Искрометный пришел первым. Я был в восторге. Я встретил его у ворот и отвел в просторный загон для расседлывания победителей.
Там, опираясь на трость, уже ждал полковник Бекетт. Он похлопал лошадь по холке, поздравил жокея, который снял седло и ушел взвешиваться, потом с усмешкой сказал:
- Кажется, она уже начинает окупаться.
- Прекрасная лошадь, а для нашей цели - просто идеальная.
- Отлично. Вам нужно что-нибудь еще?
- Да. Я хочу знать как можно больше об одиннадцати лошадях… Где их растили, чем кормили, какими болезнями они болели, в какие кафе заходили водители фургонов, в которых их возили, кто делал для них уздечки, подгоняли ли им в период заездов подковы, если да, то какие кузнецы - короче говоря, все, что можно…
- Но между ними нет ничего общего - только то, что всем им дали допинг.
- На мой взгляд, дело обстоит иначе. Между ними есть что-то общее, что позволяло дать допинг именно им. Вот это "что-то" и нужно найти. - Я погладил Искрометного по носу. Он еще не успокоился после одержанной победы. Полковник Бекетт внимательно посмотрел на меня.
- Мистер Рок, вы получите всю нужную информацию.
- Спасибо. - Я благодарно улыбнулся. - А я позабочусь об Искрометном… Он окупится очень быстро.
В этот вечер, между первым и вторым днем двухдневных скачек, конюхов в общежитии было гораздо больше. Я снова свел разговор к допингу, а сам губкой впитывал все, что говорилось. Кроме того, я дал окружающим понять: если кто-то захочет узнать, в каком деннике моей конюшни стоит такая-то лошадь, и он за полсотни попросит меня подсказать, я от такого предложения не откажусь. За это я заработал несколько неодобрительных взглядов, а также один заинтересованный взгляд исподлобья - от низкорослого конюха с огромным носом, которым он равномерно сопел.
Утром в умывальнике он встал у соседней раковины и, кривя рот, прошептал:
- Ты вчера не дурил, когда сказал, что за полсотни укажешь нужный денник?
Я пожал плечами.
- А что тут такого?
Он украдкой оглянулся, и я едва сдержал смех.
- Я могу тебя кое с кем свести, если хочешь. Только пятьдесят процентов - мои.
- Умнее ничего не придумал? - презрительно произнес я. - Пятьдесят процентов… Ты что, за ребенка меня принимаешь?
- Ну… тогда пятерка, - сразу сдался он, шмыгнув носом.
- Не знаю…
- Уж меньше пятерки я не возьму, - пробормотал он.
- А показывать, где чей денник - это ведь нехорошо, - назидательно сказал я, вытирая лицо полотенцем.
Он в изумлении уставился на меня.
- И если пятерка еще идет тебе, меньше чем на шестьдесят я не согласен.
Он не знал, как себя вести - рассмеяться или плюнуть и уйти. Я оставил его в нерешительности и, ухмыляясь, вышел сам - пора было везти Искрометного обратно в Йоркшир.
Глава 5В воскресенье примерно половина конюхов Инскипа поехала в Берндейл - на официальные матчи по футболу и стрелкам. Мы выиграли оба, и довольные парни хлопали друг друга по плечу и запивали радость победы пивом. Местные конюхи на меня особого внимания не обратили, просто отметили факт моего появления и что теперь первое место в турнире по стрелкам может им улыбнуться. Типов вроде Супи среди них не было, а ведь Октобер что-то говорил насчет случаев допинга в этой деревне. Проявлять ко мне интерес, будь я хоть десять раз мошенником, здесь тоже вроде было некому.
Всю следующую неделю я работал со своими тремя лошадьми, читал справочники и думал, но не продвинулся ни на шаг. Пэдди был со мной холоден, Уолли тоже: Пэдди наверняка доложил ему, что я и Супи - два сапога пара. Уолли выражал свое неодобрение просто - по горло заваливал меня работой. После обеда у конюхов обычно было свободное время - вечерняя работа в конюшне начиналась в четыре часа, но мне постоянно приходилось вместо отдыха мести двор, чистить снаряжение лошадей, дробить овес, резать солому, мыть машину Инскипа или протирать окна в свободных денниках. Я не возражал и не жаловался: если вдруг понадобится быстро сменить хозяина, я смогу с ним разругаться из-за того, что на мне здесь ездили по одиннадцать часов в сутки.
