- …мы просто маленькая группа Страждущих… Дети Вечного Солнца… Зло существует только в душах приземленных… добро - суть всех вещей… великая Тьма сосуществует с великим Светом… - Фразы, подкрепляемые невыразительными и вялыми жестами, вели себя как бильярдные шары: сталкивались, беспорядочно разлетались и никак не желали образовывать стройную концепцию. Дама сыпала штампами и афоризмами, надерганными из самых немыслимых источников: следует идти навстречу опасностям, только так можно достичь особой высоты духа; лишь познавший земную жизнь во всей ее полноте сможет обратиться к единому Богу Вселенной; проникнуть вглубь веков с помощью того, что ученица, вращая дрожащим пальцем, назвала мистической спиралью-пуповиной. Болтовня раскрашенной дамы казалась бедной Агате жуткой галиматьей, однако она вежливо слушала и даже пыталась задавать умные вопросы, которых от нее явно ожидали. Тут же выяснилось, что делать этого не следовало. Мисс Локк искоса, с мрачной серьезностью глянула на Трой и заявила:
- Несомненно, ты посвященная. Но ведь ты и сама знаешь об этом, правда?
- Ничего подобного.
- Да, да, - настаивала дама, покачивая головой, как китайский болванчик. - Возможно, ты еще не проснулась, но я чувствую в тебе большую силу. Как пить дать посвященная.
Она снова неестественно широко зевнула, а затем обернулась взглянуть на башенную дверь.
- Он вот-вот появится, - прошептала она. - Он ведь никогда ни к чему не притрагивается и никогда не пропускает обрядов Ушас. Который час?
- Начало одиннадцатого, - ответила Трой, удивившись тому, что все еще утро. Рики проспит еще час, а может быть, и два. Трой пыталась вспомнить, сколько времени обычно длится операция аппендицита. Она утешала себя мыслью, что всему приходит конец, придет конец и бденью в замке, и ей не придется вечно поддерживать светский разговор на эзотерические темы. А где-то там, внизу, в Королевской гостинице Роквиля, ее ждут выложенная кафелем ванная и прохладная постель. А если очень повезет, то мисс Гризел Локк прямо сейчас оставит ее в покое и отправится на поиски того, кого она с таким нетерпением дожидается, и тогда в блаженном одиночестве, забывшись сном, Трой скоротает последние часы бестолкового и утомительного приключения.
И в этот момент она заметила, что за щелью башенной стены что-то шевелится. Стоило ей приглядеться, как щель опустела. Трой показалось, что она видела копну волос или мех. Должно быть, это было животное, наверное, кошка. В щели вновь что-то мелькнуло и пропало, однако Трой успела различить человеческую голову и пришла к неприятному выводу, что кто-то стоял у щели, подслушивая их разговор. Затем она услышала шаги внутри башни. Дверь приоткрылась.
- Сюда идут! - встревоженным возгласом предупредила Трой свою собеседницу. Та облегченно охнула, но даже не пошевелилась, чтобы прикрыть наготу. - Мисс Локк! Оглянитесь!
- Что? Ах да, конечно. Но все же зовите меня Сати.
Она подняла с пола кусок пестрого шелка. Возможно, изменившееся выражение лица Трой побудило мисс Локк вспомнить о давно забытых правилах приличия. Она покраснела и принялась неуклюже завязывать шарф на спине.
Но взгляд Трой относился не к мисс Локк, а к мужчине, вышедшему из башни на крышу и направлявшемуся к ним. Сумятица чувств, терзавшая Трой все утро, уступила место весьма определенному и легко узнаваемому ощущению. Ей стало страшно.
2
В тот момент Трой не сумела бы объяснить, что именно в облике мистера Оберона так напугало ее. В его внешности не было ничего явно отталкивающего. Наоборот, он казался тихим и мягким человеком.
