- Да? - Он склонился еще больше, и его длинное хрупкое тело чуть не свалилось на край стола.
Я понизил голос и схватился за рукав его позеленевшего смокинга жестом, который, как я надеялся, будет выглядеть умоляющим.
- Мне срочно надо поправиться, - зашептал я. - Я совсем слетел с катушек.
Его тонкие перепутанные брови поднялись к редеющим волосам.
- Почему вы обращаетесь ко мне?
- Я доставал это у Ронни в Пасифик Пойнт. Он сказал, что вы знаете Москито.
Он медленно выпрямился, покачиваясь как лоза, и уставился на меня. Я дал ему время поглазеть:
- Ради Бога, Зизи, выручите меня.
- Я вас не знаю, - сказал он.
- Вот моя визитка. - Я положил двадцатку на стол, возле его руки. - Мне это нужно позарез. Где я могу найти Москито?
Рука проползла над купюрой. Я заметил, что ногти на ней были сломаны и кровоточили.
- Ладно, приятель. Он живет в отеле "Грэндвью". В квартале от рынка, тут же за углом. Спросите ночного портье. - Банкнот нырнул в карман. - Запомните, у меня нет ни малейшего представления о том, почему вы хотите его видеть. Хи-хи.
- Благодарю вас, - сказал я с чувством.
- Сладких вам снов, приятель.
Отель "Грэндвью" находился в старом четырехэтажном здании из кирпича, зажатом между более высокими строениями. Электрическая вывеска над входом рекламировала: "Одноместные с ванной, 1,5 долл.". Бронзовая ручка на входной двери выглядела так, будто ее не чистили со времени последнего землетрясения. Я потянул за нее и вошел в вестибюль - длинный узкий зал, слабо освещенный двумя старыми настенными лампами, по одной с каждой стороны. Две женщины в пальто, подбитых мехом вымерших животных, и трое мужчин в шляпах играли в покер на столе, освещенном этими лампами. У женщин были бульдожьи лица. Игроки вместо фишек использовали кухонные спички.
Я подошел к освещенной конторке в конце зала, и молодой человек без шляпы встал из-за стола и пошел за мной.
- Вам нужен номер? - Видимо, это был портье. На его узком бескровном лице навсегда застыла презрительная усмешка.
- Мне надо увидеть Москито.
- Он вас знает?
- Пока что нет.
- Вас кто-то послал?
- Зизи.
- Подождите минутку. - Он наклонился над конторкой и поднял из ниши трубку внутреннего телефона, воткнул штепсель в отверстие старомодной коммутаторной панели, возвышавшейся над конторкой. Он тихо говорил прямо в трубку и посматривал на меня, прижав к уху принимающее устройство. Потом повесил наушник на крючок подставки для микрофона и выдернул коммутаторный шнур: - Он сказал, что вы можете подняться к нему.
- Какой номер?
Он хмыкнул над моим невежеством и незнанием его тайн.
- Триста седьмой. Можете воспользоваться лифтом, если хотите. - Он вернулся к игрокам в покер, его ноги ступали совершенно беззвучно по изношенному прорезиненному паласу.
Я доехал на ветхой клети лифта до третьего этажа и вышел в душный коридор. Коричневые двери с номерами выстроились по обеим сторонам, как вертикально поставленные гробы, освещенные статическим красным светом лампочек у дверей пожарной лестницы, которые метили потолок пятнами на определенном расстоянии. 307-й номер находился слева, посредине коридора. Его дверь была немного приоткрыта, пропуская в щель желтоватую полоску света на протертый ковер при входе и на противоположную стену коридора.
Затем эту полоску света загородил тот, кnо наблюдал за мной с другой стороны двери. Я поднял руку, чтобы постучать, но не успел дотронуться до двери. Она неожиданно распахнулась. На пороге спиной к освещению стоял молодой человек. Он был не очень высоким, но огромная черная копна волос увеличивала его рост.
- Приятель Зизи, да? Заходите. - Голос его гундосил.
