Билл поднял голову. Они приближались к Джелландз, к старой, крытой соломой усадьбе, которая после многовекового сна, казалось, только-только проснулась для новой жизни и тотчас расправила крылья; крылья, однако, были столь скромных размеров, что не повлекли за собой сколько-нибудь серьезного взлета: пусть в доме оборудовали ванну, выглядеть лучше он от этого не стал. По крайней мере внешне. Внутри-то, возможно, во всем чувствовалась рука новой хозяйки - миссис Норбери.
- Да, Анджела Норбери, - вполголоса сказал Билл. - Правда, недурна?
Застывшая возле аккуратных, выкрашенных белой краской ворот девушка была более, чем "недурна", но Билл в подобного рода вопросах придерживался особой точки зрения. В его глазах она была навеки осуждена отличаться в невыгодную сторону от Бетти Кэлледайн. Энтони же, который в своих воззрениях отнюдь не был ограничен столь жестким каноном, нашел девушку попросту красивой.
- Кейли попросил доставить вам письмо, - объяснил Билл после необходимых приветствий и представлений. - Вот.
- Передайте ему, пожалуйста, что я ужасно огорчена всем… всем, что там случилось Я просто слов не нахожу, в такое как-то даже поверить трудно. Если конечно, то, что мы слышали, правда.
Билл вкратце обрисовал канву происшедших накануне событий.
- Да… И мистера Эблета до сих пор не нашли?
- Нет.
Девушка сокрушенно покачала головой.
- Мне все кажется, что это произошло с кем-то другим, с кем-то незнакомым. - Затем, с печальной улыбкой, относившейся к ним обоим, она добавила: - Но все равно прошу вас зайти и выпить чаю.
- Спасибо за любезное приглашение, - замявшись, сказал Билл, - но мы… э-э…
- Вы ведь зайдете? - с улыбкой обратилась она к Энтони.
- Благодарю вас.
Миссис Норбери была чрезвычайно рада их видеть, как, впрочем, бывала рада любом зашедшему в дом мужчине, которого можно было счесть приемлемым претендентом на руку ее дочери. Когда ее жизненный путь будет завершен и подытожен в прекрасных словах: "В ближайшее время состоится бракосочетание между Анджелой, дочерью покойного Джона Норбери…", она с благодарностью проговорит "Nunc dimittis" и со спокойной душой перейдет в лучший мир, если, конечно, богу будет угодно обеспечить ее зятю приличное положение в обществе. Ибо не было сомнений в том, что приемлемость претендента подразумевала не только его личные качества.
Однако сегодняшние посетители из Рэд Хауза были встречены с таким радушием не потому; и если даже на лице старушки и промелькнула улыбка, обычно предназначаемая "возможным", то произошло это скорее по привычке. Единственное, чего она ждала от них это новостей, новостей о Марке. Ибо цель ее была близка, и если бы колонка, посвященная в "Морнинг пост" бракосочетаниям, включала в себя краткий бюллетень ожидаемых событий, то еще вчерашний номер торжественно сообщил бы всему свету (по крайней мере, лучшей его части): "В ближайшее время несомненно состоится помолвка между Анджелой, единственной дочерью покойного Джона Норбери, и Марком Эблетом, владельцем Рэд Хауза". Наткнувшись на это сообщение в поисках колонки спортивных новостей, Билл, несомненно, весьма бы удивился. Он-то ожидал, что женихом будет Кейли.
Девушка же не хотела в женихи ни того, ни другого. Она часто забавлялась, глядя на усилия своей матери, иногда, впрочем, и стыдясь за нее. История же с Марком Эблетом была ей особенно тягостна, потому что Марк явно действовал в союзе с ее матерью. Предыдущих претендентов, которых мать усиленно привечала, это ее подобострастие скорее отпугивало; Марк же отнес его на счет собственного обаяния, в неотразимости которого не имел ни малейших сомнений. Марк и Кейли ухаживали за ней как бы вместе. В такой ситуации лучше уж было повернуться к Кейли, заведомо матерью отвергнутому.
