Мод все еще объясняла Матильде, кто такая Елена, когда в гостиной появились мужчины.
Было ясно, что Натаниель не слишком доволен мужской компанией. Очевидно, Ройдон приставал к нему со своими откровениями, потому что он бросил несколько возмущенных взглядов на драматурга и отошел от него настолько далеко, насколько позволяла комната. Мотисфонт присел рядом с Мод, а Стивен, который явно сочувствовал дяде, удивил всех присутствующих, вступив с ним в любезный разговор.
- Маленький джентльмен Стивен, я просто теряю голову, - пробормотала Матильда.
Джозеф, который стоял достаточно близко, чтобы услышать ее слова, заговорщически приложил палец к губам. Он увидел, что Натаниель заметил его жест, и торопливо, с натянутым весельем произнес:
- Кто сказал "пьяница"?
Этого слова не произносил никто. Некоторые, и прежде всего Натаниель, посмотрели на Джозефа с возмущением. После паузы Джозеф несколько удрученно сказал:
- Ну хорошо, тогда во что же мы будем играть?
- Матильда, - сказал Натаниель, настойчиво глядя на нее, - мы хотим, чтобы ты была четвертой в бридже.
- Хорошо, - ответила Матильда. - А кто играет?
- Стивен и Мотисфонт. Я прикажу поставить стол в библиотеке. Все остальные могут играть в любые дурацкие игры, в какие только захотят.
Оптимизм Джозефа не так просто было сломить.
- Правильно! Никто вас, серьезных людей, и не трогает, а мы, легкомысленные, будем заниматься глупостями, если хотим! - сказал он.
- Не стоит рассчитывать на меня! - объявил Ройдон. - Я не могу отличить одну карту от другой.
- Ну, вы быстро научитесь! - успокоил его Джозеф. - Мод, дорогая, боюсь, мы не сможем убедить тебя поиграть с нами?
- Нет, Джозеф, я буду тихонько раскладывать пасьянс, если кто-нибудь подвинет ко мне этот столик, - ответила Мод.
Валерия, которой совсем не понравилось, что ее нареченный собирается весь вечер играть в бридж, одарила Ройдона чарующей улыбкой и сказала:
- Мне не терпится расспросить вас о вашей пьесе. Я вся дрожу от нетерпения! Расскажите же мне о ней!
Виллогби, обиженный недостатком внимания со стороны Натаниеля, сразу же придвинулся к мисс Дин, так что принять участие в игре Джозефа могла только Паула. Он понял, что в такой ситуации ничего невозможно организовать, и со слабым вздохом оставил свою идею, усевшись смотреть, как его жена раскладывает пасьянс.
Походив некоторое время взад-вперед по комнате и вставив несколько слов в разговор Ройдона с Валерией, Паула бросилась на диван и принялась листать иллюстрированный журнал, Джозеф быстро пододвинулся к ней и тихо сказал:
- Расскажи своему дядюшке об этой пьесе, дорогая! Какого она рода? Комедия? Трагедия?
- Она не подходит ни под какие категории, - ответила Паула. - Это просто скрупулезный анализ человеческих характеров. Я хочу сыграть эту роль больше всего на свете. Она просто написана для меня! В ней вся я!
- Я так хорошо тебя понимаю, - кивнул Джозеф, с сочувствием пожимая ей руку. - Как часто я сталкивался с этим! Наверное, тебе смешно, что твой старик дядя когда-то играл на сцене, но тогда я был молодым и удивил своих родственников, убежав от уважаемой всеми работы стряпчего в конторе и присоединившись к бродячей труппе! - Он раскатисто рассмеялся этому воспоминанию. - Я был таким романтиком! Наверное, многие думали, какой я нерасчетливый молодой дурак, но я никогда не жалел об этом, никогда!
- Вы не могли бы заставить дядю Ната выслушать мои доводы? - невпопад спросила Паула.
- Постараюсь, дорогая, но ты же знаешь Ната! Милый старый ворчун! Он один из лучших, но и у него есть предрассудки.