Зато в пятницу мы с Искрометным снова собрались в дорогу, на сей раз в Челтенхэм, теперь кроме водителя фургона с нами ехал Гритс со своей лошадью и старший сопровождающий конюх.
В конюшне при ипподроме мы узнали, что в этот вечер дается обед в честь жокея - победителя предыдущего сезона, и все конюхи, остававшиеся на ночь, тоже решили отпраздновать это событие и сходить в город на танцы. Мы с Гритсом разместили на ночь лошадей, поужинали, а потом принарядились, на автобусе доехали до города и, заплатив за вход на танцульки, вошли в большой зал. Там было душно, вовсю громыхала бит-группа, но танцующих было пока немного. Вдоль стен стайками толпились девушки они призывно глазели на парней, которых тоже хватало. Я повел Гритса в бар, где вперемешку с местными жителями тянули пиво конюхи, и купил ему кружку пива. В этот вечер я решил "выступить", жаль только, что свидетелем моей "гастроли" будет Гритс. Бедняга, он не хотел предавать Пэдди, но, с другой стороны, ему явно нравился я, и вот сейчас я собираюсь убить в нем всякое расположение к себе. Если бы я мог ему все объяснить! А может, плюнуть и провести вечер без выкрутасов? Но ведь такая возможность не повторится. Пренебречь ею из-за боязни упасть в глазах одного обделенного умом конюха, даже если он мне нравится? Нет, за десять тысяч фунтов надо работать.
- Гритс, иди потанцуй с какой-нибудь девушкой. Лицо его медленно расплылось в улыбке.
- Я же никого тут не знаю.
- Ну и что, любая пойдет танцевать с таким симпатичным парнем. Иди пригласи кого-нибудь.
- Нет, я лучше с тобой буду.
- Ну, как хочешь.
Я повернулся к стойке и шлепнул по ней едва початой кружкой пива.
- Надоело мне сосать эту святую водицу! - взбуянился я. - Эй, бармен, налей-ка двойное виски!
- Дэн! - Гритса испугал мой тон. Значит, начало хорошее… Бармен налил мне виски и взял деньги.
- Погоди! - громко остановил я его. - Сделай еще один такой же, пока ты здесь.
Я ощутил на себе взгляды парней, сидевших вдоль стойки, поэтому решительно взял стакан, опустошил его в два глотка и вытер рот рукой. Потом оттолкнул пустой стакан и заплатил бармену за второй.
- Дэн, - Гритс потянул меня за рукав. - Может, не стоит?
- Стоит, - бросил я, косо взглянув на него. - Иди потанцуй с девушкой.
Но он не пошел. Он стоял и смотрел на меня, а я выпил второй стакан и заказал третий. Бедняга, он не на шутку испугался.
Конюхи, сидевшие у стойки, подвинулись ко мне поближе.
- Эй, приятель, так ведь и из седла вылететь недолго, - заметил один из них, высокий парень моего возраста в шикарном ярко-синем костюме.
- А тебе что? - огрызнулся я. - Я к тебе не лезу.
- Ты у Инскипа? - спросил он.
- Да-а… у Инскипа… чтоб его перекосило… - Я поднял третий стакан. Выпить я могу много - это проверено, а сегодня, готовясь к спектаклю, я плотно поужинал. Все вот-вот сочтут меня пьяным, но я должен продержаться с ясной головой еще долго. Во всяком случае, начинать надо сейчас, пока зрители мои сами крепко держатся на ногах и впоследствии смогут все точно вспомнить.
- Одиннадцать вонючих бумажек, мать честная! - взорвался я. - А ты паши на них как заводной семь дней в неделю…
Я видел - некоторых эти слова задели за живое, но синий костюм возразил:
- Так чего ж ты выбрасываешь их на виски?