Но увы! Кейли ее неправильно понял. Она просто не могла представить себе Кейли влюбленным - до тех пор, пока не увидела своими глазами; она постаралась его остановить, но было уже поздно. Это произошло четыре дня тому назад. С тех пор они не встречались, и вот она держит в руках его письмо. Она боялась вскрыть конверт и чувствовала облегчение от того, что не нужно этого делать хотя бы сейчас, пока в доме гости.
Миссис Норбери сразу же выделила Энтони как более благодарного слушателя; и когда чай был выпит, Анджела с Биллом были с профессиональной ненавязчивостью выпровожены в сад, а дорогой гость мистер Гилингем усажен подле хозяйки на софу и внимал теперь ее рассказам, которые интересовали его, кстати, гораздо больше, чем собеседница могла надеяться.
- Эго ужасно, ужасно, - сказала она. - И представить себе, что дорогой мистер Эблет…
Энтони издал приличествующий случаю вздох.
- Но вы ведь сами видели мистера Эблета. Добрее, сердечнее человека…
Энтони объяснил, что никогда не видел мистера Эблета.
- Ах, да, конечно, я забыла. Но, поверьте, мистер Гилингем, в подобных вопросах вы можете полностью доверять женской интуиции.
Энтони сказал, что в этом он не сомневается.
- Подумайте только, что должна была пережить я как мать.
Энтони подумал о том, что должна переживать мисс Норбери как дочь, и задался вопросом, подозревает ли она, что ее личные дела обсуждаются в данную минуту с совершенно чужим человеком. Но что он мог поделать? Да если бы и мог - не сделал бы, ибо хотел одного: сидеть здесь и слушать старуху в надежде что-нибудь разузнать. Значит, Марк помолвлен или почти помолвлен! Имеет это какое-нибудь отношение к событиям вчерашнего дня? Что, например, могла подумать миссис Норбери о брате Роберте, этом семейном чудище? И не стало ли это еще одним мотивом в желании Марка отделаться от Роберта?
- Мне никогда он не нравился, никогда!
- Не нравился… кто? - в замешательстве переспросил Билл.
- Это его кузен - Кейли.
- А-а!
- Неужели, мистер Гилингем, я похожа на женщину, которая доверит свою девочку человеку, способному убить собственного брата?
- Ну что вы, миссис Норбери, конечно, нет.
- Если здесь кто кого и убил, то уж во всяком случае, это сделал кто-то другой.
Энтони вопросительно на нее посмотрел.
- Мне он никогда не нравился, - твердо повторила миссис Норбери. - Никогда.
Тем не менее, подумал про себя Энтони, это еще не доказывает, что Кейли убийца.
- Ну а как складывались отношения у него с мисс Норбери? - осторожно спросил он.
- Там ничего не было, - категорическим тоном ответила мать. - Ничего. И я повторю это кому угодно:
- О, прошу прощения. Я вовсе не имел в виду…
- Ничего. Здесь я могу отвечать за мою дорогую Анджелу, как за себя. Что касается него… - и выразительно пожав своими полными плечами, она умолкла.
Энтони с нетерпением ждал продолжения.
- Ну конечно, они виделись. Может быть он и… - я не знаю. Но моя материнская совесть чиста, мистер Гилингем.
Мистер Гилингем издал звук, выражающий поощрение.
- Я ему так прямо и сказала, что он - как бы это выразиться? - что он переходит границы. Тактично, конечно, но прямо.
- То есть, вы ему сказали, - спросил Энтони, стараясь говорить как можно спокойнее, - что, э-э, мистер Эблет и ваша дочь?..
Миссис Норбери утвердительно закивала.
- Именно, мистер Гилингем. Это был мой материнский долг.
- Я убежден, миссис Норбери, что ничто не может удержать вас от выполнения вашего долга. Но ведь ему это должно было быть неприятно. Тем более, если вы не были уверены…
- Он был к ней неравнодушен, мистер Гилингем. Он явно был к ней неравнодушен.
- Любой на его месте был бы неравнодушен, - с любезной улыбкой сказал Энтони. - Для него это, наверное, было потрясением.
