Значительная дискуссия развернулась вокруг времени первого проявления симптомов болезни. Защита предположила, что Филип Бойз мог сам принять мышьяк после того, как покинул квартиру Хэрриет Вейн, прежде чем взял такси на Гилфорд-стрит. Защита ссылается на книги, авторы которых приводят случаи, когда симптомы отравления начинают проявляться очень скоро - через десять-пятнадцать минут, если мышьяк был принят в жидком виде. По свидетельству подсудимой - а другими мы не располагаем, - Филип Бойз ушел от нее в десять часов, на Гилфорд-стрит он был в десять минут одиннадцатого. Уже тогда он выглядел больным. В столь позднее время до Вобурн-сквер можно доехать очень быстро. Так и было, но за это короткое время его скрутила такая боль, что он уже едва держался на ногах. Гилфорд-стрит находится совсем рядом с Доути-стрит - примерно в трех минутах ходьбы. Вы можете спросить себя: почему же покойный затратил на этот путь целых десять минут? Не остановился ли он в каком-нибудь укромном уголке и не принял ли мышьяк, который захватил с собой. Я не отрицаю, что у покойного мог быть мышьяк, - покупки, сделанные Хэрриет Вейн, показывают, что закон о продаже ядов не всегда действует так строго, как хотелось бы. Я только хочу вам напомнить, что защита не представила никаких свидетельств того, что Филип Бойз когда-либо покупал мышьяк или имел к нему доступ. Упомяну и еще об одном достаточно любопытном факте: в результате анализов не были обнаружены следы древесного угля или индиго, с которым должен быть смешан мышьяк, предназначенный для продажи. Кто бы его ни приобрел - подсудимая или сам покойный, - мы вправе ожидать, что следы красящего вещества должны быть обнаружены. Но вы также можете счесть вероятным, что эти следы были выведены из организма поносом и рвотой.
Рассматривая версию о самоубийстве, вы должны будете задать себе вопрос, как провел Бойз эти десять минут: принял ли он дозу мышьяка, или, что также возможно, почувствовав недомогание, присел где-то, чтобы прийти в себя, или же просто бродил огорченный и расстроенный, как это случается с любым из нас. Вы также можете допустить, что подсудимая ошибается либо говорит неправду относительно времени его ухода.
У вас есть также заявление подсудимой о том, что Бойз, покидая ее квартиру, сказал, что чувствует себя плохо. Если вы считаете, что эти слова находятся в какой-либо связи с мышьяком, это, конечно, исключает предположение, что он принял яд после ухода из квартиры подсудимой.
Здесь перед вами выступали авторитетные врачи, они рассказывали о собственном опыте и о случаях, описанных в литературе. Вы заметили, что не существует никакой определенности относительно времени, когда могут проявиться симптомы отравления мышьяком. Иногда это четверть часа или полчаса, иногда два часа, иногда даже пять или шесть, или, по-моему, в одном случае - даже семь часов после принятия яда.
В этот момент поднялся прокурор и сказал, преисполненный уважения:
- В этом случае, ваша светлость, я думаю, я не ошибусь, если скажу, что яд был принят на пустой желудок.
- Благодарю вас, я весьма обязан вам за напоминание. В этом случае яд был принят на пустой желудок. Я только хотел подчеркнуть, что мы имеем дело с очень интересным явлением весьма неопределенного характера, и именно поэтому я так тщательно отметил все моменты, когда Филип Бойз принимал пищу в течение двадцатого июня.
- Скотина, но скотина справедливая, - пробормотал лорд Питер Уимзи,
- В результате анализа выяснилось одно чрезвычайно важное обстоятельство - присутствие мышьяка в волосах покойного. У него были довольно длинные волосы: спереди в распрямленном состоянии их длина достигала шести-семи дюймов. В волосах мышьяк был найден у корней, он не распространился до кончиков самых длинных волос. Причем доктор Джеймс Лаббок заявляет, что его больше, чем может быть накоплено в волосах естественным путем. Иногда у вполне здоровых людей находят незначительные следы в волосах и в коже, но не в таком количестве, как в данном случае. Таково мнение сэра Джеймса.
