Витомского это здорово злило – в отношениях между людьми, служивших общему делу, он предпочитал искренность, взаимопонимание, прямоту, иногда – в нештатных ситуациях – закрывал глаза даже на обоюдную грубость. Втайне он даже начал подумывать – не попросить ли Колю заменить кем то другим. Но он тут же отгонял такие мысли прочь – парень был предельно исполнительный, пунктуальный. Кровно обидеть, а точнее – даже унизить в глазах сослуживцев молодого парня он не мог. К тому же – с самого начала он вел дело об отравлении в пивном баре, и он подозревал, что было это не спроста – старым волкам прокуратуры слишком уж не хотелось иметь в своем архиве вечного "висяка".
Сейчас же он вырвался в кабинет, предоставленный Витомскому в городской прокуратуре, без всякого стука и разрешения, словно по его пятам наступал целый отряд местных киллеров. Не надо было быть сыщиком, что бы сразу из его вида понять – случилось что – то из ряда вон выходящее. Такой неожиданный поворот в поведении своего помощника ошарашило и весьма кстати рассмешило Юрия Константиновича. Он уже был на пределе – шла вторая неделя, а результат их работы был прежний – догадки и оперативные разработки коллег из спец. служб.
– Он объявился! – с самого порога закричал Коля.
– Кто – он? Сатана или в худшем случае в центре Калининграда плюхнулся зеленый инопланетянин на круглой тарелке, – насмешливо, скрывая нарастающее любопытство спросил Юрий Константинович.
– Наш фигурант! – Коля с торжественным видом положил на стол факс.
Юрий Константинович быстро пробежал глазами документ. Это был прорыв, которого с таким нетерпением все ждали.
Белорусские коллеги просили помощи в расследовании дела и задержании особо опасного преступника, который три недели тому назад в селе Новоселы на Могилевщине совершил особо тяжкое преступление – отравил две жительницы, жившие по соседству – соответственно 70 и 72 лет. При отравлении применен сильнодействующий яд органического происхождения, идентифицировать которого не удалось. По фото, ранее предоставленным сотрудниками Калининградского уголовного розыска, установленного, что преступление, вероятно всего, совершил житель города Калининграда Вячеслав Иванович Логинов. Он же подозревается и в совершении еще одного преступления – тайном проникновении и похищении из квартиры жителя города Киева Ивана Седого антикварной вещи – дневника профессора Кенигсбергского университета Зигфрида Клауса, в 1945 году вывезенного с города.
– Как мы и предполагали, убийца гоняется за какими то особо важными данными, – поглядывая на Колю, задумчиво произнес Витомский. – Пора эту погоню прекратить. Вот что, Коля – зови сюда на совещание ребят с уголовного розыска и военной контрразведки. А главное – собери все возможные данные – без исключения – об этом Логинове. Тут важна малейшая деталь. Через пару часов они должны лежать перед мной. Давай, лети пулей!
Оставшись один, еще раз внимательно просмотрел документ. Глаза остановились на последней строке, на которую сперва не обратил внимания:
"Для координации действий в город Калининград направляется старший следователь следственного отдела Могилевской областной прокуратуры Виталий Егорьевич Радкевич."
Витомский широко и радостно улыбнулся. Жив, здоров, громит уголовный мир чертяга.
… С Виталием Радкевичем когда то они вместе учились в тогдашнем Харьковском юридическом институте Прокуратуры СССР.
7.3
– Граждане пассажиры, наш поезд прибывает на конечную остановку – город Калининград. Убедительно просим…
Дежурные фразы, как в детском волшебном сказке, предсказывающие о том, что у тебя, выходя из вагона, начинаются новый этап в жизни. В большинстве это незначительный эпизод, иногда – все таки оборачивающейся судьбоносными и головокружительными поворотами. Громкоговоритель окончательно развеял жалкие остатки дремоты. Логинов поежился, достал дорожную сумку и небрежно бросил ее возле себя.
Пожалев старушку, возившуюся с двумя огромными чемоданами вековой давности, и совместными усилиями кое как справившись с лямками, взамен услышал кучу благодарностей и пожеланий. На коих он только грустно улыбнулся в ответ.
– Не рад, голубчик, Калининграду? Заботы какие то у тебя здесь? – пристально взглянув на Вячеслава, участливо спросила старушка.
– Да нет, домой возвращаюсь. На Волге отдыхал, – сам не ведая почему, разоткровенничался Логинов.
