- А вы не обратили внимание на девушку, мистер Келлер?
Келлер ухмыльнулся во весь рост.
- Чтобы я, да не обратил внимания на красивую девушку!
- Как она была одета?
- Бело-голубое хлопчатобумажное платье, большие темные очки. Волосы у нее были рыжие. Больше всего я люблю рыженьких.
- Рыжие? - Реник, расхаживающий по кабинету, остановился перед Келлером и внимательно посмотрел на него. - Вы в этом уверены?
- Абсолютно уверен.
Я вытащил платок и украдкой вытер лицо.
Реник схватил трубку телефона.
- Тэйлор, немедленно принесите сюда платье, в котором была девушка.
Когда он положил трубку, Келлер сказал с удивлением в голосе:
- Я думал, лейтенант, вы интересуетесь мужчиной, а не девушкой.
- Что они делали? - спросил Реник, пропустив слова Келлера мимо ушей.
Увидев сосредоточенный взгляд Реника, Келлер сразу сделался серьезным.
- Они вошли в зал ожидания. Мужчина нес чемодан. Он отдал его девушке после того, как она зарегистрировала билет. Затем он исчез, а девушка прошла на "осадку.
- Они хоть разговаривали?
Келлер покачал головой.
- Что-то не припомню. Пожалуй, нет. Мужчина просто отдал ей чемодан и ушел.
Появился полисмен с бело-голубым платьем в руках. Реник взял у него платье и расправил его перед Келлером.
- То самое, - уверенно подтвердил Келлер. - Она в нем прелестно выглядела.
- Вы не могли ошибиться?
- Это то самое платье, лейтенант.
- Хорошо, мистер Келлер. Мы с вами еще увидимся. Спасибо за помощь. - Он подал знак полисмену, чтобы тот проводил Келлера, затем подошел к телефону и пригласил к себе Барти.
Я испытывал такое чувство, будто петля медленно затягивается у меня вокруг горла. Я сидел как на иголках и чертил закорючки на промокашке.
- Что-то здесь не так, - сказал Реник, усаживаясь за стол. - Меня с самого начала не оставляет мысль, что это не просто похищение.
- Что ты имеешь в виду? - сказал я каким-то хриплым голосом. - Пока еще сам не знаю, но будь я проклят, если не разберусь в этом деле.
Вошел Барти.
- Что случилось?
Реник сообщил ему о показаниях Келлера.
Барти с хмурым лицом присел на край стола.
- Та была рыжая, - а это - темноволосая. И Келлер, и стюардесса в одни голос утверждают, что та девушка была рыжая. Под каким именем она зарегистрировалась?
Реник достал папку и нашел нужный документ.
- Анна Харкурт, билет до Лос-Анджелеса. Кто такая Анна Харкурт? Вот что, Барти, отложите все в сторону и займитесь эти делом. Я хочу иметь полные сведения об этой девушке. Подключите ребят. Свяжитесь с Лос-Анджелесом, пусть проверят, не останавливалась ли она в одной из тамошних гостиниц.
- Что у тебя на уме, Джон?
- В этом деле что-то не так. Похититель выдает себя за Джерри Уильямса, которого она два месяца как не видела. Он убеждает ее поехать в "Пиратское гнездо", но ведь молодые люди его круга никогда не бывают в таких кабаках. Оттуда она внезапно исчезает. В десять тридцать в ее автомобиле видят высокого мужчину в коричневом спортивном костюме. Слышат, как отъезжает другой автомобиль, но не видят его. Затем высокого мужчину в коричневом спортивном костюме видят в аэропорту в одиннадцать часов с девушкой, и на ней то самое платье, в котором нашли убитую мисс Мальру. По времени все совпадает. От "Пиратского гнезда" до аэропорта как раз полчаса езды. Пока все понятно. Ее могли похитить. Ее могли так запугать, что она переменила платье, надела рыжий парик и темные очки и уехала с мужчиной. Но что происходит дальше? - Он стукнул кулаком по столу. - Она летит одна! В самолете было еще четырнадцать человек, семь супружеских пар. Они не могли иметь никакого отношения к этой девушке. Стюардесса знает их всех! Мужчина, который сидел за рулем ее автомобиля, выходит из здания аэропорта и исчезает. Потом портфель, в котором должны быть деньги для выкупа, находят рядом с убитой девушкой. Он набит старыми газетами, и тут всплывает один весьма подозрительный факт - оказывается, существуют два портфеля, причем совершенно одинаковых. - Он сделал паузу и взглянул на Барти. - Вы хоть что-нибудь понимаете?
