Глава 18
Ратлидж закончил свой рапорт и вручил его констеблю для перепечатки и передачи старшему суперинтенденту Боулсу.
Все еще беспокоясь, он решил поехать в дом Франс и провести остаток дня со своим крестным. Потом он вспомнил, что сегодня была большая экскурсия по воде в Хэмптон-Корт.
Ратлидж задержался, чтобы поговорить со старшим инспектором Камминсом, который только что вернулся из Парижа, где убеждал французов позволить ему привезти свидетеля назад в Англию, чтобы дать показания в связи с убийством в Саррее.
- Уехал на четыре дня, - сказал Камминс, - и обнаружил мой стол заросшим бумагами, как Франция - виноградом. Какого настроение его лордства?
Ратлидж улыбнулся:
- Переменчивое.
- Проклятие! Французы оказались упрямыми. Ему это не понравится.
Поколебавшись, Ратлидж спросил:
- Фронт очень изменился?
Он имел в виду Францию военных лет. Почерневшие руины сельской местности. Камминс не стал притворяться, что не понял его.
- Не очень. Деревьям понадобится время, чтобы снова вырасти, хотя травы стало больше. Но французские фермеры твердый народ. Они не позволят хорошей земле долго пропадать зря.
"Пропитанной кровью земле…"
Ратлидж содрогнулся при этих словах Хэмиша.
Они поговорили несколько минут, потом Ратлидж вернулся в свой кабинет.
Спустя четверть часа вошел констебль Эллис и быстро сказал:
- Вас вызывает старший суперинтендент, сэр.
"Берегись!" - предупредил Хэмиш, когда Ратлидж пересек порог. Он догадался, что Камминс уже побывал там со своими плохими новостями, и Боулсу они не понравились.
Суперинтендент пробормотал себе под нос что-то о французах, потом поднял взгляд и осведомился:
- Что вас задержало? - Но прежде чем Ратлидж успел ответить, Боулс сердито добавил: - Я думал, мы покончили с этими Теллерами.
- Сэр?
- Из деревни в Ланкашире пришло сообщение о смерти миссис Питер Теллер. Похоже, ее убили.
Ратлиджу понадобилась минута, чтобы переварить новость.
- Сэр? - повторил он. - Я только вчера видел жену капитана. Уверен, тут какая-то ошибка.
- Вы глухой или думаете о другом? Говорю вам, жена Питера Теллера. Кто сказал что-то о капитане Теллере? Она была найдена мертвой констеблем в Хобсоне. Конечно, фамилия необычная. Может быть, есть какая-то связь, но это маловероятно. Ланкашир? - Боулс покачал головой. На его взгляд, чем местность находилась дальше от Лондона, тем более она была заброшенной. - Вам придется разбираться с этим - я не могу послать никого другого. - Он закрыл папку и посмотрел Ратлиджу в лицо. - Я рассчитывал на вас в деле об исчезновении Теллера. Многих удовлетворил бы наш успех. Вместо этого он вернулся сам. Вы доложили, что он спал в церкви. Почему никто не подумал спрятать там констебля? Это просчет с вашей стороны. Смотрите, чтобы мы не оскандалились второй раз. Вам все ясно?
- Все, - ответил Ратлидж, покуда Боулс искал ручку на своем захламленном столе. Ему действительно все было ясно. На уме у Боулса всегда были политические последствия. Используя или избегая их, он научился чувствовать, откуда дует ветер. Но для точности Ратлидж добавил: - Теллер спал в разных церквях. Конечно, если он говорит правду. В Лондоне церквей дюжины.
- Он сам вроде как духовное лицо, не так ли? Кто-то должен был принять это в расчет. - Боулс нашел ручку и отвинтил колпачок. - Вам нужно сразу ехать в Хобсон. - Поставив точку в папке, он передал ее Ратлиджу.
Инспектор направился к двери.
- И, Ратлидж… - сказал Боулс.
Он повернулся.
- Не думаю, что семья хотела бы видеть, как это полощут газеты. Насколько мы знаем, с этим Теллером может быть что-то нечисто. Отсюда и Хобсон, если вы понимаете, что я имею в виду. Семья и так пережила трудное время.