- Да, и именно поэтому я не пожалела, что заговорила об этом. Я сразу увидела, что завела разговор вовремя.
- И, видимо, он должен был чувствовать себя неловко при следующей встрече?
- Естественно, он и не был у нас с тех пор. Но рано или поздно, им, конечно, придется встретиться в Рэд Хаузе.
- Так это было совсем недавно?
- На прошлой неделе, мистер Гилингем. Я поговорила с ним как раз вовремя.
- А-а! - сказал Энтони, с трудом переводя дух. Именно этого он и ждал.
Теперь он с удовольствием бы распрощался и пошел восвояси, дабы как следует продумать все, что выведал, наедине с самим собой; с большим еще удовольствием он бы, впрочем, поменялся сейчас ролями с Биллом. Вряд ли, конечно, мисс Норбери изъявит столь же щедрую готовность раскрыть свое сердце незнакомцу, как ее мамаша, но все-таки, поговорив с девушкой, можно было бы еще кое-что уяснить. К кому, например, питала она более глубокие чувства - к Кейли или к Марку? Действительно ли собралась за Марка замуж? Любила ли она Марка или, наоборот, Кейли - или ни того, ни другого? Наблюдения миссис Норбери можно считать достоверными лишь по части ее собственных мыслей и поступков; все, что возможно, он по этому поводу уже выяснил, и только дочь могла теперь что-то добавить. Но миссис Норбери и не думала умолкать.
- Нынешние девушки так глупы, мистер Гилингем, - сетовала она. - Хорошо еще, когда рядом есть мать, которая может дать добрый совет. Для меня-то с самого начала было ясно, что мистер Эблет - самая что ни на есть подходящая партия для моей девочки. Вы его не знали?
Пришлось Энтони еще раз повторить, что он не имел счастья лицезреть мистера Эблета.
- Такой джентльмен; и наружность такая приятная - в артистическом духе. Настоящий Веласкес - я бы даже сказала Ван Дейк. Но Анджела вбила себе в голову, что никогда не выйдет замуж за человека с бородой. Как будто это имеет значение, когда… - она запнулась, и Энтони довел ее мысль до конца:
- Рэд Хауз, конечно, очень хорош, - сказал он.
- Хорош. Ох, как хорош. Да и нельзя сказать, что мистер Эблет нехорош собой. Совсем наоборот. Вы согласны со мной?
Энтони напомнил, что не имел удовольствия знать мистера Эблета.
- Ну, что вы! Можно сказать, человек искусства. Словом, во всех отношениях достойный джентльмен.
Она сокрушенно вздохнула и погрузилась в глубокие раздумья. Энтони уже собрался улучить эту благоприятную возможность и сбежать, но миссис Норбери заговорила снова.
- И этот непутевый его брат. Он был со мной предельно откровенен, мистер Гилингем. Что ж, это вполне естественно. Он рассказал мне про этого своего брата, и знаете, что я ему ответила? Что, по моему мнению, на чувства моей дочери это никак не повлияет. К тому же этот брат в Австралии.
- И когда это было? Вчера? - Энтони предполагал, что Марк решился сообщить о своем непутевом родственнике лишь в день его приезда; за "предельной откровенностью" мог скрываться тонкий расчет.
- Нет, вчера этого никак быть не могло мистер Гилингем. Вчера… - она содрогнулась и покачала головой.
- Но, может быть, он заезжал утром?
- О, нет! Понимаете, мистер Гилингем, когда любишь так преданно… Нет, не утром, нет. Мы оба решили, что для Анджелы… О, нет. Нет. Позавчера. Позавчера он заезжал в первой половине дня.
Энтони заметил, что миссис Норбери несколько отклонилась от своей первоначальной версии, согласно которой Марк и мисс Норбери были практически помолвлены. Сейчас она уже давала понять, что Анджелу не следовало торопить, что у дорогой Анджелы, в общем-то, душа не лежала к предполагаемому жениху.
