- Боюсь, конверты мы выбросили. О своем письме я никому говорить не собирался, - помолчав немного, продолжал Томас, - Дженетта с Милли тоже, но, конечно, все заметили, что письма у всех одинаковые. Полин (это моя сестра, Полин Кентиш) подняла страшный шум, и вот вам результат.
- Восемь, - заметил Аллейн. - А за столом в Анкретоне вас было девять, так?
- Соня письма не получила, потому все и твердят, что речь в нем идет именно о ней.
- И вы тоже так считаете, мистер Анкред?
- Ну да. - Томас открыл глаза еще шире. - Это же представляется очевидным, разве нет? Завещания и так далее. Конечно, речь идет о Соне, но что касается меня, - Томас слегка откашлялся, - не думаю, что папа убила она.
Он посмотрел на Аллейна с беспокойной улыбкой.
- Это же дикость, правда? - продолжал он. - В это невозможно… И тем не менее. Полин буквально ухватилась за эту идею. И Десси в некотором роде тоже. Обе совершенно подавлены. На похоронах Полин стало плохо, потом еще эти письма, словом, она мечется по дому, как зверь в клетке. Вы даже представить себе не можете, что творится в Анкретоне.
- Насколько я понимаю, это была идея миссис Кентиш, чтобы вы поехали в Ярд?
- Ее и Десси. Это моя незамужняя сестра Дездемона. Всем нам вручили письма вчера утром, за завтраком. Представляете? Я прочитал свое первым, ну и - просто в шоке был! Хотел было бросить в камин, но тут вошла Фенелла, так что я согнул его в несколько раз и положил под стол. Вы легко узнаете мое письмо по сгибам. А письмо Пола выглядит так, словно его жевали. И представьте себе, он действительно так разволновался, что прямо-таки зубами в бумагу впился. Вот тогда-то я и заметил, что перед каждым из нас на тарелке лежат одинаковые конверты. Соня завтракала у себя, но я спросил Баркера, не было ли для нее писем. Фенелла тем временем открыла свое письмо, и вид у нее был весьма странный. "Что за удивительное письмо я получила! - воскликнула Полин. - Можно подумать, ребенок писал". А Милли подхватила: "Не иначе снова фокусы Пэнти", - и поднялся шум, потому что Полин и Милли смотрят на Пэнти совсем разными глазами. А потом все в один голос заявили: "Смотрите, и у меня такое же", - и каждый принялся надрывать свой конверт. Полин, естественно, грохнулась в обморок, Десси выдохнула: "А я что вам говорила", Милли сказала: "По-моему, анонимки - самое последнее дело", а Дженетта (моя золовка и мать Фенеллы, жена моего брата Клода) ее поддержала: "Думаю, ты права, Милли". Дальше - так, дайте вспомнить, - дальше все стали подозревать друг друга в авторстве письма, пока наконец Пола не осенило - вы уж извините меня, ради Бога, - что поскольку миссис Аллейн замужем за…
Уловив потрясенный взгляд Фокса, Аллейн промолчал, и Томас, изрядно покраснев, заторопился:
- Разумеется, все мы замахали руками. Просто зашикали его. Фенелла, например, сказала: "Сама мысль о том, что миссис Аллейн способна писать анонимки, это такой идиотизм, что об этом даже говорить нет смысла". Что, в свою очередь, привело к следующей вспышке: Полин заявила, что Фенелла с Полом обвенчались против ее воли. Конец скандалу положил мой племянник Седрик, являющийся ныне главой семьи. Он сказал, что, с его точки зрения, письмо выдержано вполне в духе Полин. Седрик обратил общее внимание на то, что любимая фраза Полин - "У меня есть основания полагать". Милли, мать Седрика, громко рассмеялась, после чего, естественно, разгорелась очередная свара.
- Вчера вечером вы сказали по телефону, - вымолвил Аллейн, - что сделали в Анкретоне какое-то открытие. О чем речь?
- Ах да. Я собирался потом сказать. Может, потому, что это случилось после обеда. Вообще-то эту часть истории мне вспоминать вовсе не хочется. Верно, я совершенно забылся и сказал, что не вернусь в Анкретон до тех пор, пока не получу заверений, что меня больше не будут втягивать ни во что подобное.
