14
Теперь я вышел на охоту.
Я двинулся по Лейкшор, повернул на Шеридан и доехал по ней до остановки электропоезда "Лойола". Туда меня направили записи в блокноте Лэппса, в Роджерс Парк, самую северную окраину Чикаго, расположенную неподалеку от Иванотона. Здесь, в районе, протянувшемся на три квартала в длину и четырнадцать в ширину, между озером и железной дорогой, проживали чикагцы, относящиеся к среднему классу, что вполне соответствовало способу действий парня.
Лэппс, видимо, питал пристрастие к определенному типу зданий и, как рассказывал Друри, он совершил много краж в высоких домах с небольшими квартирами. Именно в таких квартирах обитали убитые женщины и Кэтрин Рейнольдс.
Прежде всего я собирался поискать Лэппса около остановок электропоезда, поскольку автомобиля он не имел. Затем я решил двинуться по Шеридан в поисках здания подходящего типа.
Стекла машины были опущены, фары выключены, подавшись вперед, я ехал вдоль жилых кварталов. Эта уловка с фарами позволяла мне, не выдавая своего присутствия, лучше рассмотреть тротуары и здания, стоявшие по обеим сторонам улицы. Время от времени какая-нибудь машина ослепляла меня светом, но я не обращал внимания и продолжал кружить по городу, погрузившемуся в прохладную июльскую ночь.
Примерно в двух кварталах от делового района на Авеню Морае, улице со скромными домами, я заметил двоих мужчин, бежавших мне навстречу. Первым был коренастый мужчина в рубахе, за ним по пятам следовал другой - в шотландке. Мне показалось, что один преследует другого, затем стало ясно, что они оба гонятся за кем-то и очень расстроены.
Коренастый сбавил скорость и, жестикулируя, спросил:
- Куда он побежал? Куда он побежал?
Когда второй подбежал к нему, они оба остановились. Тем временем я подкатил ближе и вышел из машины.
- Вот и полиция! - радостно воскликнул коренастый. Ему было лет сорок, голова сияла лысиной; лицо с трудом различалось в темноте.
Я не стал разубеждать их в том, что я полицейский, просто спросил:
- В чем дело, мужики?
Парень в шотландке, тощий, лет тридцати, в очках, с курчавыми волосами, неопределенно указав в сторону домов, торопливо выпалил:
- К нам в дом, в квартиру соседей, забрался вор.
- Я дворник, - заявил полный мужик, с трудом переводя дыхание. - Я застукал его в вестибюле, но он направил на меня пистолет. - Он покачал головой. - Черт его подери, у меня жена в госпитале, трое детей, единственное, чего мне не хватает, так это дырки от пули для вентиляции. Поэтому я и позволил ему уйти.
- Бад пошел за подмогой, - сказал тощий и, указывая на себя, добавил: - Моя жена вызвала полицию. А мы кинулись в погоню.
Последняя фраза заставила меня улыбнуться, и я спросил:
- Это был темноволосый парень в черной кожаной куртке?
Оба заморгали и кивнули, в полном удивлении.
- И он направился в сторону остановки электропоезда, - сказал я. Указав на тощего, я продолжал: - Ты отправляйся к остановке Морае, а я...
Я не успел договорить, меня прервал крик. Мы услышали женский голос, кричавший изо всех сил:
- Он здесь!
Затем увидели мелькнувшую между зданиями полную пожилую женщину. Элегантно задрав юбки, она неслась что есть духу по аллее. Я бросился туда, те двое двинулись следом, но на почтительном расстоянии и без особого рвения. Хромая лошадь и та без труда смогла бы обскакать их.
Бегущая женщина увидела меня и, не снижая скорости, умудрилась оглянуться, указав направление опасности со словами:
- Наверху, на площадке второго этажа!
Затем продолжила свой спасительный бег.
Не будь в аллее так темно, и не мчись я вперед, вынимая свой девятимиллиметровый пистолет, наша встреча показалась бы весьма смешной.
