- Он не рисовал! Я уже не раз утверждала это! Говорила вам об этом также не раз!
- Тогда кто же нарисовал этот женский портрет из прошлого?!
- Не имею понятия…
- Почему вы так уверены в том, что эту картину не мог написать ваш муж? - вновь спросил я, не отрывая взгляда от ее лица.
- Я бы об этом знала наверняка! Ведь я только что вам сказала и еще раз повторяю, что мне известны все работы мужа!
- Но ведь тогда это означает, что и после его исчезновения вы продолжали контактировать с ним?
- Нет, конечно же, нет! - твердо возразила она.
- Тогда откуда же вы можете знать о том, что он не рисовал эту картину в последующие двадцать пять лет после исчезновения?
- Но ведь женщина на этом портрете слишком молода… - ответила она после минуты колебаний. - Она выглядит здесь старше, чем в момент нашей беглой встречи в Санта-Фе, где-то в 1940 году… это так… Но сейчас ей, должно быть, много лет, она наверняка уже старуха… если вообще еще жива…
- Однако ваш муж мог нарисовать ее по памяти, а не с натуры! И нарисовать эту женщину он мог относительно недавно, а не в далекие времена вашей молодости. Если он все еще жив, конечно…
- Понимаю, куда вы клоните… - проговорила миссис Хантри каким-то тихим, бесцветным голосом. - И все же я не думаю, чтобы Рихард являлся автором этой картины…
- А вот Поль Гримес думал иначе! - твердо подчеркнул я. - Он считал, что этот портрет написал именно Рихард Хантри. Ведь так?
- Да… Но лишь потому, что за эту картину ему хорошо заплатили…
- Так ли это на самом деле? Я думаю, что Поль Гримес и умер из-за этого… Он лично знал натурщицу, которая позировала ему не раз. И это от нее он узнал, что картину нарисовал именно ваш муж. По каким-то причинам это знание было очень опасным для кого-то. Это оказалось опасным и для самого Поля Гримеса, а не только для его убийцы.
- Значит, вы обвиняете моего мужа? - тихо спросила она.
- Нет… - покачал я головой. - У меня нет никаких оснований для этого. Я ведь даже не знаю точно, жив ли он или нет… А вы, миссис Хантри?
Она поникла всем телом. Потом тяжело вздохнула. Ее груди при этом четко вырисовались на фоне тонкого вечернего платья, как два кулачка. Лишь через пару минут она ответила:
- Я не получала от мужа никаких известий со дня его исчезновения… Но говорю вам, мистер Арчер, что и живу лишь воспоминаниями о нем! Мысленно я всегда с ним… все это время… все эти долгие дни… годы… Однако, несмотря на то, что я не знаю, жив ли Рихард или нет, я все равно буду крепко бороться за его доброе имя! И я не буду одинока в нашем городе. Многие выступят против вас. А сейчас прошу вас оставить меня одну…
Я кивнул, попрощался, довольно резко открыл и захлопнул за собой дверь, покидая дом сильно расстроенной миссис Хантри.
Я тоже не был полностью удовлетворен разговором с ней…
* * *
Меня разбудил резкий телефонный звонок. Я сразу же взял трубку, воскликнув спросонья: - Да… слушаю!
- Это Бетти Посидан, - представился женский голос.
- У вас такой приятный и безмятежный голос… - признался я, окончательно пробуждаясь.
- Мой редактор поручает мне написать большую статью о деле Рихарда Хантри! - в ее голосе слышалось ликование. - Он предоставляет мне столько газетного места и времени, сколько потребует мой материал. Эти условия чрезвычайно заманчивы для меня. Загвоздка лишь в том, что такую статью о Хантри могут не напечатать…
- Почему?
- Об этом как-то узнала Франчина Хантри. Она звонит с самого утра мистеру Брейлефорду, хозяину нашей газеты. И теперь в его кабинете должно состояться серьезное редакционное совещание… Там все решится. Какие у тебя предложения по этому поводу? - решительно и прямо спросила симпатичная девушка-репортер.
