Когда они подошли к железной решетчатой двери, Рауль почтительно стал сбоку и стянул с головы шоферскую фуражку. Доктор Баради ждал их в холле. Аллейн сказал, что Рауль был санитаром в армии, и Баради немедленно стал объяснять шоферу, что от него потребуется во время операции. Говорил он жестким властным тоном. Рауль внимательно слушал. Он стоял в свободной позе, заложив большие пальцы за ремень брюк. Почтительность естественным образом сочеталась в нем с природным благородством и независимостью характера.
- Сможете выполнить эту работу? - сухо осведомился Баради в заключение.
- Думаю, да, господин доктор.
- Если справитесь, получите 500 франков. Больше за неквалифицированный труд не получает никто.
- Что касается платы, господин доктор, - сказал Рауль, - то меня уже нанял вот этот мсье и я нахожусь в полном его распоряжении. Я участвую в этом деле исключительно по его просьбе.
Баради удивленно приподнял брови и посмотрел на Аллейна.
- Похоже, ваш шофер - большой оригинал, - сказал он по-английски. - Он производит впечатление неглупого малого, но кто знает. Будем надеяться, что он не полный идиот. Мой слуга даст ему подходящую одежду и проследит, чтобы он как следует вымылся.
Баради подошел к камину и дернул за шнурок колокольчика.
- Миссис Аллейн любезно согласилась подготовить пациентку к операции, чем она сейчас и занимается. В ваше распоряжение выделена комната, и я осмелюсь предложить вам один из моих халатов. Боюсь, он окажется чересчур широк, ну да как-нибудь его можно будет приспособить. Нам ведь все время приходится идти на компромиссы, не так ли?
В холле появился человек в египетском одеянии. Баради поговорил с ним на родном языке, а затем обратился по-французски к Раулю:
- Ступайте с Магометом и приготовьтесь к операции, следуя его указаниям. Он говорит по-французски.
Рауль ответил на приказание чем-то средним между поклоном и кивком.
- Прошу меня извинить, мсье, - сказал он Аллейну и направился следом за слугой, по пути с интересом разглядывая холл.
- В нем наверняка есть примесь итальянской крови. Здесь, на побережье, такие гибриды не редкость. Позвольте проводить вас в вашу комнату.
Комната, отведенная Аллейну, находилась по тому же коридору, что и спальня мисс Трубоди, только немного дальше. Острый глаз и цепкая наблюдательность были профессиональными привычками Аллейна. Он увидел не просто роскошно убранную комнату, но и отметил детали: китайские обои, рисунок У Тао Цу, миньскую вазу.
- Эта комната называется китайской, - объяснял Баради очевидное, - но мистер Оберон не побоялся внести некоторые дополнения. Бюро работы Верни-Мартена.
- Очаровательное дополнение. А вот для того, чтобы поставить здесь комод, потребовалось, видимо, еще больше дерзости. Он, кажется, сделан Муссонье.
- Одним из его учеников. Да вы знаток! Мистер Оберон будет в восторге…
На кровати лежал халат. Баради взял его в руки.
- Примерьте, пожалуйста. За дверью пустая комната. Оттуда есть вход в ванную. У вас достаточно времени, чтобы принять ванну. Поскольку больной сделан укол морфия, чрезвычайная срочность отпала, но я бы хотел приступить к операции как можно скорее. К тому времени, как вы будете готовы, я тоже закончу свои приготовления и мы сможем окончательно обговорить ход операции.
- Доктор Баради, - сказал Аллейн, - до сих пор ни слова не было сказано о вашем гонораре. Хотя мы с женой не имеем к больной никакого отношения, но все-таки я испытываю некоторую неловкость. Полагаю, мисс Трубоди окажется в состоянии по крайней мере…
Баради поднял руку.
- Не будем об этом, - перебил он. - Давайте условимся: деньги в данном случае не самое главное.
- Как вам будет угодно. - Поколебавшись, Аллейн добавил: - Ситуация весьма необычная. Уверен, вы понимаете, что мы не слишком охотно взяли на себя столь большую ответственность. Мисс Трубоди нам совершенно чужой человек. Да и вам самому было бы удобнее, если бы при ней находился родственник или друг, который решал бы, как поступить. Тем более что ее состояние столь серьезно.