Попав во внутренний двор двухэтажного кирпичного здания, я увидел деревянную лестницу, ведущую наверх, на веранду. Мне пришлось снизить скорость. Площадка на втором этаже казалась пустынной, хотя наверняка сказать что-либо было трудно. Двор был темным; позади меня, нависая, проходила эстакада электропоезда, которая отбрасывала длинную тень. Может быть, она имела в виду следующий дом...
Пока я вглядывался в темноту, на площадке второго этажа возникла фигура и направила на меня пистолет. Насколько я смог разглядеть, незнакомец шевельнулся и нажал на курок, однако выстрела не последовало - пистолет дал осечку.
Мой сработал безотказно. Я быстро выстрелил три раза. Рядом с тенью взвились в воздух кусочки дерева, отщепленные пулями. Не знаю, попал я в него или нет, да и смотреть было некогда. Я бросился вверх по ступенькам и, одолев один пролет, уже находился у основания второго, когда темная фигура вновь нависла надо мной, показавшись на верху лестничного марша. Я увидел его: бледное симпатичное лицо, обрамленное длинными темными засаленными волосами, черная кожаная куртка, брюки из хлопчатобумажной ткани. Вдруг он бросил в меня пистолет, словно бейсбольный мяч. Выставив вперед свой пистолет, я резко отскочил в сторону. В этот момент он прыгнул на меня.
Мы покатились вниз по лестнице, выбивая, как спички, деревянные стойки перил, пока, сцепившись в клубок, не оказались на траве. Пистолет я выронил, пока мы катились вниз, парень оказался сверху меня. Сильный, он прижимал меня к земле, как борец. Его зубы были стиснуты, безумные глаза широко раскрыты.
Собрав все свои силы, я сбросил его, но он не ослабил хватки, и мы покатились по земле; теперь я уже оказался наверху. Он не сдавался, не давая мне возможности отстраниться, и держал меня крепче, чем я его. От его остановившегося взгляда мне было не по себе. Несмотря на мое преимущество, я не мог нанести ему удар, так как мне никак не удавалось высвободить руку. Он же пытался приподняться, словно хотел укусить меня за лицо.
Я вдавил его в землю и удерживал - это единственное, что мне удалось предпринять в такой ситуации.
И тут мне показалось, что кто-то приблизился к нам.
"Наверное, дворник или его тощий приятель", - подумал я. Однако голос, прозвучавший у меня за спиной, не принадлежал ни одному из них.
- Это тот самый вор?
Продолжая удерживать своего верткого противника за руки, я взглянул в сторону и увидел наклонившегося над нами мощного типа в плавках, с глиняным цветочным горшком в руках.
- Он, - продолжая бороться, прохрипел я.
- Это все, что я хотел выяснить, - сказал тип в плавках и опустил горшок на голову юноши.
15
После третьего удара цветочный горшок, оказавшийся пустым, разлетелся на куски, глаза парня сначала закатились, а затем совсем закрылись. По лицу заструилась кровь.
Я слез с него и вдохнул полной грудью. Человек в плавках пояснил:
- Соседи сказали, что полицейский погнался за вором.
Я протянул руку:
- Спасибо, приятель. Не думал, что кавалерия появится в плавках, но все равно спасибо.
Рукопожатие было крепким. Внешность внушала доверие и расположение: открытое лицо, буйно заросшая волосами грудь, на вид лет тридцать пять. Мы стояли над бесчувственным юношей, как охотники, только что затравившие лося.
- Ты полицейский?
- Частный, - ответил я. - Меня зовут Нат Геллер.
Он улыбнулся:
- Смотрю, что-то лицо твое мне знакомо. Ты приятель Билла Друри, верно? Я Чет Диккинсон, работаю в отделе дорожного движения Лупа.
- Ты полицейский? А это что, летняя униформа?
Он рассмеялся:
- Я живу неподалеку. Мы возвращались после долгого дня на пляже, как вдруг услышали этот шум. Грейс с детьми я отправил домой, а сам решил узнать, в чем дело. Думаешь, стоит отправить этого юного негодяя в больницу?