- А почему нет? Жахнешь стаканчик-другой - и сразу чувствуешь себя человеком… Хозяева платят за лошадей тысячи, а выиграют они или нет - это от чего зависит? От того, как мы, конюхи, работаем их, убираем, ходим за ними - да что, вы сами, что ли, не знаете? А платят нам гроши… - Я покончил с третьим стаканом, икнул и добавил: - Справедливо это? Вот то-то и оно.
Бар постепенно заполнялся, и по тому, как мужчины приветствовали друг друга, по их внешнему виду я понял, что почти половина из них имеют отношение к миру скачек. Спрос на крепкие напитки заметно поднялся, и я не сразу поймал бармена, чтобы заказать четвертый за пятнадцать минут стакан двойного виски.
Круг, в центре которого я стоял, покачиваясь со стаканом в руке, становился все шире.
- Я хочу… - начал я. Что, черт возьми, я могу хотеть? Нужные слова не сразу пришли на ум. - Я хочу… мотоцикл. Хочу шикануть с девчонкой. Только по-настоящему. Поехать в отпуск за границу… остановиться там в первоклассном отеле, чтобы все вокруг меня бегали, стоит только палец поднять… пить любые напитки… начать откладывать деньги на собственный дом… Так что, сбудутся мои мечты?
Черта лысого. Сказать, сколько я получил сегодня утром? Семь фунтов и четыре пенса…
Вечер медленно проходил, а я все продолжал скулить и жаловаться. Зрители вокруг менялись, а я пел одну и ту же песню, пока не убедился - все, кто так или; иначе причастен к скачкам, уяснили, что у Инскипа работает конюх, жаждущий денег, желательно побольше.
Наконец, когда я сделал искусный пируэт и едва устоял на ногах, ухватившись за колонну, Гритс прокричал мне в ухо:
- Дэн, я ухожу, и тебе тоже пора! Если опоздаешь на последний автобус, пешком не дойдешь!
- Чего? - покосился я в его сторону. Рядом с ним стоял синий костюм.
- Давай помогу тебе с ним, - предложил он Гритсу.
- Гритс, дружище, раз ты говоришь - пора, значит, пора.
Мы потащились к двери, синий костюм - за нами. Я усердно спотыкался, так, что чуть не валил с ног Гритса. Сейчас, однако, это в глаза не бросалось - заносило не меня одного, и очередь конюхов на автобусной остановке покачивалась, словно океан в спокойный день. Я ухмыльнулся - в темноте моего лица никто не видел - и поднял глаза к небу. Что ж, сегодня посев прошел удачно, и если жатвы не будет и теперь, значит, все разговоры о допинге - это чистой воды сказки.
Не знаю, был ли я пьян, но на следующее утро голова у меня просто раскалывалась, где-то выше глаз вовсю стучал отбойный молоток. Ничего, искусство требует жертв.
Искрометный проиграл свой заезд на полкорпуса. Я не преминул громко заявить на трибунке для конюхов, что остаток моего недельного заработка пошел кошке под хвост.
В тесном загончике для расседлывания полковник Бекетт погладил свою лошадь по холке и сказал мне:
- Ничего, повезет в следующий раз. Я послал то, что вы просили, посылкой. - Потом отвернулся и возобновил разговор с Инскипом и его жокеем о прошедшем заезде.
В тот же вечер мы вернулись в Йоркшир, почти всю обратную дорогу мы с Гритсом проспали на скамьях в задней части фургона.
На следующий день, как и договаривались, я встретился с Октобером в балке, но новостей у меня почти не было, и разошлись мы быстро. Он, правда, сказал мне, что посланный Бекеттом материал собран молодыми энергичными курсантами из военного училища в Олдершоте, им объяснили, что это упражнение на смекалку и самостоятельность, своеобразный конкурс, и победит тот, кто подготовит наиболее полный и осмысленный доклад о жизни порученной ему лошади.