Бороды не редкость в наше время, хотя борода мистера Оберона была несколько необычной - светлая, редкая и шелковистая, она была разделена на подбородке, остававшемся почти голым. Усов практически не наблюдалось, лишь слабый намек на них над уголками яркого сочного рта. Прямой правильной формы нос и светлые ненормально большие глаза. Длинные волосы, расчесанные на прямой пробор, падали на воротник халата. Длина волос и общее впечатление хрупкости фигуры придавали ему женственный вид. Но что потрясло Трой больше всего, так это сходство с Иисусом, каким его изображают на католических религиозных картинах вроде "Сердца Спасителя". Позднее она поняла, что сходство культивировалось намеренно. На Обероне был белый халат, смотревшийся на человеке столь экзотической внешности ритуальным одеянием.
Казалось невероятным, что подобное создание умеет поддерживать нормальную беседу. Трой не удивилась бы, если бы мистер Оберон разразился речью на санскрите. Однако он протянул Трой маленькую изящную руку и вежливо поздоровался. Голос у него был на удивление музыкальным, и говорил он без явного акцента, хотя Трой почудилось, что она улавливает американские нотки. Она пробормотала что-то о его любезности и поблагодарила за предоставление приюта мисс Трубоди. Мистер Оберон ласково улыбнулся, опустился в алжирское кожаное кресло и подтянул под себя ноги, по-видимому, усевшись в позу лотоса. Руки мягко упали на колени.
- Вы сделали нам бесценный подарок, - сказал он. - И мы вам благодарны.
С первой же секунды знакомства Оберон смотрел Трой прямо в лицо. Это не было проявлением обычной безразличной вежливости. Казалось, мистер Оберон никогда не моргает.
- Дражайший Ра, - сказала его ученица, - у меня совершенно невыносимо болит голова.
- Пройдет, - ответил Оберон, по-прежнему не спуская глаз с Трой. - Ты знаешь, что делать, дорогая Сати.
- О да, я знаю, конечно! Но иногда так трудно прийти к свету. Все блуждаешь и блуждаешь в потемках.
- Терпение, дорогая Сати, и все получится.
Сидя на матраце, мисс Локк ухватила себя за щиколотки и, кряхтя от напряжения, придвинула свои молоткообразные пятки к внутренней стороне бедер.
- Мы говорим здесь о вещах, которые вам, наверное, незнакомы, - сказал мистер Оберон, обращаясь к Трой. - Или все же немного знакомы?
- Вот и я говорю, - с воодушевлением подхватила мисс Локк. - Разве она не из посвященных?
Оберон не обратил на нее внимания.
- Я хотел бы кое-что пояснить. Мы - мои гости и я - исповедуем истинный Образ Жизни. Возможно, атмосфера, которую мы создали здесь, в этом древнем замке, немного будоражит постороннего посетителя. Вы испытываете нечто подобное?
- Боюсь, - сказала Трой, - я отупела от долгого путешествия, бессонной ночи и беспокойства о мисс Трубоди.
- Я помогаю ей. И надеюсь, наш друг Баради тоже.
- Как? - изумилась Трой. - А я-то думала… Большое спасибо… А что… операция идет нормально?
Мистер Оберон улыбнулся, показав отличные зубы.
- Вот и опять я не совсем ясно выразился. Я был с ними, но не телесно, а духовно.
- А-а, - пробормотала Трой. - Извините.
- Особенно тесно я контактировал с вашей приятельницей. И это неудивительно, ибо когда душа усилием воли либо, как в данном случае, благодаря анестезии освобождается от тела, ей можно оказать значительную помощь. У нее чистая душа, ее следовало бы называть не мисс Преданная телом, а мисс Преданная душой. - Он рассмеялся легким, почти беззвучным смехом, продемонстрировав розовую полость рта. - Но мы не должны презирать тело, - добавил он, подумав.
- О нет! Ни в коем случае! - прошептала его последовательница и принялась глубоко дышать, зажимая одну ноздрю и с хриплым шипением выпуская воздух через другую. Трой заподозрила, что у мисс Локк, возможно, не все дома.
Оберон скользнул взглядом в сторону. Его глаза были по-прежнему широко открыты и лишены всякого выражения. Он заметил спящего Рики.