Я кивнул:
- Ближайшая на Эйджвотер, вызовем "Скорую"? Впрочем, у меня машина.
- Если не возражаешь. Сукин сын может прийти в себя. - Он снова усмехнулся: - Увидел, как вы тут возитесь, схватил с окна этот горшок. Ну и шарахнул его по башке.
- И правильно сделал.
- Боюсь, перестарался.
- Мне так не кажется.
После того как Диккинсон отыскал пистолет юноши и пожертвовал своим пляжным полотенцем, чтобы замотать ему голову, мы поволокли не державшегося на ногах Лэппса к моей машине.
Полицейский помог усадить парня на переднее сиденье.
- Сбегаю домой, позвоню в участок, возьму машину и найду тебя в больнице, - сказал он.
- Спасибо. Знаешь, когда-то я тоже регулировал движением в Лупе.
- Не врешь? Да, мир тесен.
В машине, в отделении для перчаток, лежали наручники. Я завел бессильно висевшие руки пребывающего в беспамятстве парня за спину и защелкнул стальные браслеты на тот случай, если он прикидывается. Взглянув на добродушного полицейского, я добавил:
- Слушай, если из этого что-нибудь выгорит, то часть награды твоя. Обещаю, все останется между нами.
- Награды?
Положив руку на его волосатое плечо, я пояснил:
- Чет, мы с тобой только что взяли этого проклятого "убийцу с губной помадой".
Челюсть Чета отвисла, я сел за руль и, не торопясь, тронул с места. Он бросился бегом к дому.
Повернув за угол, я остановился и обыскал парня. Мне в голову пришла мысль, что спешить в больницу нет необходимости. Если он умер, то уже умер.
В кармане кожаной куртки я обнаружил два сертификата на почтовые сбережения по пятьсот долларов каждый. В бумажнике, где лежал студенческий билет Чикагского университета на имя Джереми С. Лэппса, оказалось еще отпечатанное на машинке письмо, датированное прошлым месяцем. В нем говорилось:
"Джереми!
Давно о тебе ничего не слышал. Мало приятного оказаться в тюрьме. В следующий раз ты узнаешь об этом получше.
Кажется, меня скоро схватят, поэтому пришлось оставить кое-что у тебя. Заберу свои чемоданы позднее. Если потребуются деньги, можешь воспользоваться почтовыми сертификатами.
Весьма признателен, что, пока меня преследуют, ты согласился подержать у себя мое барахло. Можно бы его спустить, но мне больно расставаться с украшениями. Перед тем как забрать свои шмотки, я тебе позвоню.
Джордж".
Я не был экспертом-графологом, но исполненная от руки подпись сильно смахивала на каракули самого Лэппса, которые я видел на обложке одной из книг в его комнате.
Письмо сразу же представилось мне неуклюжей попыткой этого парня свалить ответственность за хранившиеся у него награбленные вещи на некоего вымышленного сообщника. Он постоянно таскал это письмо при себе как своего рода алиби.
Лэппс пошевелился. Посмотрел на меня. Заморгал длинными ресницами.
- Кто вы, мистер? Где я?
Я врезал ему под дых так, что он согнулся пополам. У него перехватило дыхание. Вырвавшийся из его груди стон наполнил салон машины, я усмехнулся:
- Тот, кого ты пытался застрелить, вот кто я. А сейчас ты барахтаешься в реке дерьма, и нет такой соломинки, по которой ты смог бы оттуда выбраться.
Он затряс головой и облизнул губы:
- Не помню, чтобы я пытался кого-нибудь застрелить. Никогда не делал ничего подобного.
- Да? Ты направил на меня пистолет, а когда он дал осечку, запустил им в меня. Затем набросился с кулаками. Так-то вот, Джерри.
Копна сальных волос упала на лоб.
- Вы... вы знаете, как меня зовут? О, разумеется, - проговорил он, заметив лежавший рядом открытый бумажник.
- Узнал о тебе еще до того, как увидел твой студбилет, Джерри. Весь сегодняшний день иду за тобой по пятам.