Возвращаясь в конюшню, я размышлял - как, черт возьми, солидно поставлена у полковника Бекетта штабная работа! Однако когда на следующий день я получил на почте посылку, я просто лишился дара речи. В ней было 237 машинописных страниц в картонном переплете - так выглядит рукопись книги. Этот объемистый труд был создан за неделю! Как же должны были работать эти молодые люди? А машинистки?
Уединиться для чтения было делом крайне сложным: с утра и до поздней ночи я все время находился на глазах. В конце концов выбор мой пал на туалет - там я все-таки смогу сосредоточиться и прочитать мощный фолиант. В ту же ночь я дождался, пока все заснут, прошел в конец коридора и заперся в туалете. Если кто-то начнет рваться, скажу - расстройство желудка.
Дело двигалось медленно: за четыре часа я прочитал только половину. От долгого сидения все у меня затекло, я как следует потянулся, зевнул и пошел спать. Никто не пошевелился. Следующей ночью я собрался продолжить чтение и ждал, пока все улягутся. Четверо конюхов ходили в Слоу и сейчас, сидя в холле, обсуждали прошедший вечер.
- А кто это был с Супи? - заговорил Гритс. - Раньше я его не видел.
- Вчера вечером он тоже был, - раздался другой голос. - Странный какой-то тип.
- А что в нем странного? - спросил один парнишка.
- Да так. - Гритс пожал плечами. - Глаза у него вроде как бегают.
- Будто искал кого, - добавил другой голос.
Справа от меня возле стены стоял Пэдди. Он твердо сказал:
- Вы от этого малого держитесь подальше, да и от Супи тоже. Слушайте, что вам говорят. Хорошего от таких не жди.
- Но этот парень, ну, в ярком таком желтом галстуке, он нас всех пивом угостил, верно же? Разве плохой человек стал бы нас пивом угощать?
Пэдди сердито вздохнул - разве можно быть таким наивным?
- Если бы ты был Евой, ты слопал бы яблоко в первую секунду. Тебе бы и змей не понадобился…
Они еще немножко побормотали, поворчали и разошлись по кроватям. Я лежал в темноте с открытыми глазами и думал: кажется, только что я услышал кое-что действительно интересное. Завтра вечером надо будет идти в бар.
Глаза закрывались, но я, с усилием отогнав сон, вылез из теплой постели, снова прошествовал в туалет и читал еще четыре часа, пока наконец не добрался до последней страницы. Я несколько раз менял позу и сейчас сидел на полу, тупо глядя на вделанную в стену арматуру. Истории жизни одиннадцати лошадей были передо мной как на ладони, и я не мог найти в них ничего общего, ни одного связующего звена. Общего для всех. Иногда что-то совпадало у четырех или пяти лошадей - но не всегда у одних и тех же, - например, модель седла, которым пользовались скакавшие на них жокеи, брикетированный корм или аукцион, где они были проданы. Но надежды мои найти на этих страницах ключ к разгадке испарились полностью. Замерзший и подавленный, я поднялся, размял ноги и поплелся спать.
На следующий вечер в восемь часов я отправился в Слоу. Со мной никто не пошел - все парни сказали, что до получки сидят на бобах, к тому же по телевизору показывали автогонки.
В баре, как всегда по средам, никого не было. Супи вместе с его таинственным дружком, разумеется, тоже. Я заказал пива и стал развлекаться возле доски со стрелками: старался попасть сначала в самый большой круг, потом - в меньший и так дошел до самого центра. Время шло. Я взглянул на часы и уже было решил, что притопал сюда впустую, как вдруг через боковую дверь в бар вошел человек. В левой руке он держал стакан с какой-то шипящей, янтарного цвета жидкостью и тонкую сигару. Смерив меня взглядом, он спросил:
- Ты конюх?
- Да.
- У Грейнджера или Инскипа?
- У Инскипа.
Он хмыкнул. Потом прошел внутрь, отпустив за собой дверь.
- Если приведешь сюда завтра вечером одного из ваших конюхов, получишь десять шиллингов… и бесплатное пиво для обоих - сколько выпьете.
Я изобразил на лице интерес.
- А какого конюха? - спросил я. - Любого? Многие и так придут сюда в пятницу.
