- Говорят, ваше расследование в Суссексе зашло в тупик.
- Кем бы ни был убийца, он необыкновенно умен. Ничего подобного не встречал, - ответил Ратлидж. - Но я уже начал разбираться, когда меня отозвали. Впрочем, констебль Уокер очень способный полицейский и быстро введет в курс дела мою замену.
Хаббард кивнул, взял папку, лежавшую отдельно на столе, открыл и, прочитав еще раз сообщение, сказал:
- Меня информируют, что инспектор Майклсон уже готов арестовать преступника. Может быть, уже произвел арест к этому времени.
Это было неожиданно.
- Рад слышать, - помолчав, сказал Ратлидж искренне, - было очень важно найти убийцу до того, как он снова нанесет удар. Вы можете назвать его имя?
- Да, это Карл Хопкинс. Всегда сочувствовал немцам, кажется.
Если вначале Ратлидж был удивлен, то сейчас лишился дара речи.
Немного опомнившись, он спросил:
- Хопкинс? Я как раз собирался его допросить, но меня в этот момент отозвали. Вряд ли он действительно сочувствовал врагу. Наверное, немного помешался от горя, когда на войне погибли оба его брата. Родной брат, воевавший на нашей стороне, и двоюродный - на стороне противника.
- Значит, инспектор Майклсон сделал свои выводы. Например, что у Хопкинса умелые руки и он вполне мог изготовить поддельные медальоны, чтобы сбить с толку полицию.
- Но на чем основаны его подозрения?
- Сначала Майклсон с помощью Уокера составил список всех, с кем вы разговаривали, и снова их допросил. Кто-то в гостинице припомнил, что к вам заходил владелец мебельной фабрики. Мистер Кентон очень неохотно пошел на разговор и не хотел рассказывать, о чем с вами говорил. Он с Хопкинсом связан родственными узами. Но когда Майклсон припугнул его арестом, передумал и объяснил, что его привело тогда к вам.
Ратлидж не мог оспаривать успехи Майклсона. К тому же он не успел поговорить с Карлом Хопкинсом. Мотив выглядел правдоподобно, если учесть, что Хопкинс тот человек, которого хорошо знали жертвы. Он мог подойти в темноте, не вызывая никаких подозрений.
Ему хотелось бы, конечно, самому составить мнение о Хопкинсе, чтобы аргументировать возможные возражения. Ратлидж все еще чувствовал свою ответственность, ведь именно он начал расследование и провел немало времени в Истфилде.
- Спасибо, что сказали мне, сэр. Инспектора Майклсона можно поздравить. - Он помолчал. - Мне бы хотелось взять пару дней отпуска. Для личных дел. У вас есть возражения, сэр?
- Никаких. У вас сейчас перерыв, вы не заняты расследованием, и я не вижу никаких препятствий.
- Спасибо, сэр. - Ратлидж начал вставать, но Хаббард жестом остановил его:
- Мы еще не обсудили дело, по которому я вас позвал.
Ратлидж снова сел, держа шляпу на коленях. Ждал продолжения.
- Женщина, которая на вас пожаловалась, миссис Фаррелл-Смит, так, кажется?
- Да, сэр.
Это было неожиданно. Он не обратил внимания ни на предупреждение сержанта Гибсона, ни на то, что люди отводили глаза, когда он проходил по коридорам Ярда, даже собственная интуиция подвела на этот раз. Впрочем, он ни с кем еще не успел встретиться с тех пор, как прибыл в Ярд. Исключением были ночные дежурные.
Тон Хаббарда вдруг стал ледяным.
- Я знаю от сержанта Гибсона, что вы интересовались прошлым миссис Фаррелл-Смит. Это ваша личная инициатива, вы делали это по своему усмотрению.