Трой вскочила и, усиленно притворяясь, что ничего особенного не происходит, направилась к Рики. Позднее она говорила Аллейну, что ею двигал чисто животный инстинкт, вроде того, что движет кошкой, охраняющей своих котят. Она склонилась над сыном и сделала вид, что поправляет подушки. Голос Оберона произнес: "Прекрасное дитя", и Трой решила, что, как бы глупо это ни выглядело, она будет стоять между Рики и хозяином замка до тех пор, пока последний не отведет глаз. К счастью, Рики сам пошевелился и выпростал руку. Трой перевернула его набок, спиной к Оберону. "Мамочка?" - пробормотал Рики, "Да", - ответила Трой. Она держала сына за руку, пока тот снова не заснул.
Обернувшись, она взглянула поверх нелепой, тяжело пыхтевшей ученицы на фигуру человека, сидевшего на ярком солнце, и, несмотря на не отпускавшую тревогу, увидела в нем замечательный художественный объект. Одновременно ей почудилось, что она и Оберон окончательно признали друг в друге врагов.
Их безмолвное взаимное объяснение было прервано появлением других гостей Оберона: высокой девушки и хромого молодого человека, которых представили как Джинни Тейлор и Робина Херрингтона. Оба имени были знакомы Трой. Внешность девушки регулярно приносилась в жертву на алтарь шикарных журналов, а за молодым человеком давно укрепилась репутация беспутного сына известного пивовара, бывшего также рьяным покровителем искусств. Для Трой относительная нормальность новых знакомых явилась словно глотком свежего воздуха, и она была готова не обращать внимания на темные круги под глазами и некоторую нездоровую вялость молодых людей. Они вежливо поздоровались и уселись вдвоем на свободные качели, заслонив Рики от мистера Оберона. Трой вернулась на свое место.
Мистер Оберон завел пространно-неспешный рассказ о том, как он купил в Париже книгу, недавно обнаруженную рукопись из собрания Роже де Гарнье. Трой знала, что за эту книгу ему пришлось выложить безумную кучу денег, и, несмотря на отвращение к рассказчику, с жадностью выслушала его рассказ об иллюстрациях. Оберон перешел на другие темы: календарь Карла Ангулемского, индийское искусство и, наконец, современные художники - Руо, Пикассо и Андре Дерен. "Но конечно, Андре не авангардист, он откровенно подражает Рубенсу. Спросите Карбэри, если мне не верите".
Трой едва не подскочила на месте. Неужто он говорит о Карбэри Гленде, художнике, которого она отлично знала и который, увидев ее здесь, непременно набросится с пылкими приветствиями? Мистер Оберон больше не смотрел ни на нее, ни на кого другого, однако у Трой было ощущение, что он рассказывает специально для нее и рассказывает, надо отдать ему должное, хорошо. Далее последовало описание одной из работ Гленда. "Вчера он писал на сарацинской наблюдательной вышке. Его любимые переливы лимонно-желтого, сдобренные единственным ярко-красным мазком. Картина получилась очень цельной, ее эзотерический смысл очевиден. Прекрасная вещь". Несомненно, речь шла о Карбэри Гленде. Ну, конечно же, конечно, операция уже наверняка закончилась, но почему же тогда не приходит Аллейн и не увозит их отсюда? Трой пыталась припомнить, известно ли Карбэри Гленду, что она замужем за полицейским.
- Хотела бы я получше разбираться в картинах Карбэри, - сказала Джинни Тейлор. - Ничего в них не понимаю. Все, что я могу сказать, это жуткие банальности, вроде того, что они выглядят такими простыми, что любой мог бы так нарисовать. - Она дружелюбно взглянула на Трой. - А вы разбираетесь в современном искусстве?
- Я всегда готова поучиться, - прибегла Трой к увертке, подсказанной страхом.
- А я, сколько бы ни старалась, все равно не научусь, - вздохнула Джинни и вдруг зевнула.
