Карло был недюжинно талантливый, хотя и не вполне оригинальный композитор, продолжатель традиций Стравинского и Хиндемита. Но недавно он подпал под чары австрийского модерниста Арнольда Шенберга и начал обильно творить в шенберговском стиле. Эти скупые атональные опусы не слышал никто, за исключением кружка почитателей из числа поэтов, художников и музыкантов Гринвич-Виллидж, которые цеплялись к нему, как инфекция. На жизнь он зарабатывал игрой на альте в оркестре Уолтера Дамроша, концерты которого по субботним вечерам транслировались на всю страну по Эй-би-си. Это был его тяжкий крест, и, когда Мариуса пригласили провести Святки в Элдервуде, он немедленно ухватился за эту возможность и тут же сообщил в администрацию оркестра, что свалился с двусторонней крупозной пневмонией.
- Пусть играют своего чертова Чайковского без меня, - брюзгливо говорил он друзьям и добавлял со свойственным ему оптимизмом: - Может быть, меня и уволят.
У него был врожденный дефект сводов стопы, и ему до сих пор приходилось носить тяжелую ортопедическую обувь, которая затрудняла ходьбу, а когда он торопился, это превращалось в пытку.
- Краб Мариус, слыхали? Так это я, - говорил он с горечью.
Валентина без потерь одолела Главную улицу Элдервуда, ставшую сплошным катком, и направила свой "мармон" к северной окраине городка.
- Мариус, а ты понимаешь, что происходит? - вдруг спросила она.
- Что происходит, где?
- Там. Чего ради затеяли это многодневное гостевание?
- Откуда мне знать? Те дни, когда я пользовался доверием Джона, давно уже канули в бездну времен.
- Не будь таким… Эдипом. Ты же понимаешь, о чем я говорю. Джон что-то задумал, но что именно?
- У него и спроси. - Мариус не сводил мрачного взгляда с заснеженной дороги. - Надеюсь, хоть выпивка будет приличная.
- Он делал такие ужасно таинственные намеки, - глубокомысленно сказала Валентина. - После Нового года, говорит, произойдет нечто значительное. Интересно все-таки, что же.
Молодой музыкант оскалил зубы, что можно было посчитать ухмылкой.
- Может быть, тебе лучше не знать.
- Это как прикажешь понимать?
- Тормози, черт тебя побери!
- Ладно же, Мариус! А все-таки что тебе известно?
- Ты в последнее время Расти видела?
Актриса вздрогнула.
- Еще до Дня Благодарения.
- Девчонка вся сияет, особенно безымянный пальчик на левой руке.
- Они помолвлены? - вскрикнула Валентина.
- Кольцо дружбы. Так это называется. Пустячок в четыре карата.
- Так ты думаешь, что пока мы будем здесь…
- От Джона всего можно ждать. Даже свадьбы. - Мариус пожал плечами. - Судьба. Чему быть - того не миновать.
- Ой, кончай, а? Не верю я.
- Да ну? - негромко сказал он.
Она хлестнула по нему взглядом своих фиалковых глаз и снова стала смотреть на дорогу.
- И вовсе необязательно, - сказала она столь же негромко. - Мариус, знаешь… ты мог бы помочь мне. Мы могли бы помочь друг другу.
Он сердито взглянул на нее, потом рассмеялся.
- Ах ты, стерва! Заметила-таки. Я и не думал, что так заметно.
- Так поможешь, Мариус?
Помолчав какое-то время, он пробормотал:
- А почему бы и нет? - Он еще сильнее укутался и запахнул шарф.
- Снег идет, - объявил Эллери, задержавшись в холле вместе с Эллен Крейг, чтобы стряхнуть снег с обуви.
- К тому же темнеет и холодает, - добавила Эллен. - Отличное начало для Рождества!
- А ну-ка к камину, оба! - сказал ее дядя. - Эллен, у тебя руки как ледышки.
- Зато какой жар в глазах! - Джон Себастиан усмехнулся. В отсутствие Фелтона, отправленного на станцию в крейговском "пирлессе", он исполнял обязанности бармена. - Не желаешь ли коктейля, сестричка?
- Боже мой, еще бы!
- Эллери?
- Конечно. Сколько еще гостей будет?