- Похоже, инсценировка похищения, - сказал Барти. - При том условии, что Анна Харкурт была не кто иная, как Одетта Мальру. Вот это мы и должны выяснить.
- Похоже, так, - сказал Реник. - Ладно, беритесь за дело. Давайте проверим эту девушку, и я прошу, чтобы проверка была проведена самым тщательным образом.
Он резко повернулся ко мне.
- Договорись, чтобы в этом платье сфотографировали одну из наших девушек. Лицо надо затемнить. Может, кто-нибудь узнает и откликнется. Разошли фотографию во все местные газеты и в Лос-Анджелес.
Я взял платье и пошел к себе в кабинет. У меня было такое ощущение, будто из тела вынули все кости. Зубья капкана сжимались все сильнее. Через сутки, если не раньше, Реник мог выйти даже на меня. Я должен был как-то доказать, что ее убил О’Рейли - но как?
В течение следующего часа у меня просто не было времени подумать над этим. Я ходил фотографировать платье, получал снимки, встречался с репортерами, договаривался насчет публикации фотографий в местных газетах и в Лос-Анджелесе.
Между тем подошло время обеда. Я собирался пойти пообедать с Реником и Барти, когда зазвонил телефон. Все мы были в кабинете у Реника. Он взял трубку, затем передал ее мне.
- Возьми, Нина тебя спрашивает.
Я взял трубку.
- Да? Я как раз ухожу обедать.
- Гарри, прошу тебя, приезжай домой. Мне надо с тобой поговорить. - В ее голосе звучали нотки, от которых у меня мороз по коже пошел. Я еще ни разу не слышал, чтобы она говорила таким бесстрастно-холодным тоном.
- Сейчас приеду, - сказал я и повесил трубку. - Нина просит, чтобы я пообедал дома. Что-то там случилось. Наверно, одно из обычных домашних дел. Вернусь к двум.
- Конечно, поезжай, - сказал Реник. Он читал какие-то бумаги и даже не взглянул на меня. - Возьми машину, Гарри. Жду тебя здесь в два часа.
Выйдя из его кабинета, я помчался по коридору, сбежал по лестнице, влез в полицейскую машину и рванул домой. Случилось что-то плохое, я это почувствовал по ее голосу, хотя не мог себе представить, что именно.
Я поставил машину возле дома, быстро прошел по дорожке, вытащил ключ и открыл входную дверь.
- Нина?
- Я здесь, Гарри, - отозвалась она из гостиной.
Я прошел через холл, толкнул дверь гостиной и тут же остановился как вкопанный.
Нина сидела в кресле лицом к двери. Она показалась мне маленькой, испуганной и очень бледной.
Рядом с ней сидел О’Рейли, нога на ногу, ковыряя в зубах спичкой. Он сменил свою шоферскую униформу на спортивную рубашку и легкие брюки бутылочного цвета. Когда я встретился с ним глазами, он ухмыльнулся.
В правой руке он держал полицейский пистолет 38-го калибра. Короткий вороненый ствол был наведен прямо на меня.
Глава двенадцатая
I
- Давай заходи, парень, поддержи компанию, - сказал О’Рейли. Похоже, твою жену не устраивает мое общество.
Я подошел к Нине. Первое чувство потрясения и страха, которое я испытал, увидев этого человека в своем доме, сменилось холодной яростью.
