- Если вы не против, я бы взял ее с собой. Вы видели, как мисс Орринкурт ее читала?
- Листала. Это было как-то вечером, перед ужином. Думаю, это было несколько недель назад.
- Описать ее позу и поведение можете? Она была одна?
- Да. Я вошла, а она стояла там, где вы сейчас. Крышка ящика была поднята. Повторяю, она вроде как листала книгу, но не брала ее в руки. Увидев меня, она отпустила крышку, и та с грохотом упала. Я даже испугалась, что разобьется, но ничего, выдержала.
Засунув руки в карманы, Аллейн отошел к потухшему камину.
- Может, чиркнете спичкой? - спросила Милли. - Мы всегда зажигаем камин в половине пятого.
В комнате, выдержанной в алых и белых тонах, было пронзительно холодно, и, радуясь возможности погреться, Аллейн, слегка удивленный той атмосферой домашности, что окружала хозяйку, охотно повиновался. Миллимент пересела вместе со своим шитьем к камину, Аллейн с Фоксом устроились по обе стороны от нее.
- Миссис Анкред, - начал Аллейн, - как вы думаете, в этом доме кто-нибудь знал о существовании второго завещания?
- Она и знала. Утверждает, что в тот вечер он показывал его ей.
- А еще кто-нибудь, кроме мисс Орринкурт?
- Что он может выкинуть нечто в этом роде, опасались все. Ведь он постоянно менял текст завещания. Но вряд ли кто-нибудь знал, что дело сделано.
- А сэр Седрик, интересно…
Впечатление, будто Миллимент всегда готова к открытому разговору, моментально рассеялось. Ее короткие пальцы сомкнулись на шитье, как зубья капкана.
- Мой сын ничего не знал об этом. Ничего, - резко бросила она.
- Мне казалось, что как наследник титула сэра Генри…
- Если бы он что-нибудь знал, наверняка сказал бы мне. Он ничего не знал. Все это оказалось для нас обоих большим ударом. Мой сын, - добавила Миллимент, глядя прямо перед собой, - говорит мне все. Все!
- Прекрасно, - помолчав немного, проговорил Аллейн. Ее вызывающее молчание требовало как будто некоей реакции. - Просто мне хотелось бы знать, было ли второе завещание составлено тем самым вечером, когда сэр Генри пошел после ужина к себе. Наверняка это может сказать мистер Рэттисбон.
- Полагаю, вы правы, - сказала Миллимент, извлекая из коробки моток ниток горчичного цвета.
- А кто первым увидел надпись на зеркале сэра Генри?
- Я. Я зашла проверить, хорошо ли убрана его комната. Он был человеком очень пунктуальным, а служанки - женщины старые и вечно все забывают. Я сразу увидела эту надпись, но не успела стереть ее, как в комнате появился он. По-моему, - задумчиво продолжала Миллимент, - я никогда раньше не видела его в такой ярости. На мгновение он всерьез подумал, что это я намалевала, но потом, конечно, понял, что это сделала Пэнти.
- Пэнти тут ни при чем, - возразил Аллейн.
Они с Фоксом уже давно заметили, что искреннее изумление следователь с двадцатилетним стажем распознает безошибочно. Именно его и испытывала сейчас Миллимент Анкред.
- О чем это вы? - выговорила она наконец. - Вы что же, хотите сказать…
- Не я, а сэр Седрик. Он сам признался, что в одном из розыгрышей участвовал непосредственно, а вообще знал обо всех. Надпись на зеркале - его рук дело.
Миллимент снова взялась за шитье.
- Он пытается кого-то прикрыть, - заявила она. - Скорее всего Пэнти.
- Не думаю.
- В таком случае это очень дурно с его стороны, - сказала Миллимент своим унылым голосом. - Если он действительно сыграл одну из этих шуток, во что я не верю, то это очень дурно. Только я не понимаю, мистер Аллейн… возможно, я глупа, ноне понимаю, что вас заставляет заниматься этими дурацкими шутками.
- Поверьте, я не стал бы этого делать, если бы они не имели отношения к происшедшему.