- Боюсь… - начал Аллейн, но Томас тут же прервал его:
- Не понимаете? Ну конечно, да и как понять, если я так ничего и не объяснил? Что ж, наверное, все-таки лучше сказать.
Аллейн молча ждал продолжения.
- Ну, - наконец решился Томас, - поехали.
2
- Вчера все утро, - начал Томас, - после того как мы прочитали письма, бушевала, можно сказать, настоящая буря. Непонятно даже, кто воевал на чьей стороне, разве что Пол, Фенелла и Дженетта порывались сжечь письма, а Полин с Дездемоной считали, что в них есть нечто важное и надо их сохранить. К обеду, это я вам точно говорю, атмосфера раскалилась до предела. И тут, понимаете ли…
Томас замолчал и задумчиво посмотрел на какое-то пятно на стене позади Фокса. Была у него такая странная манера обрывать рассказ посредине: словно граммофонную иглу внезапно сняли с пластинки. И было непонятно, толи Томас никакие может найти нужное слово, то ли его мысль внезапно приняла совершенно иное направление, то ли он просто забыл, о чем говорит. Если не считать легкого блеска в глазах, выражение лица его оставалось загадочно-неподвижным.
- И тут… - после продолжительной паузы вернул Томаса к рассказу Аллейн.
- Потому что, если подумать, - вновь заговорил Томас, - такую вещь меньше всего предполагаешь обнаружить в блюде с сыром. Естественно, это был новозеландский сыр. Папа везло на друзей.
- Фокс, как вы думаете, - терпеливо сказал Аллейн, - что бы это могло быть? Ну, то, что меньше всего предполагаешь обнаружить в блюде с сыром?
Томас не дал Фоксу ответить и продолжал:
- Старое фарфоровое блюдо. Довольно красивое, ничего не скажу. Голубое, с белыми лебедями по краям. Очень большое. В благополучные времена в него помещался целый круг "Стилтона", ну а сейчас, конечно, лежал лишь небольшой кусок. Довольно смешно, конечно, но из этого следует, что там оставалось много места.
- Места - для чего?
- Поднял крышку и увидел то, что было под ней, Седрик. Он взвизгнул, но Седрик так часто кривляется, что на это особого внимания не обратили, разве что кто-то фыркнул раздраженно. А потом он взял ее, подошел к столу - кажется, я забыл упомянуть, что она всегда лежала на серванте - и уронил прямо под ноги Полин, которая и без того пребывала в крайне нервном состоянии, а тут вообще оглушила всех своим криком.
- Уронил - что? Блюдо? Или сам сыр?
- Сыр? О Господи, - пораженно вскричал Томас, - о чем это вы? Книгу, конечно.
- Какую книгу? - машинально спросил Аллейн.
- Ну как какую, ту самую. Ту, что взяли из стеклянного ящика в гостиной.
- Ах вон оно что, - протянул Аллейн. - Ту самую. О бальзамировании?
- А также о мышьяке и всем остальном. Положение щекотливое, ужасное, потому что папа-то уже, по специальной договоренности, был забальзамирован. Все были потрясены. Как можно позволять себе такое, мелькнуло в голове у каждого, и, конечно, со всех сторон послышались крики: "Пэнти", - а Полин во второй раз за последние три дня практически упала в обморок.
- Правда?
- Да, а потом Милли вспомнила, что видела, как Соня держит книгу в руках и еще как Седрик читал вслух самые страшные места про мышьяк, и все стали вспоминать, как Баркер не смог найти крысиную отраву, когда она понадобилась для "Брейсгердла". Узнав об этом, Полин и Дездемона столь многозначительно посмотрели друг на друга, что Соня пришла в ярость и заявила, что и минуты больше не проведет в Анкретоне, только уехать не получилось, потому что нет поезда, и она вышла под дождь и села в двуколку, а сейчас слегла с бронхитом, которому подвержена издавна.
- Она все еще в Анкретоне?
- Ну да. Где же еще? - Томас удивленно посмотрел на Аллейна и вновь надолго замолчал.