- Согласен. Однако она несомненно умрет, если операция не будет сделана, и, по моему мнению, если мы допустим проволочки, ее состояние только ухудшится. Риск, конечно, есть, и большой риск. Неизвестно, удастся ли ей выжить. Все, что мы можем, - добавил Баради, и Аллейн почувствовал, что он говорит с искренней, хотя и сдержанной тревогой, - это быть на высоте и надеяться на лучшее.
Сочтя разговор законченным, Аллейн повернулся, чтобы идти в ванную. Когда он был в дверях, Баради, совершенно переменив тон, сказал:
- Ваша очаровательная жена сейчас у больной. Третья дверь налево. Она необыкновенно очаровательна. Высший класс, если позволите так о ней выразиться.
Аллейн взглянул на доктора, и его покоробило.
- Учитывая теперешние обстоятельства, - вежливо произнес он, - ничего другого мне не остается.
Очевидно, Баради принял его слова за шутку. Он от души расхохотался.
- Высший класс! - повторил он, но к чему теперь относился его восторг: к замечанию Аллейна или снова к внешности Трой - определить было невозможно. Аллейн, которому хотелось взорваться, но благоразумие подсказывало держать себя в руках, вышел в другую комнату.
3
Трой выполнила все указания Баради, и мисс Трубоди снова впала в забытье. Тишину через неравные промежутки времени нарушало лишь дыхание больной. Ее глаза были не полностью закрыты. Из-под жалких остатков ресниц виднелись белки. Трой разрывалась между нежеланием оставлять ее одну и беспокойством за Рики. Она услышала голоса Аллейна и Баради в коридоре, хлопнула дверь, голоса пропали, и опять - только дыхание мисс Трубоди. Трой надеялась, что Аллейн знает, где она, и навестит ее. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздался стук в дверь. Она открыла: на пороге стоял ее муж в белом халате, высокий, красивый и взбешенный. Трой прикрыла за собой дверь, и они принялись шептаться в коридоре.
- Черт-те что, - зло сказал Аллейн. - Ты не находишь?
- Бывает и похуже. Когда вы начинаете?
- Скоро. Сейчас он пытается смыть с себя всю заразу. Пустые хлопоты.
- Жуткий тип, правда?
- Задница. Извини, дорогая, что тебе приходится терпеть его липкие ухаживания.
- Ну, полагаю, что это не более чем утонченная восточная вежливость или что-то в этом роде.
- Утонченная дерьмовая наглость.
- Не обращай внимания, Рори. Ему меня не достать.
- Я не должен был привозить тебя в это поганое место.
- Ерунда! И потом, ему сейчас будет не до меня.
- Она спит?
- Вроде того. Я не хочу оставлять ее одну, но боюсь, Рики может проснуться.
- Поднимись к нему. Я останусь здесь. Баради собирается сделать ей укол, прежде чем я выступлю с эфиром… Агата…
- Да?
- Очень важно, чтобы эти люди ни сном ни духом не заподозрили, кто я такой.
- Я знаю.
- Я ничего о них не рассказывал, но при первом же удобном случае выскажусь с максимально возможной обстоятельностью. Это странное сборище. Я вывезу тебя отсюда, как только все закончится.
- С тех пор как мы узнали об их невинных представлениях, мне не страшно. Забавно! Ты говорил, что могут быть иные объяснения, но о спектакле мы не подумали.
- Да, не подумали, - сказал Аллейн и неожиданно поцеловал ее. - Теперь, наверное, мне опять надо мыться, - добавил он.
В коридоре показались Рауль и слуга Баради. Они были одеты в белые халаты и несли носилки, сооруженные из садовой скамьи.
- Мадам! Мсье! - сказал Рауль, обращаясь к Трой и Аллейну. - Господин доктор приказал отнести мадемуазель в операционную. Вы не возражаете, мсье?
- Разумеется, нет. Мы находимся под началом доктора Баради.
- Не всякий петух в курятнике начальник, - заметил Рауль.