- Попробуй начать с местного музея, - предложил я. - Возьми с собой фотокопию пропавшей у Бемейеров картины. Может быть отыщешь кого-нибудь, кто опознает натурщицу, изображенную на картине. А если повезет, то потом уж сама натурщица нам расскажет, кто именно ее рисовал и когда это было.
- Примерно так я и собираюсь поступить. Спасибо!
- Я тоже собираюсь туда.
Мы попрощались, условившись встретиться в музее.
* * *
Я позавтракал яичницей с салом, отведал жареной картошки и уничтожил несколько гренок с кофе. Лишь подкрепившись, я поехал в центр города и вскоре припарковал машину позади здания музея.
С Бетти Посидан я встретился у главного входа в музей.
- Мы словно синхронизированы кем-то, Бетти Посидан! - шутливо приветствовал я девушку-репортера.
В дверях зала, где экспонировались изделия резьбы по дереву, мы увидели молодого человека со светлыми волосами и широкими плечами. Он держал в руке цветную фотографию той самой красивой натурщицы, которая была изображена по памяти на картине портрете.
- Бетти, - воскликнул он, как только мы вошли, - вот одна из картин Лангсмена, которые лежат на складе в подвале здания.
- Отлично, Ральф! - похвалила его Бетти Посидан. - Приятно с вами сотрудничать.
Молодой человек даже покраснел, когда стал объяснять, как обнаружил полотно:
- Это было совсем не трудно, - поспешно возразил он, уменьшая свои заслуги, чтобы не показаться бахвалом перед красивой девушкой. - Картина Лангсмена стояла у стены, внизу мастерской. Она сразу же бросалась в глаза.
- Ральф отыскал еще один портрет той же красивой блондинки, - сказала Бетти, - только нарисован он уже кем-то другим…
- Нечто подобное я и предполагал, когда советовал покопаться в музее, - проговорил я задумчиво. - Можно посмотреть саму картину? - обратился я к этому парню.
- Конечно, - ответил Ральф. - Самое ценное в моей находке, пожалуй, то, что Лангсмен сможет, кажется, назвать вам и имя той натурщицы, которая изображена на его картине.
- А он разве сейчас здесь, в городе? - нетерпеливо спросил я.
- К сожалению, он проживает в Поусон. Но у нас в актах должен быть его адрес. Ведь мы покупали у него для музея немало картин в течение ряда лет.
- Покажите нам, пожалуйста, его картину, которая, как вы сказали, находится в подвале музея, - попросил я.
Ральф охотно кивнул головой. Мы спустились по лестнице вниз, а потом пошли по длинному, без окон, коридору. Молодой человек пропустил нас в помещение мастерской музея в подвале. Она тоже не имела окон, но зато была ярко освещена большим количеством ламп дневного света.
На одном из столов и находилась интересовавшая меня картина: портрет молодой и красивой женщины-блондинки. На этом портрете натурщица казалась уже значительно старше, чем на картине Бемейеров. В уголках ее рта замерло выражение какой-то боли. У нее был здесь уже крупный, несколько обвисший бюст, а от всего тела не исходила такая бьющая наружу уверенность в себе, как в более ранние года, на портрете картины Бемейеров.
- Когда нарисован этот портрет? - с любопытством спросила Бетти Посидан.
- Больше двадцати лет назад, - ответил Ральф. - Меня тоже это заинтересовало, поэтому я проверил дату по каталогу. Между прочим, Лангсмен назвал эту картину весьма интересно: "Пенелопа"!
- Пожалуй, она и вправду здесь достаточно стара… - задумчиво проговорила Бетти Посидан. - На этой картине она совсем не выглядит так же молодо, как на первой…
- А почему эта картина Лангсмена находится здесь на столе, а не экспонируется вместе с другими? - спросил я у Ральфа. - Ведь не здесь же ее постоянное местонахождение!
- Нет, конечно, - уверенно подтвердил молодой человек. - Видимо, кто-то из работников музей перенес ее сюда…
- Именно сегодня, и так рано? - постарался я получить более точный ответ.
- Сомневаюсь, сегодня ли… - покачал головой Ральф. - До меня здесь еще не было сегодня никого. Я сам отпер здесь двери рано утром.
- А кто спускался сюда вниз вчера? - допытывался я.
