- Какое-то постановление в этом роде существует, хотя с ним никто не считается. Мне, по крайней мере, ни разу не доводилось с этим сталкиваться.
- Ладно, здесь дело другое, - сказал Мейсон. - Мой клиент или сходит с ума или уже сошел.
- Из-за этой воющей псины?
- Не знаю, но хочу выяснить. Если его нужно лечить, пусть его лечат. Если он дошел до грани нервного срыва, я хочу обеспечить ему передышку. Вы понимаете - одних собачий вой только раздражает, а иного, с другим складом психики, может довести до безумия.
- Как я понимаю, вы собираетесь доставить его прямо сюда? - спросил Доркас.
- Да, собираюсь привезти его к вам, и пусть при этом присутствует врач - кто-нибудь из психиатров, занимающихся делами душевнобольных. И не называйте его врачом, а представьте каким-нибудь помощником: пусть посидит при разговоре, а то и задаст вопрос-другой. Тогда, если моему клиенту нужно лечение, позаботимся, чтобы он его получил.
- А если он не захочет лечиться?
- Я же сказал, - заметил Мейсон, - что обеспечить ему лечение - это наша забота.
- Чтобы добиться этого, - указал Доркас, - вам придется вчинить иск и получить разрешение на принудительную экспертизу.
- Знаю, - ответил Мейсон, - и готов собственноручно написать заявление, если клиента и вправду нужно лечить. Я только хочу удостовериться, вот и все. Если он окажется сумасшедшим, я намерен поступать, как лучше для него. А если нет - проследить, чтобы его иску немедленно дали ход. Я пытаюсь действовать в его жизненных интересах, вы меня понимаете?
- Понимаю, - ответил Доркас.
- Будем через четверть часа, - сказал Мейсон и повесил трубку.
Надевая шляпу, он открыл дверь в кабинет и кивнул Картрайту.
- Все в порядке, он нас ждет. У вас машина или едем в такси?
- Едем в такси, - решил Картрайт. - Я не могу править - расшатались нервы.
Глава II
Питер Доркас, худой и длинный как уж, поднялся из-за ободранного письменного стола, холодно посмотрел на Артура Картрайта, которого представил ему Перри Мейсон, и произнес обычную в таких случаях любезную фразу. Повернувшись вполоборота, он сделал жест в сторону низенького господина с брюшком, чье лицо на первый взгляд излучало сплошное добродушие. И, лишь приглядевшись, можно было уловить настороженное внимание, затаившееся в глубине поблескивающих серых глаз.
- Познакомьтесь, - представил Доркас, - мой помощник мистер Купер.
Мужчина с брюшком расплылся в улыбке, подошел и пожал Картрайту руку. Блестящие глазки мигом охватили Картрайта цепким взглядом, да и его ладонь мужчина задержал в своей несколько дольше, чем требовало обычное рукопожатие.
- Ну что ж, - сказал Мейсон, - полагаю, можно приступить к делу. Все готовы?
- Все, - ответил Доркас, снова усаживаясь за стол.
Он был высокий, худой, скуластый и лысый; во всем его облике чувствовался цепкий ум, от чего посетителям становилось как-то не по себе.
- Речь идет о собаке, - начал Перри Мейсон. - Мистер Клинтон Фоули, проживающий, как и находящийся здесь мистер Картрайт, на Милпас-драйв в соседнем доме, номер 4889, держит полицейскую овчарку, которая воет.
- Однако, - усмехнулся Доркас, - если псу положено раз в жизни куснуть, он может раз в жизни и повыть.
Артур Картрайт даже не улыбнулся. Он судорожно сунул руку в карман, вытащил сигареты, помедлил и затолкал пачку назад. Глаза Купера, который следил за каждым движением Картрайта, на минутку утратили выражение всеобъемлющего благодушия, но сразу опять заблестели.
- Его необходимо арестовать, - заявил Картрайт. - Нужно положить конец этому вою. Слышите? Конец!
- Конечно, конечно, - заметил Перри Мейсон, - для этого, Картрайт, мы сюда и приехали. Давайте рассказывайте.
