- Все об этом спрашивают. И старуха Полин, и Милли. Талдычат и талдычат одно и то же. Честно. Надоело уже. Ничего особенного, обычный приступ, и настроение какое-то не то было. А что удивительного, ведь он так наелся, ну а потом вся эта история. Я подала ему горячего молока, поцеловала на ночь, ему вроде лучше стало, и это все, что я знаю.
- А он пил горячее молоко, пока вы с ним оставались?
Она небрежно переменила позу и, прищурившись, посмотрела на него.
- Точно. Пил, и пил с удовольствием.
- А лекарство?
- Он сам себе приготовил микстуру, но отставил в сторону. Я говорила ему, будь хорошим мальчиком, выпей, но он сказал, что немного выждет, может, его животик и так поправится. Потом я ушла.
- Хорошо. Мисс Орринкурт, - Аллейн засунул руки в карманы и внимательно посмотрел на нее, - вы были искренни со мной, я последую вашему примеру. Вы спрашивали, чем мы тут заняты. Скажу. Наша работа, или, во всяком случае, важнейшая ее часть, состоит в том, чтобы выяснить, зачем вы устраивали все эти ребяческие розыгрыши, да еще так, чтобы подозрение падало на внучку сэра Генри?
Она вскочила на ноги так стремительно, что Аллейн буквально физически почувствовал, как у него напряглись нервы. Она стояла почти вплотную к нему - нижняя губа выпятилась, ниточки бровей сошлись в струну. Она походила сейчас на рисунок в мужском журнале - иллюстрацию к рассказу о взбунтовавшейся мебели в спальне. Вот-вот какая-то реплика сорвется с губ, вернее, из зажатого во рту воздушного шара.
- Кто сказал, что это я? - требовательно спросила она.
- В настоящий момент я говорю, - сказал Аллейн. - Смотрите-ка. Начнем славки мистера Джунипера. Вы ведь не будете отрицать, что покупали там "Малину"?
- Вот вонючка, - задумчиво сказала мисс Орринкурт. - Ну что за тип. Никакой не джентльмен, доложу я вам.
Выпады против мистера Джунипера Аллейн пропустил мимо ушей.
- Далее, - продолжал он, - краска на перилах.
Она была явно удивлена. Лицо внезапно утратило всякое выражение, превратившись в маску со слегка расширенными щелями для глаз.
- Минуточку, - проговорила она. - Забавно.
Аллейн молча выжидал.
- Слушайте, вы что, с молодым Седди виделись?
- Нет.
- Ну, это вы говорите, - пробормотала она и повернулась к Фоксу: - А вы что скажете?
- Нет, мисс Орринкурт, - вежливо покачал головой Фокс. - Ни я, ни главный инспектор с ним не виделись.
- Главный инспектор?! Хо-хо.
Аллейн заметил, что она посмотрела на него с большим интересом, и догадался, что последует далее.
- То есть большая шишка, так я понимаю? Главный инспектор… как там его? Что-то я не очень расслышала имя.
Если Аллейн и питал какие-то иллюзии относительно того, что Соне неизвестны его отношения с Трой, то стоило ей повторить его имя, прижать ладонь ко рту, воскликнуть "Хо-хо! Вот это да!" и залиться безудержным смехом, как они рассеялись.
- Извините, - успокоилась наконец она, - но забавно же, право, забавно. Нет, подумать только. Оказывается, это она… ну да, конечно! Вот откуда вы узнали про краску на перилах.
- А мистер Седрик-то здесь при чем?
- Нет уж, меня на слове не поймаете, - заявила мисс Орринкурт, - да и Седди, если уж на то пошло, я не выдам. У него у самого рыльце в пушку, и если он меня кинул, значит, вообще чокнулся. Многое, между нами говоря, хотелось бы узнать. Для начала, что это за история с книгой? Какой в этом смысл? Кто здесь не в себе - я или все остальные? Смотрите! Кто-то кладет эту задрипанную книжонку в блюдо с сыром и подает на обед. А когда она находится, что делают эти полоумные? Глазеют на меня, будто я во всем виновата. Чушь, доложу я вам. А книжка-то, сама книжка какова! Написал какой-то чудик, и о чем? О том, как не дать людям сгнить после смерти. Животики от смеха надорвешь. А когда я говорю, что ни при чем, что они делают? Полин начинает заламывать руки, Десси говорит: "Мы не такие дураки, чтобы думать, будто ты сама в петлю полезешь", а Милли что-то вякает в том смысле, что знает, что я читала эту книжку, а потом все уходят, словно я какая прокаженная, и я остаюсь одна со своими мыслями, кого надо запереть на ключ, меня или их всех.