- Четверо. Мариус, еще?
- Бесконечно, - сказал Мариус Карло.
- Не стоит беспокоиться, - сказал Крейг. - Дэн Фримен и Роланд Пейн едут вместе, а дэновский "линкольн-кабриолет" пройдет где угодно. Сам Дарк живет всего-то на том конце Элдервуда. А если мистер Гардинер едет поездом…
- Я так надеюсь, что нью-йоркские поезда не отменили, - сказала Расти. - Было бы просто ужасно, если бы этот чудный старичок не попал на наш праздник.
- Я бы себе глотку перерезал, - сказал Джон и показал как. - Выпьешь, Вэл?
- Не сейчас, спасибо, - отказалась Валентина и оживленно воскликнула. - Значит, священник будет, а, Расти? Дурачить нас вздумали?
Расти расхохоталась.
- Все в свое время, детишки, - сказал Джон. - Ну-ка, Эллери, давай подолью?
- Тпру! - не гони. Мистер Крейг, вы сказали, будет Фримен? Дэн З. Фримен?
- Да, мистер Куин.
- "Я вам поведаю о чудесах", верно? Как же вам удалось вытащить Фримена на домашний праздник? Большего нелюдима я не встречал. Знаете, он ведь мой издатель.
- Знаю, - улыбнулся Крейг.
- Тогда хоть двоим присутствующим будет о чем поговорить, - пробубнил Мариус Карло. - Вы, Куин, сможете высказать Фримену все претензии насчет того, что он никакой рекламы вашей книги не дал, а он вам поведает, как расходятся самые "ударные" книги в его списке.
- Мариус, о чем вы? - в смятении спросил Эллери.
- Не обращайте на него внимания, Эллери, - сказала Расти. - Мариус презирает все, что не укладывается в его мерки "искусства".
- Особенно плохое искусство, - заявил Мариус.
- Особенно, если оно приносит деньги, - парировала Эллен.
- Мариус, замолчи! - сказала Валентина. - Он сам не верит ни одному своему слову, Эллери. Его просто зависть гложет. Я считаю, что ваша книга просто merveilleux[Великолепна (фр.).].
- А я считаю, что нам следует сменить тему, - весело сказал Эллери, глядя при этом на Мариуса с интересом. - Мистер Крейг, позвольте спросить, кто такой Роланд Пейн?
- Мой поверенный и старый друг. - Гигант-хозяин тоже с любопытством смотрел на молодого музыканта. - А Сэм Дарк - наш семейный доктор с тех самых пор, как приехал в Элдервуд, А, мистер Браун! Мы уж давненько вас поджидаем.
- Я просматривала наши гороскопические записи, мистер Крейг, - воскликнула мать Расти, врываясь в комнату, - и уверена, что чуточку ошиблась. Положение восходящего Юпитера…
- Я так понимаю, что мне надлежит почувствовать облегчение. - Крейг улыбнулся. - Мартини, миссис Браун?
- Я просто обожаю можжевельник! В нем, знаете ли, столько смысла. Никогда не срезайте можжевеловый куст в Уэльсе - через год умрете.
- Выпейте иного джина, якобы сделанного из можжевельника - и умрете гораздо раньше, - сказал Джон.
Эллери заметил с серьезным видом:
- Он также излечивает от змеиных укусов и укрепляет зрительный нерв.
- Правда, мистер Куин? А я и не знала, - вскричала мать Расти. - Джон, Расти сказала мне, что мы ждем еще гостей.
- Четверых, мама Браун.
- О, тогда нас будет двенадцать! Какая радость, Джон! Подумать только, если бы вы пригласили еще одного! - Она залпом выпила мартини и скривилась, то ли из-за джина, то ли из-за ужасной мысли. Эллери так и не понял.
- Двенадцать? - Мариус Карло выставил вперед пустой стакан. - Прислугу вы, разумеется, не считаете?
- Прислугу? - Миссис Браун была явно озадачена.
- Никто не считает прислугу. А вот грянет…
- …революция. Мариус, все это мы уже слышали. - Он начал явно раздражать Валентину. Она откинула голову и произнесла грудным глубоким голосом: - Ну, посвяти же нас, Джонни. В ба-альшой секрет.