Когда Ратлидж возвращался в свой кабинет привести в порядок стол, Хэмиш заметил: "Тебя не будет здесь, чтобы проводить твоего крестного на вокзал".
- Я оставлю записку.
- Сэр? - спросил сержант Гибсон, стоя в дверях.
Ратлидж, не подумав, ответил вслух голосу в голове. Он повернулся к Гибсону с вымученной улыбкой.
- Комментарий насчет того, что мне предстоит, - беспечно отозвался Ратлидж. - Вы что-нибудь знаете о полиции в этой деревне Хобсон?
- Констебль - его фамилия Саттертуэйт - производит впечатление надежного человека, сэр. Он все объяснит вам.
- Будем надеяться. Что-нибудь еще я должен знать?
- Свидетелей нет. Никаких признаков ограбления. Ничего, кроме тела женщины, найденного в ее доме.
- Что ее муж говорит об этом?
- Кажется, он мертв, сэр.
- Вот как?
- Так мне сказал констебль, сэр. Не вернулся домой с войны.
- Я не помню Хобсон. Его трудно найти?
- Саттертуэйт говорит, ищите поворот после перекрестка. Он не очень хорошо заметен, но это по дороге в Тилуолд.
- Буду иметь в виду.
Ратлидж заехал в дом сестры и оставил для нее записку, объясняя свое отсутствие, и еще одну, где прощался с крестным. Он хотел бы повидать Тревора и мальчика, проститься с ними и пожелать им безопасного путешествия, но они планировали вернуться поздно вечером, надеясь пообедать в Хэмптон-Корте. А ему предстояла долгая поездка, так что нельзя было терять время.
Спустя полчаса Ратлидж уже ехал на север. Транспорта было мало, и он почти мог поклясться, что слышит сквозь урчание мотора не только голос, но и дыхание Хэмиша. Ратлидж всегда старался не смотреть на заднее сиденье и поворачивал зеркальце таким образом, чтобы видеть в нем только собственное отражение. Он заключил с собой сделку четыре года назад, осознав, что не может изгнать голос из головы: день, когда он увидел Хэмиша Мак-Лауда, был днем, когда он отправил их обоих в могилу.
Даже когда Ратлидж остановился пообедать, голос преследовал его, вторя собственным мыслям.
Он ездил по этой дороге раньше, возвращаясь из Уэстморленда, хотя, вместо теперешнего теплого ветерка, дул зимний ветер, несущий снег, - последствие метели, которая занесла дороги и отрезала семьи друг от друга, но не от убийцы.
За последним поворотом Ратлидж нашел перекресток и стрелку, указывающую на Тилуолд. Мили через три он увидел дорогу налево, ведущую в Хобсон. Ратлидж поехал по ней через травянистые пастбища и тонкие ряды деревьев, поднялся на небольшой холм и спустился к первому из домов Хобсона, крепких и независимых, как люди, жившие в них. Коровник слева золотили последние лучи солнца, а впереди виднелось стадо коров, направлявшихся после доения к ночному пастбищу на другом конце деревни. Колокольчик на кожаном ремешке ритмично позвякивал на шее передней коровы, когда она покачивалась из стороны в сторону, не обращая внимания на автомобиль позади.
Ратлидж разглядел полицейский участок как раз возле стада и терпеливо ждал, пока не пройдет последняя корова. Констебль Саттертуэйт только что вышел оттуда и стоял, набивая трубку.
Это был крупный мужчина средних лет, имевший вид человека, хорошо знающего свое дело. Когда Ратлидж подъехал, он приветствовал его:
- Инспектор Ратлидж? Вы быстро добрались, сэр. Еще светло. Хотите сразу отправиться в дом Теллера или подождать до утра?
Ратлидж посмотрел на небо:
- Лучше сразу. Я поведу.
Констебль Саттертуэйт сунул трубку в карман и сел в машину, указывая путь к месту преступления. Затем он откинулся назад и сказал:
- Я очень рад видеть вас, сэр. Эту загадку я не могу разгадать. Флоренс Теллер - последняя, кого я ожидал найти убитой. Мы тихая деревня - здесь годами не бывает насилия. Мы все друг друга знаем, и, как правило, это хорошо. Если кто-то в чем-то нуждается, мы стараемся помочь. Никому незачем красть у своего соседа.
