- Нет, он категорически настаивает, что это сделал кто-то со стороны. Секрет замка сейфа был записан на нижней стороне одного из ящиков его стола. Полиция обнаружила, что ящик был выдвинут из стола, его содержимое разбросано по полу. Взломщики, очевидно, обнаружили код, открыли сейф и забрали деньги.
- Были ли другие следы вторжения в помещение?
- Как я понимаю, очень много. Дверной замок был вырван с корнем. Пропали двадцать долларов, которые Маргарет Нили держала в своем столе, деньги из копилки, что-то около девяноста пяти долларов. Забрали деньги даже из коробки с марками, десяти- и одноцентовые монеты, которыми служащие платили за марки для личной переписки.
- Итак, Гидеон отказался от сделки, отказался от возможности выйти из тюрьмы под залог.
- Он заявил, что не может этого сделать. Сказал, что ему ничего не известно о деньгах.
- Как долго он находится в тюрьме? - спросил Мейсон.
- Гидеон был освобожден в пятницу на прошлой неделе, - ответил Дрейк.
Мейсон задумался:
- Я думаю, что власти не упускают его из поля своего зрения.
- Не знаю, - ответил Дрейк. - Что я хочу тебе сказать. Очень трудно держать человека под наблюдением, если он знает, что это такое, и не хочет быть в таком положении. Рано или поздно он уйдет из-под наблюдения.
- В этом случае лучше всего создать у него впечатление, что ему удалось уйти из-под наблюдения, и затем посмотреть, что он будет делать. По этой причине власти нередко организуют грубое наблюдение, когда за человеком следят почти открыто. Затем объект освобождается от наблюдения, заходя, например, в здание с несколькими выходами или при наличии машины проезжая один или два перекрестка, где свет меняется на красный. Все это хорошо известные уловки. В этом случае грубое наружное наблюдение снимается и начинается квалифицированное ведение слежки.
Обычно объект какое-то время прячется где-нибудь, например, в мотеле или гостинице, под вымышленным именем и несколько дней ведет себя тихо. Не обнаружив ничего подозрительного, он выходит из укрытия и попадает в ловушку. Подобное же случилось и с Гидеоном?
- О Гидеоне мне ничего не известно, - ответил Дрейк. - Власти не особенно доверяют мне. Мне сказали, что лучше сотрудничать или...
Дрейк провел ребром ладони по горлу.
- Веди себя спокойно, - сказал Мейсон. - Если дело дойдет до того, что они будут угрожать тебе лишением лицензии, сообщи им, что я дал тебе отпечатки пальцев и что ты работаешь на меня. Пусть они узнают все от меня.
- Хорошо, - ответил Дрейк. - Тем не менее они хотят получить сорок семь тысяч долларов.
- Могут они как-то возместить убытки? - спросил Мейсон.
- Они хотели бы вновь прихватить Гидеона, поскольку он давал сотрудникам полиции ложные сведения.
- Но поскольку прошло так много времени, это уже не является преступлением, не так ли? - спросил Мейсон.
- Ты не совсем прав, - ответил Дрейк. - Власти стали гораздо умнее. Они вынудили Гидеона дать показания относительно взлома его сейфа, заявив, что продолжают расследовать это преступление. Когда Гидеон указал им, что по истечении столь долгого срока за это уже не наказывают, ему было сказано, что дело вновь расследуется и ему необходимо дать показания о взломе сейфа и похищении сорока семи тысяч долларов, - у них есть какая-то статья о даче следователям ложных показаний во время ведения ими следствия.
Мейсон выказал определенное раздражение.
- Но ведь Гидеон отбыл свой срок, он заплатил долг обществу.
- Но власти не хотят, чтобы жулик улизнул с сорока семью тысячами долларов и отбыл столь короткий срок.
- Ясно, - сказал задумчиво Мейсон. - Итак, полиции известно, что ты что-то знаешь о Маргарет Нили. Ты должен вести с ними дела таким образом, чтобы они зашли в тупик.
- Я сворачиваю все связи, - сказал Дрейк. - Я не хочу участвовать в этом деле. Я умываю руки.