- Так это и есть то открытие, о котором вы говорили по телефону? - осведомился Аллейн.
- Что? Открытие? Какое открытие? Да нет же, конечно, нет! - воскликнул Томас. - Теперь я понимаю, о чем вы. Нет, нет, это ерунда в сравнении с тем, что мы потом нашли в ее комнате!
- Что нашли, мистер Анкред, и в чьей комнате?
- В Сониной. Мышьяк.
3
- Это пришло в голову Седрику и девочкам, - продолжал Томас. - После того как Соня уехала в двуколке, они все говорили и говорили. Никто не хотел говорить прямо, что именно Соня, быть может, подсыпала крысиной отравы в подогретый напиток. Милли заметила лишь, что с недавних пор Соня здорово научилась его готовить. Папа утверждал, что он получается у нее лучше, чем у слуг и даже у самой Милли. Она приносила ему питье на ночь и оставляла на ночном столике. Седрик припомнил, что видел Соню с термосом в руках. В тот самый вечер он столкнулся с ней в коридоре, направляясь к себе в комнату.
- Именно тогда, - продолжал Томас, - кто-то, не помню уж, кто именно, сказал, что стоило бы обыскать Сонину комнату. Дженетта, Фенелла и Пол никакого энтузиазма не выказали, но Десси, Седрик и Полин ухватились за эту мысль. Я еще раньше пообещал Кэролайн Эйбл дать почитать одну книгу и с немалым облегчением удалился. Кэролайн Эйбл преподает трудным детям, в том числе Пэнти, и ее очень беспокоит то, что у Пэнти слишком медленно растут волосы. Так что вернулся я на нашу сторону дома не ранее чем через час. Меня ждал, развалившись в кресле, Седрик. Теперь он у нас глава семьи, так что не стоит мне, пожалуй, слишком резко о нем отзываться. Выглядел он чрезвычайно таинственно и говорил шепотом. "Тихо, - прошелестел он. - Пошли наверх". Больше он не сказал ни слова. Мне все это, честно говоря, надоело, но тем не менее я последовал за ним.
- В комнату мисс Орринкурт? - уточнил Аллейн.
Глаза Томаса вновь заблестели.
- Именно. А вы как догадались? Там оказались Полин, Милли и Десси. Должен сказать вам, - осторожно продолжал Томас, - что в Анкретоне у Сони нечто вроде апартаментов, рядом с папиными, - для удобства. Названий у них нет, потому что папа уже исчерпал имена всех знаменитых актрис. Так что он просто велел приколотить к дверям дощечку с именем "Орринкурт", что по-настоящему всех обозлило, ибо Соня, кто бы там ни пытался возражать, актриса очень посредственная. Честно говоря, вообще не актриса. Полное, можно сказать, ничтожество.
- Итак, вы застали своих сестер и миссис Генри Анкред в этих апартаментах?
- Да, должен сказать, что апартаменты расположены в башне. Вроде той, где жила ваша жена, только выше, потому что архитектор, построивший Анкретон, был склонен к эксцентрике. Там, наверху, у Сони была спальня, ванная и, этажом ниже, будуар. Спальня особенно оригинальная, с низкой дверью и ступенями, ведущими на чердак, где находится нечто вроде кладовки. Ну вот, порылись-порылись они в этой кладовке, и в одном из Сониных саквояжей Десси нашла крысиную отраву. На ярлыке так и написано. Каково?!
- Ну и дальше что?
- Да ничего хорошего! - сердито бросил Томас. - Они заставили меня взять ее. Держи, говорят, у себя, будет вещественным доказательством, если понадобится. Седрик с особенным тщанием подошел к делу. Начитался, понимаешь, детективов, даже взял у меня носовой платок и завернул в него банку. В общем, если хотите взглянуть, она у меня здесь, в Лондоне.
- Думаю, она нам понадобится. - Аллейн бросил взгляд на Фокса. Тот пробурчал нечто обозначающее согласие. - Если вам это удобно, мистер Анкред, Фокс или я заскочили бы к вам и взяли эту штуковину.
- Надеюсь, я найду ее, - мрачно вымолвил Томас.
- Найдете?