- Убийство не всегда совершается с корыстной целью, - ответил ему Ратлидж. - Существуют страсть, алчность, гнев, ревность, а также просто жестокость.
- Понимаю, сэр. Но я не знаю, как такие вещи могли коснуться Флоренс Теллер. Почему кто-то должен был подойти к ее двери, ударить ее и оставить мертвой там, где она упала? Доктор говорит, что ей не помогло бы, если бы она сразу позвала на помощь. Непоправимый вред уже был причинен. Но как убийца мог знать это? Она могла лежать и страдать там часами. И некому было помочь ей. Это жестоко.
- Она жила одна?
- Да, сэр. Ее воспитывала тетя, когда она потеряла родителей в возрасте пятнадцати лет. И ее сын умер двенадцать лет назад, а потом муж не вернулся из Франции. Это разбило ей сердце, хотя я никогда не слышал, чтобы она жаловалась. Впоследствии Флоренс в основном держалась сама по себе. Она всегда любила садоводство, но даже это ей не помогало.
Ратлидж смотрел вперед.
- Вы, кажется, хорошо ее знали.
- Я хорошо знаю всю деревню, - с достоинством ответил Саттертуэйт. - Но и, конечно, я присматривал за ней. Чтобы она не заболела и ни в чем не нуждалась.
Ратлидж слышал боль в голосе констебля, хотя тот старался сдерживать свои чувства. Не любовь, но стремление защитить.
- Флоренс сделала бы все для кого угодно, - продолжал Саттертуэйт, когда Ратлидж воздержался от комментариев. - Она оставалась три ночи с девочкой Бертонов, когда у той был тиф, а мать тоже была слишком больна, чтобы ухаживать за ней. Все мы знали, что за человек Флоренс. Зачем же было убивать ее?
- Какая у нее была девичья фамилия?
- Маршалл. Ее родители жили в Чешире. Насколько я помню, отец был оттуда родом.
Деревня группировалась вдоль Хай-стрит, а потом, словно устав расти, внезапно кончилась. За Хобсоном тянулся ковер ранней летней зелени, слегка поднимаясь там, где находились вспаханные поля и пастбища. В траве мелькали стриженые овцы.
Кроме овец и проехавшего мимо мужчины на велосипеде, не было никаких признаков жизни. Все же пустота казалась дружелюбной - не как обширные голые пространства Хайлэндс. Ратлидж слышал, как Хэмиш производит сравнения у него в голове.
- Где тело миссис Теллер?
- В приемной доктора в Тилуолде. Он говорит, что был один удар, нанесенный с силой сзади. Глядя на ее лицо, никогда не скажешь, что ее убили. Меня удивило его мирное выражение, как будто бедняжку избавили от боли. Это странно, но таковы были мои чувства.
- Да, понимаю.
Они сделали еще два поворота и поднялись к изгороди, окружавшей фасад двухэтажного белого дома. Земля продолжала подниматься еще ярдов пятьдесят позади, но спускалась от дороги впереди туда, что казалось Ратлиджу далеким краем залива.
- Вот коттедж, - сказал констебль Саттертуэйт. - Вы сами можете видеть, насколько он изолирован, что объясняет отсутствие свидетелей. Немного вниз по дороге есть ферма, но ее владелец пытался спасти заболевшего барана и не знает, проходил ли кто-нибудь мимо. А на гребне холма живет вдова Блейн. Она все еще держит ферму, но перестала разводить овец и сеять кукурузу. Маленькое стадо коров - все, что у нее осталось. Она невысокая, коренастая и с характером, под стать ее рыжим волосам. Если бы убийца пошел туда, она бы огрела его шваброй. - Он улыбнулся. - Люди говорят, что миссис Блейн вдвое больше мужчина, чем был ее муж.
- И она не видела ничего необычного?
- Нет, сэр. Ей приходится доить коров дважды в день и убирать навоз из коровника. Раз в две недели она приходит за товарами в Хобсон. Миссис Блейн обнаружила тело, когда зашла спросить миссис Теллер, не нужно ли ей чего.