Мейсон покачал головой:
- Нет, ты не можешь этого сделать.
- Что ты имеешь в виду, Перри? Под угрозой моя лицензия на ведение дел. Я не могу скрывать информацию, которая нужна полиции для расследования преступления.
Мейсон ответил, что полиция не собирается кого-либо наказывать.
- Они хотят конфисковать сорок семь тысяч долларов. И все. Я бы снял тебя с крючка и нанял другое детективное агентство, но я не могу никого посвящать в это дело.
- Подумай, какой шум вызовет известие о том, что арестована Лорна Уоррен. Мы не можем допустить этого. Мы не должны разглашать свою информацию.
- Никто ее и не разглашает, - пробурчал Перри. Мейсон не скрывал своих сомнений: - Когда полиция приходит в ярость, Пол, их методы становятся довольно грубыми.
Дрейк ничего не сказал.
- Мне нужно наружное наблюдение, Пол. Я хочу, чтобы миссис Уоррен постоянно держали под скрытым наблюдением. Но она об этом ничего не должна знать. Скажи своим людям, что лучше снять с нее наблюдение, чем вызвать подозрения. Я также хочу, чтобы вы хотя бы в течение нескольких дней последили за Джадсоном Олни. Кроме того, достань из полицейского дела фотографию Гидеона. Пусть все твои сотрудники хорошо изучат ее. Если кто-то из упомянутых мною людей увидит его или вступит с ним в контакт, сразу же ставь меня в известность.
Дрейк застонал:
- Я как раз боялся, что у тебя появится подобная идея. Это ведь очень опасно, Перри.
- Принимать ванну тоже опасно, Пол. Приступай к работе.
Когда Дрейк покинул кабинет, Делла сказала:
- Господи! Если бы у нее было побольше ума!
- Посмотрим на это по-другому, - сказал Мейсон. - Будучи очень молодой женщиной, она увлеклась этим краснобаем, который был значительно старше ее. Она не видела ничего плохого в том, чем они занимались. Она была увлечена им, возможно, любила. Наверное, Гидеону нетрудно было убедить ее взять на сохранение сорок семь тысяч долларов.
- Я допускаю это, - ответила Делла. - И не вижу ничего особенного. Но она, конечно, не должна была из чувства ложной лояльности позволять сейчас вовлекать себя в нынешнюю ситуацию.
- О какой ситуации ты говоришь? - спросил Мейсон.
- Ну... ее муж все знает.
- Знает о чем?
- О сорока семи тысячах долларов.
- В цепи косвенных улик недостает очень важных звеньев, - сказал Мейсон. - Во-первых, властям неизвестно, что миссис Лорна Уоррен - это Маргарет Лорна Нили. Во-вторых, Горас Уоррен ничего не знает о прошлом своей жены. И в-третьих, если бы власти даже допросили ее мужа, то он не смог бы выступать в качестве свидетеля, поскольку муж не может давать показаний против жены, а жену нельзя принудить свидетельствовать против мужа.
- Хорошо! - воскликнула Делла. - А что вы скажете о себе? Адвокат должен стоять на страже интересов своего клиента, но это не означает, что он может быть соучастником преступления.
- Преступления? Какого преступления? - спросил Мейсон.
- Да, преступления, - сказала Делла. - Гидеон был осужден. Вы не можете скрывать свою осведомленность об этом.
- А что же мне известно? - спросил Мейсон. - Что же я знаю?
- Вы знаете... знаете...
Мейсон ухмыльнулся:
- Вот именно, Делла. Возможно, мне известны какие-то слухи, косвенные доказательства. Ведь я видел лишь чемоданчик, наполненный старыми газетами. Это не преступление - собирать газеты в чемодан.
- И каков же тогда наш план действий? - спросила Делла.
- Нас наняли, чтобы охранять миссис Уоррен от человека, отпечаток пальца которого был передан мне. След пальца был сделан Маргарет Лорной Нили. Поэтому мы должны защищать Лорну Уоррен от самой себя.
- Мы должны понимать это задание буквально?
