- Не считал, - после некоторого раздумья признался Седрик, - но, похоже, раз в два года, хотя последние три Пэнти оставалась твердым фаворитом. Когда она была еще совсем ребенком и приезжала сюда только от случая к случаю, он обожал ее, и она, к великому несчастью, тоже была без ума от него. Полин, должно быть, проклинает тот день, когда уговорила его открыть школу в Анкретоне. В последний раз я впал в полную немилость, в завещании меня до нитки обчистили. За Пэнти следовал дядя Томас, в надежде на то, что он женится и у него будет сын, а я принимаю обет безбрачия и остаюсь с Анкретоном в качестве камня на моей бедной тоненькой шейке. Как все запуталось, правда?
То, что говорил Седрик, безмерно раздражало Трой. Тем не менее она слушала со все возрастающим интересом, хотя в какой-то момент его откровенное злорадство, вызванное падением Пэнти, ее разозлило.
- Я по-прежнему считаю, - сказала она, - что Пэнти не имеет никакого отношения к этим проделкам.
Седрик было запротестовал, но Трой не дала перебить себя:
- Я разговаривала с ней об этом, и в ответах ее не почувствовала ни малейшей фальши. Совершенно очевидно, что о вчерашнем происшествии она слыхом не слыхивала. Даже не знает о существовании квакающих подушек.
- Этот ребенок, - злобно заявил Седрик, - невероятно, чудовищно изворотлив. Не случайно она носит имя Анкред. Она играла. Поверьте, это была игра.
- Не верю. В частности, потому, что она даже не знает, где находится моя комната.
Седрик, кусавший все это время ногти, остановился и посмотрел на Трой.
- Не знает, где ваша комната? - после продолжительной паузы переспросил он. - Но, дражайшая миссис Аллейн, это-то какое отношение к делу имеет?
Трой уже готова была поведать ему о перилах, на которые налипла краска. Она даже начала было:
- Что ж, если вы пообещаете… - но, внимательно посмотрев на его лицо с надутыми губами и белесыми глазами, неожиданно передумала. - Ладно, не важно, все равно это вас не убедит. Забудьте.
- Дражайшая миссис Аллейн, - промурлыкал Седрик, поправляя плащ, - что за тайны? Можно подумать, вы мне не доверяете.
Глава 7
ФИЕСТА
1
В пятницу, через неделю после своего приезда в Анкретон, Трой вытащила холст из реквизиторской, где она держала его в последние дни, и принялась разглядывать. Удивительно, как это ей удалось? Еще два дня, и картина будет завершена. Завтра вечером сэр Генри проведет своих воюющих между собой родичей, собравшихся на семейное торжество, в театрик, и она отойдет в сторону, давая им возможность обсудить увиденное. Интересно, сильно ли оно их разочарует? Увидят ли они сразу, что фон картины - это вовсе не пустошь перед замком Форрес, но театральный задник и в центре картины не Макбет, а старый артист, оглядывающийся на свое прошлое и старающийся осознать сыгранную некогда роль? Поймут ли, что господствующее настроение картины - отрешенность?
Что ж, фигура закончена. Осталось кое-что доделать - штрих здесь, штрих там. Трой безумно хотелось, чтобы на картину взглянул ее муж. И это радует, это хорошо, думала Трой, что из тех немногих людей, кому она хотела бы показать свою работу, первым был муж. Может, дело в том, что говорит он всегда так мало и никогда не смущается при этом своей сдержанности.
По мере приближения конца работы тревога и страх перед предстоящей встречей с мужем все возрастали. Она вспомнила, что говорят другие женщины:
"Первая встреча никогда не повторяется".
"Мы встретились совершенно чужими друг другу людьми".
"Теперь все по-другому".
"Удивительное ощущение. Робость. Нечего сказать друг другу".
Неужели у нее все будет так же - нечего сказать? "Я совершенно беспомощна, - думала Трой, - совершенно беспомощна в семейных делах. Все мои природные способности ушли в живопись. Но может, Родерик найдет что сказать? А я? Следует ли мне сразу рассказать ему об Анкредах?"
