Жаров овладел собой: в конце концов, он взрослый человек и далеко не трус. Вот он, наконец, столкнулся с неведомым – с тем, о чем не раз думал и писал. Бояться не надо: просто перед нами не изученное наукой явление.
– Стойте здесь, я посмотрю, – сказал Жаров и медленно двинулся в сторону грота.
Фигура не была галлюцинацией, она явно существовала, но, по мере приближения, Жаров все больше понимал, жертвой какого обмана стал и он, и многие другие на протяжении десятилетий. Вот и стертые лунки в земле – здесь стоял этюдник художницы… С этого места никакой, собственно, фигуры уже не было видно – была скала.
Солнечный луч, проходящий сквозь дыру в крыше грота, выявлял выступ на его задней части, том естественном углублении в скале, которое и послужило основой рукотворной пещере.
Так вот оно что. В гроте никого нет. И никогда не было. Вот откуда взялась легенда. Вот что они видели тогда, ночью, много лет назад… Призрак был нарисован полной луной. И вот почему он виден не всегда. Небо должно быть чистым, но это не главное условие – на Южном берегу небо почти всегда чистое. Дело в том, что солнце и луна движутся по небу, хоть и по одному маршруту: луна точно следует за солнцем, но маршрут этот меняется из месяца в месяц. Для того чтобы на стене грота образовался призрак, светило должно заглянуть в окно под строго определенным углом.
Тогда тоже была зима на последнем дыхании, но только ночь, и на месте солнца была луна, она и нарисовала призрак. Жаров вспомнил Поляну сказок. То же самое происходило и там: в тот день, в детстве, когда они с классом совершили культпоход, солнце выявляло волшебную страну в самом выгодном свете. Точно как и вчера. Ничего не произошло с его душой, и детство так и осталось где-то глубоко внутри, освещенное длинными лучами, словно монета на дне водоема. Вот почему менялись лица изваяний – их тайную жизнь тоже определяло солнце…
Жаров махнул рукой Ярцеву и вошел в грот. Вскоре кинолог с Ральфой присоединились к нему. Собака тихо завыла: она все еще чувствовала запах убийства…
* * *
Жаров поднял голову и внимательно присмотрелся к отверстию в крыше.
– Видишь, как все объясняется! – воскликнул он. – Эту неправильную форму создали здесь специально, чтобы проекция, в сочетании с бугристой скалой, создавала призрак.
– Что сказать? – философски заметил Ярцев. – Человек, который задумал это, был большой шутник.
– А может, и нет, – туманно проговорил Жаров. – Может быть, во всем этом есть какой-то зловещий смысл…
Отсюда хорошо просматривалась поляна перед гротом, а на ее краю, у густой стены кустов – два деревянных столбика. Жаров не сразу сообразил, что это скамейка: ее верхняя часть была скрыта нависшими ветвями тамариска.
Вдруг Ральфа напряглась, натянула поводок, устремилась, стуча когтями по каменной плите, к выходу. Жаров увидел, что подле скамейки появился человек. Он был в длинном черном пальто, настежь распахнутом, потому что грело на улице уже по-весеннему. У его ног прыгала маленькая белая болонка, охотясь за полами его пальто, свободно трепещущими на ветру. Именно на собаку и среагировала Ральфа.
Ярцев, помня боевую задачу, вышел на поляну, поправляя свой спортивный костюм. Он шагал бодро, размеренно, будто выступая с кем-то в ногу. Недаром этот молодой пенсионер двадцать пять лет отслужил в армии.
Ищейка была безобидной псиной, очень любила поиграть, особенно с маленькими собачками, в чем вскоре и убедился хозяин болонки – высокий седой старик. Жаров наблюдал издали, как резвятся собаки, затем подошел, держа наголо свой фотоаппарат – в качестве камуфляжа, который, впрочем, оказался излишним. Разговор пошел легко и вскоре вырулил на вчерашнее событие.
– А вы, случайно, не из милиции? – поинтересовался прохожий.
– Из милиции, – вздохнул Жаров, поняв, что притворяться бессмысленно.
– Я, вообще-то сам собирался вам позвонить. Я тут видел кое-что. Но, понимаете… Сердце прихватило, и пришлось ретироваться домой. Здесь будем говорить, или с вами пройти?