- А разве можно его понимать как-нибудь по-другому? - сказал Мейсон. - Поэтому нам нужно защищать миссис Уоррен от миссис Уоррен.
- Ее прошлого?
- Ее прошлого, настоящего, от всех.
- Как вы можете это сделать? Миссис Уоррен уже передала деньги.
- Но это не значит, что Гидеон получил их. Давай представим, что деньги еще на пути к передаче.
- Горас Уоррен говорил, что деньги еще находились в чемоданчике незадолго до того, как он пытался показать их мне. Открыв чемоданчик, мы обнаружили, что деньги были заменены газетами.
- Очевидно, полиция идет по следам Коллистера Гидеона. Он должен был бы предчувствовать это. Притом Гидеон вряд ли настолько глуп, чтобы сразу же отправиться в особняк Уорренов и забрать деньги. Он должен был бы послать какого-то посредника.
- Одного из присутствовавших на вечере? - поинтересовалась Делла Стрит.
- Трудно сказать, - ответил Мейсон. - Этим человеком мог бы быть один из слуг. Гидеон хитер и умен. Он заранее знал дату своего освобождения. Нельзя исключать, что он внедрил своего человека в число слуг Уорренов.
- Тогда миссис Уоррен уже передала деньги.
- Или слуга выкрал их, - заявил Мейсон. - Или это сделал муж, с тем чтобы жена не передала их вымогателю. А затем нанял меня для ее защиты.
- Какая неразбериха! - воскликнула Делла Стрит.
- Но, - указал Мейсон, - у нас есть одно преимущество. Мы располагаем отпечатками пальцев всех лиц, присутствовавших на вечере. Когда специалисты из грузовика-лаборатории склассифицируют их, мы сможем проверить по криминальным учетам. Возможно, на кого-то есть материалы. Начнем со слуг.
- Предположим, что мы найдем вора, - сказала Делла. - И что? Кто будет подавать заявление?
Мейсон улыбнулся:
- Никто.
- Вы имеете в виду, что отпустите вора с сорока семью тысячами.
- Я этого не сказал, - пояснил Мейсон. - В этом случае придется предпринять какие-то тайные действия, например выкрасть деньги.
- А вы можете написать в полицию заявление и...
Мейсон прервал Деллу энергичным жестом головы:
- В такой ситуации мы не можем подавать заявления. И не по причине подоходного налога. Каждый пришел бы к заключению, что эти сорок семь тысяч Уоррены пытались скрыть от властей и поэтому держали их в чемоданчике в шкафу миссис Уоррен. Вмешалась бы служба внутренних доходов и стала бы проверять все документы, относящиеся к этому делу. Они не оставили бы в покое миссис Уоррен, стали бы копаться в ее прошлом и вскоре обнаружили бы тайну ее платяного стенного шкафа. Нет, это дело нужно вести очень осмотрительно, действовать через специально нанятых людей.
- А что, если миссис Уоррен вообще ничего не говорила о пропаже денег?
- Что она могла сказать? Что ты сказала бы?
Подумав немного, Делла Стрит ответила:
- Мне кажется, я думаю, ничего. Но это было бы страшно - обнаружить пропажу спрятанных сорока семи тысяч долларов и даже слова не сказать об этом.
- Я думаю, - ответил Мейсон, - ты правильно квалифицировала это состояние: ужасное событие!
Глава 6
В тот день позднее привычного зазвонил телефон на столе Деллы Стрит.
Делла сняла трубку:
- Да, Герти.
Внезапно ее челюсть отвисла, глаза расширились:
- Подожди минутку. Не клади трубку, Герти.
Делла Стрит повернулась к Мейсону:
- Находящийся в приемной человек заявляет, что он Коллистер Гидеон.
- Да, подумать только, - сказал Мейсон. - Мне кажется, что вскоре нам придется признать, что Гидеон - очень умный человек. Во всяком случае, Делла, пусть он заходит.
- Но, шеф, о Боже, это означает, что он знает.
- Знает что?
- Все.