Она чистила шпатель, когда вбежала Фенелла с сообщением, что Трой звонят из Лондона.
На проводе был заместитель комиссара Скотленд-Ярда. Слушая его, Трой ощущала, как в горле у нее стучит молоточек. Говорил ее собеседник в высшей степени таинственно. В понедельник ей стоит прокатиться в Лондон. И если она останется на ночь, во вторник утром Ярд покажет ей нечто, что может ее заинтересовать. Утром в понедельник в Анкретон-Холл за ней заедет полицейская машина и подбросит до станции.
- Спасибо, - сказала Трой не своим голосом. - Да, все понятно. Да, разумеется. Да, прекрасно. Спасибо.
Трой помчалась к себе в комнату и, лишь сев на кровать и с трудом переводя дыхание, сообразила, что одолела зараз как безумная все три пролета.
"Слава Богу, что картина закончена, - подумала она. - В таком состоянии я бы не смогла рисовать даже как Пэнти".
И она с тоской подумала о предстоящем свидании.
- Но ведь я даже лица его не вижу, - испугалась Трой. - Не слышу голоса. Я совершенно забыла своего мужа.
Ее то охватывала лихорадочная жажда деятельности, то она впадала в полную прострацию. В голове мелькали смешные эпизоды из репертуара Анкредов. "Не забыть бы рассказать ему это", - наказывала себе Трой и тут же начинала сомневаться: а покажутся ли эти эпизоды такими уж забавными издали? Она едва не подпрыгнула на кровати, вспомнив, что насчет вторника надо предупредить Кэти Босток. Пусть скажет старому слуге Аллейнов, с которым они давно уже договорились, чтобы тот поехал в Лондон и открыл квартиру.
"Вот прямо сейчас и надо позвонить", - подумала она и направилась вниз. Сидя в крохотной переговорной, расположенной у главного входа, в ожидании, пока ее соединят с Лондоном, Трой услышала шелест колес на подъездной дорожке, голоса и, наконец, ту суету в зале, которая всегда сопровождает чей-нибудь приезд.
- Милли, ты где? - раздался чей-то веселый приятный голос. - Иди сюда. Это Десси, Томас и я. Десси дозвонилась до полковника, у полковника оказалась машина, вот мы и приехали все вместе.
- Дженетта! - прошелестел с галереи бестелесный голос Миллимент.
- Дженетта! - эхом откликнулась Полин, находившаяся еще дальше.
Почудилось или на самом деле в самом звучании этих голосов было неодобрение, а может, и тревога, думала Трой, негромко прикрывая за собой дверь.
2
В отличие от Миллимент Дженетта, она же достопочтенная миссис Клод Анкред, общалась со своими свойственниками вполне беззаботно. Это была приятной наружности женщина, элегантно одетая, с веселым голосом, умным лицом и, судя по виду, вполне довольная жизнью. Речь ее текла живо и непринужденно, и если миссис Клод Анкред и ощущала в доме некое внутреннее противостояние, то никак этого не выказывала и со всеми членами семьи держалась отстраненно-дружелюбно.
Дездемона, напротив, была самым театральным - после сэра Генри - человеком в кругу Анкредов. Она была на редкость красива, пышнотела и обладала теплым звенящим голосом - таким голосом произносят кульминационные реплики в популярных спектаклях театров Вест-Энда. "Ее так и видишь, - подумала Трой, - в сопровождении целой свиты - секретарь, драматург, агент, возможно, преданный продюсер". Ее окружала аура покоя и богатства, а в повадке ощущалась способность втягивать всех в ту театральную атмосферу, где так свободно пребывала она сама. Ее полковник, выпив бокал хереса, отправился по своим делам. В ушах его явно звенели слова благодарности, которыми щедро одарила его Десси. Выйдя из переговорной, Трой оказалась лицом к лицу с вновь прибывшими. Она была рада встрече с Томасом - для нее он уже был "стариной Томасом", человеком с хохолком выцветших волос и приятной улыбкой.
- О, привет, - прищурился он, - и вы здесь! Надеюсь, карбункул уже не так сильно вас беспокоит.