- Ну-ну, довольно, - сказал Аллейн.
Рауль ухмыльнулся и открыл дверь. Они внесли носилки и поставили их на пол у кровати. Когда они положили на них мисс Трубоди, та открыла глаза и отчетливо произнесла: "Но я хочу остаться в постели". Рауль ловко подоткнул под нее одеяло. Мисс Трубоди отчаянно взвыла.
- Все в порядке, дорогая, - сказала Трой. - С вами все будет в порядке. - И подумала: "Но я сроду не называла посторонних людей "дорогими"!"
Мисс Трубоди отнесли в комнату напротив и положили на стол у окна. Трой не отходила от больной, держа ее за руку. Занавеси с окна были сняты, раскаленное солнце нагревало стол. В комнате все еще пахло карболкой. На другом столе были разложены какие-то предметы. Трой один раз мельком взглянула на них, отвернулась и больше туда не смотрела. Она держала мисс Трубоди за руку, стоя между ней и столом с инструментами. Дверь в стене напротив отворилась, за ней показалась ванная и Баради в халате и белой шапочке. Строгость одеяния подчеркивала внушительные размеры его носа, глаз и зубов. В левой руке он держал шприц.
- Значит, и вы в конце концов оказались в моих ассистентках? - пробормотал он, но было ясно, что такой поворот событий не доставил ему удовольствия.
Не отпуская вялой руки мисс Трубоди, Трой сказала:
- Я подумала, что мне следует побыть с ней, пока…
- Ну разумеется! Пожалуйста, задержитесь еще ненадолго. - Баради начал инструктировать Аллейна и остальных. Он говорил по-французски. Намеренно, решила Трой, дабы пощадить чувства мисс Трубоди. - Я левша, - сказал он. - Если я попрошу передать мне что-нибудь, пожалуйста, помните об этом. Мистер Аллейн, прошу вас ознакомиться с оборудованием, которым вам придется пользоваться. Милано!
Рауль принес со стола с инструментами китайское блюдо. На нем стояла бутылка и лежало полотенце для рук. Аллейн взглянул и кивнул.
- Отлично, - произнес он по-французски.
Баради взял мисс Трубоди за другую руку и закатал рукав ночной рубашки. Больная не сводила с него глаз, ее губы беззвучно шевелились.
Трой увидела, как вошла игла. Рука, которую она держала, легко вздрогнула и отяжелела.
- Какая удача, - сказал Баради, вынимая иглу, - что у любезнейшего доктора Клоделя был с собой пентотал. Счастливое совпадение.
Он приподнял веко мисс Трубоди. Глаз закатился.
- Чудесно, - сказал Баради. - А теперь, мистер Аллейн, мы дадим более глубокий наркоз. Его-то вы и будете поддерживать. Пойду вымою руки, через несколько минут начинаем. - Он улыбнулся Трой, которая была уже на полпути к выходу. - Кое-кто из нашей компании вскоре присоединится к вам на крыше в саду. Мисс Локк, достопочтенная Гризел Локк. Кажется, она известная личность в Англии. Совершенно сумасшедшая, но удивительно милая.
Трой бросила последний взгляд на операционную: Баради, огромный в белом халате и шапочке, Аллейн, улыбающийся ей, Рауль и египетский слуга, замершие в ожидании у стола с инструментами, и мисс Трубоди, ее широко открытый рот и неровное дыхание. Дверь захлопнулась, картинка исчезла, так же, как несколькими часами ранее, когда поезд вошел в туннель, исчезло освещенное окно замка Серебряной Козы.
"Но тогда, - подумала Трой, направляясь в сад на крышу, - это был всего лишь спектакль".
Глава третья
Утро с мистером Обероном
1
Солнце над садом палило вовсю, но качели, на которых лежал Рики, были надежно защищены тентом. Мальчику, как он сам бы выразился, "классно спалось". Трой знала, что проснется он еще не скоро.
На крыше произошли перемены: посуда со стола была убрана, сам стол отодвинут в сторону, появилось еще несколько подвесных лавок. Трой опустилась на сиденье, ближайшее к Рики, подняла нога, сиденье качнулось, и голова Трой сама собой опустилась на мягкие подушки. В поезде ей так и не удалось как следует выспаться.