- Вон отсюда, пока я тебя не вышвырнул, - сказал я.
Он ухмыльнулся, оскалив ровные белые зубы.
- Слушай, парень, - сказал он, - может, ты чего и стоишь как любитель, но я-то профессионал. Мне прихлопнуть двух таких, как ты, раз плюнуть.
Нина успокаивающим жестом положила ладонь мне на руку.
- Что тебе надо? - спросил я.
- Не догадываешься? Мне нужны те самые пленки, и я их получу!
- Значит, все-таки ты убил ее!
Он потер подбородок и еще шире ухмыльнулся.
- Я? Все улики против тебя. Ну и лопух же ты, братец! Слишком много говоришь. Если бы ты не сболтнул насчет этих пленок, мы с Реей считали бы, что сидим как у Христа за пазухой, но тебе надо было распустить язык. Эти пленки угроза для Реи. Меня они не беспокоят, но мы с ней работаем на пару, и я обещал добыть их.
- Напрасно обещал. Ты их не получишь. Если кто их и получит, так это Реник.
Он взглянул на пистолет в своей руке, потом на меня.
- Допустим, я целюсь в левую ногу твоей жены? Допустим, я спускаю курок? А ведь я могу это сделать, если ты не отдашь мне пленки.
- Не слушай его, Гарри, - спокойно сказала Нина. - Я его не боюсь.
- Попробуй выстрели, - сказал я. - Не успеешь спрятать свою пушку, как сюда набежит десяток людей, не меньше. Твой дешевый блеф не пройдет! А теперь пошел вон!
Он откинулся на спинку кресла и засмеялся.
- Вообще-то стоило бы попробовать. Но ты прав. Я не стану стрелять ни в кого из вас. - Он сунул пистолет в карман брюк, - Ладно, давай ближе к делу. Мне нужны пленки, и ты их отдашь. Где они?
- В банке, где ты до них не доберешься.
- Значит, ты мне отдашь их в банке. Пошли!
- Ничего ты не получишь. Это окончательно. Убирайся отсюда!
Он посмотрел на меня долгим неподвижным взглядом.
- Ну, ладно. Раз такое дело, придется тебя переубедить. На карту поставлены миллионы долларов. Твой пленки могут сорвать тщательно продуманный план, и я этого не допущу. Мне наплевать, что случится, лишь бы мой план сработал. У меня есть деньги, чтобы предпринять любые необходимые меры для получения этих пленок. Теперь я кое-что тебе покажу. - Он достал из кармана флакончик синего стекла, вынул пробку и очень осторожно накапал жидкость на стоявший рядом столик. Жидкость вела себя как живая. Она с шипением образовала крохотную лужицу в середине стола. Я видел, как она разъедала лак и краску. - Это серная кислота, - продолжал он. - Та самая, которую выплескивают в лицо несговорчивым людям. - Он взглянул на меня, и лицо его внезапно исказилось от злобы. - Я знаю головорезов, Барбер, которые выплеснут ее в лицо твоей жене меньше чем за сотню долларов. И не строй себе иллюзий, что ты сумеешь ее защитить. В общем так: или я прямо сейчас получаю пленки, или в ближайшие двенадцать часов из твоей жены делают слепую калеку с прожженным лицом. Выбор за тобой.
Я почувствовал, как Нина сжала мне руку. Мы следили за жидкостью, которая шипела и пузырилась на столике. Я взглянул на О’Рейли. Выражение его маленьких серых глазок убедило меня, что он не блефует. Он сделает это. Я не сумею защитить Нину.
Я понял, что проиграл.
- Ладно, пошли, - сказал я, поднимаясь на ноги.
Нина схватила меня за руку.
- Нет! Не ходи! Он не посмеет! Гарри, прошу тебя…
- Это мое дело, и тебя оно не касается.
Я вырвал руку и пошел к двери, провожаемый неподвижным взглядом ее широко раскрытых глаз.