- Две тысячи фунтов для него ничего не значат. Не понимаю, почему мне нельзя получить их сейчас, не дожидаясь, пока он умрет.
- Скверная девчонка! Цыплят по осени считают.
- Вовсе нет. Он сказал, что оставит мне немного денег. И потом, он просто обязан, я ведь его единственная племянница.
Было ясно, что Джозеф не одобрял такого хладнокровного взгляда на вещи. Он сказал: "Тс-с", и снова схватил Паулу за руку.
Мод, одолевшей пасьянс, вдруг пришло в голову, что Паула может что-нибудь продекламировать.
- Я очень люблю хорошую декламацию, - сказала она. - Когда-то я знала очень трогательное стихотворение о человеке, который умер от жажды на Льяно-Эстакадо. Я уже не помню, как это произошло, по-моему, он куда-то ехал. Я очень хорошо его читала, но прошло много лет, и я все забыла.
Все с облегчением вздохнули. Паула ответила, что не занимается декламацией, но, если бы дядя Нат не занялся бриджем, она бы попросила Виллогби почитать свою пьесу.
- Это, должно быть, очень занимательно, - ровно сказала Мод.
У Натаниеля не было обыкновения засиживаться допоздна, и он не изменял привычкам ради удобства своих гостей. В одиннадцать часов игроки в бридж вернулись в гостиную, где их ожидал поднос с напитками, и Натаниель объявил, что лично он идет спать.
- Я надеялся поговорить с вами, Нат, - осмелился сказать Эдгар Мотисфонт.
Натаниель пронзил его взглядом, брошенным из-под густых бровей.
- Ночью я не разговариваю о делах, - отрезал он.
- Мне тоже надо поговорить с вами, - сказала Паула.
- Ты ничего не получишь, - с коротким смешком ответил Натаниель.
Мод собрала карты.
- О, Боже, уже одиннадцать? Я тоже пойду.
Валерия пришла в ужас от перспективы ложиться так непривычно рано, но ее успокоили веселые слова Джозефа:
- Надеюсь, никто больше не хочет спать! Еще рано, правда, Валерия? А как насчет того, чтобы отправиться в бильярдную и послушать приемник?
- Ты бы лучше лег в постель, - откликнулся Натаниель, на которого, казалось, пагубно действовало веселье Джозефа.
- Только не я, - заявил Джозеф. - И вот что я тебе скажу, Нат: тебе тоже лучше остаться с нами!
Не иначе, как злой гений подбил его похлопать брата по спине. Натаниель, не любивший, когда его трогали, сразу же застонал и воскликнул:
- Мое люмбаго!
Он вышел из комнаты походкой калеки, приложив руку к спине, с выражением лица, которое было хорошо знакомо его родным, но заставило Валерию еще шире раскрыть свои хорошенькие глазки и сказать:
- Никогда не думала, что люмбаго - это так серьезно!
- Это несерьезно. Мой дорогой дядя Нат переигрывает, - сказал Стивен, передавая Матильде виски с содовой.
- Нет, нет! Это несправедливо! - запротестовал Джозеф. - Я помню, как несчастный старина Нат не мог разогнуться! Ну и глупец же я, что обидел его. Может, мне лучше пойти за ним?
- Нет, Джо, - с сочувствием сказала Матильда. - У вас добрые намерения, но он еще больше рассердится. А почему наша крошка Паула выглядит так трагично?
- Этот ужасный дом! - воскликнула Паула. - Как вы можете здесь находиться и не чувствовать его атмосферы?!
- Внимание: говорит миссис Сиддонс! - сказал, глядя на нее, Стивен.
- Издевайся сколько угодно, - набросилась на него Паула, - но даже ты должен ощущать напряженность, она висит в воздухе!
- Знаете, это очень забавно: я не жалуюсь на нервы, но понимаю, что Паула имеет в виду, - сказала Валерия. - Здесь такая атмосфера. - Она повернулась к Ройдону.
- Вы могли бы написать об этом замечательную пьесу.
- Не думаю, что такая пьеса в моем стиле, - ответил он.
