Они пошли по улочке до перекрестка с шоссе. Единственным видимым колесным средством был велосипед, удалявшийся от них в сторону Тисбери. Ехала на нем женщина. Она с трудом поднималась на умеренно крутой склон и опасно виляла из стороны в сторону. Они как раз собирались перейти шоссе, когда мимо пронесся автомобиль в том же направлении, что и велосипед. Он нагнал его в ярдах пятидесяти от того места, где они стояли. Автомобилю хватило бы места объехать велосипедистку, но, вместо того чтобы сдать к обочине, он надвигался прямо на велосипед, вихлявший по середине шоссе. В последний момент, когда столкновение казалось неизбежным, водитель нажал на гудок и резко обогнул велосипед по самой крутой дуге, необходимой для того, чтобы избежать столкновения. Испуганная же велосипедистка, предприняв тщетную попытку уйти к обочине, слишком резко вывернула руль и, не удержав равновесия, упала, а машина умчалась дальше.
- Ну и водитель, - заметил Пурпур.
- Такое впечатление, что он сделал это нарочно, - сказал Годфри. - Жаль, я не запомнил номера машины.
- И я тоже, но она очень уж похожа на катафалк, который встречал меня на станции вчера вечером.
Они поспешили туда, где упавшая велосипедистка, освободившись от своего железного коня, старалась подняться. Годфри оказался около нее первым. Только подхватив ее под под мышки и поднимая на ноги, он сообразил, что это миссис Порфир. Он помог ей добраться до обочины, усадил на насыпь и довольно неуклюже сел сам, чтобы отряхнуть пыль с ее юбки. Пурпур тем временем, подобрав велосипед, собирал содержимое корзины, оказавшееся на шоссе.
Было ясно, что миссис Порфир серьезной травмы не получила, а только испугана и измучена ездой на велосипеде. Сидя с закрытыми глазами, она тяжело дышала и прижимала к пышной груди смятые останки соломенной шляпы.
- Мы видели, что произошло, - объяснил ей Годфри. - Ездить так просто возмутительно. Надо сообщить в полицию. Вы запомнили его номер?
- Нет-нет, - слабо пробормотала миссис Порфир. - Не надо полиции. Наверное, мистер Тодмен был сам не свой. Марлен вчера ночью родила. Надо думать, он ужасно расстроен.
- Я все собрал, мадам, - сказал мистер Пурпур, подводя велосипед к насыпи.
- Хамфри, - бесцветно произнесла она.
- Ну надо же, Марта! - воскликнул Пурпур.
И это, как впоследствии отметил не без удивления Годфри, были единственные слова, которыми они обменялись.
Миссис Порфир встала.
- Со мной уже все в порядке, - объяснила она. - Мне надо домой.
Пурпур поднял ее велосипед.
- Годфри, дружище, - сказал он, - вы не против извиниться от моего имени перед вашей мамой и сказать, что я не вернусь к ленчу?
Без единого слова миссис Порфир двинулась по шоссе, но шла она медленно и как-то деревянно. Пурпур шел рядом с ней, ведя велосипед. Разговаривали ли они на ходу, Годфри определить не мог. Он смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду, а потом повернул домой.
Глава седьмая ЛЕТНИЙ БАЗАР ОТЛОЖЕН
Два дня проливной дождь заслонял вид из окна Петтигрю, и теория гражданских правонарушений, соответственно, преуспевала. После полудня в Страстной четверг погода чудесным образом выправилась, и Элеанор не удивилась, когда, войдя в кабинет, обнаружила, что муж беззастенчиво смотрит в окно. Но на сей раз его энтузиазма она не разделяла.
- Ты читал последний "Дидфордс эдвертайзер", Фрэнк? - спросила она тоном, в котором ее муж уловил нотку упрека.
- Еще нет, - сказал Петтигрю, - после ленча я был слишком занят. Только посмотри, Элеанор, - совершенно новая картина с тех пор, как проступила зелень берез на первом плане. Удивительно...
Но Элеанор не дала себя отвлечь.
- А следовало бы. - Она положила газету ему на стол. - Кухарка леди Ферлонг уволилась.