– И здесь и там… – неопределенно махнул рукой Жаров. – Это зависит от того, что вы скажете.
Как только старик начал свой рассказ, Жаров понял, что отвезти его в управление все же придется.
Вчера в это же самое время он так же прогуливался здесь с собакой. Художница стояла посреди поляны и рисовала грот. Он наблюдал за нею издали, но подойти постеснялся. Вдруг ее кто-то позвал. Она резко подняла голову, стала всматриваться в темноту под аркой. Затем отложила кисть, вытерла руки и пошла в сторону грота. Тот, кто ее звал, был внутри. Женщина шла со страхом, было видно, что ей не хочется идти. Исчезла в темноте. Вскоре из грота вышел человек……
– Женщина в белом! – воскликнул Жаров, даже забыв, что тайна оптической иллюзии только что раскрылась.
– В белом, – сказал старик, – только это был мужчина. – Не совсем в белом, а скорее, в сером длинном плаще.
– Как он выглядел? Бросилось ли вам что-то в глаза, какие-то особые приметы? Например, может быть, этот человек был плохо выбрит?
– Нет. У меня не такое острое зрение, чтобы разглядеть издали лицо. Но он весь, сам – был как бы одной особой приметой! Честно говоря, я испугался, и моя собачка – тоже.
– Собака могла испугаться не этого человека, а того, что произошло внутри грота, – мрачно вставил Ярцев. – Они такие дела хорошо чуют.
– Этот мужчина выглядел как-то странно, я даже не могу объяснить, что в нем было необычным.
– Походка? Голос?
– Он не подавал голоса. Вышел, оглянулся и быстро спустился вниз по лестнице. Меня он не заметил, потому что я сидел на скамейке и смотрел на него сквозь кусты. Не могу объяснить. Но я не видел таких людей. Что-то такое в его движениях… Казалось, он не шел, а как бы летел над землей, будто в замедленной съемке. Едва перебирая ногами.
Пенсионер помолчал, глядя, как Ральфа прыгает на солнцепеке с его белой болонкой.
– Художница не выходила. Я уже было собрался пойти посмотреть, но тут появился еще один человек. Он вошел, даже вбежал в грот, и потом выскочил на поляну. Он нес женщину на руках. Я тогда не понял, что это убийство. Но было ясно, что произошло что-то не то. Женщина упала в обморок, так я подумал. Я разволновался, у меня защемило сердце, руки онемели. В общем… Стенокардия, грудная жаба. От нее Островский умер, великий драматург, который "Грозу" написал. А нитроглицерин я, как назло, забыл. Вот и поплелся, что было сил, домой.
Жаров и Ярцев переглянулись.
– Вот те раз! – не сдержался кинолог. – А Пилипенко на мужа наехал.
– Это как раз и был ее муж, – сказал старик. – Я только потом, вечером понял, когда в городе разговоры пошли. А вскоре подбежал еще один человек.
– Таксист! – сказал Жаров.
– Не знаю. Я уже уходил. И оглянулся с тропы.
Жаров вдруг вспомнил одну деталь.
– А вы не слышали телефонного звонка?
– Откуда вы знаете? Конечно, слышал! Забыл рассказать. Был отдаленный звонок, я не мог понять, откуда он доносился. Может быть, кто-то еще шел по аллее, в стороне.
– Звонок раздался, когда женщина вошла в грот?
– Да. Точно не помню, но, кажется именно в это время.
– До того, как из грота вышел мужчина или после?
– Скорее, что – до.
– Ну что ж, – подытожил Жаров. – Вам надо проехать с нами и повторить свои показания следователю.
* * *
Впрочем, пришлось сначала закинуть домой болонку. В тесной кубатуре "уазика", которую Ральфа считала своей территорией, игра с маленькой белой собачкой приняла агрессивный характер.
Поговорив со стариком, Пилипенко поманил Жарова в кабинет. Жаров рассказал ему о своем открытии.
– Что ж, – ответил следователь. – Тайна привидения объяснена, да она меня и не очень волновала. Я не столь мистически настроен, как ты. Зато Фарфоровый грот подбросил нам новую загадку. Думаю, что этот волшебный фонарь – всего лишь шутка строителей, но вот в чем вопрос: насколько она безобидна? Может быть, этот искусственный призрак как раз и есть та первопричина, по которой Фарфоровый грот из года в год становится местом преступления…
– Теперь ты отпустишь Калинина?