- Кажется, вокруг коттеджа много земли под паром. Миссис Теллер обрабатывала ее?
Они подъехали к белым воротам в ограде. Оттуда дорожка вела к крашеной двери, которую погода сделала бледно-розовой. Ратлидж остановился у ворот.
- Не обрабатывала с военных лет. Не было помощников - мы потеряли многих мужчин. И вероятно, не было желания. В деньгах она не нуждалась.
Они вышли из машины и открыли ворота.
Ратлидж заметил вывеску с названием: "Коттедж "Восход солнца"". Потом он остановился, глядя на дом - типичный для фермерских зданий в сельской местности, высокий, квадратный и открытый порывам ветра, словно бросая им вызов. Не было ни деревьев для прикрытия, ни архитектурных изысков. Догадаться о возрасте коттеджа было почти невозможно - он был построен так, чтобы противостоять не только временам года, но и годам. Сто лет? Пятьдесят?
Ратлидж последовал за констеблем по дорожке, глядя на цветы, чьи мягкие краски словно противились тому, что произошло внутри.
- Не было признаков борьбы? Или того, что миссис Теллер пыталась убежать от убийцы?
- Ничего, что могло бы нам сообщить хоть что-то. Она просто лежала на боку, как будто решила вздремнуть. Крови было немного. Вероятно, она умерла очень быстро.
- И никаких признаков орудия убийства?
- Он, вероятно, забрал его с собой. Трость? Летом здесь достаточно посетителей, ходящих пешком. Молоток или инструмент из автомобиля?
- Если это был летний визитер, при нем должна быть трость. А если орудие взяли из автомобиля, преступник нес его с собой с намерением совершить убийство.
- Очень возможно, - согласился Саттертуэйт.
Они подошли к двери.
- Она не заперта. Мы никогда не запираем двери.
- Если бы она заперла дверь, то могла бы сейчас быть живой.
- Флоренс открыла бы ее любому, кто подошел, - сказал констебль. - Она никого здесь не боялась. Может быть, убийца зашел попить воды и узнал ее. Но это означало бы, что у нее было что-то в прошлом, а такое не похоже на Флоренс Теллер.
- Чем она занималась до замужества?
- Флоренс приехала сюда очень молодой со своей тетей, а позже преподавала в школе в Тилуолде. По всем отзывам, она была хорошей учительницей. Но менее чем через два года после того, как Флоренс начала преподавать, она познакомилась с Питером Теллером и вышла за него замуж.
- Как насчет его семьи? Она у него есть? Он, случайно, не родственник семейства Теллер в Лондоне?
- Не знаю, сэр, но сомневаюсь. Никогда ничего не говорилось о семье в Лондоне.
Ратлидж вспомнил предположение Боулса, что с этим Питером могло быть что-то нечисто.
Он протянул руку, чтобы открыть дверь. Она бесшумно повернулась на петлях, не прервав пения малиновки где-то по другую сторону изгороди.
- Кто наследует дом?
- Хороший вопрос. Я не знаю, кто ее поверенный. Мы не видели завещания.
Проход был узким - вторая дверь, перед которой они стояли, вела в сам дом. В миниатюрном холле маленькая полочка с безделушками висела против фотографии в рамке залива Моркэмб. И только пятнышко на выскобленном деревянном полу отмечало место, где женщина умерла.
Ратлидж обследовал стены и пол, взглянув даже на потолок. Но не было ни следов ног, ничего свидетельствующего о том, что имела место борьба.
"Должно быть, она повернулась, чтобы идти в другую часть дома", - сказал Хэмиш.
- Спиной к нему, - не сдержавшись, отозвался вслух Ратлидж.
- Да, очень возможно, - согласился констебль Саттертуэйт. - Возможно, она знала его или, если он ей достаточно приглянулся, пригласила войти. Поблизости бродит много университетских ребят, и некоторые из них не старше ее Тимми, будь он жив. Флоренс хорошо к ним относилась. Мы доверчивы, но не глупы. А она явно не боялась его.