- Да нет, лучше, пожалуй, завтра. Чем раньше, тем лучше, я всегда за это. А какого… давай-ка ты называй их по именам, а я выберу… Согласен?
Надо же выдумать такую глупость! Не хочет спрашивать прямо, боится - вдруг я запомню, что он хотел видеть именно… меня?
- Ладно. Пэдди, Гритс, Уолли, Стив, Рон, Дэн, Майк…
В глазах его мелькнула искорка.
- Дэн, - выбрал он. - Вроде бы подходящее имя. Приведи Дэна.
- Дэн - это я, - сказал я.
На какую-то секунду его череп покрылся складками, а глаза недовольно сузились.
- Ты что, - рявкнул он, - комедию вздумал ломать?!
- По-моему, - спокойно отозвался я, - вы первый начали.
Он уселся на скамью й аккуратно поставил стакан на стол перед собой.
- Почему ты пришел сюда сегодня один? - спросил он.
- Пивка выпить захотелось.
Наступила тишина - видимо, он обдумывал план кампании. Это был невысокий, приземистый человек в темном костюме, чуть для него тесноватом, под расстегнутым пиджаком я увидел кремовую рубашку с монограммой и желтый шелковый галстук. Пальцы - толстые и короткие, а жирок на шее переваливался на ворот пиджака, однако смотрел он на меня отнюдь не мягким взглядом.
Наконец он сказал:
У вас в конюшне есть такая лошадь Искрометный?
- Есть.
- И в понедельник она скачет в Лестере?
- Вроде бы да.
- И какие у нее шансы?
- Так вы, мистер, хотите, чтобы я вам подсказал, на кого ставить? Что ж, Искрометного готовлю я сам и могу сказать, что в понедельник он ни одну лошадь к себе и близко не подпустит.
- Значит, по-твоему, он выиграет?
- Ну да.
- И ты, наверное, собираешься на него ставить?
- Конечно.
- А сколько? Половину недельного заработка? Фунта четыре?
- Может, и четыре.
- Но ведь Искрометный будет фаворитом. Наверняка. И в лучшем случае ты выиграешь не больше, чем поставил. Еще четыре фунта. Не так уж много, а? Я мог бы помочь тебе выиграть… сотню.
- Что я должен сделать за сотню? - спросил я прямо.
Он осторожно посмотрел по сторонам и понизил голос до шепота:
В воскресенье вечером добавишь кое-что Искрометному в пищу. Вот и все. Проще пареной репы.
- Я не знаю, как вас зовут, - сказал я.
- Незачем тебе это знать. - Он решительно качнул головой.
- Вы букмекер? - спросил я.
- Нет, - отрезал он. - Не букмекер. И хватит задавать вопросы. Согласен или нет?
- Если вы не букмекер, - заговорил я, как бы рассуждая вслух, - и готовы выложить сотню фунтов, чтобы остановить фаворита, значит, рассчитываете сорвать большой куш. Вы поставите на других лошадей, но этого мало. Вы еще предупредите кое-кого из букмекеров: заезд сделан, а они в знак благодарности выделят вам каждый, ну, скажем, по пятьдесят фунтов. Букмекеров в Англии примерно одиннадцать тысяч. Маленький скромный рынок. У вас клиентов, конечно, не так много, зато люди надежные и всегда вам рады.
Он оцепенел, словно не мог поверить собственным ушам, и я понял - удар пришелся в цель.
- Кто тебе сказал… - слабо начал он.
- Что я, вчера родился, что ли? - Я гаденько ухмыльнулся. - Успокойтесь. Никто мне не сказал. - Я помолчал. - Я дам Искрометному добавку, только вам придется выложить побольше. Две сотни.
- Нет. Считай, разговора не было. - Он вытер вспотевший лоб.
- Ну, не было, так не было. - Я пожал плечами.
- Ладно, сто пятьдесят, - недовольно буркнул он.
- Сто пятьдесят, - не стал больше спорить я. - Деньги вперед.
- Половину - до, половину - после, - машинально ответил он. Конечно, он заключал такие сделки не один раз.