- Вижу, вы находитесь под влиянием жены, - помолчав немного, сказала Миллимент. - В ее глазах Пэнти - совершенная невинность:
- Я нахожусь под влиянием того, - возразил Аллейн, - что мне сказали сэр Седрик и мисс Орринкурт.
Напряженно выпрямившись, она повернулась к нему, и в первый раз по ее лицу проскользнуло нечто вроде тревоги.
- Седрик? И эта женщина? А почему вы говорите о них вместе?
- Судя по всему, они придумали эти розыгрыши вдвоем.
- Я не верю этому. Это она вам так сказала. Теперь мне все понятно, - повысив голос, сказала Миллимент. - Какой же я была дурой.
- Что вам понятно, миссис Анкред?
- Это она все придумала. Конечно, она. Она знала, что Пэнти была любимицей папа. Она все придумала, и когда он изменил завещание, убила его. И теперь пытается приплести к этому моего мальчика. Я наблюдала за ней. Это злобная, расчетливая женщина, она пытается поймать моего мальчика в ловушку. Он щедрый, простодушный и добрый. Слишком добрый. Он теперь в ее власти, - громко всхлипнула Миллимент.
Столкнувшись с этим взрывом чувств, но, памятуя о недавней встрече с Седриком, Аллейн не сразу нашелся что ответить. Не успел он сформулировать фразу, как Миллимент взяла себя в руки.
- Ладно, все ясно, - деревянным голосом проговорила она. - Я держалась подальше от всей этой истории, насколько, конечно, это возможно, когда вокруг тебя разыгрываются бесконечные сцены и идет дурацкая болтовня. Все это время мне казалось, что, возможно, члены семьи и правы, но оставляла это на их усмотрение. Случалось, мне было даже жалко Соню. А теперь я надеюсь, что она страдает. Если могу быть чем-нибудь вам полезна, я к вашим услугам. Всегда.
"О Боже, - подумал Аллейн. - О, Зигмунд Фрейд! Черт!" А вслух сказал:
- Возможно, ничего и не было. У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, кто мог быть автором этой анонимки?
- Разумеется, - с неожиданной живостью ответила Миллимент.
- И кто же это?
- Письма написаны на бумаге, которой пользуются дети в здешней школе. Некоторое время назад, когда я поехала в деревню, она попросила меня заказать новую партию. Я сразу узнала эту бумагу. Письма писала Кэролайн Эйбл.
И пока Аллейн переваривал это открытие. Миллимент добавила:
- Или Томас. Они очень близки. Он половину времени проводил в том крыле дома, где находится школа.
Глава 14
ПСИХИАТРИЯ И КЛАДБИЩЕ
1
В характере Милли Анкред доминировала некая упрямая неотесанность, что было особенно ощутимо на фоне театрального поведения Полин, Дездемоны и Седрика. Она воплощалась и в ее плотной фигуре, коротких руках, ровно звучащем голосе, даже в построении фраз. Интересно, думал Аллейн, уж не подобрал ли себе жену покойный Генри Ирвинг Анкред с его богатой родословной, утонченными чувствами, ранимостью как раз ввиду отсутствия всего этого - за ее нормальность? Только вот была ли Милли, столь обожающая своего невозможного сынка, нормальна?
А впрочем, продолжал размышлять он, в человеческом поведении нет нормы, кому это известно лучше, чем им с Фоксом?
Он начал с рутинных вопросов, которые задают при расследовании любого дела и которые давно наскучил и любому следователю. Путь бутылки с горячим молоком был вновь прослежен с самого начала и не принес никаких неожиданностей, лишь стало вполне очевидно, что низвержение Милли в пользу мисс Орринкурт весьма не понравилось первой. Далее Аллейн перешел к медицинским делам. Мензурка была новая. Доктор Уизерс предложил поменять лекарство и оставил рецепт у аптекаря. Мисс Орринкурт взяла его у мистера Джунипера вместе с детскими лекарствами, и Милли сама передала его через Изабель сэру Генри. Принимать это лекарство следовало только в случае жестокого приступа, каких раньше, до той ночи, не было.
- Нет, туда она бы ничего не подсыпала, - сказала Милли. - Откуда ей знать, будет он вообще принимать это лекарство или нет. Он вообще ненавидел все эти микстуры и прибегал к ним только в самом крайнем случае. Да и то без видимой пользы. Я не доверяю доктору Уизерсу.