- Прошел.
- А мы тут о папиной помолвке толкуем, - сказал Томас. - Это моя золовка, миссис Клод Анкред, а это сестра, Дездемона. Милли и Полин занимаются комнатами. Ну, как картина, удачно получилась?
- Неплохо. А пьеса, которую вы у себя в театре ставите, удачная?
- О да, весьма, благодарю вас, - поджал губы Томас.
- Томас, милый, - вмешалась Дездемона, - как это "весьма удачная", когда там играет эта женщина? И о чем ты только думал, когда набирал труппу?
- Слушай, Десси, ты же знаешь, я говорил дирекции, что эту роль хочешь сыграть ты.
- Да ничего я не хочу. Я могла бы ее сыграть, но спасибо, не хочу.
- В таком случае все должны быть довольны, - примирительно сказал Томас. - Дженетта, - продолжал он, - тебе, наверное, не терпится увидеться с Фенеллой и Полом. Похоже, папина помолвка всех нас заставила забыть, что они тоже женятся. Тебе это так же не по душе, как и ему?
- Ничего подобного. - Она перехватила взгляд Трой и улыбнулась ей. - Пол мне нравится, я хочу поговорить с ним.
- Все это прекрасно, - поежилась Десси, - но Милли утверждает, что именно Пол с Фенеллой взорвали бомбу.
- Да ладно, - отмахнулся Томас, - уверен, что скоро все забудется. Тебе известно, что Старик послал за мистером Рэттисбоном, чтобы тот переписал завещание? Полагаю, он огласит его завтра за ужином. Как думаешь, Десси, на сей раз он тебя вычеркнет?
- Слушай, Томас, милый, - воскликнула его сестра, величественно опускаясь на диван и приняв эффектную позу, - я ведь так часто и недвусмысленно давала понять, что я думаю о мисс Орринкурт, что просто не оставила ему другой возможности. Только мне, Томми, на это совершенно наплевать. Если папа думает, что я буду поздравлять его с этим браком, то он сильно заблуждается. Не буду. Не могу. Для меня это был страшный удар. Больно, здесь больно. - Она ткнула себя кулаком в роскошную грудь. - Вижу, Джен, по-твоему, я преувеличиваю. Тебе хорошо, тебя не так просто выбить из колеи.
- Ну, пока мне хотелось бы поговорить с мисс Орринкурт, - небрежно заметила Дженетта.
- Конечно, он же тебе не отец, - тяжело вздохнула Десси.
- Это верно.
- Тью-ю, - горько вымолвила Десси.
Разговор был прерван появлением Фенеллы, которая сбежала по лестнице, пересекла зал и с невнятным возгласом бросилась в объятия матери.
- Ну, ну, - мягко проговорила Дженетта, на секунду прижав к себе дочь, - не надо таких эмоций.
- Мама, ты не злишься на меня? Скажи, что не злишься!
- Разве у меня такой вид, что я злюсь, дурочка ты моя? Где Пол?
- В библиотеке. Поднимешься к нему? Мама, ты чудо. Ты ангел.
- Ладно, дорогая, притормози. Между прочим, тут тетя Десси и дядя Томас.
Только тут Фенелла оглянулась и поздоровалась с ними. Томас бережно поцеловал ее.
- Надеюсь, ты будешь счастлива, - сказал он. - Право, все должно быть хорошо. Прочитав объявление, я заглянул в медицинскую энциклопедию, там, где о генетике говорится. Этот малый, ну, автор статьи, утверждает, что ничего такого особенного в браках кузенов нет, если только в семье нет явных случаев психических отклонений, причем с обеих сторон.
- Право, Том, ну что ты такое говоришь? - укоризненно заметила его сестра.
- Ну что ж, Фен, - проговорила Дженетта Анкред, - ободренные таким авторитетным свидетельством, мы, наверное, можем теперь пройти к Полу?
Обе вышли из зала. Вскоре спустились вниз Миллимент и Полин.
- Ну и докука, - говорила Миллимент, - просто не представляю, как справиться со всем этим.