Если человек принимает мышьяк, определенная часть обнаруживается в коже, ногтях и волосах. Яд откладывается у корней и по мере роста волос продвигается к их концам, поэтому положение мышьяка в волосах может дать нам приблизительное представление о том, как давно он был принят. Этот вопрос тоже вызвал споры, но в конце концов сошлись на том, что принятая доза мышьяка вызывает появление его следов у основания волос по прошествии приблизительно десяти недель. Волосы растут со скоростью около шести дюймов в год, и следы мышьяка будут "расти" вместе с ними, пока не достигнут конца волос. Я уверен, что леди-присяжные все прекрасно поймут, что, я полагаю, то же самое явление имеет место в случае так называемой перманентной завивки. По расположению на волосе завитого участка вы можете судить о том, как давно была сделана завивка, поскольку она производится на определенном месте волос, а волосы растут. Таким же образом при ушибе ногтя поврежденный участок постепенно передвигается с ростом ногтя до тех пор, пока не достигнет края, где мы можем обрезать его ножницами.
Итак, было сказано, что присутствие мышьяка вблизи корней волос Филипа Бойза указывает на то, что он должен был принять мышьяк, как минимум, за три месяца до смерти. Вы сами поймете всю важность этого заявления, если сопоставите факт приобретения подсудимой мышьяка в апреле и в мае с приступами болезни у покойного весной. Их ссора произошла в феврале; он был болен в марте и умер в июне. Между ссорой и смертью прошло около пяти месяцев; между первым приступом и смертью - четыре, и, возможно, вы сочтете, что в этих датах есть определенная закономерность.
А сейчас мы переходим к дознанию, проведенному полицией. Когда возникло подозрение, детективы явились к Хэрриет Вейн, чтобы взять у нее показания. Услышав, что Бойз умер от отравления мышьяком, она очень удивилась и сказала: "Мышьяк? Как странно!" И добавила: "Понимаете, я пишу книгу об отравлении мышьяком". Ей был задан вопрос, не покупала ли она мышьяк и другие яды, и она с готовностью подтвердила факты покупок с теми же объяснениями, которые дала в суде. Ее спросили, что она сделала с ядами, мисс Вейн ответила, что сожгла их, так как слишком опасно держать их у себя. Квартиру обыскали, но ничего найдено не было, за исключением аспирина и других обычных лекарств. Подсудимая полностью отрицала, что подсыпала Филипу Бойзу мышьяк или какой-либо другой яд. Ей был задан также вопрос, не мог ли мышьяк случайно попасть в кофе, на что она ответила, что это невозможно, так как она уничтожила все яды еще до конца мая.
В этот момент сэр Импи Биггс прервал судью просьбой о том, чтобы его светлость напомнил присяжным о показаниях мистера Чэллонера.
- Конечно, сэр Импи, весьма вам обязан. Вы помните, что мистер Чэллонер - литературный агент Хэрриет Вейн. Он явился в суд, чтобы рассказать о том, что они с Хэрриет Вейн обсуждали тему ее следующей книги еще в декабре, и она сказала ему, что книга будет об отравлении, и скорее всего, об отравлении мышьяком. Это показание можно счесть в пользу подсудимой, так как оно свидетельствует о том, что она собиралась проверить, возможно ли купить в аптеках мышьяк и другие яды, еще до ссоры с Филипом Бойзом. Очевидно, она глубоко изучила этот предмет - на ее полках стоял целый ряд книг по судебной медицине и токсикологии, а также отчеты о знаменитых судебных процессах отравителей, включая дело Мадлен Смит, дело Седдона и дело Армстронга. Все они - об отравлении мышьяком.