- А я абсолютно уверена, такой человек, как вы, может написать замечательную пьесу просто на любую тему, - сказала Валерия, поднимая на него восхищенные глаза.
- Даже о морских свинках? - спросил Стивен, внося в разговор диссонирующую ноту.
Драматург покраснел.
- Очень смешно!
Матильда заключила, что мистер Ройдон не привык, чтобы над ним смеялись.
- Позвольте дать вам совет: не обращайте никакого внимания на моего кузена Стивена, - сказала она.
Стивен никогда не возражал против того, что говорила о нем Матильда, и сейчас он только усмехнулся, но Джозеф, никогда не отличавшийся тактом, вернул его лицу мрачное выражение, сказав:
- Мы все знаем, каким грубияном любит представляться Стивен!
- О, Боже! - простонал Стивен.
Паула вскочила, быстрым движением отбросила со лба волосы.
- Я это и имею в виду! Вы все так себя ведете, потому что это дом так на вас действует! В нем все напряжено, все натягивается, натягивается, пока не лопнет! Здесь Стивен ведет себя еще хуже, чем обычно, я на пределе, Валерия заигрывает с Виллогби, чтобы вызвать у Стивена ревность, дядя Джо нервничает, говорит невпопад, он сам этого не хочет, но дом его вынуждает.
- Ну это уж слишком! - воскликнула Валерия.
- Только не подумайте, что я не получаю удовольствия! - взмолилась Матильда. - Рождественская суматоха, детки! Ох, уж это патриархальное Рождество!
Ройдон задумчиво сказал:
- Я, конечно, понимаю, о чем ты говоришь, лично я глубоко верю во влияние окружающей обстановки.
- "После этой короткой речи, - процитировал Стивен, - все они повеселели".
Джозеф всплеснул руками.
- Ну, ну, хватит! Кто сказал "радио"?
- Да, пожалуйста, - попросила Валерия. - Сейчас как раз передают танцевальную музыку. Мистер Ройдон, я знаю, вы танцуете!
Виллогби запротестовал, но его увели, и не без его желания. Он был слегка поражен красотой Валерии, и, хотя голос разума говорил ему, что лесть ее притворна, она все равно ему нравилась. Его больше интересовала Паула, но, несмотря на все свое восхищение им, она могла быть утомительной, и он иногда считал ее чересчур критичной. Поэтому он пошел с Валерией и Джозефом, размышляя о том, что и гений имеет право на отдых.
- Должна заметить, Стивен, я не виню дядю Ната за то, что он не выносит твою невесту, - резко сказала Паула.
Казалось, Стивен не возражал против такого искреннего мнения о своем вкусе. Он подошел к камину и опустил свое длинное тело в кресло.
- Прекрасное успокоительное, - сказал он. - Кстати, твое последнее приобретение тоже не очень-то возбуждает.
- Виллогби? Да, знаю, но он гений. Все остальное мне безразлично. Я же не влюблена в него. Но что ты нашел в этой безмозглой кукле, ума не приложу!
- Дорогая моя, что я в ней нашел - ясно каждому, - сказал Стивен. - Твой пишущий пьесы мозгляк тоже понял это, не говоря о Джо, который только что слюни не пускает.
- Откровения Хериардов, - сказала Матильда, откинувшись в кресле и лениво посматривая на брата с сестрой. - Грубияны, вы оба! Продолжайте, не стесняйтесь.
- Я считаю, надо говорить честно, - возразила Паула. - Ты дурак, Стивен! Она бы не согласилась стать твоей женой, если бы не думала, что к тебе перейдут деньги дяди Ната.
- Знаю, - невозмутимо ответил Стивен.
- Если тебя интересует мое мнение, то она приехала сюда только для того, чтобы охмурить дядю Ната.
- Знаю, - повторил Стивен.
Их глаза встретились. Матильда, лежа, наблюдала за тем, как губы Стивена внезапно дрогнули, и они с Паулой захлебнулись от приступа неудержимого смеха.
- Ты и твой Виллогби, я и моя Вал! - выдохнул Стивен. - О, Господи!