- Если ты о комнатах, Милли, - сказала Дездемона, - то заявляю со всей определенностью: если крыс не потравили, в "Брейсгердл" я не ночую.
- Однако же, Десси… - начала Полин.
- Так как насчет крыс, сделано что-нибудь?
- Баркер, - с несчастным видом призналась Миллимент, - потерял яд. По-моему, некоторое время назад он обрабатывал комнату мисс Орринкурт, и после этого банка пропала.
- О Господи, - негромко вымолвил Томас.
- Жаль, что он не добавил немного яда в стакан, где она держит зубы, - мстительно заметила Дездемона.
- Как насчет "Эллен Терри"?
- В "Терри" я собиралась поместить Дженетту.
- Милости просим ко мне в "Бернхардт", Десс, - щедро предложила Полин. - Мне будет только приятно. Поболтаем. Давай.
- Единственная проблема состоит в том, - нахмурилась Миллимент, - что, поскольку папа там держит старинную утварь времен короля Иакова, в комнате нет места для второй кровати. А в моей есть. Так что, Дездемона, если ты не против… Это "Леди Банкрофт", ну даты сама знаешь. Просторная комната, и вещи есть где разместить.
- Что ж, Милли, если ты меня вытерпишь…
- Вполне, - холодно сказала Милли.
- Но поболтать-то мы все равно сможем, - заключила Полин. - Моя комната по соседству.
3
В пятницу вечером погода переломилась, и на неровные крыши Анкретона обрушились потоки дождя. В субботу утром Трой разбудили повторяющиеся ритмичные звуки, как при игре на барабане: пинг, пинг, пинг.
Направляясь в ванную, она едва не споткнулась о таз, поставленный на лестничной площадке. В него методически падали капли, просачивающиеся сквозь большую заплату на крыше. Дождь лил весь день. Уже в три часа настолько стемнело, что рисовать далее в театрике стало невозможно, но все утро Трой проработала и, нанеся последние мазки, отошла от холста и села на стул. Она испытывала то удивительное ощущение пустоты, которое возникает, когда закончишь писать. Итак, работа сделана. Все это время дом ее пустовал. Пустовал, правда, недолго, ибо теперь, освободившись от настойчивых мыслей о работе, Трой была полностью поглощена предчувствием близкого свидания с мужем. "Послезавтра я, может быть, скажу "завтра"". Анкреды со всеми своими фокусами казались сейчас чем-то нереальным. Всего лишь двухмерные фигуры, жестикулирующие на смешной в своей величественности сцене. Это ощущение будет окрашивать все ее воспоминания о двух последних днях, проведенных в Анкретоне, стирать углы, придавать оттенок фантастичности вполне заурядным событиям и заставлять сомневаться в достоверности самих этих воспоминаний, когда, по прошествии недолгого времени, она должна будет восстановить их в максимальной четкости и полноте.
Ей придется вспомнить, что сэра Генри не было видно весь день, он отдыхал перед праздничным обедом в честь своего дня рождения; что во всем огромном доме чувствовалось напряженное ожидание; что подарки были выставлены в библиотеке, этой плохо освещенной ничейной земле в восточном крыле здания; и что члены семьи частенько наведывались в эту Мекку, пристрастно изучая подарки, приготовленные другими. Сама Трой, готовясь к празднеству, сделала живой и занятный набросок Пэнти и положила его вместе с другими подарками наверху, в библиотеке. Правда, ее смущало то, что подарок может показаться в высшей степени неуместным, - Пэнти была в опале. Набросок очень понравился самой Пэнти и ее матери - и больше никому, кроме, может быть, Седрика. Седрик предпочел увидеть в нем язвительный отклик на характер ребенка, что на самом деле не имело ничего общего с действительностью.
Впоследствии Трой вспоминала также, как разглядывала привезенные с собой длинные платья и вынуждена была признать, что ни одно из них недостойно такого грандиозного события. Она вспоминала, что ощущение праздника усилилось к вечеру, когда Баркер вместе со свитой престарелых служанок подняли предпраздничную суету. Но при этом, как ей впоследствии представлялось, в самом воздухе дома было разлито чувство приближающейся кульминации, что-то должно было завершиться. Тогда Трой говорила себе: "Все это потому, что Рори возвращается. И еще я закончила трудную работу и хорошо справилась с ней". Но задним числом все это звучало неубедительно.