– Нет. Так просто это не делается. Один вошел в грот, другой вышел, кто поручится, что они не были сообщниками? Надо во всем разобраться.
– Теперь мы ищем плохо выбритого человека в длинном светлом плаще, – резюмировал Жаров. – Ясно, что таксист видел не случайного прохожего, а того, кто вышел из грота. Возможного убийцу. Опять же – этот таксист… Может, есть смысл выяснить его связи? Был ли он знаком с жертвой? Или же это – не просто таксист, а приятель самого Калинина? Надо еще раз допросить его. Пусть расскажет подробнее о том прохожем.
– Наверное, я так и сделаю, – задумчиво проговорил Пилипенко.
Похоже, его мысли были где-то далеко.
– Знаешь, – вдруг сказал он, – если отвергнуть версию, что убийца – Калинин, то картину преступления тоже легко можно представить. Правда, загадка от этого становится еще более мрачной. Трюк с мобильным телефоном теперь понятен. Убийца действительно засел в гроте. И он, черт подери, правда, проник в грот через ту дыру в потолке. Кроме того, убийца хорошо знал и саму Милу Калинину, и ее мужа, знал их обычай общаться с помощью СМС. Жертва также была знакома с убийцей, и она его боялась, но все же вошла в грот. Значит, ей было все же не слишком страшно.
– Калинина знала убийцу, опасалась его, недоумевала, как он попал в грот…
– Точно. Убийца нанес удар, затем отправил Калинину СМС с ее телефона. Калинин в ответ позвонил, но убийца не принял звонок, а затем стер информацию и о звонке, и о сообщении. Он знал, что Калинин имеет привычку стирать лишнюю информацию немедленно. Таким образом, мы и не поверили ему. Все должно было выглядеть так, будто действительно муж убил свою жену в Фарфоровом гроте, именно медицинским скальпелем. Мне приходит в голову, что мы имеем дело с чем-то гораздо большим, чем, убийство. Каждые тридцать четыре года в гроте должно совершиться злодеяние. И кто-то издалека следит за этим, так сказать, обычаем. Вот уже на протяжении столетия.
– Но люди так долго не живут! – воскликнул Жаров.
– Люди не живут. Но живут другие сущности.
– Какие сущности? Не пойму я тебя: то ты веришь в тонкий мир, то нет…
– Да какой тонкий мир? – отмахнулся Пилипенко. – Я имел в виду идеи. Именно эти сущности могут жить дольше, чем человек. Мне задерживают в архиве с делом семьдесят третьего года. Думаю, что ключ к тайне мы найдем именно там. Где, черт возьми, твоя старушка? – вдруг встрепенулся следователь.
– Я не могу одновременно быть со старушкой на Балаклавской и со стариком у Фарфорового грота, – обиженно парировал Жаров. – Сейчас как раз и собираюсь к ней.
* * *
Выйдя на Морскую, он увидел за стеклом "уазика" грустные собачьи глаза. Узнав его, Ральфа заулыбалась, позади ее репицы часто замелькал хвост. Жаров набрал номер Алены Ивановны, чтобы предупредить женщину о визите, но никто не взял трубку. Тут из управления вышел кинолог, наверное, заболтался с кем-то или в бухгалтерию заходил. Жарову пришла в голову мысль, от которой у него замерло в груди…
На пути в собачий питомник "уазик" как раз двигался по трассе, и Жаров попросил подвезти его до Поляны сказок. Именно от близкой встречи с Тамарой у него и родилась эта дрожь. А повод был, на поверку, веский.
– Алены Ивановны нет дома? – удивилась Тамара, когда Жаров ворвался в комнату экскурсоводов. – Не может этого быть, ведь старушка уже давно не выходит.
Жаров нахмурился. Он сел за городской телефон и снова позвонил ей. Длинные гудки. Тогда он набрал номер, отличающийся на одну последнюю цифру, и сразу напал на соседку Алены Ивановны. Та сказала, что старушку отвезли в больницу. Пищевое отравление.
– Этого еще не хватало! – воскликнул Жаров, вешая трубку.
– Зачем вам так нужна эта старушка? – спросила Тамара.
– Мы считаем, что здесь действует секта.