- А на самом деле вы видели эту книгу прежде или нет?
- Да вроде попадалась на глаза, - начала она, но вдруг насторожилась и, переведя взгляд с Аллейна на Фокса, осеклась. - Нет, не помню. И о чем она, тоже не знаю. Я вообще-то по части чтения не очень, - скучно добавила она, помолчав немного.
- Мисс Орринкурт, - остановил ее Аллейн, - можете вы без обиняков сказать мне, имеете вы или нет какое-либо отношение к розыгрышам, кроме тех, о которых мы с вами уже говорили?
- Я больше не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Не понимаю, что здесь происходит. Девушке надо ухо востро держать. Мне-то казалось, что в этой шайке полоумных у меня хоть один друг есть, но теперь начинаю думать, что он-то меня и подставил.
- Надо полагать, - устало заметил Аллейн, - что вы имеете в виду сэра Седрика Анкреда?
- Сэра Седрика Анкреда, - со скрипучим смехом повторила мисс Орринкурт. - Еще один баронетик выискался. Вы уж меня извините, но это ж курам на смех. - Она повернулась к ним спиной и вышла, оставив дверь открытой.
Они слышали, как, удаляясь по коридору, она продолжала театрально смеяться.
5
- Ну и что, - осторожно спросил Фокс, - продвинулись мы с этой юной дамой вперед хоть немного? Или нет?
- Да не особо, если вообще продвинулись, - угрюмо проворчал Аллейн. - Не знаю, как вы, Фокс, но в целом мне ее поведение показалось убедительным. Правда, это мало что значит. Предположим, это она подсыпала старику яда в горячее молоко, решив избавиться от него, - завещание-то написано… На этой стадии расследования есть только очень слабые надежды на то, что удастся набрести на какой-нибудь факт, вдребезги разбивающий подозрения этой чертовой семейки. Утверждать что-нибудь определенное не берусь, но копать дальше надо.
- В каком направлении? - поинтересовался Фокс.
- В настоящий момент в разных. Вас я, Фоксик, взял с собой как курицу-наседку, и как раз сейчас подошло время вашего выхода. Отправляйтесь-ка вниз и испытайте свои знаменитые приемы на Баркере и его выводке домашней прислуги. Разузнайте все, что можно, о горячем молоке, проследите его скучный путь от коровы до термоса. Развяжите им языки. Сами поболтайте. Поройтесь в мусорных корзинах, переберите старые бутылки, загляните в ведра, швабры осмотрите. В Лондон надо вернуться, обшарив все здесь до донышка. Отыщите термос. Конечно, все это надо будет отдать на анализ, а там посмотрим, мало ли что. Вперед, Фокс. Делайте свое дело.
- А вы, позвольте спросить, чем намерены заняться?
- О, я сноб. Я поищу баронета.
- Как вы думаете, сэр, - задержался у выхода Фокс, - учитывая все, что мы сейчас имеем, эксгумация понадобится?
- Одна - точно. Завтра, если только у доктора Кертиса найдется время.
- Завтра? - изумился Фокс. - У доктора Кертиса? Вы о сэре Генри Анкреде?
- Нет, - ответил Аллейн, - я о коте, о Карабасе.
Глава 13
СЕДРИК ПРИ СВЕТЕ РАМПЫ
1
Аллейн разговаривал с Седриком в библиотеке. Это была комната без малейших признаков индивидуальности и даже жизни. На полках, за стеклом, холодно стояли ровные ряды книг. Ни запаха табака, ни намека на тепло - лишь сумрак помещения, куда редко кто заходит.
Седрик вел себя экспансивно и в то же время неуверенно. Он бросился к Аллейну, хлопнул его по руке и сразу заговорил о Трой:
- Она прекрасна, само совершенство. Наблюдать, как она работает, - сплошной восторг: волшебная, почти устрашающая сосредоточенность. Вы наверняка так ею гордитесь.
