- Возможно, господа, вам будет интересно узнать, - продолжал Фоули с тяжеловесным достоинством человека, пытающегося скрыть свои чувства, - что предметом ее любви, лицом, занявшим в ее жизни место, принадлежавшее мне, оказался не кто иной, как джентльмен, проживающий в соседнем доме, - наш уважаемый современник мистер Артур Картрайт, тот самый, кто устроил вам этот тарарам с воющим псом, чтобы получить возможность осуществить задуманное и скрыться с моей женой, пока я был занят объяснениями в полиции.
Перри Мейсон вполголоса сказал Пембертону:
- Ну, так это доказывает, что он не сумасшедший, а хитер как лис.
Фоули шагнул в комнату, не спуская с Перри Мейсона разъяренного взгляда.
- Достаточно, сэр, - произнес он. - Вы здесь с моего согласия, так что попрошу оставить ваши замечания при себе.
Перри Мейсон как стоял набычившись и широко расставив ноги, так и остался стоять: но он посмотрел на Фоули хмурым проницательным взглядом и спокойно возразил:
- Я здесь представляю моего клиента. Вы объявили его сумасшедшим и предложили представить доказательства. Я здесь для того, чтобы по ходу дознания защищать его интересы, и вам не взять меня на пушку, и не надейтесь.
Клинтон Фоули окончательно вышел из себя. Рот у него перекосился, губы дрожали, он занес правую руку. Билл Пембертон поспешил встать между ними.
- Тише, тише, - умиротворенно произнес он, - держите себя в руках, Фоули.
Фоули, готовый, видимо, нанести Перри Мейсону удар в челюсть, глубоко вздохнул и с усилием овладел собой. Перри Мейсон стоял как вкопанный, не отступив ни на дюйм.
Фоули медленно повернулся к Пембертону и сказал тихим придушенным голосом:
- Что-то ведь можно сделать с этой свиньей Картрайтом? Нам удастся получить ордер на арест?
- Вам, думаю, удастся, - ответил Пембертон, - но выдать его может только окружной прокурор. Откуда вам известно, что она уехала с ним?
- Она сама написала в записке, - сказал Фоули. - Вот, читайте.
Он сунул записку Пембертону, резко повернулся и ушел в другой конец комнаты. Дрожащей рукой он прикурил сигарету, прикусил губу, затем вытащил из кармана носовой платок и громко высморкался.
Миссис Бентон по-прежнему находилась в библиотеке, не попытавшись испросить разрешения или как-то объяснить свое присутствие. Два раза она посмотрела на Клинтона Фоули долгим напряженным взглядом, однако тот стоял у окна спиной ко всем, уставясь в пространство пустыми глазами.
Помощник шерифа развернул записку; Перри Мейсон подошел и заглянул ему через плечо. Пембертон стал так, чтобы Мейсону не было видно, но Мейсон добродушно взял его за плечо и повернул обратно.
- Будьте человеком, - попросил он.
Пембертон больше не пытался загородить записку от Мейсона. Они прочитали ее одновременно. Она была написана чернилами и гласила:
"Дорогой Клинтон!
На тот шаг, который я сейчас сделаю, я решаюсь скрепя сердце. Знаю, какой ты гордый и как не любишь шумихи вокруг своего имени. Я постараюсь обставить все так, чтобы ты как можно меньше страдал. Несмотря ни на что, ты был добр ко мне. Я думала, что люблю тебя. Еще несколько дней тому назад я верила в это всем сердцем, но потом узнала, кто поселился в соседнем доме. Сперва я рассердилась или подумала, что сержусь. Он следил за мной в бинокль. Мне нужно было тебе рассказать, но что-то заставило меня промолчать. Я хотела с ним повидаться и, когда ты уехал, устроила встречу.
Клинтон, бессмысленно тянуть с этим обманом. Я не могу с тобой жить. Я и в самом деле тебя не люблю; было минутное обольщение - и миновало.