- Личная? Вряд ли. Ее муж погиб при невыясненных обстоятельствах, и она была подозреваемой. Это было перед войной. Я заинтересовался прошлым одного из подозреваемых в убийствах и надеялся, что она поможет, она была с ним знакома, просил рассказать о нем. Она отказалась, ужасно рассердилась, и я не мог понять почему. Когда я первый раз пришел к ней, она сразу решила, что речь пойдет именно об этом человеке, она яростно протестовала, когда к делу был привлечен Ярд. И любой полицейский на моем месте заподозрил бы, что здесь что-то неладно. Тогда были убиты уже трое, и вскоре появилась четвертая жертва. Я считал естественным, что люди просто обязаны помочь следствию найти убийцу.
- Сержант Гибсон мне сказал, что предупредил вас. Он сообщил, что она написала жалобу на ваше грубое обращение и некомпетентность, но вы все равно настаивали на том, чтобы Гибсон разузнал для вас все, что было возможно, о муже Фаррелл-Смит.
- В ее жалобе, по моему мнению, должны были разобраться в специальном отделе Ярда. Я работал по делу об убийствах и нуждался в информации, которая могла мне в этом помочь.
- А это не было поводом заставить ее отозвать жалобу?
Ратлидж даже рот открыл от изумления:
- Это абсурд.
- Правда? Сержант Гибсон пришел ко мне, и правильно сделал, когда обнаружил, что мистер Фаррелл-Смит погиб при невыясненных обстоятельствах. Но ведь было расследование, и ее отпустили, потому что вина не была доказана.
- Он упал в пропасть.
- А я считаю, это не имеет к вам отношения. Я стараюсь до вас довести, что жалоба кладет тень на вашу репутацию и недопустимо копаться в прошлом женщины, которая на вас пожаловалась, да еще и сержанта Гибсона подставили, хотя он чувствовал, что вы поступаете неправильно.
- Сэр, но она хотела отстранить меня от дела, и ее жалоба оказалась верным ходом. Новый инспектор, посланный в Истфилд вместо меня, нашел преступника в лице Хопкинса, а тот не имеет отношения ни к миссис Фаррелл-Смит, ни к ее мужу.
- Вы ставите под сомнение компетентность инспектора Майклсона? - Теперь в голосе Хаббарда зазвучал праведный гнев, голубые глаза метали молнии. - Если бы вы придерживались свойственной ему объективности, то ничего бы с вами не произошло.
Ратлидж долго молчал, потом спокойно ответил:
- Послушайте, так мы никуда не придем. Как вы собираетесь поступить?
Старший инспектор Хаббард понял, что совершил ошибку. Он нахмурился и постарался взять себя в руки.
- Вы должны взять пару дней и исчезнуть, пока все здесь утрясется.
Ратлидж молчал.
- Иен. Вы сами напросились. Это для вашего же блага. Я вам вполне верю, что когда вы звонили сержанту Гибсону и просили узнать прошлое миссис Фаррелл-Смит, то еще не знали о жалобе на вас.
Хэмиш тут же напомнил, что на самом деле Гибсон сказал ему о жалобе, а он отмахнулся. Не принял всерьез.
Но кто-то стоял за этим. Кто и почему?
- Если вы уедете на пару дней, ничего не будет, никаких замечаний в вашем послужном списке. В конце концов, дело в Истфилде благополучно завершилось. А неприятная ситуация, возникшая по поводу жалобы миссис Фаррелл-Смит, забудется. Не думаю, что она намерена продолжать в том же духе, это не в ее интересах. Она была удовлетворена вашим отзывом и вряд ли станет вас преследовать и требовать наказания.
И вдруг Ратлидж все понял.
Как будто кто-то взял и доходчиво объяснил. Видимо, и Хаббард был не в курсе, и это объясняет, почему он устроил ему головомойку, именно он, а не сам старший суперинтендент Боулс. Хаббарда выбрали на роль потому, что он был умен, осторожен и мог повести разговор осмотрительно и убедить Ратлиджа оставить дело с условием, что ничто не запятнает его послужной список, а слухи останутся слухами. И пройдет незамеченным, никто не догадается, что Боулс продвигает своих любимчиков. Таким образом будет расчищен путь инспектору Майклсону на повышение, и он сможет занять освободившееся место старшего инспектора Камминса.