Себастиан засмеялся.
- Во-первых, у меня на носу день рождения. Шестого января, через две недели, Я надеюсь, вы до тех пор тут погостите.
- Почему?
- Есть четыре причины. - Он явно наслаждался своей тайной. - Сразу же после полуночи пятого января в моей жизни произойдут четыре важных события. - Он с усмешкой отмахнулся от вопросов присутствующих. - Потерпите, пока остальные не подъедут.
- А вот и я, - донесся от дверей пронзительный мужской голос. - Начнем же празднества!
- Сэм! - Крейг радостно устремился к нему. - Добрался без проблем, как я погляжу, Мейбл, прими-ка вещи у доктора Дарка. - Горничную Крейга, молодую краснощекую ирландку гость приветствовал энергичным щипком за щеку. Мейбл прыснула, взяла меховую шапку, шубу и галоши доктора Дарка и вышла. - Ну-ка, Сэм, по-моему, ты незнаком с миссис Браун…
Доктор Сэм Дарк, большой и толстый, чуть уступал Крейгу в росте, зато существенно обгонял в ширину. Светлые волосы топорщились над его небольшой головой на манер гусарского кивера. Если бы не глаза, излучающие проницательность и ум, он был бы смешон. Его голубой костюм из сержа был помят, пуговица на манжете висела на длинной ниточке. Но была в нем какая-то основательность, надежность, которая тут же пришлась Эллери по душе.
- Ты на всю неделю освободился? - спросил Крейг, когда доктор Дарк уселся у камина, обхватив мощной дланью стакан. - Отрицательные ответы не принимаются.
- Меня подменяют Холлис и Бернстайн, - кивнул толстый доктор. - Давненько не встречал я Рождества в семейной обстановке. Между нами, старыми холостяками, говоря, ты, Артур, добился большего, чем я. Эллен, Джон, я пью за тот связующий жгут, простите, узы… и не говорите мне всякой чуши, что, мол, свой своему поневоле брат.
- Доктор, вас ведь не было при рождении Джона? - Краем уха Эллери где-то слышал, что с появлением Джона Себастиана на свет связана какая-то необычная история.
- О, нет, - сказал доктор Дарк. - Джон поступил ко мне, так сказать, post uterum[После рождения (лат.).].
- Мне тогда было шесть недель, да, доктор Сэм?
- Не шесть, а семь, - поправил воспитанника Крейг. - Видите ли, мистер Куин, его родители умерли с промежутком в несколько дней, в девятьсот пятом году. Клер и Джон - ведь наш Джон назван в честь отца - возвращались на машине из Нью-Йорка в Ри в жуткую метель и разбились возле Маунт-Кидрон. Авария вызвала преждевременные роды вот этого господина, а Клер той же ночью умерла. Не прошло и недели, как Джон умер от травм. Перед кончиной он назначил меня опекуном младенца, ведь ни с той, ни с другой стороны близких родственников не было, и других детей тоже. Джон-младший был первенцем. Сиделка, миссис Сапфира, перешла ко мне вместе с младенцем. Вот преданная душа! Она нас так и не покинула, умерла в этом доме всего несколько лет назад. Мы с Сапфи на пару вырастили-таки этого юного разбойника.
- С моей немалой помощью, - вставил доктор Дарк. - Сколько раз мне приходилось мчаться сюда среди ночи, потому что маленькому Джону вздумалось косо посмотреть на Сапфи или Артура.
- С немалой помощью всех, - сказал Джон, положив руку Крейгу на плечо. - Сапфи, доктора Сэма, Эллен, когда она к нам переехала, но в первую очередь вот этого бородатого чудака. Боюсь, Артур, у меня не хватило красноречия, чтобы достойно описать твои заслуги.
- Верно, верно, - сказал Мариус Карло, прежде чем Крейг успел ответить. - Как только падет первая слеза, я исполню на этом фортепиано "Сердца и цветы" - если только оно настроено, в чем надо еще удостовериться.
- Мариус не способен понимать родственные чувства, - нежным голоском пропела Расти, тряхнув рыжей гривкой. - У него, видите ли, никогда не было ни отца, ни матери. Он вылупился в стоячем пруду, так ведь, милый?