- Мне нечего рассказывать. Собака воет - вот и весь сказ.
- Все время? - спросил Купер.
- Все время. То есть, я не хочу сказать - постоянно, а с перерывами, ну, вы знаете, как воют собаки. Черт побери! Ни один пес не воет безостановочно - повоет-повоет, перестанет и снова принимается выть.
- А чего он воет? - поинтересовался Купер.
- Фоули его заставляет, - решительно заявил Картрайт.
- Зачем? - спросил Купер.
- Затем, что знает: вой действует мне на нервы. И его жене - это он тоже знает. Если собака воет - значит, по соседству кто-то умрет, а у него жена болеет. Говорю вам, нужно положить конец вою.
Доркас полистал указатель книги в кожаном переплете и ворчливо изрек своим пронзительным голосом:
- Действительно, для таких случаев имеется постановление. Оно предусматривает, что если кто-нибудь держит собаку, корову, лошадь, цыплят, петуха, цесарку, домашнюю птицу, домашнее животное или любую иную живность, скотину и тварь в густонаселенном районе, входящем в черту города либо находящемся за его пределами, и их содержание нарушает общественный порядок, то означенное лицо может привлекаться к судебной ответственности. Это считается уголовно наказуемым проступком.
- Вам этого мало? - спросил Картрайт.
Доркас рассмеялся.
- Мне вот как всего хватает, - ответил он. - Лично я не люблю, когда воют собаки и кричат петухи. В свое время это постановление приняли для того, чтобы вывести молочные хозяйства и извозные дворы за границы густонаселенных районов. Милпас-драйв - фешенебельный жилой район, там довольно роскошные особняки. В каком доме вы проживаете, мистер Картрайт?
- 4893.
- А Фоули - в номере 4889?
- Верно.
- Дома тем не менее стоят рядом?
- Правильно.
- У вас обширный участок?
- Это у него.
- А у вас?
- У меня средних размеров.
- Фоули богат? - спросил Доркас.
- Какое это имеет отношение к делу? - раздраженно возразил Картрайт. - Конечно, богат, а то бы он там не жил.
- Прямого отношения не имеет, - протянул Доркас, - но поймите, здесь, в прокуратуре, мы должны принимать взвешенные решения. Мне не хотелось бы брать под стражу достойного гражданина без предварительного предупреждения. Что, если я пошлю ему предупреждение?
- Это ничего не даст, - ответил Картрайт.
Перри Мейсон произнес - медленно и величаво, почти как в суде:
- Мой клиент желает действовать честно. Как решать - это, Доркас, ваше дело, но я намерен добиваться устранения чинимого ему неудобства, положив конец собачьему вою. Вы сами видите, что у моего клиента расстроены нервы, а все из-за этого воя.
- Ничего я не расстроен, - резко возразил Картрайт, - просто я выбит немного из колеи, только и всего.
Перри Мейсон молча кивнул. Купер перехватил взгляд Мейсона, едва заметно покачал головой и снова уставился на Картрайта.
- Я полагаю, - сказал Доркас с расстановкой, - что нам следует взять за правило привлекать к уголовной ответственности только после того, как сделано предупреждение. Нам нужно направить мистеру Фоули письмо с сообщением о поступившей на него жалобе и обратить его внимание на постановление окружных властей, согласно которому содержание такой собаки рассматривается как нарушение общественного порядка. Мы можем указать ему, что, если собака больна или с ней вообще что-то не так, ее надлежит поместить в ветеринарную лечебницу или на псарню и держать там, пока она не придет в норму.
Перри Мейсон глянул на Картрайта, который открыл было рот, но его опередил Доркас.
- Собака живет у Фоули уже какое-то время, не так ли, мистер Картрайт?
- Да.
- Сколько?
- Не знаю, пару месяцев - это уж точно. Когда я поселился там два месяца назад, собака уже была.
- А до этого она выла?
- Нет.
- Когда это началось?
- Позапрошлой ночью.