- Господи помилуй! Я знал, что леди Ферлонг довольно важная особа, но понятия не имел, что ее домашние невзгоды становятся сенсацией. Дай посмотрю, что там говорится.
- Разумеется, про кухарку ничего не говорится. Леди Ферлонг только что позвонила мне рассказать. Она откладывает приглашение на обед до следующей недели.
- Печально слышать, но я не вполне понимаю, какая тут связь.
- Кухарка уволилась из-за твоих слов в газете.
- Из-за моих слов? Но, милая девочка, я в жизни ничего не писал для "Эдвертайзер". А если бы и писал, то уж точно не о соседской кухарке. О кукушках - возможно: они всегда отличная тема для писем в редакцию в это время года, - но никак не кухарки. Это явно не в моем духе. Наверное, тут какая-то ошибка.
- Никакой ошибки. Сам посмотри.
Перед Петтигрю оказался очередной репортаж о процессе по иску портнихи из Маркгемптона. Передовица "Дидфордс эдвертайзер" обошлась без курьезного заголовка, которые обычно так удивляли его в утренней прессе. Зато он с ужасом обнаружил, что колонка убористого шрифта почти дословно излагает его приговор.
- "Вынося приговор, - прочел он, - высокоуважаемый заместитель отметил, что, по утверждению истицы, на миссис Гэллоп очень трудно шить. Видя миссис Гэллоп на скамье свидетелей, он вполне мог в это поверить".
- Ну? - обвиняюще спросила Элеанор.
- А что тут дурного? Это чистая правда. Такой придиры, как миссис Гэллоп, я уже давно не видел. Она во всем находит изъян. Думаю, не родилась еще портниха, которая сшила бы что-то, а миссис Гэллоп признала бы, что это хорошо сидит. Мое замечание было совершенно справедливым и в тех обстоятельствах очень мягким. - Он еще раз прочел абзац. - Боже ты мой! - пробормотал он. - Она что, решила, что я говорю про ее фигуру?
- Очевидно. А кто бы не решил?
- Чепуха! Она должна была знать, что я подразумевал только... М-да, если подумать, формы у нее, пожалуй, барочные... Ну, это крайне прискорбно, но откуда мне было знать, что она семейное достояние леди Ферлонг?
- Не она. Миссис Гэллоп - свекровь кухарки леди Ферлонг. Когда миссис Гэллоп прочла в газете, что ты про нее сказал, она слегла с истерическим приступом, и кухарка уехала домой за ней ухаживать. Видишь, что ты натворил?
- Сдаюсь, - устало сказал Петтигрю. - Чем раньше Джефферсон поправится, тем лучше. Вершить справедливость в округе, где у людей такой темперамент, выше моих сил. Теперь, полагаю, мне придется сесть и прочесть газетенку от корки до корки, чтобы узнать, где еще я чудовищно погрешил против приличий.
Петтигрю свое слово сдержал, но, внимательно просмотрев каждую колонку "Эдвертайзер", с облегчением не обнаружил никаких других упоминаний о своей судебной деятельности. Однако одна местная новость несколько его позабавила.
- Только послушай, Элеанор, - сказал он. - "Популярный музей Генри Спайсера у подножия Тисового холма обогатился снабженной автографом карикатурой на нашего любимого автора, выполненной известным художником Шпионом. Эта карикатура - щедрое пожертвование мистера Хамфри Пурпура, в настоящее время проводящего в здешних местах пасхальные каникулы, которому романист подарил ее на ранней стадии его карьеры. Мистер Пурпур хорошо известен своим преклонением перед произведениями барда с Тисового холма". Какая чудесная страна Англия! Как по-твоему, где-нибудь еще на земле называли бы знаменитого мошенника, только что выпущенного из тюрьмы, "известным своим преклонением" перед чьими-то книгами?
- Ты забываешь, - напомнила ему жена, - что текст написан скорее всего парнишкой, который еще в школу ходил, когда Пурпура посадили. Он, вероятно, никогда о нем не слышал.
- И о карикатуристе Шпионе, очевидно, тоже. Мне только чуть досадно, что опасный негодяй втерся к нам и выставляет себя меценатом.