Ты всего лишь огромный зверь, наделенный магнетической силой. Тебя тянет на женщину так же, как мотылька - на огонь. Я знаю о том, что происходило здесь, в этих стенах, но не виню тебя, потому что считаю - с тебя нельзя спрашивать, такой уж ты человек. Но в одном я твердо уверена: я тебя больше не люблю. Думаю, никогда не любила. Думаю, во всем виновато то обольщение, то загадочное твое гипнотическое обаяние, которому не могут противиться женщины. Как бы там ни было, Клинтон, я уезжаю с ним.
Делаю это так, чтобы избежать малейшей шумихи. Даже Тельме Бентон я не скажу, куда направляюсь. Ей будет известно только одно: я взяла чемодан и уехала. Если хочешь, можешь сказать ей, что я отправилась погостить у кого-то из родственников. Если ты не предашь случившееся гласности, то я и подавно.
На свой лад ты неплохо ко мне относился. Ты ни разу не отказал мне ни в чем материальном. Единственное, чего ты не можешь мне дать, - это верная любовь; не можешь ты и насытить мне душу, как может только он. Я уезжаю с ним и знаю, что буду счастлива.
Прошу, постарайся меня забыть. Поверь, я желаю тебе всего самого доброго,
Эвелин".
- Она не называет имени Картрайта, - шепотом сказал Мейсон.
- Имени не называет, - ответил Пембертон, - но упоминает его как соседа.
- К тому же, - добавил Мейсон все так же шепотом, - есть в этом письме что-то такое, чего…
Фоули резко повернулся и отошел от окна. От ужасного горя, в которое он, казалось, был так глубоко повергнут, не осталось следа. В его жестах и в голосе сквозила холодная целенаправленная ярость.
- Вот что, - заявил он, - я человек состоятельный и охотно отдам все до последнего цента, только бы посадить этого негодяя на скамью подсудимых. Он сумасшедший, жена моя сумасшедшая. И оба они - сумасшедшие. Он разбил мне семью; он обвинил меня в преступлении; он обвел меня вокруг пальца, заманил в ловушку и предал - видит Бог, он за это заплатит! Я требую, чтобы вы его изловили и возбудили против него уголовное дело на каком угодно основании - о нарушении постановлений, о незаконном пересечении границ между штатами, о чем угодно. Я оплачу издержки по делу, во сколько бы они мне ни обошлись.
- Хорошо, - сказал Билл Пембертон, сложив записку и отдавая Фоули. - Я возвращусь и представлю рапорт. Вам лучше поехать вместе со мной - сможете поговорить с Питом Доркасом. Доркас придумает, что против него выдвинуть. После этого можете обратиться к услугам частного сыскного агентства, если вам некуда девать деньги.
- Не мог бы я, - спросил Перри Мейсон, - позвонить отсюда по телефону?
Фоули поглядел на него с холодным бешенством.
- Звоните, - ответил он, - а затем убирайтесь.
- Спасибо за приглашение, - невозмутимо сказал Перри Мейсон. - Позвонить я во всяком случае позвоню.
Глава V
Перри Мейсон позвонил Делле Стрит:
- Это Мейсон, Делла. Я говорю от Клинтона Фоули, того самого, на чью собаку жаловался Картрайт. Вам удалось с ним поговорить?
- Нет, шеф, - ответила она, - я час с лишним названивала ему через каждые десять минут, но никто не ответил.
- Все правильно, - заметил Мейсон, - боюсь, никто и не ответит. Похоже на то, что жена Фоули сбежала с нашим клиентом.
- Что?! - воскликнула Делла.
- Факт, - подтвердил он. - Эта женщина оставила Фоули записку, в которой обо всем рассказала. Он в бешенстве и добивается ареста Картрайта. Сейчас они с Пембертоном отправились в окружную прокуратуру, где будут пытаться раздобыть ордер.
- На каком основании им выпишут ордер? - спросила Делла Стрит. - По-моему, за такое можно вчинить только гражданский иск.