Рот у него то открывался, то закрывался, зубы сверкали, водянистые глаза устремлены в одну точку, речь скорее напоминала безостановочное бормотание. Он беспокойно и бесцельно метался по комнате, открывая пустые ящики из-под сигарет и переставляя с места на место украшения. Он вспомнил, что был знаком с племянниками Аллейна, с которыми, по его словам, учился в одной школе. Выказал острый интерес к работе Аллейна. Затем вновь вернулся к Трой, заметив попутно, что он здесь, среди мещан и обывателей, единственный, кто способен понять художественную натуру Трой. Во всем этом ощущался какой-то надрыв, и при первой возможности Аллейн остановил Седрика.
- Минуточку, - сказал он, - это официальный визит, и, я уверен, вы не будете возражать, если мы останемся в его рамках. А тот факт, что моя жена была приглашена сюда писать портрет сэра Генри, давайте сочтем просто странным совпадением, которое не имеет никакого касательства к обсуждаемому вопросу. Разве что ее работа окажется как-то связанной со случившимся.
Седрик так и застыл с полуоткрытым ртом. Побагровев, он пригладил волосы и сказал:
- Что ж, если вам так будет угодно, разумеется. Мне просто казалось, что в дружеской атмосфере…
- Чрезвычайно любезно с вашей стороны, - не дал ему договорить Аллейн.
- Может, хотя бы присядем, - с кислым видом предложил Седрик, - если, конечно, это не противоречит вашим, я бы сказал, строгим представлениям о профессиональном долге.
- Благодарю вас, - хладнокровно ответил Аллейн, - так будет гораздо удобнее.
Он опустился в просторное кресло, скрестил ноги, сцепил руки и, приняв важный (по определению Трой) вид, приготовился мучить жертву.
- Мистер Томас Анкред утверждает, что вы поддерживаете идею о необходимости дальнейшего расследования обстоятельств смерти сэра Генри.
- Что ж, можно сказать и так, - нервно кивнул Седрик. - Полагаю, вы согласитесь, что все это весьма неприятно. То есть я хочу сказать, что хорошо бы все знать точно. Многое зависит от… Ну и, повторяю, радости мало… Конечно, когда тебя считают наиболее причастным… Слушайте, вы только посмотрите на меня. Я пленник этого жуткого дома. И что взамен? Жалкие гроши. Не говорю уж о налогах, о том, сколько похороны съели. Да не найдется, не найдется такого сумасшедшего, кто захотел бы взять этот дом в аренду, а что касается школы, то Кэрол Эйбл только и знает, что кудахтать, как здесь неудобно и сыро. Теперь, когда война закончилась, трудных детей увезут куда подальше. И я один останусь здесь бродить в лохмотьях по коридорам с их шорохами и шепотами. В общем, сами видите, - Седрик замахал руками, - остается скорее дивиться…
- Именно так.
- А величать меня будут Главой Семьи. Оглянуться не успею, как превращусь в очередного Старика.
- Хотелось бы уточнить еще один-два момента, - заговорил Аллейн, и Седрик тут же наклонился к нему с озабоченно-сосредоточенным видом. - Первый - кто написал и разослал все эти анонимки.
- Только не я.
- Тогда кто же, есть какие-нибудь мысли?
- Мой кандидат - тетя Полин.
- Правда? Почему?
- "У меня есть основания полагать". Такими словами она предваряет почти каждое свое замечание.
- А сами вы спрашивали у миссис Кентиш, не она ли писала письма?