- Ах вот как?
- По-моему, он пренебрегает своими обязанностями. Мне сразу же показалось, что ему следовало бы побольше порасспрашивать про обстоятельства смерти моего свекра. Он слишком поглощен скачками и бриджем, а пациентам уделяет недостаточно внимания. При этом, - добавила Милли с отрывистым смехом, - свекру он нравился, не зря он оставил ему больше, чем некоторым из своих близких.
- Так что с там с лекарствами? - напомнил Аллейн.
- Не стала бы она в них ничего подмешивать. Зачем, ведь у нее был термос.
- А как насчет банки с крысиным ядом? Есть какие-нибудь идеи, как она могла у нее оказаться?
- Она с самого начала, как только приехала сюда, жаловалась на крыс. Я велела Баркеру разбросать отраву и сказала, что в кладовке есть жестянка. Она закричала, что боится яда.
Аллейн искоса посмотрел на Фокса, который сразу же принял исключительно благопристойный вид.
- Тогда, - продолжала Милли, - я сказала Баркеру, чтобы он поставил капканы. А когда через несколько недель нам понадобилась крысиная отрава для "Брейсгердла", выяснилось, что жестянка пропала. Насколько мне известно, никто к ней никогда не прикасался. Она хранилась в кладовке годами.
- И наверное, немало лет, - заметил Аллейн. - По-моему, мышьяк в качестве крысиной отравы давно уже вышел из употребления. - Он поднялся, вслед за ним встал и Фокс. - Ну что ж, это, пожалуй, все, - заключил Аллейн.
- Нет, не все, - твердо возразила Милли. - Мне надо знать, что эта женщина наговорила о моем сыне.
- Она утверждает, что розыгрыши они придумывали совместно, и он это признает.
- Должна сказать вам, - в первый раз голос Милли дрогнул, - должна сказать, что она пытается им прикрыться. Она пользуется его добротой, открытым нравом и любовью к разного рода забавам. Говорю вам…
В этот момент открылась дальняя дверь, и в гостиную заглянул Седрик. Мать сидела к нему спиной и, не замечая его появления, продолжала говорить. "Его используют, его используют", - повторяла и повторяла она дрожащим голосом. Седрик перевел взгляд с матери на Аллейна, который, в свою очередь, внимательно наблюдал за ним. Седрик поморщился, состроил недовольную, жалостливую мину, но губы оставались неподвижными, так что в целом лицо у него перекосилось. Он вошел и неслышно прикрыл за собой дверь. В руках у него был саквояж, весь покрытый наклейками, принадлежащий, по всей видимости, мисс Орринкурт. Поморщившись еще раз, он поставил его рядом со стулом и лишь затем направился к камину.
- Милли, дорогая, - проговорил он, кладя ей руки на плечи. Она вскрикнула от неожиданности. - Ну вот, напугал. Ты уж извини меня, пожалуйста.
Миллимент прикрыла ладонями его руки, и на мгновение, уступая ее беспокойному и требовательному прикосновению, он замер на месте.
- Ну, Милли, что случилось? - проговорил Седрик. - Кто это использует бедного маленького меня? Уж не Соня ли?
- Седди?!
- Я таким дурнем оказался, ты даже представить себе не можешь. Ну вот и пришел, как хороший мальчик, повиниться, - залепетал он тошнотворно и опустился на пол, привычно прижавшись к коленям матери. Она крепко обняла его. - Мистер Аллейн, - заговорил Седрик, широко округляя глаза, - мне очень стыдно за то, что я умчался тогда вслед за тетей Полин. Глупость какая-то, право слово, глупость. Но есть у некоторых привычка выражаться очень уж своеобразно, и вот тебе, пожалуйста, она тут как тут, пыхтит, шипит и вообще всячески дает понять, будто бы я пытаюсь скрыть какой-то страшный скелет в своем, вы уж поверьте, уныло-пустом шкафу.
Аллейн выжидательно молчал.
- Видите ли, мистер Аллейн (Милли, радость моя, тебя ждет небольшое потрясение, но не обращай внимания), видите ли, мистер Аллейн, между мной и Соней возникло, как бы это выразиться, некоторое взаимопонимание. Это дело самого последнего времени. Уже после того, как сюда приехала дражайшая миссис Аллейн. Она много чего здесь подметила, возможно, и это тоже.