Ратлидж решительно поднялся. На этот раз Хаббард его не остановил.
- Я скажу сержанту Митчеллу, что два дня буду отсутствовать по персональному делу. - Митчелл вел записи передвижения сотрудников.
- Так и сделайте, Иен, - сердечно произнес Хаббард, с облегчением вздохнув и радуясь, что сумел его убедить. - Все утрясется, поверьте моему слову.
Ратлидж спустился вниз и нашел сержанта Митчелла.
- Беру несколько дней отпуска по личному делу. С разрешения старшего инспектора Хаббарда.
Кажется, Митчелл был не в курсе. Наверное, слухи до него пока не дошли. Он просто принял как должное его заявление.
- Очень хорошо, сэр. Я сделаю запись. Вы останетесь в Лондоне, сэр? На всякий случай, если вдруг понадобитесь.
Но он не понадобится. Это Ратлидж знал наверняка. Но вежливо ответил:
- Нет. Навещу друга в Кенте.
Сказал первое, что пришло в голову. Но, подумав, понял, почему Кент. Там жила Мелинда Кроуфорд. Она не станет задавать лишних вопросов, она просто воспримет его появление как давно откладываемый визит. И там он сможет все обдумать, до того как вернется в Ярд. К тому времени гнев, который сейчас душит его, остынет.
- Хорошего путешествия вам, сэр, - сказал на прощание Митчелл, как будто Кент находился в дебрях Африки и потребуются недели, чтобы туда добраться, а не несколько часов. Но Митчелл был настоящий лондонец, он чувствовал себя потерянным вне столичной толпы.
В другой ситуации это позабавило бы Ратлиджа. Но не сейчас. Поблагодарив сержанта, он пошел к выходу, никого не встретив на своем пути.
Он сел в машину, положил стиснутые кулаки на руль и выругался.
Старший инспектор Камминс, безусловно, рекомендовал его на свое место, он считал Ратлиджа подходящей заменой себе. Камминса уважали, и его предложение, конечно, имело вес. И тогда старший суперинтендент Боулс зацепился за возможность использовать жалобу миссис Фаррелл-Смит, чтобы лишить Ратлиджа повышения. Жалоба на его грубое обращение и непрофессионализм была серьезным обвинением. Она могла лечь пятном на его репутацию и сопровождать до конца карьеры. Но Хаббард предложил выход. Отстраниться от дел, и тогда не останется записи в его личном деле. При этом он думал, что защищает будущее Ратлиджа. Что на самом деле было лишь способом убедить всех, почему Ратлиджу не дали место Камминса. Скоро пойдут слухи - и они будут распространяться с самого верха, - что старший суперинтендент Боулс самолично заслонил Ратлиджа от позора, не заботясь о своей репутации.
Это был ловкий ход.
Глава 14
Ратлидж заехал домой, собрал чемодан и уже закрывал дверь, когда принесли почту. Он задержался, просмотрел ее, стоя на пороге, и обнаружил письмо от старшего инспектора Камминса, которое не стал читать, а положил в карман. Остальную корреспонденцию, как всегда, оставил на столике в прихожей, запер дверь и направился к автомобилю.
Хэмиш не унимался всю дорогу от Лондона до Кента. И хотя Ратлидж пытался его игнорировать, это плохо удавалось.
"Послушай, - вещал Хэмиш, - твой инспектор Майклсон не спускал с тебя глаз с самого начала расследования в Истфилде. Он достаточно хитер, чтобы подождать, когда ты добьешься определенных результатов, и закончить, что ты не успел. Он мог дать любую оценку твоей работы и воспользоваться твоими успехами, а ты позволил ему осуществить свой план, потому что вступил в конфронтацию с этой упрямой женщиной и сам вовлек себя в ситуацию, которая давала Майклсону карт-бланш".