- Ну да, спрашивал. Отрицает категорически. Далее - тетя Десси. В принципе она вполне могла бы сделать это, хотя скорее всего она бы прямо выложила нам свои подозрения. То есть я хочу сказать, к чему затевать всю эту возню с письмами? Таким образом, остаются мои кузены Пол и Фенелла, но они слишком поглощены своим амурным мученичеством, чтобы отвлекаться на какие-либо иные занятия; мама, но она человек слишком здравомыслящий; моя свояченица Дженетта, но она слишком величественна; ну и слуги во главе с Хранителем Древностей. Вот и вся, как говорят в спортивных кругах, команда. Разве что вам захочется включить в нее сквайра, пастора и самого милейшего старичка Рэттисбона. Но это уж ни в какие ворота не лезет. Нет, я голосую за Полин. Она должна быть где-то здесь. Вы еще не встречались? После трагедии ее практически не отличишь от леди Макдаф. Либо от той вдовствующей королевы, что в одной из шекспировских исторических драм прокладывает себе путь наверх, а потом спускается вниз. Как ее звали, Констанция вроде? Да, Полин теперь у нас подлинная трагическая героиня. Десси тоже хороша, но все-таки Полин - это нечто, познакомитесь, сами увидите.
- Не знаете, в доме есть бумага вроде той, на которой написаны письма?
- О Господи, да откуда? Бумага из тетради для упражнений! Слугам она без надобности. Между прочим, говоря о тетрадях для упражнений, вам не приходило в голову, что это могла сделать Кэролайн Эйбл? Слишком уж она поглощена всеми этими "измами", все к эдипову комплексу сводит. А вдруг вся эта мура ей в голову ударила, ну и крыша немного поехала? Разумеется, это всего лишь гипотеза. Выдвигаю на рассмотрение.
- Теперь насчет крысиного яда, - продолжал Аллейн, но Седрик прервал его пронзительным выкриком:
- О Господи, ну и компания! Вы себе только вообразите! Милли, наша стопроцентная hausfrau ("моя матушка, кто же еще" - Седрик не обошелся без своей обычной ремарки), далее Десси, пыхтит, по лестнице взбирается, Полин стучит каблуками - прямо-таки парка какая-нибудь, - ну и в конце процессии я, бедный, тащусь. Честно говоря, даже не знаю, что мы там собирались найти. Отчасти крысиный яд, а отчасти дамы, наверное, рассчитывали отыскать какие-нибудь компрометирующие бумаги, потому что Соня, не правда ли, весьма хороша собой, и, право… Она и Старик! Сомнительная пара, это любой скажет. Я заметил, что завещание, хоть твердое, хоть постоянно меняющееся, есть завещание, но разве ж их остановишь? Тогда я бросил, просто для смеха: "Вы ведь не думаете, дорогие мои, что у нее в вещах спрятан флакон с ядом?" Мысль о вещах запала им в голову, и вот они уже тащат меня в гардеробную, и там, как говорится в рассказах о преследованиях, мы кое-что "обнаружили".
- Вы что же, сами вытащили жестянку из саквояжа?
- Ну да. И так и застыл на месте.
- И как она выглядела?
- Как выглядела? А разве любимый дядя Том не передал ее вам?
- Чистая или грязная?
- Да вся в грязи. Дамы велели мне открыть банку, ну я и намучился с ней. В лицо мне летели частички крысиного яда, даже страшно стало. Так и не открыл.
- А кто первым предложил заняться поисками?
- Вог это мне трудно сказать. Может, помня об этой мерзкой брошюрке, что обнаружилась в блюде для сыра (тут, должен сказать, я вижу руку Пэнти), мы в один голос вскричали "крысиный яд" и тем самым выпустили на волю свору собак? По-моему, Полин, отчеканив "дымом не пахнет" (или она сказала "ничем не воняет"), "обогрева нет", протянула: "Где бы она могла достать мышьяк?" - и тут Милли (моя матушка), а может, это был я сам, вспомнили про потерявшийся крысиный яд. Так или иначе, едва слово прозвучало, как Полин и Десси со всех ног бросились в подозрительные покои. Видела бы их хозяйка. Любезная Соня! Положим, "любезная" с оговорками. Спальня - кавардак, где повсюду валяются какие-то безвкусные розовые оборочки, смятые платья, куклы выглядывают из-за подушек либо восседают на телефонах, можете себе представить?
- Хорошо было бы, - сказал Аллейн, - посмотреть на саквояж.
- Да? Я так понимаю, вас интересуют отпечатки пальцев? Разумеется, он у вас будет. И чтобы любезная Соня не знала, верно?
- Если можно.
- Сам схожу за ним наверх. А если Соня там, скажу, что ей звонят.
- Спасибо.
- Хотите, чтобы я прямо сейчас пошел?