- Если я вас правильно понимаю, - вставил Аллейн, - то вы явно заблуждаетесь. Уверен, ничего такого она не подметила.
- Правда?
- Вы что, пытаетесь объяснить мне, каким образом оказались в спальне мисс Орринкурт вечером, накануне смерти вашего деда?
- Так ведь после заявления тети Полин, - недовольно пробормотал Седрик, - между прочим, своими сведениями она обязана ночному визиту в старинные помещения в конце коридора, - после этого ничего не оставалось, как чистосердечно во всем признаться, верно?
- Седрик, - всполошилась Миллимент, - что тебе сделала эта женщина?
- Да ничего, радость моя, благодарение Богу, ничего. Я попытаюсь все объяснить. Она действительно очень хороша, не так ли, мистер Аллейн? Милли, дорогая, я знаю, что она тебе с самого начала не понравилась, и, судя по всему, ты оказалась совершенно права. Но знаешь, я был так заинтригован, а ей было так скучно, и нам захотелось чуть-чуть поразвлечься. Я просто заскочил к ней по пути к себе, и мы немного похихикали над теми страшилками, что происходят внизу.
- А еще, - предположил Аллейн, - вы рассчитывали узнать подробности нового завещания сэра Генри.
- Да, и это тоже, не отрицаю. Знаете, мне подумалось, что летающая корова - это уж, как бы сказать, слишком. Соня, понимаете ли, еще до ужина ее изобразила. А потом, уже в ходе застолья, Старик огласил завещание, которое нам обоим показалось вполне приемлемым; эта невыносимая Пэнти осталась за бортом, и в таком случае почему бы не оставить ее в покое.
- Седрик, - внезапно оборвала его мать, - полагаю, на этом лучше остановиться. Мистер Аллейн все равно не поймет. Так что хватит.
- Милли, радость моя, разве ж ты не видишь, что наша славная старушка Полин уже бросила в землю страшное зернышко сомнения, и теперь надо просто вырвать его, пока оно не дало побегов. Верно, мистер Аллейн?
- Полагаю, - откликнулся тот, - вам следует выложить все, что вам известно.
- Именно! Итак, на чем это я остановился? А, да. В общем, все было бы в порядке, если бы Кэрол Эйбл, дама настолько ученая и "не от мира сего", что буквально монстром кажется, не состряпала неопровержимое алиби для этого зловредного ребенка. Естественно, это заставило Старика обратить свой подозрительный взгляд на всех остальных. Он составил новое завещание, в котором со всеми и разобрался, - кроме Сони. И чтобы уж быть откровенным до конца, позвольте сказать вам обоим, Милли и мистер Аллейн, что я очень хочу скорейшего завершения дела, независимо от того, Соня убила или нет.
- Конечно, она, - отрубила Милли.
- Да? Откуда такая уверенность? Мне важно это знать.
- Ты о чем это, Седрик? Не понимаю…
- Ну… Ладно, оставим это.
- По-моему, я понимаю, что хочет сказать сэр Седрик, - вмешался Аллейн. - Речь идет о браке с мисс Орринкурт, когда-нибудь в будущем, не так ли?
- Нет! - отрывисто, громко выдохнула Миллимент и с силой сдавила плечо Седрика.
- Милли, дорогая, - запротестовал он, морщась от боли, - прошу тебя, будем сохранять приличия.
- Чушь, - бросила она. - Скажи ему, что это чушь. Что за дикая идея! Скажи ему.
- Что толку, если Соня скажет ему нечто совершенно иное? - Седрик повернулся к Аллейну: - Вы ведь понимаете меня, верно? То есть я хочу сказать, дама она, бесспорно, весьма эффектная, и в своем роде история может получиться довольно забавной. Как вам кажется, мистер Аллейн, ведь может? Мне - да.
Его мать снова подняла шум. Седрик резким движением освободился от ее хватки и поднялся на ноги.
- Хватит, Милли, что за идиотизм? Какой смысл играть в прятки?
- Ты же сам себе вредишь!