Смею надеяться, я полностью представил вам дело. Эта женщина обвиняется в отравлении своего бывшего любовника мышьяком. Он, без сомнения, принял мышьяк, и, если вы уверены, что яд Филипу Бойзу дала именно она - с целью нанести ущерб его здоровью или убить его - и что в результате этого он умер, тогда вашим долгом является признать ее виновной в убийстве.
Сэр Импи Биггс в талантливой и красноречивой речи высказал мнение, что у подсудимой был весьма незначительный мотив для убийства, но я вынужден напомнить вам, что убийства часто совершались по абсолютно неадекватным мотивам, если вообще какой-либо мотив можно считать адекватным такому преступлению. Особенно в случаях, если стороны являются мужем и женой или живут вместе, как муж и жена, всегда существует вероятность того, что пылкие чувства у людей с низким моральным уровнем или неуравновешенной психикой приведут к преступлению.
У подсудимой было средство - мышьяк, квалифицированные знания предмета, а также возможность применить яд. Защита утверждает, что этого недостаточно. Она заявляет: обвинение должно доказать, что яд не мог быть принят никаким другим образом - случайно или с намерением самоубийства. Вам судить. Если вы чувствуете разумное сомнение в том, что яд был дан Филипу Бойзу подсудимой намеренно, вы должны вынести вердикт о ее невиновности в убийстве. Вы не обязаны решать, каким образом в организм Бойза попал яд, если его не дала подсудимая. Рассмотрите все обстоятельства в целом и сообщите нам о своем решении.
Глава 3
- Надеюсь, они недолго, - сказал Вэфлс Ньютон, - там же все очевидно. Послушай, старик, я собираюсь быстренько отвезти свой материал. Ты дашь мне знать, что происходит?
- Конечно, - сказал Сэлкомб Харди, - если ты по дороге забросишь к нам мой материал. Ты не мог бы заказать мне выпить по телефону, а? У меня горло как дно птичьей клетки. - Он посмотрел на свои часы. - Боюсь, мы пропустим выпуск в шесть тридцать, если они не поторопятся. Старик осторожен и чертовски медлителен.
- Для соблюдения приличий они просто обязаны сделать вид, что совещаются, - сказал Ньютон. - Скажем, минут двадцать, захотят покурить... Кстати, я тоже хочу. Я вернусь без десяти. - Он протиснулся к выходу из зала.
У Катберта Логана, репортера утренней газеты, оставалось достаточно времени, чтобы состряпать обстоятельный отчет. Флегматичный, спокойный, он мог писать в суде, чувствуя себя так же удобно, как за своим письменным столом. Он любил описывать взгляды, интонации голоса, цветовые эффекты и тому подобное. Его статьи было приятно читать, иногда их даже можно было назвать изысканными.
Фредди Арбатнот, который так и не ушел домой после ленча, подумал, что неплохо бы сделать это сейчас. Он начал ерзать на сиденье, и Уимзи хмуро посмотрел на него. Вдовствующая герцогиня пробралась вдоль скамеек и уселась рядом с лордом Питером. Сэр Импи Биггс, сочтя, что сделал для клиента максимум возможного, вышел в сопровождении любопытствующих, жизнерадостно болтая при этом с прокурором. Скамья подсудимых опустела. На столе у судьи роняли свои лепестки красные розы.
Главный инспектор Паркер, оставив группу друзей, пробрался сквозь толпу и поклонился герцогине.
- Ну что, Питер? - спросил он, поворачиваясь к Уимзи. - Чисто сработано?
- Чарльз, - сказал Уимзи, - я не должен был оставлять вас одного с этим делом. Вы ошиблись, старина.
- Ошибся?
- Она этого не делала.
- Да бросьте вы!
- Это все очень убедительно, может, даже неопровержимо, но это не так. Она этого не делала.
- Но вы же на самом деле так не думаете?
- Думаю.
Паркер выглядел несчастным. Он всегда верил Уимзи и, несмотря на это, все-таки колебался.