- Позавчера. И Анджелы как назло не было дома. Это, правда, не имело значения. Он ехал в Мидлстон. У него едва нашлось время выпить чашечку чая, так что даже если бы Анджела и была дома…
Энтони безучастно кивнул. Это что-то новое. Зачем Марк ездил в Мидлстон позавчера? Но с другой стороны, почему бы и нет? Тому могла быть сотня причин, не имеющих к смерти Роберта никакого отношения.
Он встал, дабы откланяться. Ему надо побыть одному - одному или хотя бы с Биллом. Миссис Норбери поведала ему немало новостей, требующих осмысления, и главное открытие состояло вот в чем: у Кейли была причина ненавидеть Марка. Миссис Норбери эту причину достаточно ясно изложила. Ненавидеть? Ну, хотя бы ревновать. Этого тоже бывает достаточно.
- Понимаешь, - говорил он Биллу на обратном пути, - нам известно, что Кейли в этом деле дает ложные показания, а это ведь большой риск; на такой риск он мог пойти только по двум причинам: чтобы спасти Марка либо чтобы его предать. Иначе говоря, он либо верный друг Марка, либо его заклятый враг. Теперь мы знаем, что он ему враг, определенно враг.
- Но, знаешь, я тебе скажу, - возразил Билл, - далеко не каждый готов уничтожить своего соперника из ревности.
- Ты в этом уверен? - спросил Энтони, с улыбкой оглянувшись на приятеля.
Билл покраснел.
- Нет, конечно, всякое бывает, но я имею в виду…
- Уничтожать, возможно, и не обязательно, Билл, но не станешь же ты давать ложные показания, вытаскивая его из беды, в которую он угодил по собственной милости?
- Бог мой, конечно, нет.
- Вот и я так думаю. Поэтому вторая версия более вероятна.
Они подошли к ограде, за воротами которой начиналось последнее поле, отделявшее владение миссис Норбери от дороги; тут они решили передохнуть и остановились, разглядывая дом, в котором только что побывали.
- Приятное местечко, правда? - сказал Билл.
- Очень. Но странное.
- В каком смысле?
- Где здесь въезд?
- Въезд? Мы только что его прошли.
- Но почему нет аллеи, дороги, чего-нибудь в этом роде?
Билл рассмеялся.
- Некоторым нравится жить на отшибе. Наверно, усадьба потому и стоила недорого, и именно поэтому, думаю, Норбери смогли ее купить. Они ведь люди не слишком состоятельные.
- Но как же багаж, торговцы и тому подобное?
- Телега здесь проедет, а автомобиль не пройдет, только вон до той дороги, - он повернулся и указал рукой. - Миллионер не станет покупать такой дом для уик-эндов. Пришлось бы прокладывать дорогу, строить гаражи и все такое.
- Понятно, - беззаботно сказал Энтони, и они пошли дальше. Позже Энтони припомнил этот разговор и осознал всю его важность.
ГЛАВА 16
ПРИГОТОВЛЕНИЯ К НОЧИ
Так что все-таки собирается Кейли спрятать ночью в пруду? Энтони считал, что теперь ему это известно. Это будет труп Марка.
Ответ напрашивался с самого начала, но Энтони гнал его от себя. Ибо, если Марк убит, то это не просто убийство, а убийство злодейское. Способен ли Кейли на такое? Билл сказал бы, что нет, но лишь потому, что он неоднократно завтракал с Кейли, обедал и ужинал с ним, подтрунивал над ним и играл с ним в различные игры. Билл сказал бы, что нет, потому что сам неспособен никого убить столь хладнокровно и судит о других по себе. У Энтони таких иллюзий не было. Убийства ведь совершаются; одно убийство в Рэд Хаузе уже совершено - труп Роберта тому подтверждение. Так почему бы не быть и второму?
Заходил ли вообще Марк вчера днем к себе в кабинет? Единственным свидетелем (Кейли не в счет) была Элси. Элси совершенно уверена, что слышала его голос. По словам Билла, у Марка очень характерный голос - следовательно, голос, которому легко подражать. Если Билл умеет так похоже его изображать, кто сказал, что этого не сумеет Кейли?