- Насколько я понимаю, - заметил Доркас, - вы не в лучших отношениях с Фоули? То есть вы не можете пойти к нему вот так, запросто, и попросить, чтобы он ради бога унял пса?
- Нет, такого я не могу.
- А позвонить ему?
- Тоже.
- Ну а если я направлю ему письмо?
- Вы не знаете Фоули, - с горечью сказал Картрайт. - Он порвет его на кусочки и заставит пса выть еще пуще. И будет смеяться дьявольским смехом от одной мысли, что он таки меня достал. Он даст прочитать письмо жене и…
- Не останавливайтесь, - попросил Доркас, - продолжайте. Что он еще вытворит?
- Ничего, - грубо отрезал Картрайт.
- Полагаю, - подал голос Мейсон, - нас устроит, чтобы вы, мистер Доркас, написали письмо, но с условием, что если собака не перестанет выть, то будет выдан ордер на арест.
- Разумеется, условие именно таково, - согласился заместитель окружного прокурора.
- Далее. Отправленное обычным путем, письмо придет к адресату только завтра, даже если будет опущено сегодня, - продолжил Мейсон. - Я предлагаю написать официальное предупреждение и направить его с одним из полицейских. И пусть он вручит предупреждение под расписку лично мистеру Фоули или другому лицу, находящемуся в доме, если не застанет самого Фоули. Это даст Фоули понять, что обращение Картрайта - серьезная жалоба, подкрепленная законом.
Картрайт упрямо замотал головой.
- Я хочу, чтоб его арестовали, - сказал он.
Перри Мейсон произнес с терпением в голосе:
- Положитесь в этом деле на меня, мистер Картрайт, и не забывайте о том, что я вам говорил. Вы сами же утверждали, что Фоули мстителен, богат и может вчинить встречный иск. Если это произойдет, на вас лежит обязанность доказать, что с самого начала вы действовали максимально открыто и честно. То, что предложил мистер Доркас, считаю я, вместе с моими поправками поставит вас в неуязвимое с точки зрения закона положение. Я советую вам принять план действий.
Картрайт вспылил и набросился на Перри Мейсона.
- А что, если я не захочу принять ваш совет?
- В таком случае, - терпеливо объяснил Перри Мейсон, - вы, понятно, захотите нанять другого адвоката - такого, чьим советам пожелаете следовать.
Картрайт с минуту подумал и кивнул.
- Хорошо, - заявил он, - я принимаю ваш план, но настаиваю, чтобы предупреждение направили немедленно.
- Как только будет готово, - успокоил его Перри Мейсон.
- Тогда что ж, - сказал Картрайт, - оставляю все это вам, а сам поеду домой. Мистер Мейсон, вы представляете мои интересы. Попрошу вас остаться, помочь составить предупреждение и проследить, чтобы его вручили по назначению. Я могу на вас положиться?
- Можете, - заверил Мейсон. - Возвращайтесь к себе, Картрайт, и отдохните. Предоставьте мне заниматься вашим делом.
Картрайт кивнул; выходя, он обернулся.
- Спасибо, господа, - сказал он, придержав дверь, - рад был познакомиться с вами. Прошу простить, если я чуток не в себе - это от недосыпания.
И дверь за ним захлопнулась.
- Итак? - обратился Пит Доркас к доктору Куперу.
Доктор Купер свел кончики пальцев на полном брюшке.
- Итак, - произнес он, причем благодушие разом исчезло из его глаз, - я бы не хотел давать заключение на основании ограниченных данных, которыми мы в настоящее время располагаем, но сказал бы, что налицо маниакально-депрессивный психоз.
Перри Мейсон ухмыльнулся.
- Грозно звучит, доктор, - сказал он, - но разве речь не об обычном нервном расстройстве?
- Такой вещи, как нервное расстройство, - ответил доктор Купер, - вообще не существует. Этим ходким сочетанием обозначаются различные формы функциональных и дегенеративных психозов.
- Хорошо, - согласился Мейсон, - попробуем подойти с другой стороны. Безумен ли человек, страдающий маниакально-депрессивным психозом?