- Немало людей… Не менее полдюжины. Ведь именно сейчас мы готовимся к выставке.
- А картина тоже должна демонстрироваться на выставке? - продолжал расспрашивать я, чувствуя важность всех этих деталей.
- Нет, на выставке будет экспозиция пейзажей Южной Калифорнии, - пояснил Ральф.
- Скажите, а Фред Джонсон тоже спускался вчера сюда в подвал?
- Да. Он долго просматривал картины…
- Он не упоминал, что конкретно его интересовало?
- Точно не говорил… Вскользь лишь сказал, что ищет что-то…
- Точнее говоря, он искал именно это! - неожиданно подтвердила мои мысли Бетти Посидан, указывая рукой на картину Лангсмена, стоящую на столе.
Ее щеки разрумянились от возбуждения, а глаза блестели.
- Фред, наверное, уже находится сейчас на дороге в Поусон! - вновь воскликнула Бетти, стиснув свои маленькие кулачки, как раздосадованный неудачей в игре ребенок. - Если бы мне удалось уговорить мистера Брейлефорда покрыть расходы на дорогу…
- Прежде всего, необходимо позвонить художнику этой картины Лангсмену, - спокойно остановил я естественный порыв девушки.
Ральф оставил нас у стола мастерской, а сам поспешил порыться в актах музейных покупок, чтобы найти там адрес Лангсмена. Через несколько минут он вернулся с удовлетворенным видом, подав мне выписанные на листке данные о художнике.
Я сразу же позвонил Лангсмену в Поусон. Через минуту-другую в трубке раздался хриплый мужской голос:
- Да, Симон Лангсмен слушает!
- Меня зовут Арчер, Лу Арчер, - представился я ему. - Звоню вам из музея Санта-Тереза. Я частный детектив, веду следствие по делу о пропаже картины. Кажется, вы тоже рисовали подобную натурщицу. Речь идет о портрете женщины-блондинки под названием "Пенелопа"… Это уже собственность музея. Помните такую картину?
В трубке воцарилось молчание. Оно длилось около минуты. Наконец я снова услышал тот же хриплый голос Лангсмена:
- О, это было так давно! Сейчас я рисую гораздо лучше, чем тогда, в те времена… Даже не верится, что кто-то посчитал ту картину достаточно ценной… чтобы ее украсть…
- Нет, ее не украли, - пояснил я. - Но автор пропавшей картины нарисовал ту же самую женщину, которая, видимо, позировала вам для "Пенелопы".
- Милдред Меад? Так она еще жива?
- Я надеялся на то, что вы расскажете мне об этом… - отозвался я, уже несколько разочарованный услышанным.
- Мне жаль, но я не видел ее уже много лет. Сейчас она уже старушка… Возможно, даже умерла…
- Надеюсь, что жива. Она была красивой женщиной?
- О, я всегда считал Милдред самой красивой на всем Юго-Западе! - гордо проговорил Лангсмен, словно его возбудила сама мысль о красоте его давней натурщицы. - А кто рисовал ту картину, которую украли?
- Ее приписывают кисти Рихарда Хантри, - ответил я, прислушиваясь к его реакции.
- Правда?! - возбужденно воскликнул Лангсмен.
- Официально это не подтверждено, пока есть только предположение, - ответил я.
- Не удивительно! Я никогда не слышал о том, чтобы Милдред позировала Хантри… - и он снова замолчал на минуту. - Вы можете описать мне эту картину? - попросил Лангсмен после новой паузы.
- Попробую… - ответил я, несколько задумавшись. - Это довольно обыкновенное полотно, написанное отличными тонами… Некоторые утверждают, что в ней заметны индийские мотивы…
- Так можно сказать о большинстве картин Хантри - раннего, когда он жил еще в Аризоне, хоть не все из них были стоящими. А это неплохая? - спросил он с явными нотками интереса в голосе.
- Право, не знаю… Она ведь исчезла. Но картина вызвала немало суматохи и замешательства.
- Она тоже принадлежит местному музею?
- Нет, ее купил человек по фамилии Бемейер.
- Этот сегодняшний магнат?
- Я веду расследование о краже картины по его поручению.