Паула вытерла слезы, при упоминании о драматурге она сразу же пришла в себя.
- Да, смешно, я знаю. Но здесь я вполне серьезна, потому что он в самом деле написал великую пьесу, я собираюсь сыграть в ней главную героиню, даже если это моя последняя роль. Завтра я заставлю его прочитать вам пьесу вслух.
- Что? О, Господи, пожалей меня! Надеюсь, не дяде Нату? Не смеши меня, Паула, я больше не могу!
- Когда вы закончите, - сказала Матильда, - не расскажешь ли ты, Паула, поподробнее о том испытании, которое ты для нас приготовила? Ты сама прочитаешь свою роль, или это будет театр одного актера?
- Я хочу, чтобы Виллогби почти всю пьесу прочитал сам. У него это хорошо получается. Может быть, я сыграю свою главную сцену.
- Ты, действительно, думаешь, бедная моя, одураченная девочка, что это интеллектуальное действие смягчит сердце дяди Ната? Теперь моя очередь посмеяться!
- Он должен дать на нее денег! - пылко сказала Паула. - Это единственное, чего я когда-нибудь хотела, было бы ужасно жестоко не сделать этого для меня!
- Могу поспорить, что тебе предстоит разочарование, рыбка. Не хочется остужать твой девичий пыл, но, мне кажется, ты выбрала неподходящий момент.
- Все из-за Стивена, зачем он только привез сюда эту ужасную блондинку! - сказала Паула. - В любом случае, я уже попросила дядю Джо замолвить за меня словечко.
- Ну, это здорово поможет, - съязвил Стивен. - Представляю!
- Оставь Джо в покое! - скомандовала Матильда. - Может, он и олух царя небесного, но он единственный приличный член вашей семьи, которого я имела честь знать. И потом он тебя любит.
- Я не люблю, когда меня любят, - сказал Стивен.
Глава 3
Накануне Рождества выпал легкий снежок. Потягивая утренний чай, Матильда с холодной усмешкой размышляла о том, что Джозеф весь день будет говорить о снежном Рождестве и даже кинется на поиски коньков. "Утомительный старик, - подумала она, - но обезоруживающе трогательный". Никто, и менее всего Натаниель, не прилагал никаких усилий для того, чтобы задуманный Джозефом праздник прошел успешно. Но неужели Джозеф ожидал, что такие разные люди хорошо поладят друг с другом? Взвесив все это, Матильда вынуждена была признать, что основой простодушного характера Джозефа был несгибаемый оптимизм. Она подозревала, что он считал себя любимым дядюшкой, поверенным в делах каждого.
Матильда медленно принялась за тонкий ломтик белого хлеба с маслом, который подали к чаю. Зачем только Стивен решил приехать в Лексхэм? Обычно он появлялся, когда хотел чего-нибудь от дяди, например денег, которые Натаниель почти всегда ему давал. На этот раз деньги были нужны Пауле, а не Стивену. Не так давно, как она поняла, Стивен серьезно поссорился с дядей. Конечно, это не первая их ссора, они всегда ссорились, но причина этой ссоры - Валерия - все еще существовала. Удивительно, как Джозеф смог убедить Ната принять Валерию! Или Натаниель считает, что увлечение Стивена пройдет само по себе? Вспоминая его поведение предыдущим вечером, она была вынуждена признать, что, похоже, так оно и случится, если уже не случилось.
Валерия, разумеется, видела себя в роли хозяйки Лексхэма. Ужасная перспектива! Как все странно, если хорошенько подумать. Странно, что Стивен решился познакомить Валерию с Натаниелем. Этого достаточно, чтобы перечеркнуть все его шансы унаследовать состояние Натаниеля. Стивен считал себя его наследником. Иногда Матильда гадала, не составит ли Нат завещания, преодолев наконец неразумное нежелание объявить имя своего преемника. Как королева Елизавета. Странное поведение для такого обычно практичного человека. Но они все странные, эти Хериарды, никому их до конца не понять.