- Он ненормален.
- Это ясно, но ведь и не безумен?
- Все упирается в то, что считать безумием. Разумеется, в глазах закона такой психоз не может стать основанием для признания невменяемости при совершении преступления, если вы имеете в виду именно это.
- Я имел в виду другое, - пояснил Мейсон. - Перестаньте витать в облаках, доктор, хватит заниматься казуистикой. Вы же не свидетелем выступаете, а разговариваете с коллегами. У него чисто функциональное расстройство, верно?
- Верно.
- И оно излечимо?
- Конечно, и полностью.
- Вот и хорошо, - раздраженно сказал Мейсон, - вернемся теперь к собаке, которая воет.
- Разумеется, - заметил Пит Доркас, поигрывая карандашом, - у нас нет других свидетельств, что пес действительно выл, кроме неподтвержденного заявления этого вашего Картрайта.
- Да бросьте вы, - возразил Мейсон. - От вас же не требуется выдавать ордер на арест. Напишите предупреждение Клинтону Фоули, сообщите, что на него ноступила жалоба о нарушении такого-то постановления окружного совета, и обрисуйте в общих чертах суть постановления. Если у него собака воет, он заткнет ей пасть, а если нет, позвонит вам и сам скажет.
Мейсон обратился к доктору Куперу:
- Эта воющая собака не может оказаться бредом, как по-вашему, доктор?
- При маниакально-депрессивном психозе возникают бредовые состояния, - ответил доктор Купер, - но, как правило, в виде мании преследования.
- Кстати, - заметил Доркас, - он считает, что его преследуют. Он считает, что Фоули специально заставляет пса выть.
Перри Мейсон бросил взгляд на часы.
- Вызовем-ка стенографистку, - предложил он, - надиктуем текст предупреждения по этому делу и отправим бумагу по назначению.
Доркас обернулся к доктору Куперу и вопросительно поднял брови.
Доктор Купер утвердительно кивнул.
Доркас нажал указательным пальцем на кнопку.
- Хорошо, - произнес он, - я продиктую и подпишу.
- А я, - сказал Мейсон, - хочу побеседовать с тем, кому будет поручено доставить предупреждение. Может быть, мне удастся немного ускорить дело, позаботившись, чтобы парень не стеснял себя в расходах на транспорт, и…
- И снабдив его парой сигар, - ухмыльнувшись, закончил Доркас.
- Может быть, - заметил Перри Мейсон. - я дал бы ему бутылочку, но не хотелось бы компрометировать себя в глазах заместителя окружного прокурора.
- Спуститесь к шерифу, - предложил Доркас, - и договоритесь, чтобы послал кого-нибудь из помощников. К тому времени, как вернетесь, у меня все будет готово. Если захотите, можете отправиться вместе с помощником.
- Ни-ни, - ухмыльнулся Мейсон. - Я знаю, что положено адвокату, а что - помощнику шерифа. Один сидит у себя в конторе, другой носится по округе, вручая повестки. Я буду в своем кабинете, когда он вручит письмо.
Открывая дверь, он обернулся к доктору Куперу:
- Не думайте, что я такой уж заядлый спорщик, доктор, но, прошу, войдите в мое положение, как я вхожу в ваше. Человек пришел ко мне за советом, я понял, что у него не в порядке с нервами. Но я не знал, сумасшедший он или нет, и хотел выяснить.
- Естественна, - ответил доктор Купер, - я не могу претендовать на исчерпывающий диагноз…
- Понимаю вас, - заверил его Мейсон.
- Он ни о чем больше с вами не говорил? - спросил Доркас. - Не просил совета по какому-нибудь другому вопросу, кроме как о воющем псе?
Перри Мейсон улыбнулся с бесконечным терпением.
- Однако, - заметил он, - вы уже и до вопросов дошли. Впрочем, могу сообщить, что Картрайт уплатил мне предварительный гонорар. Вы это хотели узнать?
- Наличными? - поинтересовался Доркас.
- Наличными.