- А по-моему, ты несправедлив, Фрэнк. Сомневаюсь, что он после семи лет в тюрьме хоть сколько-то опасен. Скорее всего он просто хочет жить тихо и респектабельно. Рискну сказать, что подарок местному музею - его способ вернуться в приличное общество.
- Если единственное приличное общество, в какое он попадет, состоит из читателей Генри Спайсера, то оно будет весьма ограниченным. И вообще, учитывая, что я о нем знаю, Пурпур никогда не перестанет быть опасным. Но поживем - увидим.
Во входную дверь позвонили. Петтигрю пошел открывать.
- Надеюсь, это мистер Уэндон, - крикнула ему вслед Элеонор. - Если он принес курицу, скажи ему, пожалуйста...
Но это был не мистер Уэндон. Это была миссис Порфир. Петтигрю поздоровался с некоторым смущением. Крайне неловко, решил он, когда тяжебщики попадаются тебе на пути, словно они обычные люди.
- Полагаю, вы пришли к моей жене, - сказал он. - Входите, пожалуйста.
- Спасибо, - ответила миссис Порфир. - Я только хотела отдать ей приходской журнал. И вот это объявление... Оно про базар. Нам пришлось перенести дату. Из-за миссионерской недели, сами понимаете.
- Именно, именно, - сказал Петтигрю. Он, мол, прекрасно знает, что такое "миссионерская неделя". Однако, заметив, что вид у нее довольно усталый, спросил: - Вы всю дорогу шли сюда пешком, миссис Порфир?
- Да. Но это не важно. Я привыкла много ходить. И это последний дом в Восточном Тисбери. Осталось только зайти в "Альпы", и все объявления будут доставлены.
Петтигрю был знаком с деревенским обычаем, согласно которому все приходские объявления непременно передавались лично, то ли ради экономии денег, то ли из-за какого-то атавистичного недоверия к почте, но его возмутила сама мысль, что эта явно уставшая женщина станет карабкаться на самую вершину.
- Но вы же убьете себя! - воскликнул он.
- О нет, мистер Петтигрю, меня не так легко убить. Да, признаю, дорога длинная, и, если бы пастор не спешил так оповестить всех до Пасхи, я отложила бы обход, пока не починят мой велосипед. Понимаете, произошел несчастный случай, а мастерская в Дидфорде даже осмотреть его до конца каникул не желает.
- Но ведь в гараже Тодмена, конечно, могли бы... Нет, полагаю, в сложившихся обстоятельствах не могли бы. Миссис Порфир... - Его прервал заикающийся рев, возвестивший о прибытии мистера Уэндона.
К тому времени, когда Петтигрю покончил с важнейшим приобретением птицы, миссис Порфир уже отправилась в свое долгое путешествие.
- А со свиным кормом вы ошиблись, знаете ли, - заметил мистер Уэндон, отсчитывая мелочь.
- Не сомневаюсь, - добродушно отозвался Петтигрю. Странно: он не испытывал ни тени смущения, разговаривая с Уэндоном, которого приговорил к уплате двух фунтов в месяц, а вот беседа с миссис Порфир, которая была обязана ему сохранением своей крыши над головой, вызвала у него острую неловкость.
- Кстати, я уплатил... всю сумму.
- Молодчина.
- Никакой не молодчина... Мошенничество чистой воды, если хотите знать мое мнение. И тип, давший мне деньги, тоже мошенник чистой воды. Пока.
Уэндон уже собрался уходить, когда Петтигрю его задержал.
- Кстати, - сказал он, - тут только что была миссис Порфир. Думаю, вы с ней знакомы?
- Со вдовой Порфир? Конечно. Кто же ее не знает?
- Так вот, она собирается идти пешком до самых "Альп", чтобы передать какое-то дурацкое объявление пастора. Вы не в ту сторону едете?
- Если уж на то пошло, - протянул Уэндон, - меня бы устроило туда съездить. Вы о том, чтобы я подбросил ее наверх?
- Великолепно! Вы снимете большой груз с моей души. Эго правда вас не затруднит?
- Вовсе нет. Подберу ее на шоссе.
Петтигрю вернулся в дом с приятным сознанием того, что сделал доброе дело. Но когда он рассказал об этом добром деле Элеанор, то был несколько ошарашен.