Скулы всех присутствующих, за исключением мистера Оберона, дрогнули в ответ.
- Прошу прощения, - сказала Джинни, непонятно почему она казалась испуганной. Робин Херрингтон скользнул пальцами по ее руке. - Не понимаю, отчего чиханье, кашель и зевоты так заразительны. Особенно зевота. Стоит о ней прочесть в книге, как уже начинаешь зевать.
- Возможно, это еще одно доказательство, хотя и совсем простенькое, того, что раздельность иллюзорна, - предположил мистер Оберон. - Наши тела, как и наши души, подчиняются общим импульсам.
Пока Трой недоумевала, как следует понимать философские изречения хозяина замка, Сати издала одобрительный возглас.
- Правда! Правда! - воскликнула она. Резко согнувшись, она вытянула вперед правую руку и ухватилась за пальцы ног. Левую руку она одновременно закинула за голову и вцепилась в правое ухо. Приняв столь диковатую позу, мисс Локк преданно уставилась на мистера Оберона. - Я правильно делаю, дражайший Ра? Мне продолжать упражняться в пране и пранаяме?
- Упражнения никогда не повредят, дорогая Сати, при условии, что дух также задействован.
Трой не удержалась и исподтишка глянула на Джинни Тейлор и Робина Херрингтона. Неужели подобные развлечения "старичков" их нисколько не изумляют? Джинни с сомнением взирала на Сати, а молодой Херрингтон, с облегчением отметила Трой, смотрел на Джинни, словно приглашая ее вместе посмеяться.
- Джинни? - тихо позвал мистер Оберон.
Зарождавшаяся улыбка увяла на губах Джинни.
- Прошу прощения, - торопливо сказала она. - Да, Ра?
- Ты подумала о том, что будешь делать сегодня?
- Нет. Хотя… возможно, днем…
- Если я не нарушаю ничьих планов, - вмешался Робин Херрингтон, - я хотел бы пригласить Джинни съездить в Дусвиль сегодня днем. Мне нужен ее совет, в какой цвет покрасить навес на задней палубе.
Но Джинни уже встала и, минуя Трой, подошла к мистеру Оберону. На белом, как простыня, лице девушки резко выделялись темные круги под глазами.
- Значит, ты едешь в Дусвиль? - спросил Оберон. - Ты выглядишь немного бледной, дитя мое. Вчера мы припозднились, развлекаясь. Не отдохнуть ли тебе сегодня днем?
Он смотрел на нее немигающим пристальным взглядом, каким прежде сверлил Трой.
- Наверное, мне следует отдохнуть, - произнесла Джинни бесцветным голосом.
- Наверное. Цвет навеса подождет, пока не восстановится цвет лица. Думаю, Аннабелла будет рада прокатиться в Дусвиль. Аннабелла Уэллс, - пояснил он для Трой, - гостит у нас. Она закончила съемки, а весной будет участвовать в постановке для братьев Дюран.
Трой не слишком заинтересовало присутствие скандально известной кинозвезды, хотя та и была выдающейся актрисой. Она наблюдала за угрюмо насупившимся Херрингтоном. Молодой человек встал и тоже подошел к Оберону. Руки, сжатые в кулак, он сунул в карманы. Из-за спины девушки он обратился к хозяину замка:
- Я полагал, что прогулка пойдет Джинни на пользу.
Но Джинни уже опустилась на матрац у ног Оберона. Она сидела неподвижно с видом послушной девочки.
- У Робина совершенно изумительная яхта, - сообщил мистер Оберон, взглянув на Трой. - Непременно попросите Робина показать ее вам. Уверен, он не откажет. - И мистер Оберон положил руку на голову Джинни.
- Буду счастлив, - свирепо произнес Херрингтон и, отвернувшись, громко добавил: - Но почему нельзя поехать сегодня днем? Джинни следует проветриться.
Трой догадалась, что между мистером Обероном и его гостями происходит нечто необычное и что Робин Херрингтон не только взбешен, но и напуган. Ей хотелось подбодрить его. Сердце бешено колотилось у нее в груди.