Мариус сверкнул на нее черными глазами, потом пожал плечами и поднял стакан.
- У вас с отцом Джона было общее предприятие, мистер Крейг? - поспешно спросила Валентина.
- Да. "Себастиан и Крейг", издатели. Я занимался производственной частью, а в издательских делах понимал мало, так что после смерти Джона я продал предприятие и занялся тем, чем занимался изначально - печатным делом.
- Вы говорите так, словно это для вас шаг назад, мистер Крейг, - сказал Эллери. - А у меня было бы больше оснований для гордости, владей я "Эй-би-си Пресс", чем многими из известных мне издательств. Вы часом не Дэну Фримену продали дело? Да нет, он тогда был слишком молод.
Крейг кивнул.
- С девятьсот пятого года хозяйство несколько раз меняло владельца. Дэн купил его в начале двадцатых.
А-а, вот и он, ей-богу! И Роланд с ним. Заходите, заходите.
Издатель и адвокат странно смотрелись вместе.
Дэн З. Фримен был маленький бледный мужчина лет сорока, с большой головой, которая казалась еще больше оттого, что волосы на ней росли только начиная с макушки. У него были красивые ярко-карие глаза.
Казалось, что предстоящий тяжкий ритуал знакомства с полной гостиной незнакомых людей был издателю просто не под силу. Он сжал руку Эллери с силой утопающего, ухватившегося за ниспосланный свыше плавающий обломок. Эллери и виделся-то с ним всего раз, когда Фирмен принял к публикации "Загадку цилиндра".
- Так приятно вновь встретить вас, Куин, - лепетал Фримен, - очень, очень приятно…
При первой же возможности он забился в кресло и там затаился.
Роланд Пейн при всем желании не мог бы где-нибудь затаиться. Он был высок, краснолиц, с красивой копной седых волос и с неизменной, слегка рассеянной улыбкой, свойственной политическим мужам. Ему было немного за пятьдесят, а его густой приятный баритон сделал бы честь любому актеру старой школы. Эллери слышал о нем от инспектора Куина, имевшего обыкновение похваляться, что он знает всех адвокатов Нью-Йорка. Пейн был адвокатом весьма осмотрительным и расчетливым и, наподобие государственных ценных бумаг с золотым обрезом, приваживал только наиболее консервативную клиентуру. Несмотря на блистательную внешность и бархатный голос, он редко выступал в суде. В основном его практика сводилась к завещаниям и имущественным вопросам.
- Теперь, когда прибыли господа Пейн и Фримен, - заговорил Джон, - я готов посвятить присутствующих в два из четырех событий глобального масштаба, о которых упомянул ранее. Мистер Пейн, как семейный адвокат Крейга, скажите, как изменится мой статус, начиная с шестого января?
- В этот день, знаменующий вашу двадцать пятую годовщину, - с улыбкой произнес седовласый поверенный, - согласно условиям последнего завещания вашего отца, Джона Себастиана-старшего, вы вступаете во владение основным капиталом, сохранявшимся для вас с тысяча девятьсот пятого года. Убежден, что Джон не станет возражать, если я замечу, что он сделается весьма обеспеченным молодым человеком.
- И, разумеется, неотразимым! - воскликнула Эллен Крейг, сжимая руку Джона. - Представляете, Джон - и миллионер!
- Омерзительно, да? - Джон ухмыльнулся. - А теперь, мистер Фримен, в вашем профессиональном качестве, скажите, что важного для меня произойдет шестого января?
Издатель покраснел, когда на него устремились все взоры.
- Событие, более, по-моему, важное, чем просто получение наследства. Шестого января "Дом Фримена" выпустит в свет первую книгу стихов многообещающего молодого поэта "Пища любви". Автор - Джон Себастиан.
Все заголосили. Расти воскликнула:
- Как замечательно, Джон! А ты мне и словом не обмолвился. Мистер Крейг, а вы знали?
Крейг зашевелил бородой.
- Уж не думаете ли вы, Расти, что кто-то мог лишить меня удовольствия делать первую книгу Джона. Но мы с Дэном - пара старых траппистов-молчальников, - Крейг от всего сердца тряханул издателя за хрупкое плечо, - мы знаем, как держать язык за зубами.