- Но, дорогой мой, где же здесь слабое место?
- Его здесь нет. Все построено чертовски прочно. Здесь все правильно, за исключением того, что девушка невиновна.
- Вы превращаетесь в обычного психоаналитика, - сказал Паркер с неловким смешком, - правда, герцогиня?
- Хотела бы я познакомиться с этой девушкой, - ответила герцогиня в своей обычной непрямой манере. - Такое интересное и действительно замечательное лицо, хотя и некрасивое в строгом смысле слова, но это еще интереснее, так как красивые люди часто бывают глупы. Я читала одну из ее книг. Действительно, вполне приличная и так хорошо написана. Я не могла угадать убийцу до двухсотой страницы, очень умно, потому что я их обычно определяю странице на пятнадцатой. Очень любопытно, должно быть, писать книги о преступлениях, а затем быть самой обвиненной в преступлении, кто-то может сказать, что это Божья кара. Интересно, смогла бы она, если она этого не делала, сама найти убийцу? Я не думаю, что авторы детективов могут что-то расследовать в реальной жизни, за исключением, конечно, Эдгара Уоллеса, который, казалось, был одновременно во всех местах, и дорогого Конан-Дойла, и этого черного мужчины, как же его звали, и, конечно, Слейтера, такой скандал!.. Хотя я сейчас припоминаю, что это-то было в Шотландии, а у них такие странные законы, особенно относительно брака. Ну, я думаю, мы скоро узнаем - не обязательно правду, а то, что присяжные подразумевают под этим.
- Да, они заседают дольше, чем я предполагал. Но, послушайте, Уимзи, я бы хотел, чтобы вы сказали мне...
- Слишком поздно, слишком поздно. Вы же не можете все начать сначала.
"И видит он в любом из ближних ложь,
Поскольку ближний на него похож!"
Сейчас ничто не имеет значения, кроме мнения присяжных. Я полагаю, мисс Климпсон как раз в данный момент им это втолковывает. А уж если она начала, ее не остановить, пока сама не остановится.
- Ну, они уже заседают полчаса, - сказал Паркер.
- Все еще ждешь? - спросил Сэлкомб Харди, возвращаясь к столу прессы.
- Вот твои двадцать минут! Уже почти час прошел.
- Их уже нет полтора часа, - сказала девушка своему жениху. - Они сидели прямо за спиной Уимзи. - Что они там делают?
- Наверное, в конце концов они не уверены, что она это сделала.
- Какая ерунда! Конечно, сделала. Это же по ее лицу видно. Безжалостная, наверно, и плакать-то не умеет!
- Ну, я не знаю, - сказал парень.
- Может быть, она тебе понравилась, Фрэнк?
- Ну, я не знаю. Но, по-моему, не похожа на убийцу.
- А откуда ты знаешь, как выглядят убийцы? Ты когда-нибудь встречал хоть одного?
- Ну, я видел их у мадам Тюссо.
- А, восковые фигуры!.. Там любой будет выглядеть убийцей.
- Да, наверное. Съешь шоколадку.
- Два часа с четвертью, - с досадой сказал Вэфлс Ньютон, - они, должно быть, заснули. Понадобится специальный выпуск. А что, если они будут заседать всю ночь?
- И мы будем сидеть всю ночь, вот и все.
- Ладно, сейчас моя очередь выпить. Пойду, дай мне знать в случае чего, хорошо?
- Ладно.
- Я только что разговаривал с одним из приставов, - с важным видом сказал своему другу Человек-Который-Знает-Все-Ходы-и-Выходы. - Судья только что послал к присяжным узнать, не надо ли им чем-нибудь помочь.
- Да? И что они сказали?
- Не знаю.
- Они заседают уже три с половиной часа, - прошептала девушка за спиной Уимзи. - Я ужасно проголодалась.
- Правда, дорогая? Может, тогда пойдем?