Одну руку он держал на ручке двери, другой упирался себе в бок. Я вынужден был задеть его, чтобы войти в комнату. Тело его оказалось мягким и рыхлым, как у женщины. Он вяло шевелился, закрывая дверь, затем повернулся лицом к комнате. На нем была мягкая зеленая рубашка и брюки со сборками и высокой талией из темно-зеленого габардина, яркий зеленый с желтым галстук, зажатый большой золотой застежкой. Он дернул головой немного в сторону, под копной волос - небольшое, устремленное на меня лицо.
- Носите при себе пушку, дядя?
- Это мне нужно по работе. - Я похлопал по отвисшему карману своего пиджака.
- А что у вас за работа, дядя?
- Все, что удается состряпать. Нужны отзывы?
- Нет, если не начнете стряпать что-то непотребное. - Он улыбнулся смехотворности самой этой мысли. У него были мелкие, хорошие зубы, похожие на молочные детские. - Вы откуда?
- Из Пасифик Пойнт.
- Я вас ни разу не видел в Пойнт.
- Я работаю на всем побережье, - нетерпеливо сказал я. - Если хочешь узнать мою биографию, пришли мне анкету.
- Приспичило, да?
- Иначе я бы не пришел сюда.
- Ладно, успокойтесь. Я должен знать, с кем имею дело. Это вполне нормально, не так ли? Вам нужна иголка, или вы нюхаете?
- Иголка.
Через комнату он направился к комоду, стоявшему в углу, и выдвинул верхний ящик. Москито не тратил денег на убранство помещения: голые поблекшие стены, железная кровать со сломанным изголовьем, потрескавшаяся зеленая занавеска на единственном окне, ковер на полу с протертой полосой от кровати до двери в ванную комнату. По первой тревоге он мог сняться отсюда и переехать в любую из десяти тысяч таких же комнат.
На верх комода он поставил спиртовку и зажег ее серебряной зажигалкой. Совсем как новая, игла поблескивала в его другой руке.
- Вам поставить капсулу за сорок или за шестьдесят пять? - спросил он меня через плечо.
- За шестьдесят пять. У тебя высокие цены.
- Точно. Сначала деньги на бочку, дядя.
Я показал ему деньги.
- Давайте их сюда.
Он растапливал в ложке немного желтовато-белого порошка. Я отсчитал шестьдесят пять долларов и положил их рядом с шипящей спиртовкой.
За дверью ванной комнаты зажурчала вода. Кто-то закашлялся.
- Кто там? - спросил я его.
- Это мой друг, не пугайтесь и не убегайте. Снимите лучше пиджак. Или вы колетесь в ногу?
- Я хочу посмотреть, кто там находится. Я здорово накачался и не могу рисковать.
- Это - всего лишь девушка, дедуля. - Его голос звучал утешающе. - Нет ни малейшей опасности. А теперь снимайте свой пиджак и ложитесь, как хороший мальчуган.
Он опустил иголку в ложку и набрал жидкость, потом повернулся ко мне. Я выбил иголку из его руки.
Москито покраснел как рак. Дряблая кожа под его крошечным подбородком тряслась, как зоб у индюка. Он молниеносно сунул руку в открытый ящик и выхватил оттуда нож. Я не успел его перехватить, и острое тонкое лезвие выскочило под воздействием пружины и сверкнуло у моего носа.
- Ты, грязный мерзкий подонок, не смей прикасаться ко мне! - Он попятился к стене и, пригнувшись, двинулся к двери, держа перед собой нож в вертикальном положении. - Я зарежу тебя, если притронешься ко мне хоть пальцем.
Я достал из кармана пистолет.
- Убери нож, Москито.
Его маленькие черные глазки недоверчиво следили за мной, затем взгляд переместился на кончик лезвия. Я взмахнул пистолетом и ударил дулом по кулаку, сжимавшему нож. Нож упал на пол. Я наступил на него и подошел ближе к Москито. Он попытался ногтями вцепиться мне в лицо. Поскольку возникла необходимость ударить его, я нанес удар - короткий боковой по челюсти. Он сполз вниз по стене, как тряпичная кукла.