Хэмиш прав. Майклсон пожнет лавры и получит повышение. Все верно. Он и раньше знал инспектора как мелкого и мстительного человека. Ему бы не видать повышения, если бы не этот случай и протекция Боулса. Инспектор Камминс, которого уважали в Ярде и который подбирал только способных и умных помощников, никогда не взял бы Майклсона. И тем более был бы против его выдвижения на свое место. А теперь все ошибки, все просчеты Майклсона на новом посту всегда прикроет Боулс, если, конечно, эти ошибки не отразятся на его собственной репутации. Что касается миссис Фаррелл-Смит, Ратлидж ее не пугал и не шантажировал. Почему она так всполошилась? Что он узнает правду, но какую? Чтобы не стали общеизвестными и не получили огласку обстоятельства смерти мужа?
Он не мог перестать думать о том, что произошло недавно в кабинете Хаббарда в Лондоне, и никак не мог успокоиться. Стоял прекрасный летний день, дорога была прямой и свободной, что позволяло быстро продвигаться к цели. Он не стал звонить Мелинде Кроуфорд, хотел сделать ей сюрприз. Только теперь ему пришло в голову, что это не совсем вежливо, но было уже слишком поздно исправлять ошибку. Оставалось рассчитывать, что она обрадуется его появлению. Недавно к ней ездила сестра вместе с его крестным, но Ратлидж к ним не присоединился. У него на это были свои причины.
Мелинда, как и Мередит Ченнинг, слишком много повидала в жизни. Этих женщин разделяла большая разница в возрасте, но в определенном смысле у них было много общего. Обе потеряли мужей в очень молодом возрасте и должны были продолжать жизнь и смириться с потерей.
Может быть, это и стало причиной его визита? Потому что Мелинда напоминала ему о Мередит?
Чепуха. Он рассердился на себя за такое сравнение. Мелинда дружила с его родителями и знала его с детства. Ее жизнь казалась ему полной приключений. Ребенком она пережила мятеж в Индии и кровавую осаду. Выжила, вышла замуж за кузена, несмотря на всеобщее неодобрение, и после его смерти не стала затворницей. Она много путешествовала по Индии одна, что тоже не приветствовалось. Наконец вернулась в Англию маршрутом, который тоже выбрала сама. Все это по тем временам было неприлично для благовоспитанной леди и расстраивало родственников и знакомых. Недоброжелатели предсказывали, что она будет убита когда-нибудь в собственной постели, потому что не слушалась их предупреждений. Уже много лет она жила со своими индийскими слугами в фамильном доме, перешедшем ей по наследству, среди драгоценных вещей своей коллекции. Ратлидж помнил, как в детстве слушал ее рассказы об Индии, его любознательность ей нравилась.
Наконец он свернул на подъездную дорогу к ее дому, усаженную буйно цветущими кустарниками. Мелинда всегда обожала яркие цвета и часто оправдывала свое пристрастие, говоря, что слишком долго жила в пустынной части Индии, где с трудом можно найти тень от дерева, а растительность годится только для неприхотливых коз и верблюдов.
Дверь открыла индуска. Она долго смотрела на него с изумлением, потом сказала:
- Ты - привидение. И принес нам ужасную весть, - но глаза ее улыбались и говорили обратное.
Он тоже улыбнулся:
- Я приехал просить ночлега на пару дней. Думаешь, Мелинда мне может выделить комнату?
- Она будет счастлива. Ты так давно не был у нас.
Женщина провела его в прохладный холл.
- Ты ведь не забыл дорогу? Или я должна предупредить о твоем приезде?
- Я знаю, куда идти.
- Но я все равно пойду с тобой. Хочется увидеть ее лицо, когда ты появишься на пороге.
Он легонько постучал в дверь напротив широкой лестницы и услышал:
- Входи. Я видела, как ты подъехал. Дай на тебя взглянуть и поцелуй меня.