- Да видите ли, всегда не на то место вещи кладешь. Только на днях…
Томас в очередной раз впал в задумчивость, и Аллейн никак не мог придумать способ ее нарушить.
- Знаете, - громко заговорил Томас, - мне только что пришло в голову: когда мы все оказались у нее в комнате, я выглянул в окно. Шел дождь. И внизу, где-то вдалеке, словно из Ноева ковчега выплыла, тащилась по дороге двуколка, и Соня, в своем меховом пальто, помахивала, как это свойственно только ей, вожжами. Подумать только, если верить Полин и Десси, Седрику и Милли, это ехала убийца папа.
- Но вы-то не верите? - сказал Аллейн и отложил в сторону все восемь анонимок. Фокс встал. Теперь он смотрел на посетителя сверху вниз, словно это был большой нераспечатанный пакет, который кто-то по рассеянности оставил в комнате.
- Я? - переспросил Томас, широко открывая глаза. - Не знаю. Да и откуда мне знать? Но вы и представить себе не можете, как от всего этого не по себе.
4
Комната Томаса представляла собой нечто среднее между мусорной корзиной и мастерской. Сразу бросался в глаза большой круглый стол, полностью заваленный кипами бумаги, рисунками, фотографиями, эскизами сценических декораций и костюмов, а также книгами. У окна стоял еще один стол, письменный, которым, судя по всему, не пользовались. Стены были увешаны портретами известных актеров, больше всего было портретов сэра Генри.
- Присаживайтесь, - пригласил Томас, сметая бумаги со стульев. - Так, куда бы это я мог… - Он принялся описывать круги вокруг стола, довольно рассеянно разглядывая все, что на нем лежит. - У меня был в руках чемодан, ну да, конечно, но едва я вошел в комнату, как зазвонил телефон. Прошло довольно много времени, прежде чем я решил, что надо отыскать письма и отложить в сторону, чтобы потом показать вам. И я таки нашел их. Стало быть, чемодан должен был распаковать. Помню еще, подумал: "Это ведь яд, надо быть поаккуратнее с носовым платком, на случай если…"
Томас внезапно сделал шаг к буфету и открыл его. Наружу немедленно вывалилась куча бумаг. Томас с отвращением посмотрел на них.
- Я точно помню, - начал он и, слегка приоткрыв рот, повернулся к Аллейну и Фоксу, - помню точно, что сказал себе… - Но и этой фразе было суждено остаться незаконченной, ибо в этот момент он вновь метнулся к буфету и схватил какой-то клочок бумаги. - Ну вот, а я-то обыскался. А ведь это чрезвычайно важный документ. Чек, собственно говоря.
Он сел на пол и принялся рыться в бумагах. Аллейн, озиравший все это время господствующий в комнате хаос, взял груду рисунков, из которой выпал белый сверток. Он ослабил узел наверху, и показалась окрашенная жестянка. К ней был приклеен ярлык с надписью: "Крысомор. Яд". Шрифтом помельче внизу перечислялись средства против мышьяка.
- Мистер Анкред, вот то, что вы ищете, - сказал Аллейн.
- Что? - посмотрел на него Томас. - Ах вон оно что. Я так и думал, что куда-то на стол положил.
Подошел Фокс с сумкой в руках. Аллейн, бормоча насчет рассеянности некоторых, обернул жестянку носовым платком и вытащил ее наружу.
- Не возражаете, - спросил он Томаса, - если мы заберем ее с собой? Расписку выдадим.
- Правда? - любезно улыбнулся Томас. - Огромное спасибо.
Он проследил за тем, как жестянка исчезает в сумке Фокса и, увидев, что гости собираются уходить, с трудом распрямился.
- Вы должны что-нибудь выпить, - заявил он. - У меня тут есть виски папа - надеюсь.
Аллейн и Фокс отговорили его от новых поисков. Томас сел на стул и с довольно унылым видом выслушал прощальные наставления Аллейна.