- Почему? В конце концов, мы с тобой, как и все члены семьи, в одинаковом положении. Я не знаю, замешана ли Соня в этой истории, но хочу узнать. - Седрик с улыбкой посмотрел на Аллейна. - Когда мы встретились в тот вечер, она мне сказала о новом завещании. И мне стало ясно, что в случае его смерти я оказываюсь практически на мели. Так что с моей стороны заговора нет, мистер Аллейн. Я не убивал Старика. Pas si bete!
2
- "Pas si bete", - повторил Фокс, направляясь вместе с Аллейном в то крыло здания, где находилась школа. - Ну, дураком его действительно не назовешь, как вам кажется, мистер Аллейн?
- Ни в коем случае. На мякине нашего Седрика не проведешь. Но что же это за хладнокровный червячок, а, Фокс? Дед умирает, оставляя ему большое ненужное поместье, которое не на что содержать. С другой стороны, тот же самый дед оставляет целое состояние своей так называемой невесте. Лучший выход из этой ситуации для Седрика с его непрочным финансовым положением - жениться на разбогатевшей мисс О. Я мог бы поймать этого молодого человека на чем угодно, - задумчиво продолжал Аллейн, - и все равно остался бы с носом.
- Кажется, это случай для министра внутренних дел, - заметил Фокс.
- Ну да, ну да. Боюсь, вы правы. Сюда, по коридору, так нам, кажется, объясняли? Там должна быть дверь, обитая зеленым коленкором. Думаю, здесь, Фокс, нам стоит разделиться. Вы займетесь всякими мелочами из рассказа Изабель, на которые раньше не обращали внимания, ну и заодно такими же мелочами касательно мисс Орринкурт. А вот и дверь. Затем, Фоксик, вы извлечете тело покойного Карабаса и поместите его в ящик для обуви. Между прочим, знаете, кто оборвал жизнь бедного Карабаса?
- Мистер Баркер призвал мистера Джунипера, - ответил Фокс, - и велел ему сделать укол. Полагаю, это был стрихнин.
- Ладно, что бы там ни было, надеюсь, вскрытию это не помешает. Встретимся на второй террасе.
За зеленой дверью вся атмосфера Анкретона казалась накаленной. На месте тяжелых ковров были волокнистые дорожки, коридоры продувались ветром со всех сторон и пахли дезинфекцией, а там, где когда-то висели, возможно, викторианские офорты, можно было увидеть картины в вызывающе современном стиле, выполненные с откровенным презрением к уютной, но явно нежеланной домашности.
Пойдя в ту сторону, откуда доносились визг и пронзительные крики, Аллейн отыскал большую комнату, где собрались подопечные мисс Эйбл. На полу валялись кубики от строительных игр, брикеты пластилина, краски, молотки, обрывки бумаги, ножницы и клей. Пэнти, заметил он, возилась с весами, гирьками и мешочками с песком; при этом она отчаянно спорила с каким-то маленьким мальчиком. Увидев Аллейна, Пэнти скорчила рожу и громко засмеялась. Он помахал ей, девочка сразу же картинно рухнула на пол и принялась разыгрывать сцену крайнего изумления.
Мисс Кэролайн Эйбл оторвалась от группы учеников в дальнем конце комнаты и подошла поближе.
- Здесь слишком шумно, - заметила она. - Может, пройдем ко мне в кабинет? Мисс Уотсон, приглядите тут?
- Разумеется, мисс Эйбл, - сказала пожилая дама, появляясь из-за спин детей.
- В таком случае прошу, - пригласила Аллейна мисс Эйбл.
Ее кабинет, стены которого сплошь были увешаны картами и диаграммами, оказался рядом. Она уселась за письменный стол, где, сразу же отметил Аллейн, возвышалась стопка тетрадей с разлинованными полями, исписанных желтым карандашом.
- Полагаю, вам известно, зачем мы здесь, - начал он.
Мисс Эйбл весело ответила, что да, как ей кажется, известно.
- Мы часто встречаемся, - с полной откровенностью продолжала она, - с Томасом Анкредом, и он все мне рассказал. Между прочим, довольно объективно. Он вообще человек довольно уравновешенный и пока справляется с ситуацией вполне удовлетворительно.