Каблуком я раздавил шприц для подкожных уколов, втоптав его в ковер. Потом нагнулся, поднял нож, сложил его и сунул себе в карман. Москито потерял сознание. О том, что он жив, свидетельствовало лишь учащенное сопение через нос. Белки глаз под тяжелыми веками были такими же бесцветными, как у статуи. Головой он уперся в стену. Я приподнял его и немного отодвинул от стены, чтобы он не задохнулся.
Позади меня щелкнул замок двери из ванной комнаты. Я быстро выпрямился и оглянулся. Поскрипывая, дверь медленно открывалась внутрь в темноту. Из темноты вышла знакомая мне девица Руфь, которая двигалась, как лунатик. На ней была слишком большая, не по росту пижама из желтого в красную полоску нейлона. Мягкие свисающие складки скрадывали ее фигуру и усиливали призрачность походки. Ее провалившиеся глаза темными пустыми бойницами зияли на гладком бескровном лице.
- Хелло, хелло, хелло, - запела она. - Салют, салют. - Она увидела револьвер в моей руке, но не проявила ни страха, ни любопытства: - Не стреляйте, ковбой. Я сдаюсь. - Ее руки наигранно взметнулись вверх, потом опять повисли как плети. - Сдаюсь окончательно. - Ее качало из стороны в сторону.
Я убрал револьвер и взял ее под руку. Выражение ее лица не изменилось. У нее был отрешенный взгляд.
Такой же взгляд я видел когда-то у человека, сраженного пулей на моих глазах.
- Уберите руки, злодей, - произнесла она без злобы, вырвалась, подошла к краю кровати и села. Только тут она увидела Москито, хотя практически он лежал у ее ног. - Что случилось с этим отвратительным коротышкой?
- Он упал и ушибся. Весьма печально.
- Весьма печально, - воскликнула она. - Весьма печально, что он не подох. Он все еще дышит. Посмотрите, он меня укусил. Она откинула воротник пижамы и показала мне красные следы зубов на плече. - Впрочем, он не мог причинить мне зла. Я унеслась за тысячу миль. За десять тысяч миль. За сто тысяч миль отсюда, - нараспев говорила она.
- Где ты была, Руфь?
- На моем острове, на острове, который я посещаю. Мой маленький белый остров среди огромного синего океана.
- Совершенно одна?
- Совершенно одна. - Она улыбнулась, - Я захлопываю дверь и закрываю ее ключом на замок, баррикадируюсь, натягиваю цепи и сижу в своем кресле, никго не может дотронуться до меня. Никто. Я сижу и прислушиваюсь к шепоту воды на пляже и никогда не открываю дверь до возвращения отца. С ним мы идем к воде и собираем ракушки. Мы берем только самые красивые: розовые, красные, багровые, только крупные. Я храню их дома, в специальной комнате. Никто не знаег, где находится эта комната. Только я одна знаю об этом. - Она умолкла, подтянула коленки под подбородок и сидела так, зажмурив глаза, медленно раскачиваясь взад и вперед в такт какой-то внутренней музыке.
Дыхание Москито стало ровнее, глаза закрылись. Я прошел в ванную, чтобы набрать стакан воды. Там, на полу, была разбросана одежда Руфи. Вернулся и плеснул воду на лицо Москито. Он открыл глаза, поперхнулся и закашлялся.
- Вставай, красавчик, - я подтащил его тряпичное тело к стене, придав ему сидячее положение. Голова его свисла набок. Когда он очухался, глаза налились злобой.
- Вам это даром не пройдет, дядя, - прошипел он.
Я пропустил его слова мимо ушей и спросил у Руфи:
- Ты видела Спида?
- Спида? - повторила она голосом, долетевшим издалека. Лицо выглядело замкнутым и гладким, как у ракушки, которая прислушивается к своим внутренним шумам.
Москито с трудом поднялся на колени.
- Ничего не говори ему, он жулик! - Москито, видимо, располагал какой-то информацией.
Я обеими руками схватил его за галстук и воротник рубахи, приподнял и прижал к стене. Он висел мешком, боясь оказать сопротивление.
- Ну что ж, тогда ты мне скажешь, где Спид.
Он крутил своей мокрой головой, прижатой к штукатурке, следя за мной уголками глаз.