Смеясь, Ратлидж выполнил указание - поцеловал в щеку Мелинду, сохранившую моложавость и красоту в старческом возрасте. Корона серебристых волос обрамляла ее лицо, на нем выделялись живые черные глаза. Он помнил ее редкую красоту, свойственную очень немногим женщинам. Она долго держала его руку, потом вдруг спросила:
- Что случилось?
- Ничего не случилось. Я соскучился по тебе.
- Но у тебя злые глаза. Ладно, расскажешь потом, когда захочешь. Я благодарна, что ты меня навестил, иди, твоя комната готова - она всегда тебя ждет, потом возвращайся и расскажи о Лондоне.
Ратлидж подчинился, а вернувшись, принес книгу, которую для нее прихватил из Лондона. Она поблагодарила и отложила ее в сторону.
- Прочитаю, когда уедешь. Я скучала без твоего общества. Расскажи скорее все новости и сплетни.
Следующие два дня пролетели незаметно. Мелинда делала все, чтобы его развлечь, старалась изо всех сил рассеять то мрачное настроение, с которым он появился на пороге ее дома. Она хорошо знала мужчин и не задавала вопросов.
Хотя она никогда с ним не заговаривала об этом, Ратлидж знал, что Мелинда догадывается о его незаживающей душевной ране, с которой он вернулся из Франции. Невидимой, но неизлечимой. И не только догадывается, но, возможно, что-то знает. Трудно сказать, как много. Но, уж конечно, слава богу, ни о Хэмише, ни о том, что он получил тяжелую контузию, что его засыпало землей от взрыва снаряда. Она очень заботилась о нем, и он, когда все-таки выжил и даже решил жить дальше, заслужил ее молчаливое восхищение.
Он рассказал ей об убийстве, которое произошло в 1905 году. Она внимательно выслушала и спросила:
- Почему этот человек, Камминс, рассказал тебе в последний день своего пребывания в Ярде о таком далеком и всеми забытом преступлении?
- Наверное, чтобы сбросить этот груз с души. Инспектор не из тех, кто легко мирится с неудачами.
- О нет, думаю, причина не в этом. А ты рассказал ему о собственных открытиях? И какова была его реакция?
- Я получил от него письмо перед тем, как поехать сюда. - Он похлопал по карману и вынул письмо.
Оно было совсем коротким. Всего несколько строчек.
Ратлидж громко прочитал:
"Моего деда звали Чарльз Генри Камминс. Я еще в детстве посетил его дом в Восточной Англии. Сад был его гордостью и радостью. Какого дьявола все это значит?!"
- Ну и ну, - сказала Мелинда. - Я тоже ужасно удивлена, почему этот человек решил продать нож в Гастингсе? Орудие убийства?
- Не знаю, - медленно произнес Ратлидж, - сам себе задаю этот вопрос.
- Это сделано умышленно. - Мелинда озабоченно сдвинула брови. - Если он так старался, чтобы нож при продаже обязательно был занесен в конторскую книгу магазина вместе с адресом, то, конечно, преследовал цель. Можно было оставить имя убийцы. Или имя жертвы.
Ратлидж вспомнил солиситора из Солсбери, который уехал неизвестно куда или пропал. Было это связано с расследованием? Или с Камминсом?
- Надо подумать. Но почему три года спустя человек, который так успешно служил в полиции и был вне подозрений, сам поднял вопрос о деле, которое могло привести к нему же?
- Комплекс вины?
- Убийцы почти никогда не страдают им, - сухо ответил он.
- Но если это было жертвоприношением, может, и страдал.
Ратлидж улыбнулся:
- Тебе надо было стать полицейским, Мелинда. Ярд носил бы тебя на руках.
- Но, мой милый, Ярд не потерпит превосходства женщины. Хотя мы доказали, что можем составить мужчинам конкуренцию, а во многом их превзойти, - ее черные глаза воинственно сверкнули, - но, как мой муж сказал бы тебе, я не амбициозна.