- Ну, они уж найдут, какое преступление на него навесить, - бодро заметил Мейсон. - Дело, понятно, сразу расползется по швам, но им большего и не нужно, чтобы спасти свою репутацию. Понимаете, Картрайт, видимо, использовал сказку о собаке, которая воет, чтобы выманить Фоули из дома. Когда Фоули нынче утром отправился в окружную прокуратуру, Картрайт удрал с его женой. Само собой разумеется, прокуратуре такие штучки не по вкусу. Газетам будет над чем посмеяться.
- Это попадет в газеты? - спросила Делла Стрит.
- Не знаю. Сейчас я мало что могу рассказать, но намереваюсь поработать над этим делом, а вам хотел только сообщить, что больше не нужно звонить Картрайту.
- Вы скоро придете? - спросила она.
- Не знаю, мне предстоит кое-чем заняться.
- Собираетесь поговорить с окружным прокурором? - поинтересовалась она.
- Нет, - ответил он, - и вы не сможете со мной связаться, пока я не появлюсь сам или снова не позвоню. Но у меня для вас задание - позвоните в сыскное бюро Дрейка и передайте Полю Дрейку, чтобы все бросил и приехал ко мне в контору. Пусть сидит и меня дожидается. Боюсь, случай окажется чертовски серьезным, так что втолкуйте ему, чтобы передал кому-нибудь все свои дела и был у меня собственной персоной.
- Будет исполнено, шеф, - ответила она. - Еще что-нибудь?
- Это все, - сказал Мейсон. - До скорого.
Он повесил трубку, вышел из закутка, где находился телефон, и был встречен злым взглядом экономки.
- Мистер Фоули велел проводить вас, - объяснила она.
- Хорошо, - сказал Мейсон. - Я ухожу, но вы могли бы получить двадцать долларов, если вам нужны деньги на мелкие расходы.
- Мне не нужно денег на мелкие расходы, - ответила она. - Мне приказано вас проводить.
- Если б раздобыли для меня фотографию миссис Клинтон Фоули, - гнул свое Перри Мейсон, - то стали бы богаче на двадцать долларов. А может, даже на двадцать пять.
Она и бровью не повела.
- Мне приказано, - повторила она ледяным тоном, - вас проводить.
- Тогда, - сказал Перри Мейсон, - не могли бы вы сообщить мистеру Фоули, что я пытался всучить вам деньги за фотографию его жены?
- Мне приказано, - снова повторила она, - вас проводить.
Из передней донеслось дребезжанье дверного звонка. Миссис Бентон нахмурилась, посмотрела на Мейсона и на минуту забыла о своей притворной личине.
- Ну, пожалуйста, уходите, - сказала она по-женски раздраженным тоном.
- Ухожу, - ответил Мейсон, - ухожу.
Она проводила его до парадной двери; пока они пересекали переднюю, звонок прозвенел еще дважды.
- Вам вызвать такси? - спросила она.
- Нет, - сказал Мейсон, - не стоит беспокоиться.
- Почему вы так стремитесь получить фотографию миссис Фоули? - спросила она.
- Просто хотелось узнать, как она выглядит, - охотно ответил он.
- Нет, не поэтому. У вас другие причины.
Мейсон собирался ответить, но тут звонок опять зазвенел и кто-то забарабанил по дереву костяшками пальцев. Досадливо вскрикнув, молодая женщина поспешила к двери, открыла ее, и в прихожую ввалились трое мужчин.
- Дом Клинтона Фоули? - спросил один из них.
- Да, - ответила миссис Бентон.
Перри Мейсон отступил в тень.
- У вас тут китаец в поварах, верно? Малый по имени А Вонг?
- Да.
- Хорошо, приведите его. Он нам нужен.
- Он на кухне.
- Понятно. Ступайте приведите его. Скажите, что он нам нужен.
- Но кто вы?
- Из иммиграционной службы, проверяем китайцев. Нам только что сообщили, что он проник в страну без разрешения. Ступайте приведите его.
- Я ему передам, - ответила она, резко повернулась и едва не бегом проскочила мимо Мейсона. Троица проследовала за ней, не обратив на Мейсона никакого внимания.
Перри Мейсон чуть выждал, повернулся и прошел следом через гостиную и столовую. Он остановился в буфетной, где было слышно, что говорится на кухне.