Впрочем, зачем же заранее приписывать Кейли такое отпетое злодейство? Предположим, Кейли поссорился с кузеном из-за девушки, за которой оба ухаживали. Предположим, Кейли убил Марка либо преднамеренно, в приступе ярости, либо просто нечаянно, в драке. Предположим, это произошло, скажем, часа в два в подземном ходе, куда либо Кейли специально завлек Марка, либо Марк сам его позвал. (По всей вероятности, Марк обожал подземный ход - эту свою романтическую игрушку.) Теперь представим себе Кейли - под землей, с мертвым телом у ног; он уже чувствует, как затягивается петля вокруг его шеи; что делать? Ум его мечется в тщетных попытках найти выход из положения; и внезапно, совершенно случайно, он вспоминает о приезде Роберта в три часа - смотрит на часы - полчаса осталось…
У него полчаса. Скорее, скорее, надо немедленно что-то придумать. Зарыть тело здесь, под землей, и пусть все думают, что Марк просто испугался приезда брата и сбежал? Но утром, за завтраком, не очень-то было похоже, что он напуган. Марк был раздражен, раздосадован тем, что его непутевый родственник опять объявился, но не более того. Нет, это не пойдет - слишком неправдоподобно. Но предположим, Марк встретился с братом и они поссорились; предположим, можно подстроить все так, будто это Роберт убил Марка…
Энтони живо представил себе Кейли в подземном ходе, разрабатывающим план действий над телом убитого кузена. Но как сделать Роберта убийцей, если Роберт жив и будет все отрицать? Ну, а если Роберт тоже мертв?
Он снова смотрит на часы. (Осталось всего двадцать пять минут!) Так если Роберт тоже мертв? Тело Роберта в кабинете, тело Марка в подземном ходе - что нам это даст? Бред! Ну, а если оба тела как-то положить рядом… а смерть Роберта представить самоубийством?.. Возможно ли это?
Тоже бред. Слишком сложно. (Остается только двадцать минут.) Слишком сложно организовать все за двадцать минут. Он не успеет инсценировать самоубийство. Слишком сложно… Остается девятнадцать минут…
И вдруг осенило! Тело Роберта в кабинете, тело Марка - под землей. Невозможно выставить Роберта убийцей, но Марка-то - легче легкого! Роберт убит, Марк сбежал; картина сама встает перед глазами! Марк убил Роберта нечаянно; да, так правдоподобнее - а затем удрал. В панике… (Снова взгляд на часы. Осталось пятнадцать минут, но как это теперь много. Теперь все само встает на свои места).
Насколько все это соответствует действительности - вот что хотелось бы знать. Конечно, в эту картину вписываются все известные им факты; но ведь то Же самое можно сказать и про ту версию, которую Энтони излагал Биллу еще утром.
- Это какую же? - спросил Билл.
Они давно вернулись из Джелландз и сидели теперь в зарослях у пруда, откуда уже ушли инспектор и его водолазы. Билл, раскрыв рот, ловил каждое слово Энтони и, если не считать нескольких "Черт возьми!", не издал ни звука. "Ну и ловкач же Кейли" - это было все, что он сказал, дослушав Энтони до конца.
- Так какую же все-таки версию ты имеешь в виду?
- Что Марк убил Роберта нечаянно и обратился к Кейли за помощью, после чего Кейли спрятал его в подземный ход, а сам принялся колотить в дверь кабинета.
- Да, но ты говорил так загадочно. Я ведь переспросил тебя, такой во всем этом смысл, но ты ничего не ответил. - Он помолчал немного и продолжил; Ты что, хотел сказать, что Кейли намеренно старался выставить Марка убийцей?
- Я просто хотел предупредить тебя, что в подземном ходе мы можем найти Марка, живого или мертвого.
- А теперь ты так не думаешь?
- Теперь я думаю, что там спрятан его труп.
- То есть, ты считаешь, что Кейли потом спустился и убил Марка - уже после того, как пришел ты и вызвали полицию? Ты это предполагаешь?
- Это мысль, от которой я содрогаюсь. Слишком уж жуткое злодейство. Может, Кейли на это и способен, но как-то не хочется об этом думать.