- Он прав, детка. Сиди и не рыпайся. И поосторожнее с этой штукой, когда будешь убирать, не то попортишь свои изящные ручки.
- Гарри! - воскликнула Нина, вскакивая с места. - Не делай этого! Не отдавай ему пленки!
Я вышел из дома и направился к машине в сопровождении О’Рейли.
- Не повезло тебе, парень, - сказал он, устроившись в машине рядом со мной, - но никто не тянул тебя за язык. Теперь будешь полагаться только на себя. Как там Реник? Он еще не сел тебе на хвост?
- Пока еще нет. - Я тронул с места. Меня душила холодная бешеная ненависть к этому человеку. Я слишком поздно понял, какого свалял дурака, когда пытался припугнуть Рею этими пленками. Расставшись с ними, я должен буду, как сказал О’Рейли, полагаться только на себя. Все зависит от того, кому поверят, мне или ей. Но она может нанять лучшего адвоката в стране, который не оставит камня на камне от всех моих показаний.
- Когда тебя, лопуха, зацапают, - сказал О’Рейли, - не пытайся впутать Рею или меня. У нас обоих железное алиби.
- Хорошо устроились, - сказал я.
Мы переглянулись, и в глазах у него я уловил недоумение.
- А ты хладнокровный малый, учитывая твое положение, - сказал он. - Вот уж не думал, что у тебя хватит выдержки.
- Я сам заварил эту кашу, мне и расхлебывать. Твое положение выглядит сейчас как нельзя лучше, но тебе ничего не светит, потому что ты ни черта не смыслишь в женщинах.
Я попал в цель. Он резко повернулся ко мне.
- Что за вздор ты городишь?
- Сам узнаешь. Я много лет был газетчиком, и мне частенько проходилось иметь дело с танцовщицами из ночных клубов. Я знаю их психологию. Во всяком случае, я уверен, что Рея Мальру не собирается провести остаток своей жизни с неотесанным ирландцем. Ведь не думаешь ты, что можешь претендовать на что-нибудь лучшее, чем роль бывшего полисмена с повадками вышибалы? Когда Мальру умрет и она получит его деньги, у нее сразу пропадет к тебе интерес. Посмотришь, как легко она тебя выставит. Она сумеет это сделать. Ты не успеешь сообразить, что происходит, как окажешься еще одним полисменом в поисках работы.
- Да? Ты так думаешь? - Его тонкие губы сложились в злую усмешку. - Не морочь себе голову, лопух. Рея будет моей женой еще долго после того, как ты отдашь концы.
Я затормозил напротив банка. До двух оставалось еще минуты три, и двери банка были закрыты.
- Ну, насмешил. - Я сумел даже хохотнуть. - Неужели ты воображаешь, что такая женщина, как Рея, выйдет замуж за какого-то ирландского головореза? Ладно, может, я и лопух, но по крайней мере не единственный.
- Заглохни, - рявкнул он с побагровевшим лицом, - не то я сам тебе заткну глотку!
- Ну что ж, я не произнесу больше ни слова, раз ты такой обидчивый, - сказал я, потом добавил после паузы: - Я бы знал, что делать, если бы оказался в твоем положении.
- Да? - Он бросил на меня быстрый взгляд. - И что бы ты сделал?
Во мне росло возбуждение. Я чувствовал, что завел его.
- Черта с два стал бы я ждать, пока Рея меня выставит. Я бы сделал так, чтобы самому стать хозяином положения…
Он задумался. Мне показалось, что я слышу, как у него скрипят мозги. Затем он неожиданно усмехнулся.
- Мне тебя жалко, лопух, - сказал он. - Ты так глуп, что даже не верится.
- Ладно, пусть я глуп…
Банковский клерк отворил двери.
- Но кое-что все-таки скажу, - продолжал я. - Не воображай, что ты выиграл. Я с тобой разделаюсь, если смогу. Рея разделается с тобой наверняка. Ты окажешься еще большим лопухом, чем я, но мне тебя не жалко.