- Ну вот что, А Вонг, - сказал один из сотрудников, - где твое свидетельство? Где твой чак джи?
- Не понимать, - ответил китаец.
- Понимать, понимать, - возразил сотрудник. - Где документы? Где твой чак джи? Много быстро дать сюда.
- Много не понимать, - взвыл китаец с отчаянием в голосе.
Послышался добродушный смех, звуки борьбы; тот же голос произнес:
- Ладно, А Вонг, пойдешь с нами. Покажешь нам, где ты спишь. Покажешь свои вещи. Ты понимать? Мы поможем тебе поискать чак джи.
- Не понимать, не понимать, - выл китаец. - Может, так вы звать, кто пелеводит, вчемся дела.
- Брось, пошли.
- Не понимать. Вы дать пелеводца.
Сотрудник рассмеялся:
- Прекрасно он все понимать. Полюбуйтесь на его физиономию.
Перри Мейсон услышал протестующий голос экономки:
- Не могли бы вы подождать до возвращения мистера Фоули? Я знаю, он сделает для А Вонга все, что в его силах. Он очень богат, он заплатит любой штраф или внесет какой угодно залог…
- Не выйдет, сестрица, - возразил кто-то из сотрудников. - Мы не первый день разыскиваем А Вонга, во всем казначействе не хватит денег, чтобы его здесь оставить. Он из категории рабочих, его тайком переправили сюда из Мексики. Теперь его отошлют прямехонько назад, в Китай. Давай, А Вонг, собирай чемоданы.
Перри Мейсон повернулся, проделал на цыпочках обратный путь и выскользнул через парадную дверь. Он спустился с крыльца и быстрым шагом дошел по тротуару до дома, стоящего севернее, - того, где жил Артур Картрайт, свернул на бетонную дорожку, которая пересекала ухоженную лужайку, взбежал по ступенькам парадного и позвонил в дверь. В глубине дома раздался звонок, но других звуков он не услышал. Он постучал в дверь костяшками пальцев, однако ответа не последовало. Прошел по крыльцу до окошка - оно было зашторено, ничего не разглядеть. Он вернулся к двери и снова позвонил.
В глубине дома послышались слабые звуки, затем шаркающие шаги; в маленьком круглом оконце, что было проделано в середине двери, отодвинулась занавеска и появилось худое утомленное лицо: усталые глаза внимательно осмотрели Мейсона без всякого любопытства. Через минуту звякнул засов и дверь отворилась.
Перед Мейсоном стояла костлявая женщина лет пятидесяти пяти, с выцветшими волосами, с глазами, которые, казалось, давно утратили свой природный цвет, с тонким решительным ртом, острым подбородком и прямым длинным носом.
- Что вам нужно? - спросила она ровным монотонным голосом страдающего глухотой человека.
- Мне нужен мистер Картрайт, - громко ответил Перри Мейсон.
- Я вас не слышу, говорите, пожалуйста, громче.
- Мне нужен мистер Картрайт, мистер Артур Картрайт, - завопил Мейсон.
- Его нет.
- Где он?
- Не знаю, его нет.
Перри Мейсон подошел ближе и проговорил ей прямо в ухо:
- Послушайте, я адвокат мистера Картрайта. Мне нужно срочно с ним встретиться.
Она отступила, окинула его взглядом усталых бесцветных глаз и медленно покачала головой.
- Он о вас говорил, - произнесла она. - Я знаю, у него есть адвокат. Вчера вечером он написал вам письмо, а потом ушел. Он велел мне отправить письмо, вы его получили?
Мейсон кивнул.
- Как вас зовут?
- Перри Мейсон, - прокричал он.
- Верно, - сказала она, - так и на конверте стояло.
Лицо ее оставалось совершенно бесстрастным, без малейшего намека на какое-либо чувство, а голос по-прежнему ровным и монотонным.
Перри Мейсон снова подошел к ней вплотную. Сунувшись к самому ее уху, он проорал:
- Когда ушел мистер Картрайт?
- Вчера вечером, около половины одиннадцатого.
- Он возвращался?
- Нет.
- Он не брал с собой чемодана?