В наступившей мертвой тишине явственно послышались торопливые шаги, раздававшиеся на каменной лестнице башни. Когда Аллейн открыл дверь, глаза всех присутствующих уже были устремлены на него.
3
Аллейн подождал, пока глаза привыкнут к яркому свету. В продолжение этих нескольких секунд он и пятеро смотревших на него оставались неподвижны.
Человека, с которым долго живешь бок о бок, перестаешь замечать. Легче припомнить во всех подробностях лицо случайного знакомого, нежели лица близких и любимых. Трой никогда не могла по памяти нарисовать портрет Аллейна. Но сейчас пелена привычки спала, и она увидела мужа словно впервые.
"Никогда я так не радовалась его появлению", - подумала Трой.
- Это мой муж, - сказала она.
Мистер Оберон встал и направился к Аллейну. Хозяин замка оказался дюймов на пять ниже Аллейна, и Трой вдруг пришло в голову, что мистер Оберон не только отвратителен, но еще и смешон.
- Мы очень рады, что наконец познакомились с вами, - сказал Оберон, протягивая руку. - Вы принесли нам хорошие новости?
- Доктор Баради объяснит вам ситуацию лучше, чем я, - ответил Аллейн. - Она была в очень плохом состоянии, и доктор полагает, что о выздоровлении пока говорить преждевременно.
- Мы все станем ей помогать, - пообещал Оберон, указывая на старушку Сати, впавшую в ступор Джинни и рассерженного Робина Херрингтона. - Мы многое можем.
Взяв Аллейна за локоть, он повел его к гостям. За ними шлейфом стелился запах эфира. Аллейна представили всем по очереди, предложили присесть, но он отказался.
- С вашего разрешения, я хотел бы отправить жену и ребенка в Роквиль. Нам должны позвонить в гостиницу, звонок очень важный. Наш шофер освободился, он отвезет их, а потом вернется за мной.
Трой, боявшаяся столкнуться с Карбэри Глендом, догадалась, почему Аллейн именует ее "женой": он не хотел, чтобы Оберон услышал, как ее зовут. Но при этом Аллейн напустил на себя такой напыщенный вид, что Трой почти обиделась. Она быстро встала и подошла к Рики.
- Видимо, мне следует задержаться ненадолго, чтобы дождаться новостей о состоянии больной, - продолжал Аллейн. - Баради позвонит в Сен-Кристоф и вызовет сиделку, а пока будут дежурить две ваши горничные. Я уверен, сэр, что, если бы мисс Трубоди могла, она бы от всей души поблагодарила вас за гостеприимство.
- В этом нет нужды. У нас к ней особое отношение. Она в надежных руках. За сиделкой я пошлю машину, поскольку до вечера поезда не будет.
- Я поеду, - вызвался Робин Херрингтон. - Доберусь за час.
- Робин, - шутливо произнес Оберон, - участвовал в ралли в Монте-Карло. Будем надеяться, что у сиделки железные нервы.
- Отличная мысль, - обратился Аллейн к Робину. - Вы предупредите доктора Баради?
Он поднял Рики с качелей. Трой протянула руку Оберону. Тот медленно обхватил ее своей, сжал и вдруг резко отпустил.
- Вы обязательно должны навестить нас, - сказал он. - Если вы паломница духа, а я думаю, что так оно и есть, то вам будет небезынтересно побывать на одной из наших медитаций.
- Да, приходите, пожалуйста, - подхватила Сати, оставившая упражнения при появлении Аллейна. - Это безумно увлекательно. Не пожалеете. Где вы остановились?
- В Королевской гостинице.
- Оттуда добраться проще простого. И машина не нужна. Дусвильский автобус останавливается за углом. Каждые полчаса. Очень удобно.
Ее слова живо напомнили Трой о письмах мистера Гарбеля. Она пробормотала нечто ни к чему не обязывающее, попрощалась и направилась к выходу.
- Я провожу вас, - предложил Херрингтон, беря в руку массивную палку.