На крыше царили тишина и покой. Стрекот редких цикад, отважившихся петь в такую жару, едва долетал до крыши, да где-то в отдалении изредка гудели автомобили. Впавшая в полудремоту Трой слабо изумилась необычайной синеве неба. Ее глаза закрылись, она чувствовала, как ее укачивает, словно в поезде. Монотонное пиликанье цикад превратилось в бессвязное бормотанье мисс Трубоди, а затем и вовсе пропало. Очень скоро Трой крепко спала.
Проснувшись, она увидела странного вида даму, примостившуюся на балюстраде рядом с качелями Рики, словно некая фантастическая птица на насесте. Дама сидела, согнув ноги, обтянутые алым трико, и уткнув подбородок в колени. Костлявые руки, унизанные кольцами, с пунцовым и птичьими когтями обхватывали лодыжки, а из открытых сандалий торчали коралловыми гроздьями пальцы ног. Голова была обмотана шарфом, глаза прикрыты огромными солнечными очками, невиданных размеров нос-клюв нависал над сомкнутыми губами, о чьих естественных очертаниях под толстым слоем губной номады оставалось лишь догадываться. Заметив, что Трой проснулась, дама выпрямилась, тяжело спрыгнула на пол и направилась к Трой, вытянув вперед руку. На вид ей можно было дать лет сорок пять - пятьдесят, росту в ней было шесть футов.
- Здравствуйте, - прошептала она. - Я - Гризел Локк, но предпочитаю, чтобы меня называли Сати. Ну, вы знаете, богиня неба. Пожалуйста, зовите меня Сати. Надеюсь, вам хорошо спалось? Я смотрела на вашего сына и размышляла о том, хотелось бы мне иметь ребенка или нет.
- Здравствуйте, - произнесла в полный голос Трой, изрядно ошарашенная новым знакомством.
- Он не проснется? У меня такой голос… Вот сейчас узнаете, как заговорю. - Голос у нее действительно был низкий, с петушиными нотками, как у подростка. - Трудно сказать, - продолжала она. - С одной стороны, ребенок целиком принадлежит вам и вы можете делать с ним что хотите, и это весьма необычное переживание, а с другой стороны, дети надоедают, и тогда их сбагривают запуганным гувернанткам. Меня в детстве сбагрили, с этого все и началось. Как теперь принято считать, во всем виновато детство. Лежите, не вставайте. Я чувствую себя вареной курицей. Вы, наверное, тоже. Хотите выпить?
- Нет, спасибо, - ответила Трой, проводя рукою по волосам.
- Я тоже не буду. Как вам не повезло с началом отпуска. У вас тут есть знакомые?
- В общем, нет. Где-то на побережье обретается дальняя родня, но мы никогда раньше не виделись.
- Возможно, я кого-нибудь знаю. Как фамилия?
- Гарбель. А род занятий связан с какой-то очень замысловатой областью химии. Не думаю, что вы встречались…
- Боюсь, что нет, - перебила дама. - Баради уже занялся вашей приятельницей?
- Она нам не приятельница и даже не знакомая. Просто попутчица.
- Однако вам пришлось попотеть, - сочувственно произнесла дама.
- Это уж точно, - подтвердила Трой. Она и в самом деле чувствовала себя вареной курицей и мечтала лишь о том, чтобы ее оставили наконец в покое и позволили принять ванну.
- Ложитесь, - уговаривала мисс Локк. - Снимите башмаки и спите, если хотите. Не стесняйтесь. Я пришла сюда позагорать, да вид вашего сына отвлек меня.
Трой села и, уступая настояниям новой знакомой, подняла ноги на качели.
- Вот и правильно, - заметила дама. - А я надую матрац. Слуги, увы, потеряли помпу.
Она подтянула к себе спущенный резиновый матрац, сидя на полу, зажала густо намазанным ртом клапан и начала дуть.
- Все равно что в гору взбираться, - выдохнула она через некоторое время, - хотя и хорошее упражнение для легких. Надеюсь, оно пойдет мне на пользу.