- Тогда идите вы к дьяволу! - сердито воскликнул Лангсмен и резко прервал разговор.
Я укоризненно покачал головой, но через минуту-другую снова набрал номер телефона Лангсмена.
- Слушаю! Кто говорит? - раздался в ответ все тот же хриплый голос.
- Это вас беспокоит все тот же Арчер. Не бросайте, пожалуйста, трубку. Ведь речь идет не только о краже картины. Прошлой ночью в Санта-Тереза убит антиквар Поль Гримес, продавший эту картину Бемейерам. Вероятно, существует какая-то связь между этой сделкой и его убийством… Вы меня слушаете?
Симон Лангсмен снова помолчал с минуту, прежде чем продолжить разговор.
- Кто украл картину, известно? - спросил он наконец.
- Студент факультета истории искусств Фред Джонсон. Я предполагаю, что сейчас он едет машиной в Поусон, чтобы появиться у вас дома…
- Почему у меня? - недоуменно спросил Лангсмен.
- Он, кажется, хочет отыскать натурщицу Милдред, чтобы узнать, кому она позировала на той картине… Или же вообще попытаться уточнить, кто автор полотна. По-моему, он помешался на том, чтобы установить авторство пропавшего полотна… Говоря по правде, он несколько чокнутый молодой человек… С ним едет одна девушка-блондинка…
Я намеренно умолчал о том, что это дочь Бемейеров, чтобы снова не разозлить Лангсмена, не выносящего по какой-то причине эту фамилию.
- У вас есть еще что-нибудь ко мне?
- Кажется, это все. Спасибо вам!
- Что ж, хорошо. Мне ведь уже семьдесят пять лет… Я рисую уже двести четырнадцатую картину… И если оторвусь от нее надолго и стану заниматься чужими делами, так уже никогда ее не закончу… Поэтому хочу снова прервать наш разговор, мистер… э… э… как вас зовут?
- Арчер, - повторил я свое имя, - Лу Арчер. Лу Арчер. - проговорил я уже по буквам. - Вы всегда можете отыскать номер моего телефона, позвонив в справочную Лос-Анджелеса.
Симон Лангсмен лишь хмыкнул в ответ на мои последние слова и положил трубку.
Глава 14
Резкий утренний ветерок уже затихал. Воздух бы чист и прозрачен. Почти над самым домом Бемейеров парил ястреб, будто специальное природное украшение, свисающее вроде искусственной люстры с высот бесконечного прозрачно-голубого потолка.
Едва я затормозил, как ко мне навстречу поспешно вышли двое: мистер и миссис Бемейеры. У нее под глазами виднелись темные круги, которые так и не удалось затушевать косметикой.
- Вы знаете хоть что-нибудь о Дорис? - беспокойно воскликнула Рут Бемейер.
- Скорее всего, она выехала из города вчера вечером вместе с Фредом Джонсоном, - ответил я. - Пока это единственное, что мне удалось выяснить.
- Так почему же вы не задержали ее? - резко спросил мистер Бемейер.
- Она не предупредила меня о своем намерении уехать, - отпарировал я спокойным тоном этому надменно-резкому, неприятному человеку. - Впрочем, даже если бы я предварительно знал об этом, то уж никак не смог бы воспрепятствовать совершеннолетней девушке поступать так, как она хочет.
- Но почему же не помочь нам в этом? - нервно воскликнула миссис Бемейер и приблизилась ко мне, просительно глядя в глаза и подняв свою красивую голову. Почему-то это напоминало мне томагавк индейца, готовящегося дать отпор врагу.
- Повторяю, ваша дочь Дорис уже в том возрасте, когда имеет право делать то, что захочет. Может быть, ей не хватает опыта и ума, чтобы разобраться в сложных жизненных ситуациях, но уж лет ей вполне достаточно для самостоятельных шагов.
- Куда же они поехали? - не отставала от меня Рут Бемейер.
- Похоже на то, что в Аризону… Я напал на след, ведущий в Поусон, и думаю, что именно туда они прежде всего направились. Не знаю пока, с ними ли сейчас пропавшая картина… Фред утверждает, что ее у него кто-то украл ночью.