Трой почистила шпатель, заперла ящик с красками, запасы которых изрядно истощились за эту неделю, и в последний раз в Анкретоне вымыла кисти. Портрет был установлен на сцене, задрапированный алыми бархатными полотнами - крайне неудачное обрамление для ее работы. "Будь это весна, - думала Трой, - заказчики, наверное, обложили бы портрет гирляндами". Перед портретом до начала вечерней церемонии был опущен занавес. Ее раздражали эти алые полотна. Ей надоел проливной дождь. Ей было очень не по себе. Ужин начинался в девять, предстояло заполнить чем-то целых три часа. Прихватив с собой книгу, Трой бесцельно слонялась по комнатам и везде заставала кого-либо из Анкредов, поглощенных интимным разговором. В кабинете обнимались Фенелла и Пол, в гостиной раздраженно шептались Дездемона и Полин, у лестницы Миллимент что-то выговаривала Баркеру. Трой пошла в соседнюю с библиотекой комнату, именуемую Большим Будуаром (Малый Будуар находился наверху). Прежде чем войти, Трой остановилась у двери и прислушалась. Все тихо. Она толкнула дверь и оказалась лицом к лицу с Седриком и мисс Орринкурт. Они сидели на диване и заливались неслышным смехом.
Трой дошла почти до середины комнаты, когда они наконец ее заметили. Реакция была более чем странной: смех тут же прекратился, и они уставились на Трой. Седрик побагровел, глаза мисс Орринкурт затвердели, как кусок голубого мрамора.
- Вот те на, - ровно проговорила мисс Орринкурт. - Смотри-ка, кто пришел.
- Дражайшая мисс Аллейн, - тяжело дыша, заговорил Седрик, - прошу вас, входите. Мы тут, как два дурака, хохочем над чем только можно. И день рождения, и как все туту нас перепуталось, и так далее. Присоединяйтесь. Или вы для этого слишком величественны и серьезны? О Господи, звучит так, словно вы это не вы, а рояль, верно?
- Да нет, все в порядке, - сказала Трой. - Спасибо, с вашего разрешения, я вас оставлю. Мне надо наверх.
Она вышла и в полной тишине закрыла за собой дверь.
В зале она обнаружила совершенно удивительного пожилого господина, читающего перед камином газету. На нем был хорошо сшитый костюм, старомодный стоячий воротничок и узкий черный галстук. Осунувшееся лицо, узловатые руки, на которых явственно проступают голубые вены. Увидев Трой, он выронил газету, сорвал с носа пенсне и, издавая нечленораздельные звуки, с трудом поднялся на ноги.
- Простите, вы кого-то ждете? - осведомилась Трой.
- Спасиб, спасиб, спасиб, нет, - быстро заговорил пожилой господин. - Позвольте представиться. Не имел удовольствия… Итак, представляюсь. М-да. Рэттисбон.
- Да, да, конечно, - сказала Трой. - Я знаю, что вы должны были приехать. Добрый день. - Она назвала свое имя.
Мистер Рэттисбон почмокал губами и заломил руки.
- Доброе, - прошамкал он. - Рад. Насколько понимаю, оба гости. Если только мне уместно назвать себя так. Деловой визит.
- Мой случай, - сказала Трой, с трудом улавливая смысл этого потока слов. - У меня тут была работа.
Он посмотрел на рабочую блузу, которую она не успела переменить.
- Ну да, конечно, - зацокал он. - Миссис Родерик Аллейн? В девичестве Трой?
- Именно так.
- Имею удовольствие быть знакомым с мужем, - пояснил мистер Рэттисбон. - Профессиональные контакты. Дважды. Замечательно.
- Правда? - разом оживилась Трой. - Вы знакомы с Родериком? Ну что же мы стоим, давайте присядем.