- Придержи-ка язык, недоумок, - сказал он, вылезая из машины. - Мне нужны пленки.
Мы вошли в банк, и мне не оставалось ничего другого, как получить пленки и отдать их О’Рейли.
- Не потеряй их, - сказал я, когда он взял два пакета. - Теперь они для тебя имеют такое же важное значение, какое имели для меня.
- Оставь при себе свои советы, - сказал он и вышел из банка с выражением озабоченности и тревоги на полном красивом лице.
Я вернулся к себе в кабинет в десять минут третьего. На столе лежала записка, в которой я прочел, что должен срочно явиться к Ренику.
Это могло означать что угодно, любую неожиданность. Это даже могло означать, что он уже знает, кто был мужчина в коричневом спортивном костюме. Но мной овладело тупое безразличие. Я получил такой удар, который отбил у меня способность волноваться. Я знал, что, если Реник меня накроет, дело мое труба. Теперь мне нечем будет подтвердить мои показания, и меня могут со спокойной совестью обвинить в убийстве Одетты.
Если я хотел спасти себя, надо было как-то доказать, что Одетту убил О’Рейли. Я был достаточно уверен, что заронил в нем сомнения насчет истинных замыслов Реи. Едва ли он уничтожит пленки - единственное, чем можно удержать ее на привязи. Пока они существуют, у меня сохраняется шанс на спасение.
Я знал, что Нина терзается неизвестностью, и позвонил ей. Мы пользовались линией, которая проходила через коммутатор, поэтому я был осторожен в словах.
- Он получил их. Ничего другого не оставалось. Я буду говорить, ты только слушай. Это еще не так страшно, как могло быть. Мы поговорим об этом, когда я вернусь. Я приеду домой, как только смогу выбраться отсюда.
- Хорошо, Гарри.
Дрожь в ее голосе отозвалась во мне щемящей болью.
- Не волнуйся, родная, что-нибудь придумаем. - Я повесил трубку.
Было двадцать минут третьего, когда я вошел в кабинет к Ренику. Он читал какую-то бумагу с хмурым выражением на худощавом лице. Услышав звук отрываемой двери, он вскинул глаза и жестом предложил мне сесть.
- Подожди минутку, - сказал он.
Возможно, у меня разыгралось воображение, но он мне сразу же показался не таким, каким был всего полтора часа назад, и в его голосе я не уловил прежних дружеских ноток.
Я сел и зажег сигарету. Мной овладело тупое безразличие, даже страх пропал. Я положился на провидение и решил блефовать до конца, а там будь что будет.
Наконец Реник кончил читать и откинулся на спинку кресла, устремив на меня неподвижный взгляд. Он сидел с непроницаемым лицом и смотрел на меня испытывающими глазами, как смотрит полисмен на подозреваемого - или это мне только казалось?
- Гарри, ты когда-нибудь встречался с Одеттой Мальру? - спросил он.
У меня прыгнуло сердце.
- Нет. Мальру поселились здесь, когда я сидел в тюрьме. У меня не было возможности взять у нее интервью, - сказал я, намеренно исказив смысл вопроса. Первая ложь, подумал я. Теперь придется лгать до тех пор, пока Реник не уличит меня.
- И ты так-таки ничего о ней не знаешь?
- Ничего. - Я стряхнул пепел в пепельницу. - А почему ты это спрашиваешь, Джон?
- Да так просто. Мне важна любая информация, даже самая пустяковая.
- Может, тебя вот что заинтересует. Мальру ведь француз. Система наследования во Франции устроена таким образом, что дети не могут быть лишены наследства. После смерти отца Одетта получила бы половину его состояния. Теперь, когда ее нет в живых, все подчистую заберет жена.
- Интересно.
У меня было такое впечатление, что это для него не новость.
После недолгой паузы он сказал: - Наверно, ты и насчет любовника ничего не знаешь? Она не была девушкой.
- Я ничего не знаю о ней, Джон, - сказал я твердо.
Дверь распахнулась, и вошел Барти.