- Если он передал Лорне Уоррен на хранение сорок семь тысяч долларов, - сказал Мейсон, - он, естественно, знает ее нынешнее местонахождение. Если денег он ей не передавал, но считает ее лояльным себе человеком, он, возможно, внимательно следил за изменениями в ее жизни, и это значительно осложняет проблему.
- Что делать, - спросила Делла, - если он появится здесь?
- Он уже появился, - сказал Мейсон. - Это означает, что, по его мнению, у него есть козыри в руках и он потребует своего. Этот Коллистер Деймон Гидеон становится мне очень интересным. Пригласи его сюда, Делла. Потом скажи Герти, пусть позвонит Полу Дрейку и сообщит ему об установлении за Гидеоном наблюдения, как только он выйдет из нашего офиса.
Делла Стрит сказала в трубку:
- Я сейчас выйду, Герти.
Она повесила трубку, вышла из кабинета и через секунду вернулась, введя стройного, хорошо одетого, улыбающегося человека лет пятидесяти.
- Это мистер Мейсон, - сказала она.
Гидеон руки не подал.
- Здравствуйте, мистер Мейсон. Мне не известно, что вы знаете обо мне, но я догадываюсь, что знаете очень много. Могу я присесть?
- Конечно. Что заставляет вас думать, что я знаю о вас все?
- Это ясно как дважды два.
- Не разъясните ли, что означают ваши "дважды два"? - спросил Мейсон.
- Не возражаю, - сказал Гидеон, поудобнее располагаясь в кресле, быстро оглядывая кабинет, действуя как человек, которого обстоятельства вынуждают мгновенно сделать точную оценку обстановки.
- Видите ли, мистер Мейсон, - сказал Гидеон спокойно. - Я мошенник.
- Неужели?
- Это, - поправился Гидеон, - так считает правительство, и присяжные согласились с ним.
- Дальше?
- А дальше федеральная тюрьма почти без сокращения срока.
Мейсон покачал головой, что можно было расценить как жест сочувствия.
- В то время, - продолжал Гидеон, - когда я имел собственное дело и когда я столкнулся с так называемой "справедливостью", у меня работала очень симпатичная молодая женщина, Маргарет Лорна Нили.
- Она, надеюсь, не была вовлечена в ваши дела? - поинтересовался Мейсон.
Гидеон улыбнулся:
- Правительство пыталось привлечь ее к делу, но улики оказались слишком слабыми. Присяжные оправдали ее и осудили меня. Правительство посадило на скамью подсудимых нас вместе, возможно, по злобе, полагая, что, поскольку улики очень неубедительны, присяжные облегчат свою совесть тем, что осудят одного и оправдают другого.
- Кажется, что вы не очень сожалеете об этом, - заметил Мейсон.
- Я не очень сожалею об этом? - откликнулся Гидеон. - А что мне дает мое сожаление? Последние годы научили меня многому, мистер Мейсон. Я пришел к выводу, что главное - не делать ничего, что не приносило бы выгоды.
- Да?!
- Среди прочего эти годы научили меня, что миром, под внешним налетом цивилизации, все-таки движут древние принципы выживания наиболее приспособленных и в этой битве безжалостные и беспощадные люди имеют предпочтительные шансы по сравнению с теми, которые руководствуются нормами морали.
- Понятно, - сказал Мейсон. - Но вы до сих пор не сказали, что же привело вас ко мне.
- Чтение газет окупает себя, - заявил Гидеон. - Особенно колонки об общественно-социальных событиях. В дневных газетах я прочел, что мистер Уоррен, известный финансист и прогрессивный бизнесмен, давал неофициальный прием и гости были заинтересованы присутствием мистера Перри Мейсона и его очаровательного секретаря Деллы Стрит.
Гидеон сделал легкий поклон в сторону Деллы.
- В сообщении газеты, которое вы, возможно, не читали, отмечается, что известный адвокат Мейсон, чрезвычайно занятой человек, редко посещает какие-либо общественные мероприятия и что гости просто осаждали его вопросами.
- Действительно, - заметил Мейсон, - я не видел этого сообщения.