- Никогда о нем не слышал. - У него был тонкий голосок, почти что писк грызуна, - Уберите свои грязные руки, отпустите меня. - Его лицо опять начало багроветь, он захрипел.
- От ответа на этот вопрос не уйти. - Я немного ослабил давление своих пальцев на шею, - Мне нужен Спид.
Он попытался плюнуть мне в лицо. Пенящаяся белая слюна осталась у него на подбородке. Я усилил давление, проявляя осторожность. Москито напрашивался на смерть, как мягкое и отвратительное насекомое. Он слабо сопротивлялся, задыхаясь.
- Отпустите меня.
Я отпустил. Он плюхнулся на руки и колени, кашляя и мотая головой.
- Где Спид?
- Не знаю. - Он ползал у моих ног, как собака.
- Послушай, Москито. Ты мне не нравишься. Мне не нравится твой бизнес. Если ты дашь мне хоть небольшой повод, я отделаю тебя так, что ты запомнишь это на всю жизнь. А потом вызову федеральную полицию, и тебя тут же упекут. И если я это сделаю, ты не вернешься назад в течение очень долгого времени.
Он посмотрел на меня сквозь растрепанную копну волос.
- Вы говорите слишком высокопарно для хулигана.
- Разговор чепуха. Важно го, что я собираюсь с тобой сделать, если ты меня не выведешь на Спида. - Я показал ему значок специального полицейского помощника, чтобы подчеркнуть угрозу.
- Кажется, ваша взяла, - сказал он, глядя на вытертый ковер, и медленно поднялся на ноги.
Я держал револьвер нацеленным на него, пока он причесывал волосы и надевал зеленый твидовый пиджак. Он задул спиртовку и положил ее в ящик.
Девушка все еще балансировала, оставаясь в сидячем положении, слепо покачиваясь. Я слегка толкнул ее. Она повалилась боком на кровать и осталась лежать в таком положении, с коленками, прижатыми к подбородку, в ожидании воскрешения в этом мире или в ином.
Москито запер дверь на ключ. Я отобрал у него этот ключ. Он попятился назад, к двери, страх парализовал его, превратив в тупое животное. Красная коридорная лампочка освещала его, как грязное маленькое солнце, подогнанное к тому миру, который существовал в его голове. Москито вопрошающе поднял руку.
- Ты ничего не скажешь портье, ты даже не взглянешь на него. Спид далеко отсюда?
- Он находится в хижине, у залива Хаф Мун. Не берите меня с собой. Он убьет меня.
- Беспокойся лучше о нем, - посоветовал я. - Конечно, если ты меня не обманываешь.
За этой или другой из пронумерованных дверей жалобно причитала женщина. Смеялся мужчина. Я прижимался к Москито, как брат, на всем пути вдоль коридора, в лифте, в фойе. Он шел так, будто изо всех сил заставлял себя делать каждый шаг.
Глава двадцать восьмая
Над холмами вдоль дороги висели облака, ухудшая видимость и забрызгивая ветровое стекло мелкими каплями воды. Я включил желтые противотуманные подфарники и дворники, ехать пришлось долго и медленно. Между Сан-Франциско и заливом мы не видели освещенных домов, машин нам встретилось мало. Город, оставшийся позади, провалился куда-то со всеми своими огнями, будто его и не было на свете.
Москито вел себя спокойно Изредка он издавал негромкий стон. Один раз сказал:
- Он убьет меня. Спид меня убьет.
- Невелика потеря, если он и сделает это, - подбодрил я его.
- Он убьет и вас! Надеюсь, он это действительно сделает.
- Естественно. Он - один?
- Насколько я знаю, один.
- Ты подойдешь к двери. И будешь разговаривать.
- Не могу. Я болен. Вы ушибли меня.
- Бодрись. Я не люблю нытиков.
Он опять затих. Мы ползли под серым тяжелым небом через мрачные, покрытые облаками холмы. Солнце и звезды давным-давно скрылись, и мы с Москито за наши грехи словно двигались через серое пространство чистилища.