- Одну минуту, сэр Седрик, - остановил его Аллейн, и Седрик вновь наклонился к нему с тем же озабоченным и в то же время невинным видом. - Зачем вам с мисс Соней Орринкурт понадобилось придумывать все эти розыгрыши?
Неприятно было наблюдать за тем, как постепенно бледнеет лицо Седрика. Веки его отяжелели, мешки под глазами приобрели лиловатый оттенок. Рядом с ноздрями пролегли небольшие бороздки. Бесцветные губы выпятились и затем растянулись в некрасивой улыбке.
- Н-да, - пробормотал он. - Вот так оно и бывает. Выходит, любезная Соня все вам выложила. - И, поколебавшись мгновение, Седрик добавил: - Что ж, дорогой мистер Аллейн, что касается меня, то с любезной Соней покончено.
2
- Полагаю, мне следует пояснить, - помолчав, заметил Аллейн, - что мисс Орринкурт никаких признаний насчет розыгрышей не делала.
- Не делала?! - непроизвольно вырвалось у Седрика. Он опустил голову, уставившись на ковер под ногами. Аллейн заметил, что он нервно сжимает и разжимает пальцы. - Какой безупречный ход, - прозвучал голос Седрика. - Старая, очень старая шутка. Древняя комбинация. Я и не знал, но вы меня научили. И вот я в ловушке, с потрохами, как говорится, съеден. - Седрик поднял голову. Налицо его вернулась краска, оно стало как у обиженного ребенка. - Пообещайте, что не рассердитесь. Понимаю, звучит по-детски, и все-таки. Оглянитесь, умоляю вас, мистер Аллейн, оглянитесь вокруг себя. Попробуйте ощутить этот особенный привкус Замка Катценйаммер. Его нынешний невыносимый фасад. Этот кошмарный викторианский стиль внутри. Мрачность. Да, в особенности мрачность.
- Боюсь, я не совсем понимаю вас, - пожал плечами Аллейн. - Разве что вы пытаетесь объяснить, каким образом можно оживить архитектуру и всю обстановку Анкретона, пририсовывая к портрету деда очки и летающих коров.
- Но я не делал этого! - взвизгнул Седрик. - Такой чудесный портрет! Поверьте, я тут ни при чем!
- А краска на перилах?
- Тоже не моя работа. Любезнейшая миссис Аллейн! Да в самом кошмарном сне…
- Однако же обо всех этих фокусах вам известно, не так ли?
- Работа не моя, - повторил Седрик.
- А послание, начертанное на зеркале? И грим на кошке?
- А, это… - нервно захихикал Седрик.
- Это, это. А ведь у вас под ногтями была красная гримировальная краска, верно?
- Ну что за глаз! - вскричал Седрик. - Любезнейшая миссис Аллейн! Неоценимая для вас помощница.
- В общем, вы…
- Старик, - перебил его Седрик, - питал особое пристрастие к рококо. Ну и я просто не смог устоять перед соблазном. А что касается кота… Это был каламбур в красках. Кошачьи усы.
- А к подушке-пищалке на стуле деда вы имеете какое-нибудь отношение?
- А что, вам кажется, шутка слишком ядреная, чересчур раблезианская? Купила подушку Соня, а положил ее туда я - не отрицаю. Ну и что в этом такого особенного? К тому же, дорогой мистер Аллейн, если мне будет позволено вымолвить хоть словечко в свою защиту, хотелось бы понять, каким краем все это связано с нашим общим делом?
- Полагаю, все эти фокусы могли быть придуманы для того, чтобы заставить сэра Генри изменить завещание, а вы ведь не будете спорить, что завещание, вернее, оба завещания тут очень даже при чем.
- Боюсь, это слишком тонко для моих бедных мозгов.
- Ведь все знали, что до всех этих событий главной наследницей сэра Генри была его младшая внучка?
- Ну, это трудно сказать. Все мы то в фаворитах оказывались, то в изгоях.
- И все же, если это верно, то разве не повлияли бы эти фокусы, приписанные девочке, на позицию вашего деда? - Аллейн помолчал, но ответа так и не последовало. - Слушайте, скажите, почему вы все-таки заставили его поверить, что все это ее рук дело?