– Это хорошо, – одобрительно кивнула старушка. – А я всю жизнь в родной деревне прожила. И вот на тебе – на старость лет в какую даль собрался! Внук мной тут служит. Офицер! Раньше каждое лето в деревне у меня проводил. А сейчас меня к себе пригласил – отдохнуть, за доченькой его присмотреть…
Про отдых на Волге Логинов не врал. Еще на железнодорожном вокзале в Москве ему в глаза бросилось красочное объявление какого то туристического агентства, описывающее прелести пароходного маршрута по Волге.
– Почему бы нет, – вдруг подумал Логинов. Затеряться на пару недель вдалеке от Калининграда, хоть на время забыть о всевозможных преследователях! Заодно не спеша обдумать о том, что же предпринять в будущем. Дороги назад нет – это однозначно. А дальше? Пока денег у него было предостаточно – еще в Киеве он успешно протолкнул часть фальшивых евро, обменяв их на рубли, и сейчас хоть на какое то время мог чувствовать себя вполне обеспеченным человеком.
Передав болтливую старушку и ее деревенские яства в заботливые руки внука, Логинов с облегчением вздохнул – поездка прошла без приключений. Радость было преждевременна. Возня с старушкой на какое то время усыпило его бдительность и до предела обостренную в последние недели подозрительность. В противном случае он бы не мог не обратить внимания на молодую девушку, внимательно, оценивающе изучающей его лицо и внешность. Случайно столкнувшись с Вячеславом взглядом, она с показной брезгливостью отвернулась и не спеша стала удалится в зал для пассажиров.
– Дешевая шлюха, – почему то со злостью подумал Логинов и пошел к выходу, где к прибытию поезда за их пассажирами всегда охотились куча таксистов и просто подрабатывающих частников.
В столь нелюдный утренний час ему не хотелось расхаживать по городу, тем более – ехать в свою квартиру. Хотя восприятие любой ожидающей его угрозы и даже малейшего намека на ее в последнее время обострилось до невероятности, Вячеслав вполне здраво оценивал свои возможности – в Калининграде это его не спасет. Опасность подстерегала его всюду. Она могла претворяться из ничего в смертельную опасность в считанный миг. Она исходила из любого милицейского патруля, совершенно случайно решившего проверить его документы… Он должен быть шататься от любой подворотни, из которой неожиданно могли бы выскочить пару мускулистых братков и к сознанию он пришел бы в каком то бандитском логове. Он не мог появляться в сколь нибудь оживленной улице – любая проезжающая машина могла бы резко затормозить и стать его временной тюрьмой. Любая западня ему означало лишь одно – неминуемую смерть. Различие состояло лишь а одном – сроке. Осталось только одно место, где он мог не опасаться постороннего взгляда и нападения…
Вслед за его машиной сзади тут же, хотя и стараясь соблюдать приличное расстояние, пристроилась "Ауди". За ее рулем сидела молодая брюнетка, несколько минут тому назад встретившая Логинова на перроне вокзала…
7.4
"Визит" в Москву все таки оказался полезным. Из разговора с полковником он понял то, о чем не сумел догадаться раньше. Основной ход в тайную подземную тюрьму крестоносцев был где – то в совершенно другом месте холма. То, что они когда то нашли с Юрием – всего навсего запасной выход, предусмотрительно вырытый строителями на случай внезапного нападения неприятеля.
Силой волы Логинов погасил нетерпение. Нельзя спешить, нельзя терять голову. Отсчет времени идет на часы. Рано утром он должен покинуть Калининград. Жизнь дороже всех денег мира. С другой стороны – он сможет тихонько вернутся сюда через несколько лет, когда все забудет даже о том, что когда то здесь жил некий человек по фамилии Логинов.
Он забрал все деньги из тайника и тщательно, педантично уничтожил все следы. И только тогда, постоянно оглядываясь и прислушиваясь, начал кругами ходить по холму, внимательно исследуя все необычное. Не осмотренным остался лишь старый колодец, теперь уже едва различимый в густо вокруг его разросшимся кустах. Он хотел пройти мимо, скрипя сердце признав полный провал и безрезультатность своих поисков, но все таки решился для очистки совести взглянуть внутрь. То, что ему еще минута тому назад показалось бы дешевым розыгрышем, вдруг стало реальностью. На стене колодца выступали искусно замаскированные каменные скобы ступеней, каждая из которых в свою очередь служило и своеобразным надежным подлокотником.