– Какая секта? – удивилась Тамара, вскинув свои длинные ресницы.
Жаров и сам впервые произнес это слово.
– Вы ведь уже знаете о вчерашнем убийстве в Фарфоровом гроте?
– Все только об этом и говорят…
Мысль работала на ходу, Жаров будто рассуждал вслух, продолжая разговор, начатый в управлении вчера:
– Вот уже более столетия в городе происходят убийства. В одном и том же месте, одними тем же способом. Муж убивает жену скальпелем в Фарфоровом гроте. Первое совершилось в тысяча девятьсот пятом году. Об этом написано в газете, газета в библиотеке, вы, конечно, знаете это лучше меня. Второе произошло в тридцать девятом, третье – в семьдесят третьем, четвертое – вчера. Допустим, убийство девятьсот пятого года было на самом деле первым, а, может быть, мы просто не знаем о других, более ранних.
– Как – более ранних? – испуганно перебила Тамара, часто заморгав.
– Почему бы и нет? – Жаров мысленно посчитал, глядя в потолок. – Тысяча восемьсот семьдесят первый год, тысяча восемьсот тридцать седьмой и так далее.
– В тысяча восемьсот тридцать седьмом Пушкин погиб на дуэли, – тихо сказала Тамара.
– Вот видите! – Жаров обрадовался, неизвестно чему. – Трудно представить, при чем тут Пушкин, но все же…
– А сели отнять еще тридцать четыре, то получим дату рождения Тютчева…
– Не сбивайте меня! Еще не известно, кто и зачем построил Фарфоровый грот…
– При чем тут грот?
Жаров рассказал о своем открытии, о тайне призрака… Он возбуждено жестикулировал, широко размахивал руками, создавая в комнате ветер, который шевелил тонкие волосы Тамары.
– Вполне можно допустить, – продолжал он, – что все эти годы в городе существует некое тайное общество, которое… Может быть и вправду, они таким образом отмечают какие-то знаменательные даты? И они же соорудили этот грот…
Тамара смотрела на Жарова широко раскрытыми глазами, в глубине которых – в этой голубой, почти небесной глубине – стоял ужас. Жаров щелкнул пальцами, бессознательно копируя любимый жест своего друга-следователя. Страх Тамары передался и ему, или же он просто желал наполнить этим восхитительным чувством ее глаза… Он продолжал, еще больше воодушевляясь:
– Или, может быть, Тютчев вовсе неспроста родился именно в том году? И Пушкин был неспроста убит. Тайна передается из поколения в поколение, какие-то секретные протоколы, что ли… И адепты секты должны во что бы то ни стало имитировать убийство в фарфоровом гроте. В дни появления призрака. Подстроить события так, чтобы муж убил свою жену…
– Как это – подстроить? – удивилась Тамара. – Вы хотите сказать, что этого события не было?
– Муж не убивал свою жену. Это сделал кто-то другой. Именно для того, чтобы событие состоялось. Именно поэтому я и хочу знать наверняка, что произошло в тридцать девятом и семьдесят третьем году. Возможно, все эти убийства были также подстроены. Или, может быть, астрономически какой-то особый период связан с солнцем или луной, тот самый период, когда появляется призрак. И это происходит именно раз в тридцать четыре года… У вас есть телефонный справочник?
– Разумеется.
Тамара встала и прошла в угол комнаты, к шкафу. Жаров украдкой любовался ее движениями, и у него вновь защемило сердце. Она протянула ему книгу, их пальцы соприкоснулись…
Жаров нашел телефон Ливадийской больницы. Позвонив и перезвонив, он, наконец, напал на нужного человека. Занятый своим делом, Жаров не смотрел на Тамару, но чувствовал, что она разглядывает его. Неужели у него с ней что-нибудь выйдет?
Выяснилось, что старушка поправляется, и завтра утром ее выпишут. Повода оставаться в кабинете больше не было. Прощаясь, Жаров вдруг сбивчиво предложил Тамаре встретиться с ним вечером и продолжить разговор, в другой, более уютной обстановке, которая… И тут же пожалел об этом, потому что женщина сразу поскучнела и произнесла ледяным тоном те самые слова, которые они всегда говорят, если вообще не желают тебя видеть:
– К сожалению, сегодня вечером я занята.