- В таком случае все сомнения отпадают, - рассмеялся доктор Купер. - Это явный признак помешательства, потому как вопиющее отступление от нормы.
- Еще бы не отступление! - заметил Перри Мейсон и закрыл за собой дверь.
Глава III
Делла Стрит успела разобрать утреннюю почту, когда Перри Мейсон, толкнув дверь приемной, вошел с жизнерадостным:
- Доброе утро, Делла! Что новенького?
- Куча обычной рутины, - ответила она, - и кое-что необычное.
- Оставим необычное на десерт, - заметил он, улыбнувшись. - Что за рутина?
- Один из присяжных по последнему делу хочет обсудить с вами какой-то вопрос, касающийся акционерного общества. Еще двое позвонили поздравить с тем, как вы провели дело. Звонил мужчина, пытался договориться о встрече, но не захотел вдаваться в детали. Что-то связанное с какими-то горнорудными акциями, которые он купил. Есть письма по незначительным вопросам…
Мейсон скроил брезгливую мину, отмел жестом письма и прочее и сказал, ухмыльнувшись:
- К чертям все это, Делла. Не люблю рутины, хочу чего-то захватывающего. Хочу заниматься делами жизни и смерти, когда счет идет на минуты. Хочу странного и необычного.
Она взглянула на него заботливо и нежно.
- Вы очень неосторожны, шеф, - возразила она. - Любовь к риску еще выйдет вам боком. Мало вам судебных разбирательств, так вы еще ввязываетесь в дела за стенами суда, сколько раз было!
Он улыбнулся мальчишеской улыбкой.
- Во-первых, - ответил он, - мне нравятся острые ощущения. Во-вторых, я выигрываю дела потому, что узнаю всю подноготную. Я наголову разбиваю обвинение, получая от этого массу удовольствия… Так что у нас там необычное, Делла?
- Крайне необычное, шеф, - заметила она. - Письмо от вчерашнего клиента.
- Какого клиента?
- Который говорил с вами о воющем псе.
- Ага, - ухмыльнулся Мейсон, - от Картрайта, да? Интересно, удалось ли ему поспать ночью?
- Письмо, - сообщила она, - пришло срочной доставкой. Его, должно быть, отправили уже ночью.
- Что-нибудь новенькое про собаку? - спросил он.
- В письме завещание, - сказала она, понижая голос и украдкой оглядываясь, словно опасалась, что кто-нибудь услышит, - и десять тысячедолларовых банкнотов.
Перри Мейсон уставился на нее с высоты своего роста, наморщив лоб и прищурив глаза.
- Вы хотите сказать, десять тысяч долларов наличными? - спросил он.
- Да.
- Отправлены по почте?
- По почте.
- Заказным?
- Нет, только срочной доставкой.
- Чтоб меня черти взяли! - произнес Перри Мейсон.
Делла встала из-за стола, подошла к сейфу, открыла дверцу, отомкнула тайник, вынула конверт и вручила Мейсону.
- Так, говорите, завещание?
- Да.
- А сопроводительный документ?
- Есть записка.
Перри Мейсон извлек десять тысячедолларовых банкнотов, тщательно осмотрел их, тихо присвистнул, сложил купюры и засунул в карман. Затем прочитал вслух записку:
"Уважаемый мистер Мейсон.
я видел Вас на слушанье последнего дела об убийстве и убедился, что Вы человек честный и умеете биться. Я хочу, чтобы Вы взялись за это дело. Вкладываю в письмо десять тысяч долларов, а также вкладываю завещание. Десять тысяч долларов - Ваш предварительный гонорар. Вознаграждение получите по условиям завещания. Я хочу, чтобы Вы выступали от лица наследницы, поименованной в завещании, и защищали ее интересы до победного конца. Теперь я знаю, почему выла собака.
Я составляю завещание так, как Вы меня научили. Возможно, Вам не понадобится утверждать завещание через суд или защищать наследницу. В таком случае Вы оставите себе эти десять тысяч плюс триста долларов, что я вручил вчера.
Спасибо, что заинтересовались моим делом.
С уважением,