- Мой милый Фрэнк, мистер Уэндон, наверное, миссис Порфир тут поджидал. Он скорее всего ждал шанса ее подвезти.
- С чего ты взяла?
- Тебе не приходило в голову, что у него на нее виды?
- Боже ты мой, нет! Они совсем не одного поля ягоды, я бы сказал.
- Очевидно, что нет. Она для него слишком хороша. Это любому понятно. Но ему отчаянно нужно, чтобы кто-то за ним присматривал, а она отличная домохозяйка и у нее, наверное, есть свой небольшой капитал...
- Очень небольшой, - сказал Петтигрю. - Я случайно знаю, какой именно.
- Даже малость значила бы для мистера Уэндона многое. И если он ею не интересуется, скажи, почему он в день суда повез ее домой из Дидфорда и остался на чай?
- Право, Элеанор, после восьми лет брака я начал думать, что что-то о тебе знаю, но ты не устаешь меня удивлять. С каких пор ты увлеклась деревенскими сплетнями?
- Ничем я не увлеклась, Фрэнк. Просто слушаю, что мне говорят. Леди Ферлонг только об этом и говорит.
- А где леди Ферлонг берет все эти ценные подробности?
- В том-то и трагедия. Раньше она получала их от кухарки. А теперь, благодаря тебе, их больше не будет.
- Ужасно. Самое малое, что мы можем сделать, самим восполнить пробел по мере наших слабых сил. - Он взял бинокль. - Есть один участок дороги по холму, который видно от нас в том месте, где дорога пересекает насыпь. Они, наверное, почти туда добрались... Да, вот и они! - воскликнул он мгновение спустя. - Окутаны облаком синего дыма. Нет, с горестью должен заметить, что ее рука не лежит у него на талии. Когда джип качается на рытвинах, она цепляется за что угодно, только не за него. Теперь они уже за деревьями. - Он отложил бинокль. - И кто-то говорит, будто в деревне скучно! - воскликнул он.
- Боюсь, мамы нет дома, - вежливо сказал Годфри миссис Порфир. - Но я жду ее с минуты на минуту. Не хотите войти?
- Я не слишком ее побеспокою, спасибо, - сказала миссис Порфир тоном человека, повторяющего хорошо заученный урок. - Это только объявление от пастора о базаре. Оказывается, мы должны перенести дату.
- Тогда я ей скажу. Боюсь, для нее это будет иметь только отвлеченный интерес. Я спросил, не возьмется ли она за прохладительное, а она отказалась наотрез, как я, впрочем, и думал.
- Я вполне понимаю, - сказала миссис Порфир.
Мистер Уэндон тем временем рылся в багажнике джипа.
- Думаю, ваша мама не откажется от дюжины яиц к Пасхе, - заметил он, доставая помятую картонную коробку.
- Спасибо. Полагаю, не откажется. Хотя погодите-ка... Разве не положено... Разве они не отпускаются по рациону?
- Вот именно "положено". Просто передайте их миссис Рэнсом с приветом от меня, а она не станет задавать вопросов.
- Послушайте, сэр, - порозовел Годфри. - Вы, возможно, сочтете меня ужасным педантом, но я бы предпочел их не брать. Понимаете, пару дней назад я уже спорил с мамой из-за... ну по очень сходному вопросу. И буду выглядеть довольно глупо, если она вернется домой и обнаружит, что я взял яйца сверх рациона. Вы очень обидитесь, если я скажу "нет"?
По лицу мистера Уэндона было видно, что обиделся он очень. Он молча вернул коробку в багажник и молча сел на водительское сиденье. Несколько минут он возился со стартером, потом вдруг спросил:
- А этот паршивец Пурпур еще тут?
- Нет, - ответил ему Годфри. - Мистер Пурпур вчера уехал в Лондон. Я не знаю, когда он вернется.
- Прекрасно, дружочек. Я просто подожду возвращения миссис Рэнсом. Почитаю последний "Дидфордс эдвертайзер". Тогда увидим, кто из нас осел.
Уэндон вынул из кармана газету и повернулся к миссис Порфир:
- А вы как, миссис Порфир? Будете ждать?