Паула. Что она имела в виду, когда говорила все эти глупости о зле, наполнявшем дом? Чувствует она что-нибудь на самом деле или хочет поселить в птичьих мозгах Валерии неприязнь к этому месту? Она на это способна, решила Матильда. Если и было здесь что-то не то, так это не дом, а люди. Атмосфера и так напряженная, зачем Пауле понадобилось усугублять ситуацию? Странное, вспыхивающее как огонь создание! Она жила под таким высоким напряжением чувств, желала так отчаянно, давая волю своим неукротимым эмоциям, что никогда нельзя было с уверенностью сказать, кто перед вами - настоящая Паула или актриса в одной из своих ролей.
Драматург. Не склонная к сентиментальности, Матильда почувствовала к нему жалость. Возможно, ему никогда не выпадал счастливый случай и никогда не выпадет. Вполне вероятно, его пьесу сочтут умной, может быть, жестокой, но наверняка некассовой. Он был, очевидно, стеснен в средствах: его пиджак плохо сшит и лоснится. Несчастный ребенок! За воинственностью в его глазах скрывался страх, как будто он видел перед собой свое мрачное будущее. Он пытался заинтересовать Натаниеля и метался между нежеланием выглядеть навязчивым и отчаянной необходимостью получить денежную поддержку. Конечно, он не выжмет из Натаниеля ни одного пенни. Это все жестокая маленькая идиотка Паула, вселившая в него ложные надежды!
Стивен. Матильда беспокойно напряглась, когда ее мысли переключились на Стивена. Своенравный, под стать своему дяде Натаниелю. Он не глуп, однако связался с хорошенькой дурочкой и даже обручился с ней. Нельзя списывать все выходки Стивена на трагическое разочарование юности. Или можно? Матильда опустила пустую чашку. Наверное, все мальчики-подростки трудные, во всяком случае, так говорят. Стивен обожал другую пустышку, свою мать, этим он отличался от Паулы, которая никогда не строила иллюзий относительно Киски.
Киска! Ее называли так даже собственные дети. "Хорошенькое имя для матери!" - подумала Матильда. Бедная маленькая Киска в одежде вдовы, которая так шла ей! Прелестная маленькая Киска, которую надо было защищать от ударов этого жестокого мира! Умная маленькая Киска, которая выходила замуж целых три раза, сейчас была миссис Сайрес П. Сэнет и развлекалась, удовлетворяя свои экстравагантные вкусы в Чикаго! Да, может быть, Стивен, который так долго не хотел ничего знать, воспринял все так болезненно и ожесточился от сделанного им открытия. Но тогда что за дьявол вселился в него, когда он решился на помолвку с Валерией, второй Киской? И он сам об этом жалеет, если можно о чем-либо судить по его неприличному смеху вчера вечером.
А сама Валерия? Решительно подавив желание сбросить ее со счетов и не воспринимать в качестве охотницы за деньгами, Матильда предположила, что, возможно, ее привлекли те особенности Стивена, которые она очень скоро возненавидит: его беззаботная грубость, жесткость, равнодушный, насмешливый блеск его глубоко посаженных серых глаз.
Матильда поймала себя на том, что пытается понять, что же обо всем этом думает Мод, если, конечно, у той вообще есть собственное мнение. Этот вопрос все еще оставался открытым. Мод с ее вечными пасьянсами и бульварными биографиями королевских семей, которыми она наслаждалась! Матильда чувствовала, что в Мод есть нечто большее, чем то, что та предпочитала показывать. Вряд ли еще чей-нибудь ум может быть настолько инертным, это уж точно! Сама Матильда иногда подозревала, что под кажущейся ограниченностью Мод скрывается несомненный интеллект. Но когда из праздного любопытства она испытывала Мод, то натыкалась на броню из пустоты, которой Мод так безопасно отгородилась от мира. Матильда готова была поклясться, что никто не знает, что думает Мод о своем нелепом муже, резком девере, о ссорах, то и дело вспыхивающих между двумя Хериардами. Казалось, ее не обижало презрительное отношение Натаниеля к Джозефу. Она его как бы не замечала, молчаливо согласившись быть гостьей, которую терпят из милости.