- Это чрезвычайно интересная заметка. Далее, учитывая тот факт, что Маргарет Лорна Нили сейчас является миссис Уоррен, что вы редко посещаете подобные мероприятия, что присутствовали там со своим секретарем, я прихожу к выводу, что ваше посещение мистера Уоррена носило официальный характер. Кроме того, будучи в определенной степени эгоистом, я допускаю, что мое освобождение из тюрьмы имело как-то отношение к вашему появлению на том ужине.
Далее, если бы мистер Уоррен захотел проконсультироваться с вами, он бы пришел к вам в офис. Ваше присутствие в его доме в качестве гостя говорит о том, что вас пригласили оценить ситуацию, так сказать, более или менее тайно, незаметно.
- В своей адвокатской практике, - сказал Мейсон, - я неоднократно убеждался, что такая беспочвенная риторика несомненно спорна и почти всегда приводит к искаженным выводам.
- Истинная правда! - воскликнул Гидеон. - Видите, подобные ошибки сгубили меня, поэтому я стараюсь больше их не допускать. Однако вернемся к делу, мистер Мейсон.
- К какому делу?
- Власти всегда хотели выяснить, где находится Маргарет Лорна Нили. Они, кажется, думают, что я знаю, где она проживает. Естественно, моя корреспонденция в последние годы внимательно прочитывалась соответствующими органами, поэтому мне пришлось держаться в тени. Я никому не писал и не позволял писать мне. Мне удалось сохранить в голове определенную информацию, откуда ее не могли извлечь любопытные правительственные чиновники.
Вы не поверите, мистер Мейсон, - продолжал Гидеон, - правительство почему-то считает, что незадолго до моего ареста я сумел получить наличными сорок семь тысяч долларов. Спрятал их и по освобождении из тюрьмы заберу себе. Возможно, они считают, это моя соучастница Маргарет Лорна Нили была избрана мною на роль хранительницы или всей суммы, или ее доброй половины. Вам, мистер Мейсон, живущему в атмосфере социального и финансового благополучия, понять это трудно. Но временами следователи ведут себя очень грубо, оскорбительно, допускают произвол.
- Я не заметил этого, - сказал Мейсон.
- Не думаю, что вы могли это заметить, мистер Мейсон, поскольку тактика правительственного следователя при общении с вами и с человеком, который был обвинен в попытках использовать почтовую службу для своей наживы, совершенно различна.
- Вас обвинили только в этом? - спросил Мейсон.
- Это был один из пяти пунктов обвинения. Присяжные оправдали меня по трем пунктам, чтобы показать, насколько они беспристрастны, и обвинили по двум. Главным было обвинение в тайном сговоре, потому что они хотели привлечь к суду моего секретаря и тем самым запятнать ее репутацию. Слава Богу, ей удалось исчезнуть так, что полиция полностью потеряла ее следы.
- Должно быть, она умная женщина, если ей удалось это сделать.
- Да, она очень умна.
- А возможно, у нее были умные друзья, - ввернул Мейсон.
- Конечно, такой возможности нельзя исключать, - признал Гидеон. - Вы не возражаете, если я закурю?
- Нисколько.
Гидеон отказался от сигареты, которую Мейсон протянул ему, а вытащил из кармана длинную сигару, раскурил ее, откинулся в кресле и приветливо улыбнулся Мейсону.
- С вашим юридическим складом ума, - сказал Гидеон, - вы, несомненно, знаете, почему я здесь.
- Я предпочел бы, чтобы вы рассказали мне об этом, - ответил Мейсон.
- Это будет выглядеть довольно грубо.
- Мисс Стрит и я сталкивались с грубостями и до этого, - заметил Мейсон.
- Я знаю, что грубый подход довольно безвкусен.
- До сих пор ваш рассказ велся очень артистично, - сказал Мейсон. - Поэтому вторая часть его должна уравновесить первую.
Гидеон вздохнул:
- Если нужно переходить к железной логике, я готов. Видите, правительство наконец освободило меня, продержав в тюрьме ни минутой меньше данного мне срока.
Следя за Гидеоном, Мейсон ничего не сказал.