- Мне казалось, полицейские работают парами.
- Я работаю не на город. В данный момент работаю на семью Кинанов.
Он узнал эту фамилию, ее узнал бы любой житель Чикаго, но этот лишь смутился, никакой тревоги, никакого чувства вины не отразилось на его лице.
- А какое отношение это имеет ко мне, мистер?
- Ты похитил их маленькую девочку, Джереми. Ты ее задушил, пытался изнасиловать, а потом разрезал на куски и рассовал их по канализации.
- Что... Что вы?..
Я еще раз двинул ему под дых. Мне хотелось садануть его головой о приборную доску, но удара цветочным горшком по голове было достаточно, я мог его прикончить. А мне совсем не улыбалось, чтобы он отдал концы в моей машине, да еще забрызгал кровью новый "плимут". Пег тогда непременно хватит удар.
- Ты тот самый "убийца с губной помадой", Джерри. И я застукал тебя, когда ты поднимался по черной лестнице, как самый дешевый и никчемных вор.
Он виновато уставился на свои колени:
- Я не убивал этих женщин.
- Неужели? Тогда кто?
- Джордж.
Письмо. Алиби.
- Джордж, - повторил я.
- Да, - произнес он. - Это дело рук Джорджа.
- Значит, все делал Джордж.
- Иногда я ходил вместе с ним, помогал ему готовиться. Но никогда не делал этого. Это все Джордж.
- Ты намерен и дальше тянуть эту волынку?
- Это все Джордж, мистер. Это он замучил тех женщин.
- И Джордж кончал на пол или же все-таки ты, Джереми?
Тут он начал плакать.
- Я, - признался он. - Но всех убивал Джордж.
- Джоэн Кинан тоже?
Лэппс покачал головой, на лице блестели слезы.
- Наверное, он. Наверное, он.
16
Полицейские в форме и в штатском уже поджидали в больнице, когда я доставил Лэппса в приемный покой неотложки. После этого я уже не разговаривал с парнем, хотя по просьбе детектива из Роджер Парка торчал поблизости.
Слух распространился очень быстро. Диккинсон, позвонив в участок, намекнул про "убийцу с губной помадой". В больницу начали слетаться крупные чины. Начальник следственного управления Сторм отвел меня в сторону и похвалил за отличную работу. Мы договорились, что мое посещение комнаты Лэппса пока не будет фиксироваться в протоколах. Тем временем сыщики с Саус-Сайда вышли на сцену и принялись отыскивать все то, что отыскал я, с той лишь разницей, что у них на руках имелись соответствующие ордера.
Я был крайне удивлен тем, насколько предупредительно отнеслись ко мне чины чикагского департамента полиции. Сторм и даже "Бочонок" Гилберт источали улыбки и обнимали меня за плечи перед объективами журналистов, которые появились в больнице буквально через мгновение после моего приезда. Многие годы меня называли "бывшим полицейским", который покинул службу в сумрачные времена администрации Сермака. Теперь же меня величали "выдающимся основателем сыскного бюро, который в свое время был самым молодым офицером подразделения полиции, действовавшим под прикрытием".
Вскоре в помещении неотложки стало тесно от набившихся полицейских, политиков и репортеров. Лэппса увели наверх, остальные толпились в вестибюле.
Диккинсон, заскочив домой, успел поменять пляжные трусы на форму, которая была ему очень к лицу; вокруг улыбчивого полицейского вспыхивали блики фотовспышек. Несколько раз мы с ним позировали вдвоем, и он мне шепнул:
- Мы неплохо поработали.
- Ты и твой цветочный горшок.
- Ты отличный полицейский, Геллер. Мне плевать, что говорят другие.
Такое приятно слышать.
Мой настойчивый приятель Дэвис из "Ньюс" был среди первых прибывших и сразу же предложил мне тысячу долларов за эксклюзивное интервью. К своему величайшему неудовольствию, я все же отказался от его предложения.
Глядя на него, можно было подумать, что своим отказом я пригвоздил его к кресту.