Надув матрац, дама распласталась на нем лицом вниз и сбросила яркий разноцветный шарф, свое единственное одеяние, до пояса. Шарф свалился со спины настолько тощей, что по ней, подумала Трой, можно было бы с успехом изучать анатомию. Лопатки торчали плужными лемехами, а позвоночный столб напоминал змею, с которой содрали кожу.
- Я перестала пользоваться маслом, - пояснил полузадушенный голос, - с тех пор как вошла в число Детей Солнца. Как вы считаете, загар равномерный или некоторые участки надо подправить?
Трой поглядела на ее спину странного мышиного оттенка и не сумела предложить никаких улучшений.
- Полежу так минут десять на всякий случай, - продолжала мисс Локк, - а потом перевернусь. Признаться, чувствую я себя отвратительно.
- Доктор Баради говорил, что вы вчера поздно легли, - сказала Трой, стараясь изо всех сил не обнаружить тревоги.
- Разве? - Голос дамы стал еще более невнятным, она пробормотала что-то вроде "Не помню".
- Он рассказывал про спектакль и все такое прочее.
- Спектакль? Ох… Я в нем участвовала?
- Он не уточнил, кто какую роль играл, - ответила Трой.
- Я наверняка была в полной отключке, - пробормотала дама.
Трой подумала о том, как неприятно выслушивать подобные признания от малознакомых людей, и вдруг с изумлением заметила, что лопатки дамы конвульсивно подрагивают.
- Что ж, назовем это спектаклем, - послышался невнятный голос.
Трой все более становилось не по себе.
- Что вы имеете в виду? - спросила она. Новая знакомая перевернулась на спину и сняла очки. У нее были бледно-зеленые глаза с маленькими зрачками-точками. Выражение глаз было странно отрешенным. Одетая лишь в алое трико, не считая шарфа на голове, дама являла собой не слишком притягательное зрелище.
- Дело в том, - быстро заговорила она, - что меня не было на вечеринке. После обеда, на котором тоже было весело, у меня разболелась голова, и я, как уже говорила, отключилась. Это случилось часа в четыре. Видимо, поэтому я и встала раньше всех. - Она неожиданно и преувеличенно широко зевнула, едва не свернув себе челюсть. - Ну вот, опять начинается.
Челюсти Трой дрогнули, подчиняясь закону мимической подражательности.
- Надеюсь, головная боль прошла, - сказала она.
- Какая вы милая. Не прошла. Болит ужасно.
- Мне очень жаль.
- Если не пройдет, придется обратиться к Баради. А она не пройдет. Сколько времени он будет трудиться над аппендиксом вашей попутчицы? Вы видели Ра?
- Не думаю. Я познакомилась только с доктором Баради.
- Ах, ну конечно, - торопливо заговорила мисс Локк, - вы не в курсе. Я имела в виду Оберона, нашего Учителя. Меж собой мы зовем его Ра. Вас интересует Истина?
Трой, измотанная жарой, недосыпом и неутихающей тревогой, оказалась не в состоянии уловить особое значение, придаваемое обычным словам.
- Право, не знаю, - пробормотала она. - Истина всегда…
- Бедняжка, я совсем заморочила вам голову.
Гризел Локк села на матраце. Будучи художником, Трой соответственно относилась к наготе, но вид ее новой знакомой, столь бесцеремонно выставляющей напоказ незавидные прелести, удручил Трой. Неловкость усиливалась тем обстоятельством, что дама, по наблюдениям Трой, вовсе не чувствовала себя легко и свободно. Она неуверенно теребила пальцами шарф и поглядывала на Трой так, словно хотела извиниться. Трой смущенно отвернулась, перед глазами у нее оказалась стена башни, вздымавшейся над садом неподалеку от того места, где она сидела. Стена была сверху донизу пронизана узкими щелями. Усталый взгляд Трой остановился на третьей щели снизу. Тупо глядя перед собой, она выслушивала сбивчивое изложение учения об Истине, как ее понимали новоиспеченные последователи, гостившие в доме у своего учителя, мистера Оберона.