- Чушь! - резко отозвался Бемейер. - Я не намереваюсь с ним спорить, выяснять, доказывать…
- В этом, пожалуй, вы правы, - согласился я все так же спокойно и хладнокровно. - Если вы хотите, чтобы я отправился в Поусон за вашей дочерью, тогда необходимо будет учесть, разумеется, и эти дополнительные расходы.
- Да, да, мы хотим, чтобы вы и дальше занимались нашим делом! - решительно заявила миссис Бемейер. - Мистер Арчер, если вам необходим еще аванс, то я дам вам сразу же из собственных средств.
- Сейчас это вовсе не обязательно, - мрачно возразил Бемейер. - Я сам займусь всем этим!
- Хорошо, спасибо тебе, Джек!
- Я возьму у вас пока 500 долларов, - сказал я Бемейеру.
Джек Бемейер молча кивнул, хотя по выражению его сердитого лица видно было, что он внутренне возмущен большими суммами моих расходов по делу. Резко повернувшись, он прошел в дом, чтобы выписать чек.
- Почему у вашего мужа такое… "ужимистое", что ли, отношение к деньгам? - спросил я с улыбкой.
- Потому что он их очень трудно зарабатывал раньше. Но прежде, когда он был молодым человеком и работал на медных разработках в шахте, он был совсем другим! А вот в последние годы превратился в вечно хмурого, раздражительного человека, восстановив против себя здесь многих…
- Например, даже собственную дочь, - заметил я тихим голосом. - Да и жену тоже… А как насчет его отношений с неким Симоном Лангсменом? - неожиданно спросил я.
- С этим художником? Что вы имеете в виду, говоря о нем?
- Просто разговаривал с ним сегодня утром по телефону и попутно упомянул имя вашего мужа, рассказывая ему о пропавшей картине. Лишь услышав фамилию "Бемейер", Лангсмен моментально среагировал… неодобрительно… Честно говоря, он послал меня после этого ко всем чертям.
- Мне жаль…
- Симона Лангсмена, видимо, хорошо знает ваш муж… - полуутвердительно, полувопросительно заметил я, посмотрев на нее.
Миссис Бемейер немного поколебалась, потом тихо проговорила:
- Можно, пожалуй, сказать и так… Но у меня нет никакого желания говорить на эту тему…
- И все же я попрошу вас рассказать и об этом! - настаивал я. - Для пользы нашего расследования, а не для моего любопытства, - пояснил я дополнительно.
- Для меня это… слишком неприятно и больно…
- Почему?
- Это связано с давними событиями… - тихим голосом, с нотками печали, проговорила Рут Бемейер. Она даже встряхнула головой, словно прошлое все еще тяготело над ней.
Она колебалась еще несколько минут, потом решительно кивнула и быстро заговорила, не отрывая взгляда от двери, за которой скрылся ее муж, который был должен скоро появиться с выписанным для меня чеком.
- Видите ли, он и Симон были… соперниками… Та женщина была старше Джека… Она скорее принадлежала к поколению Лангсмена, чем Джека. Но Джек предпочел ее, чем… меня… Он просто откупил ее от Лангсмена… Откупил своими деньгами…
- Речь идет о Милдред Меад? - внезапно спросил я.
- Значит, вы уже слышали эту неприятную историю? - резко спросила она, не скрывая своего гнева. Потом она справилась с собой и добавила: - Ее знали по всей Аризоне…
- Да, я слышал кое-что о Милдред Меад, - подтвердил я, но совсем не то, что вы только что рассказали. Это она позировала для купленной вами у Гримеса картины?
Миссис Бемейер недоуменно посмотрела на меня. Похоже, она даже не совсем поняла, о чем идет речь.
- Позировала для картины? - переспросила она, не спуская с меня недоуменного взгляда.
- Да, именно для вашей картины Хантри, которую вы поручили мне отыскать. Там ведь изображена молодая красивая блондинка… Это и есть Милдред Меад. Разве вы этого не знали?
- Но это невозможно! - воскликнула она, вся передернувшись.
- Но это именно так! - подтвердил я. - Неужели на том портрете вы не узнали Милдред Меад?