- Священник. Школьник на каникулах. Расстроенная женщина.
- Мне такое не приходило в голову, - признал Саттертуэйт. - Но вполне вероятно.
- Что за этим входом?
- Три комнаты внизу и три спальни наверху. В одной из них жила ее тетя, а в другой Тимми. Судя по их виду, не думаю, что она пользовалась ими, когда они умерли.
Ратлидж шагнул в открытую дверь. Он видел продолжение короткого коридора с лестницей с одной стороны, кухней впереди, гостиной слева и маленькой столовой справа.
Бродя по комнатам, Ратлидж поймал себя на мысли, что гостиная словно застыла во времени, предназначаясь для гостей другого поколения, которые так и не пришли. Диван, два стула, потертый, но красивый ковер, маленькие столики с безделушками. Еще одна фотография в рамке - на сей раз Кесуика в Озерном краю, очевидно, память о визите. Высокая голубая ваза для летних цветов горделиво возвышалась на столе, рядом лежала потрепанная книга стихов. Над столом висел сандаловый веер в футляре. Красиво расшитые наволочки подушек с китайскими горными пейзажами над туманной рекой оттеняли простоту темной мебели.
Необычные предметы для Хобсона.
- Чем занимался ее муж до войны? Был фермером?
- Кадровым военным. Он всегда присылал ей подарки со всех концов света. Я иногда приносил сюда посылки во время обходов. Ее лицо светлело, и она улыбалась, как будто был день ее рождения.
Столовая была превращена в мастерскую с настольным мольбертом. На нем находилась акварель, изображавшая кота, свернувшегося на подоконнике. Она была закончена только наполовину. На столе также лежала бухгалтерская книга; у кресла стояла невысокая книжная этажерка с книгами в кожаных переплетах, классика. Очевидно, это любимое место хозяйки. Подушки были полинявшими, а мягкой спинке придана удобная форма.
Кухня была крошечной, сообщив Ратлиджу, что Флоренс Теллер не ждала гостей, так как чайник, чашки и блюдца находились на своих местах в шкафу.
"Или же их помыли и поставили туда снова", - предположил Хэмиш.
Квадратное блюдо на столе, покрытое льняной салфеткой, содержало мед, а хлеб лежал в жестяной коробочке у каменной раковины. Выглянув в кухонный двор, Ратлидж увидел, что здесь в изобилии растут цветы и трава, превращая серебристое дерево сарая в задник для красивой сцены; грубые каменные фундаменты же древнего амбара и других наружных строений приспособлены как укрытия для наиболее изысканных растений.
Две неиспользуемые комнаты наверху не представляли собой ничего интересного. В одной находились детские игрушки в деревянном сундуке, гардероб, покрывало с аппликациями животных - кошкой, собакой, уткой, овцой и коровой - на фоне зеленого леса. Животные были ловко пришиты - с ватной подкладкой под фигурками, придающей им трехмерность. У стены стояли полки с птичьими яйцами, камышом и другими мелочами, которые могли привлечь внимание мальчика, включая раковину моллюска. В спальне тети кровать была аккуратно застелена покрывалом и подушками, расшитыми цветами. В гардеробе, как и в комнате мальчика, не было одежды, как если бы ее давно пожертвовали туда, где она могла принести пользу.
Спальня Флоренс Теллер была столь же простой. Но та же самая рука вышила картину на стене, озаглавленную "Наш счастливый дом". Изображенный на ней дом в точности походил на этот, исключая черную дверь. На столике у кровати стояла единственная фотография мальчика, держащего футбольный мяч, - его лицо было наклонено к фотографу с робкой улыбкой на губах. Красивый ребенок, но слишком хрупкий.
Высокое овальное зеркало, стоящее в углу, было единственным неожиданным предметом мебели. Подойдя к нему, Ратлидж подумал, что оно сделано из вишневого или красного дерева. На верху рамы находился маленький букет роз, привязанный лентой.
Ратлидж мог вообразить Флоренс Теллер, стоящую перед ним, восхищаясь новым платьем и улыбаясь мужу, подарившему ей его.
"Оно не похоже на остальную мебель", - заметил Хэмиш.