- Ну что, мистер Анкред, - сказал тот, - полагаю, мне следует со всей ясностью изложить стандартную процедуру обработки информации, подобной той, что вы нам предоставили. Перед тем как предпринять какие-либо определенные шаги, полиция проведет, что называется, "дополнительное расследование". Делается это, по возможности, незаметно, ибо ни информатор, ни полицейские не заинтересованы в том, чтобы ненароком попасть пальцем в небо. Если это расследование подтвердит подозрения в правонарушении, полиция обратится к министру внутренних дел с просьбой разрешить последующие шаги. Полагаю, вы понимаете, каковы они могут быть?
- Понимаю, что это будет какой-то кошмар, - буркнул Томас. Тут его внезапно озарило. - Слушайте, а я должен там быть?
- Да, возможно, нам придется попросить, чтобы кто-нибудь из родственников сэра Генри провел формальное опознание.
- О Господи! - с несчастным видом прошептал Томас и зажал нижнюю губу между большим и указательным пальцами. По лицу его скользнула тень сочувствия. - А что, - сказал он, - пожалуй, оно и к лучшему, что Нация не проголосовала за аббатство.
Глава 11
АЛЛЕЙН В АНКРЕТОНЕ
1
- В нашем деле, - заметил Фокс на обратном пути в Ярд, - чудными сторонами иногда оборачивается то, что называют человеческой природой. Прошу прощения, я не впервые это говорю, но факт остается фактом.
- Согласен с вами, - кивнул Аллейн.
- Возьмите хоть того малого, у которого мы только что были, - продолжал Фокс, словно споря с кем-то. - Не поймешь его! А ведь в своем деле он наверняка хорош, как вы думаете, сэр?
- Вне всяких сомнений.
- Ну вот! В своем деле хорош, а поговоришь с ним, и покажется, что как раз наоборот, провалит и пьесу, и актеров, и вообще весь свой театр. Таким образом, - подытожил Фокс, - я и спрашиваю себя, а такой ли уж он простак, каким кажется?
- То есть думаете, прикидывается, а, Фокс?
- Не поймешь этих шутников, - пробормотал Фокс, отерев лицо широкой ладонью, отбросив этим жестом Томаса Анкреда и все его причуды. - Так, насколько я понимаю, - продолжал он, - нам предстоит пообщаться с доктором?
- Боюсь, что так. Я посмотрел расписание поездов. Ближайший - через час. Приедем на место к середине дня. Возможно, придется переночевать в деревне. Самое необходимое прихватим в Ярде. Я поговорю с прокурором и позвоню Трой. Вот только всего этого мне и не хватало!
- Да, но теперь уж вроде не отвяжешься, как думаете, мистер Аллейн?
- Кое-какие надежды у меня еще есть. Пока в рассказе Томаса, в общем, ни к чему толком не прицепишься. Ну, кто-то теряет банку с крысиной отравой, и она находится в мансарде. Кто-то читает книгу про бальзамирование трупов, и на этом шатком основании выстраивается целая теория. Да в суде нас на смех поднимут.
- Допустим, мы получаем ордер на эксгумацию. Допустим, в теле обнаруживаются следы мышьяка. Все равно это, похоже, ничего не доказывает, если говорить опять-таки о бальзамировании.
- Напротив, Фокс, - возразил Аллейн, - если следы мышьяка действительно будут обнаружены, я бы сказал, это доказывает все.
- Не совсем вас понимаю, мистер Аллейн. - Фокс медленно повернулся и внимательно посмотрел на спутника.
- Должен сказать, что совершенно не уверен в собственной правоте. Надо осмотреться. Так, приехали. Все объясню по пути в эту чертову деревушку. Пошли.
Аллейн зашел к заместителю комиссара, который со знанием дела заговорил о положении следователя, ведущего дело, свидетелем по которому может выступить его жена.
- Конечно, мой дорогой Рори, если дело дойдет до суда и вашу жену вызовут в качестве свидетеля, нам придется пересмотреть свою позицию. Насколько мне известно, прецедентов такого рода у нас нет. А пока, мне кажется, вам стоит обсудить это дело именно с ней, а не с кем другим - с Фоксом, например. Поезжайте туда, поговорите с тамошним терапевтом, возвращайтесь и поделитесь, что вы обо всем этом думаете. Морока, доложу я вам, если, конечно, дело дойдет до дела. Ладно, удачи.