- О нет, не буду. Спасибо, мистер Уэндон. Я пойду домой через поляну. Там всю дорогу под уклон.
Подле Годфри возникла Грета:
- Мистер Годфри, я накрыла вам чай в салоне. Миссис Рэнсом сказала, чтобы ее не ждали.
- Большое спасибо, Грета. Я сейчас приду. - Годфри уже собирался войти в дом, когда его осенило. - Миссис Порфир, - предложил он, - почему бы вам не выпить чаю перед уходом? Ужасно скучно пить чай одному... Я хотел сказать... Я скверно выразился, но мне бы очень хотелось, чтобы вы составили мне компанию.
- Очень мило с вашей стороны, мистер Годфри, - с сомнением сказала миссис Порфир. - Но , право, не знаю, стоит ли...
- Конечно, стоит. Грета всегда готовит гораздо больше, чем я способен съесть. Грета! Noch eine Tasse, bitte!
Не успела миссис Порфир опомниться, как ее втянули в "Альпы".
- Спасибо, я не хочу, - съязвил мистер Уэндон вслед удаляющейся спине Годфри.
Когда дверь закрылась, он пожал плечами, как обычно мрачно смирившись с жизнью. Дома на дворе, как ему было прекрасно известно, его ждали десятки неотложных дел, но он обещал, что подождет миссис Рэнсом, а значит, подождет - во всяком случае, несколько минут. Достав из-под сиденья фляжку виски, он отхлебнул солидный глоток. Домашние дела стали не столь неотложными. Он наконец развернул мятую газету. Его тусклые глаза загорелись, когда он заметил на первой полосе объявления о нескольких фермерских распродажах. Он углубился в чтение.
Миссис Рэнсом была приглашена на ленч в Маркгемптон. После ленча ее уговорили сыграть в канасту, что не подействовало благотворно ни на ее кошелек, ни на ее настроение, и домой она вернулась в несколько расстроенных чувствах. Дома ее встретили странные звуки, издаваемые редко открываемым пианино. Это Годфри, старавшийся перетянуть миссис Порфир на свою сторону, чтобы уговорить пастора вернуться к кафедральному псалтырю от новомодного соперника, оксфордского псалтыря, подкреплял свои аргументы практической иллюстрацией, которая озадачила миссис Порфир так же, как, наверное, озадачила бы царя Давида. Музыка - дадим этому милосердное название - сразу же смолкла, как только миссис Рэнсом вошла в комнату.
- Ну надо же, Годфри! - воскликнула она. - Вижу, у тебя вечеринка. И миссис Порфир! Как мило! Очень мило, что вы зашли. Какая жалость, что меня не было, чтобы вас принять.
По сахаристой приятности в тоне матери Годфри тут же догадался, что серьезно оплошал, пригласив миссис Порфир в дом. И от растерянности пустился в бессвязные объяснения произошедшему.
- Нет, пожалуйста, не объясняй! - запротестовала миссис Рэнсом. - Объяснения мне всегда кажутся такими утомительными, а вам, миссис Порфир? Я поняла только, что милый мистер Уэндон привез мне дюжину яиц, и хотя бы это радует. В прошлый раз он уехал от нас довольно расстроенным, и я уже стала бояться, что он нас возненавидел.
- Но он не привез яйца, мама. То есть он их привез, но я их не взял. Он сейчас ждет снаружи, чтобы узнать, нужны ли они тебе.
- Ты не взял яйца? Мой бедный Годфри, ты, верно, сошел с ума. И как ты мог оставить бедного мистера Уэндона ждать снаружи? - "И пригласить миссис Порфир", - прозвучало невысказанным, но очевидным дополнением. - Но где же он сейчас? Когда я ставила машину, у дома его точно не было. - Она повернулась к Грете, которая как раз вошла со свежим чаем.- Грета, вы не видели мистера Уэндона?
- О, мистер Вендон уехал очень быштро. Он сказать - больше ждать не может.
- Уехал! С яйцами?
- О нет, яйца я у него брала. Они на кухне.
- И за то слава Богу! - Миссис Рэнсом налила себе чаю. - Я не перенесла бы мысли, что он их увез. В наши дни упустить шанс что-то раздобыть просто преступно. Вы не согласны, миссис Порфир?