- Нет, я хочу услышать вердикт. Мы уже так долго прождали, что жалко уходить.
- Хорошо, я схожу принесу сандвичей.
- О, это было бы чудесно. Только недолго, а то я уверена, что у меня будет истерика, когда я услышу приговор.
- Я мигом! Радуйся, что ты не в жюри, им вообще ничего нельзя.
- Что, ни есть, ни пить?
- Ни-че-го. Наверно, ни чиркнуть спичкой, ни закурить.
- Бедняги! Хорошо еще, что здесь центральное отопление, так ведь?
- Да, здесь достаточно жарко. Я буду рад глотку свежего воздуха.
Пять часов.
- На улице страшная толпа, - сказал Человек-Ко-торый-Знает-Все-Ходы-и-Выходы, возвращаясь из разведки. - Некоторые начали кричать всяким вздор о подсудимой, несколько парней налетели на них, и одного увезли на "скорой".
- Как интересно! Посмотрите! Вон мистер Эркварт, он только что вошел. Жаль его, не правда ли? Должно быть, ужасно, когда кто-то умирает в твоем доме.
- Он разговаривает с прокурором. Они все, конечно, прилично пообедали.
- Прокурор не такой симпатичный, как сэр Импи Биггс. Это правда, что он держит канареек?
- Прокурор?
- Нет, сэр Импи.
- Да, правда. И даже получает за них призы.
- Как забавно!
- Внимание, Фредди, - сказал лорд Питер Уимзи, - там какое-то движение. Они идут, милый мой, и была ль чья-либо поступь столь же легка и воздушна?
Присутствующие встали. Судья занял свое место. Хэрриет Вейн, казавшаяся очень бледной в электрическом свете, появилась на скамье подсудимых. Дверь в комнату присяжных открылась.
- Посмотри на их лица, - сказала девушка, - говорят, что, если они признают подсудимого виновным, они никогда на него не смотрят. О, Фрэнк, возьми меня за руку!
- Господа присяжные, пришли ли вы к единому мнению в отношении приговора? - В голосе секретаря суда официальность боролась с укором.
Старшина присяжных поднялся с обиженным и раздраженным видом:
- Мне очень жаль, но к соглашению мы не пришли.
По залу суда пронесся вздох, послышался ропот.
Исключительно учтивый и нисколько не уставший судья склонился в сторону присяжных:
- Считаете ли вы, что, если бы у вас было больше времени, вы могли бы достичь соглашения?
- Боюсь, что нет, ваша светлость. - Старшина бросил свирепый взгляд в тот угол скамьи присяжных, где старая дева сидела понурив голову и крепко сцепив руки. - У меня нет никакой надежды, что мы когда-либо сможем договориться.
- Могу ли я чем-то помочь вам?
- Нет, благодарю, ваша светлость. Мы вполне все понимаем, но не можем прийти к единому мнению.
- Это печально. Я думаю, вам стоит попытаться еще раз, а затем, если вы так и не сможете принять решение, вы должны вернуться и сказать мне об этом. Если мое знание закона сможет вам как-либо помочь, я целиком в вашем распоряжении.
Присяжные мрачно удалились. Судья тоже встал, волоча за собой алую мантию. Шорох разговоров превратился в громкий гул.
- Ей-богу! - сказал Фредди Арбатнот. - Я уверен, что эта твоя мисс Климпсон устроила все это представление, Уимзи. Ты видел, как старшина посмотрел на нее?
- Умница! - сказал Уимзи. - Просто отлично! Она ужасно неуступчива и умеет стоять до конца.
- Я уверен, что ты подкупил присяжного, Уимзи. Ты дал ей какой-нибудь сигнал или что-то в этом роде?
- Нет, - сказал Уимзи. - Можешь верить мне или нет, но я даже бровью не повел.
- Однако это чертовски жестоко по отношению к людям, которые хотят есть, - пробормотал Фредди.
Шесть часов. Шесть с половиной...
Наконец-то!