Наконец дорога нырнула ниже линии облаков. А еще ниже, с правой стороны между холмов, начались просветы плоского сероватого пространства, которое напоминало медленно текущую реку. Другая сторона залива была покрыта темной массой деревьев. На протяжении многих миль было видно побережье океана, которое то пропадало, то появлялось опять в зависимости от профиля дороги. В узкой долине, огороженной безлюдным берегом, показалась развилка. Я остановил машину.
- Куда ехать?
- Не знаю.
- Уверен, что знаешь, Москито. Одно из двух: либо ты пойдешь на риск встречи со Спидом, либо наверняка сядешь в федеральную тюрягу. А теперь говори, куда нам поворачивать? Куда ехать?
- Направо, - произнес он с грустью, - Отсюда не больше мили.
Мы проехали по длинному низкому мосту и по дороге из гравия поднялись на противоположный берег залива. Еще через некоторое время подъехали к грунтовой дороге, петлявшей беспорядочно вниз, к окруженной берегами воде.
- Сюда, - сказал он.
Я притормозил и съехал на проторенную колею.
- Далеко отсюда?
- Сразу за поворотом.
Я выключил свет, остановил машину, не доезжая до поворота, и поставил ее на тормоза.
- Выходи и шагай впереди меня. Если подашь ему сигнал, я стреляю.
- Спид убьет меня, - как заведенный повторил он медленно и отчетливо, как будто объяснял теорию, которая не поддавалась моему пониманию. При слабом свете от приборной доски машины я увидел отражение воды в его глазах. Я взял фонарь и проверил, включается ли он, направив на лицо Москито. Тог выглядел совершенно больным.
- Вылезай. - Я потянулся через него, чтобы открыть дверцу, и вслед за ним вылез сам. Затем поднял стекла и запер на ключ все дверцы.
- Я боюсь, - сказал он. - Боюсь темноты. Я никогда не приезжал сюда ночью.
- Ты отсюда не уедешь, если будешь так себя вести. А теперь топай впереди меня.
Он цеплялся за ручку дверцы. Я подтолкнул его дулом взведенного револьвера и вытолкнул на дорогу. Он побрел, пошатываясь, впереди меня.
За изгибом дорожная колея расширялась, образуя небольшую площадку. Там стояла хижина из грубо отесанных бревен. В нашу сторону выходил квадрат одного освещенного окна. За окном появилась человеческая тень и начала увеличиваться, пока не закрыла все окно. Затем свет погас. Рядом с хижиной стоял знакомый мне длинный черный "кадиллак".
- Позови его, - сказал я своему спутнику, держа его на мушке. В левой руке у меня был фонарь.
Сначала из его рта вылетел только глухой хрип.
- Подходи и окликни его. Назови себя. Скажи ему, что я свой.
- Мистер Спид! - крикнул он тонким голосом. - Это я, Москито.
Мы подошли к середине открытой площадки.
- Громче, - шепнул я ему на ухо и ткнул в почку револьвер.
- Мистер Спид! - крикнул он надтреснутым голосом.
Я толкал его впереди себя. Когда Москито ступил на дощатую ступеньку, дверь внутрь хижины открылась.
- Кто там? - спросил мужской голос из густого сумрака хижин.
- Москито.
- Что тебе надо? Кто с тобой?
- Друг.
- Какой друг?
Я добился максимума. Даже будучи вооруженным слезоточивым газом, автоматом и имея полицейский заслон, все равно приходится рисковать жизнью, когда пытаешься взять отчаянного гангстера. Конечно, у меня было преимущество перед Спидом. Я знал, что он все еще окончательно не оправился от пули Блэни и, возможно, старался не применять оружие.
Я вышел из-за спины Москито.
- Моя фамилия - Арчер. Миссис Феллоуз, - я отчетливо произнес это имя, - наняла меня разыскать вас.
Не закончив эту фразу, я нажал на кнопку фонаря. Белый луч выхватил из тьмы входную дверь. Там пригнувшись стоял Спид - массивная фигура с черным пистолетом в руке. На мгновение мы впились друг в друга взглядом. Любой из нас мог выстрелить. Я настолько остро ощущал его присутствие, что, кажется, чувствовал обжигающую рану от пули его пистолета в своем животе.
И вдруг его покинул боевой настрой. Без внешне заметных изменений его агрессивное настроение сменилось оборонительным.