- Геллер, ты отказываешься от денег? Почему?
- Дело слишком громкое, чтобы давать информацию лишь одной газете. Я должен предоставить возможность любоваться мной и любить меня всему городу.
Большую часть наградных денег, общая сумма которых к этому моменту составила порядка сорока тысяч, обещали выплатить различные газеты (хотя кое-что внесла и мэрия), и мне не хотелось никого расстраивать.
- Пройдет много месяцев, прежде чем тебе вновь сделают подобное предложение, - приставал Дэвис, - награды не вручат до объявления приговора, ты же знаешь.
- Знаю. Я терпеливый мужик и могу подождать. Кроме того, у меня предчувствие, что после случившего дела в А-1 не придут в упадок.
Дэвис криво усмехнулся:
- Чувствуешь себя бодрячком, верно? Умницей?
- Совершенно верно, - проговорил я, отодвигая его в сторону. Я направился к телефону-автомату и позвонил домой. Было около десяти, в это время Пег обычно еще не спала.
- Нат! Где ты был... почти...
- Я взял его.
- Что?
- Я его взял.
Последовала длинная пауза.
- Я люблю тебя, - сказала она.
Эти слова для меня дороже всех денежных премий.
Я уже выбирался из телефонной будки, когда ко мне приблизился лейтенант Крюгер. Его лицо, напоминавшее морду печальной собаки, перекосила улыбка. Он протянул руку, и мы обменялись крепким рукопожатием.
Не выпуская мою руку, он проговорил на ухо:
- Видел, что за письмо у Лэппса в бумажнике?
Я кивнул:
- Это его запасное алиби. Мне он сказал, что Джордж совершал убийства. Он все еще придерживается этой версии.
Крюгер покачал головой:
- Только что-то мне не верится в существование этого Джорджа.
- Мне кажется, здесь мы имеем тот же случай, что и в деле с Джекиллом и Хайдом.
- О! Он сам Джордж, только об этом не подозревает. Раздвоение личности.
Крюгер кивнул:
- Психическая невменяемость.
- Газетам понравится это дерьмо.
- Да, им нравятся мерзкие штуки. - Он снова усмехнулся. - Сегодня даже ты им нравишься.
Сразу после разговора с Крюгером меня разыскал начальник следственного управления Сторм и сказал:
- С тобой кое-кто хочет поговорить.
Он отвел меня в приемную, подвел к телефону и, слегка улыбаясь, передал трубку. Вид у него был такой, словно он вручал мне высочайшую награду.
- Нат! - услышал я голос в трубке.
- Боб?
- Нат! Благослови тебя Господь. Ты нашел это чудовище, нашел его.
- Пока еще рано говорить. Настоящее расследование только началось...
- Я знал, что был прав, позвонив тебе. Я знал.
Он плакал.
- Боб! Передай привет от меня Норме.
- Спасибо тебе, Нат. Спасибо.
Я не знал, что ответить. Поэтому просто сказал:
- Спасибо, Боб. Спокойной ночи.
Я дал еще несколько интервью журналистам, договорился со Стормом, что завтра утром приду в отделение Первого района для дачи официальных показаний; еще раз пожав руку Крюгеру, вышел из здания и направился к автомобильной стоянке. Сев за руль "плимута", я собрался было включить двигатель, как вдруг в зеркале заднего обзора увидел чье-то лицо.
- Привет, Геллер, - произнес человек.
Лицо его, казалось, состояло из одних углов и отверстий: костлявые скулы, щербины от оспы, глубоко посаженные, ничего не выражавшие глаза, вытянутая вперед челюсть, раздвоенный подбородок. На нем был темный, хорошо сшитый модный костюм. Руки его в перчатках (летом-то!) сложены на груди.
Это был один из старых приятелей Сэма Флади, известный вор из банды с Сорок второй улицы из Патча, отлично владеющий ножом. Его фамилия была Морелло, а звали Джордж.
- Нужно поговорить, - сказал он, - поехали потихоньку.