- Нет.
- Он укладывал что-нибудь из вещей?
- Нет, он жег какие-то письма.
- Вел себя так, словно собирался куда-то уехать?
- Он сжег письма и бумаги, больше я ничего не знаю.
- Когда он уходил, он сказал куда?
- Нет.
- У него была машина?
- Нет, у него нету машины.
- Он не вызывал такси?
- Нет, ушел пешком.
- Вы не видели, куда он пошел?
- Нет, было темно.
- Вы позволите мне войти?
- Бесполезно входить - мистера Картрайта нет.
- Разрешите мне войти и подождать его возвращения.
- Его не было всю ночь. Я не думаю, что он собирается возвращаться.
- Он говорил вам, что не вернется?
- Нет.
- Он заплатил вам жалованье?
- Вас это не касается.
- Я его адвокат.
- И все-таки вас это не касается.
- Вы не знаете, что было в письме, которое вам велели отправить вчера вечером по моему адресу?
- Нет, меня это не касается. Вы занимайтесь своими делами, а я своими.
- Послушайте, - настаивал Перри Мейсон, - это очень важно. Я прошу вас осмотреть дом - вдруг наткнетесь на что-нибудь такое, что мне поможет. Мне необходимо разыскать Артура Картрайта. Если он уехал, я должен выяснить куда. Вы должны найти что-нибудь такое, что даст мне ключ. Я хочу знать, отправился ли он на поезде, в автомобиле или самолетом. Он наверняка должен был заказать билеты или что-нибудь в этом роде.
- Не знаю, - ответила женщина. - Меня это не касается. Я убираюсь в доме, и все. Я глухая, не слышу, что вокруг происходит.
- Как вас зовут? - спросил Перри Мейсон.
- Элизабет Уокер.
- Сколько времени вы у мистера Картрайта?
- Два месяца.
- Вам что-нибудь известно о его знакомых? О семье?
- Я ничего не знаю, знаю только, как держать этот дом в порядке.
- Вы еще здесь побудете?
- Конечно. Мне положено здесь оставаться, за это мне деньги платят.
- И сколько времени вы пробудете, если мистер Картрайт не возвратится?
- До конца срока.
- Когда он истечет?
- А это, - сказала она, - мое дело, мистер адвокат. Прощайте. - И она так хлопнула дверью, что весь дом заходил ходуном.
Перри Мейсон еще минуту постоял с легкой улыбкой перед закрытой дверью, повернулся и спустился с крыльца. Выйдя на дорожку, он вдруг испытал характерное ощущение, словно что-то коснулось его волос на загривке, и мгновенно обернулся. Он успел заметить, как в одном из окон особняка Клинтона Фоули сошлись тяжелые портьеры. Но кто следит за ним из окна, этого он не сумел разглядеть.
Глава VI
Поль Дрсйк был высокий сутуловатый мужчина с выступающими чертами лица и плутовато-озорными глазами. Долгое наблюдение над причудами человеческой природы приучило его относиться ко всему, включая убийство, с безмятежным спокойствием.
Когда Перри Мейсон вернулся в контору, он уже ждал его в приемной. Мейсон улыбнулся Делле Стрит, а сыщику сказал:
- Входи, Поль, не стесняйся.
Дрейк проследовал за ним в кабинет.
- В чем дело?
- Излагаю кратко и самую суть, - ответил Мейсон. - Некто Картрайт, проживающий на Милпас-драйв в доме 4893, приходит с жалобой на то, что у Клинтона Фоули, проживающего на Милпас-драйв в доме 4889, воет собака. Картрайт нервничает, возможно, слегка неуравновешен. Я иду с ним к Питу Доркасу подать жалобу и показать его доктору Чарлзу Куперу. Купер находит у него маниакально-депрессивный психоз - ничего страшного в том смысле, что это функциональное, а не органическое расстройство. Я настаиваю, что, если пес не перестанет выть, это может плохо кончиться для человека с подобным нервным расстройством. Доркас отправляет Фоули повестку, чтобы тот явился и дал объяснения, не дожидаясь ордера на арест.