- Джон, я так рада за тебя, - промурлыкала Валентина. - Поздравляю. - Она наклонила его голову и поцеловала.
Расти Браун улыбнулась.
- И мне тоже! - весело сказала Эллен, каким-то образом умудрилась пролезть между Джоном и Валентиной и, поцеловав его, остаться там.
У Джона уши покраснели.
- Я хотел, чтобы это был сюрприз. Правда, здорово? Мне до сих пор кажется, что все это сон.
- И разойдется ровно четыреста пятьдесят девять экземпляров, - заявил Мариус, размахивая стаканом как дирижерской палочкой, - и будет восторженная рецензия в "Журнале ветеринарной медицины".
Но его скрипучий голос затерялся в гвалте; к тому времени, когда прибыл последний гость, Мариус спал в кресле.
Человек, чей скромный саквояж Фелтон внес из "пилесса", был весьма бодрый худощавый старик, с едва тронутыми сединой черными волосами, детскими голубыми глазами, большим носом янки и с воротником священника. Крейг представил его как достопочтенного Эндрю Гардинера, недавно оставившего место приходского священника епископальной церкви в Нью-Йорке. Он был, главным образом, другом семьи Браун: Оливетт Браун много лет была его прихожанкой, а Расти он крестил и причащал.
Как только Валентина Уоррен увидела старого священника, она притихла. Устроившись на ручке кресла, в котором спал Мариус Карло, она принялась легонько ерошить его черные волосы. Взгляд ее фиалковых глаз часто останавливался на лице Расти. На Джона она не смотрела вовсе.
Эллери наблюдал за ней. Он негромко спросил Эллен Крейг:
- Эллен, а на том участке что происходит?
- Я что, похожа на агента контрразведки? - прошептала Эллен в ответ. - Придется вам самому делать выводы, мистер Всезнайка. Полагаю, у вас это неплохо получается.
- У меня выводится треугольник.
- С вашей математикой справитесь и без меня.
- Я полагаю, вы знакомы с Эллен, моей племянницей, - сказал Крейг, подойдя к ним с последним из прибывших гостей. - Мистер Гардинер, а это друг Джона, писатель Эллери Куин. А это - достопочтенный мистер Гардинер.
Железное рукопожатие старика удивило Эллери.
- Я слышал, мистер Гардинер, что вы отошли от дел, но во имя неба, зачем же отправлять в отставку человека с такой железной хваткой?
- Мистер Куин, небо здесь ни при чем, - улыбаясь ответил священник. - Просто епископ мягко напомнил мне, что я уже миновал возраст обязательной отставки - семьдесят два года. Эллен, вы сияете даже больше, чем обычно.
- Кажется, это под моим влиянием, - заметил Эллери. Эллен слегка покраснела, но никакого недовольства не выказала.
- В таком случае, - мистер Гардинер весело сверкнул глазами, - присутствие священника, хоть и отставного, может быть нелишним. Мистер Крейг, я не хотел бы причинить неудобство вам и вашим гостям, но я хотел бы сходить ко всенощной. По-моему, у вас в Элдервуде есть епископальная церковь. Если бы у кого-нибудь можно было одолжить машину…
- Вот еще. Я распоряжусь, чтобы Фелтон или Джон повезли вас, - сказал Крейг. - Только дело в том, что дорога на главное шоссе может через несколько часов стать непроезжей. Что-то я снегоочистителей не слышу.
- Пожалуйста, мистер Крейг, не утруждайте себя. Если надо, я могу пойти пешком. Здесь не больше мили, я заметил. Я пятьдесят с лишним лет не пропускал рождественской службы и полагаю, что в моем возрасте неразумно было бы впадать в грех.
- Мы вас доставим в церковь, - сказал Джон. - Внимание всем! - Мариус Карло вздрогнул и проснулся. Эллери при этом заметил, что примостившаяся на его кресле блондинка сильно вцепилась Карло в волосы.
- Теперь, когда приехал мистер Гардинер и все мы в сборе, я могу объявить о третьем колоссальном событии шестого января. Мистер Гардинер пробудет здесь все праздники и еще несколько дней по причинам не только светского характера. - Джон просиял. - Немедленно после полуночи пятого января святой отец проведет церемонию бракосочетания. Да! Расти и я.