- В которой вы убили своего противника.
- К сожалению, так, но я жестоко поплатился за это.
- Следствие выяснило, что в те времена ваша репутация была довольно сомнительной.
- На это я могу сказать только то, что тогда я был не хуже и не лучше других молодых людей, с которыми проводил время, а между тем все они вышли в люди и стали хорошими врачами, адвокатами и чиновниками. Попросите их поведать вам, как они жили, когда им было лет восемнадцать-двадцать, где они проводили бо`льшую часть своего времени и в каком обществе вращались, и если они ответят честно, то и их репутацию можно будет назвать сомнительной.
- Говорят, вы очень вспыльчивы и своенравны, - заметил Граднер.
- Вы правы, к несчастью, я всегда был склонен к самоуправству.
- Вы не отрицаете этого? Помните, что ваши слова играют для нас огромную роль в деле, которое мы расследуем в настоящее время.
- Прекрасно помню, однако я не имею ни малейшего отношения к тому, о чем вы говорите.
Следователь невольно остановился: хладнокровие и спокойствие допрашиваемого выводили его из себя. В его многолетней практике случалось, что преступники оказывались весьма искусными актерами, которые изо всех сил старались спасти свою шкуру, но здесь дело обстояло иначе. Арестованный пустил в ход откровенность и не только не пытался оправдать себя, но, наоборот, честно признавал свои слабости и недостатки.
"Этот Хорфди или действительно не виновен, или чертовски умен", - подумал про себя следователь.
Выдержав паузу, Граднер решил огорошить подозреваемого неожиданным вопросом, чтобы застать его врасплох:
- Как вы провели вечер девятнадцатого августа?
- А вы, господин следователь? - спросил Хорфди.
Такой ответ вывел из себя обычно сдержанного Граднера. Он вскочил со стула и закричал:
- Вы забываетесь! Вы находитесь перед лицом правосудия, представителем которого я являюсь. Я сейчас же отдам распоряжение…
- Господин Граднер, - перебил его Хорфди решительно, но в то же время вежливо, - вы совершенно не поняли смысла моих слов. Я вовсе и не думал оскорблять вас. Я лишь хотел показать, как трудно ответить на такой вопрос. Уверен, что всякий, кому бы вы неожиданно задали тот же вопрос, при всем желании не смог бы сразу вспомнить, что он делал столько дней тому назад.
- Это зависит от того, какую жизнь ведешь, - сказал следователь, снова занимая свое место. - Если этот вопрос и может смутить, то далеко не всех. У вас было достаточно времени, чтобы подготовить ответ. Не будете ли вы так добры сообщить его мне?
- Если я не ошибаюсь, я ужинал в ресторане "Хиллер".
- Вас там знают?
- Да, уже много лет.
- Когда вы ушли из ресторана?
- Вероятно, часов около восьми.
- Я попрошу вас выражаться точнее. Ваши ответы чрезвычайно важны, так как преступление, о котором идет речь, было совершено около девяти часов.
- Если бы я совершил это преступление, то я бы прекрасно помнил, в котором часу это было и, конечно, ответил бы вам, что пробыл в ресторане до девяти часов и этим доказал бы свое алиби.
- Хорошо, допустим, что вы ушли из ресторана в восемь часов. Что вы делали потом?
- Вероятно, я, как всегда, около получаса прогуливался по улицам.
- Вас кто-нибудь видел? Здоровались ли вы с кем-нибудь из знакомых?
Хорфди подумал немного - что выглядело весьма естественно, - после чего непринужденно ответил:
- Нет, мне кажется, я никого не встречал. Я гулял один.
- Странно, - заметил следователь, - погода девятнадцатого августа стояла чудесная. Кто-нибудь из ваших знакомых непременно тоже должен был прогуливаться в это время.
- Возможно, но случай не благоприятствовал мне. Я никого не видел и к тому же позволю себе заметить, что в девять часов вечера на улицах уже не так много народу, так как в это время начинаются спектакли, концерты, вечера.
- Ну, а куда вы направились после этой прогулки, позвольте вас спросить?
- Я на минутку заглянул домой.
- Это было в девять?
- Да, около того.
- А между тем швейцар вашего дома, которого мы уже допросили, сказал нам, что вы вернулись в десять часов.
- В девять, в половине десятого, в десять, - право, для полусонного швейцара в его каморке это одно и то же.
- А почему, вопреки обыкновению, в тот вечер вы вернулись домой именно в это время?
- Ах, боже мой! Все очень просто: с утра я надел легкое пальто, а к вечеру стало холодать, вот я и зашел домой переодеться.
- А может, это пятна на пальто заставили вас переодеться?
- Пятна? - нисколько не смутившись, переспросил Хорфди. - Какие пятна?
- Крови. Как вы это объясните?
- Никак, так как абсолютно точно знаю, что пятен на моем пальто не было, - твердо возразил Хорфди.
Граднер надеялся этой выдумкой и неожиданным нападением смутить обвиняемого, но снова потерпел поражение. Следователь, однако, не хотел признавать себя побежденным и сказал, что пальто еще будет подвергнуто тщательному химическому анализу. Хорфди ничего не ответил на это и снова обратил взгляд на следователя, как бы ожидая продолжения допроса.
- После того как вы пробыли несколько минут дома, вы отправились к известной даме - Лоле Монтец, - продолжал Граднер, - репутация которой оставляет желать лучшего и с которой вы состоите в близких отношениях.
- Ну уж извините, - проговорил Хорфди с пренебрежением, - конечно, я знаю эту даму, и даже очень хорошо, но ни в каких отношениях с ней не состою.
- Не будем играть словами, вы - ее любовник.
- Уверяю вас, я никогда не добивался этой более чем двусмысленной чести.
- Хорошо, но согласитесь, что эта дама ведет роскошную жизнь, много тратит на экипажи и людей, и вы, со своей стороны, помогаете ей.
- Ну да, конечно, я тоже тратил деньги на эту даму, но я попрошу вас не преувеличивать. Вы сами, как человек светский, прекрасно знаете, что можно нравиться женщине, навещать ее, но все же не быть вынужденным содержать ее и разоряться.
Хорфди говорил все это так задушевно, будто беседовал с приятелем. И ему действительно удалось смягчить своего собеседника, так что тот отбросил суровый тон, все больше поддаваясь обаянию умного молодого человека. Граднер почти забыл, что находится у себя в кабинете и допрашивает обвиняемого. Следователь встал и начал ходить по комнате, а Хорфди тем временем прислонился к камину и спокойно ждал, что будет дальше. Наконец, Граднер вспомнил, что за ширмами сидит Мария, и незаметно заглянул к ней.
Женщина с закрытыми глазами неподвижно сидела на стуле и ждала окончания допроса. Граднера поразила бледность ее лица. Это вернуло его к реальности: он снова вошел в роль следователя. Вновь усевшись за письменный стол, Граднер спросил:
- Вы знали Карла ван ден Кольба?
- Да, конечно.
- Как давно?
- Года три, вероятно.
- А при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
- Один наш общий друг, господин Редерн, с которым я как-то поделился своим желанием заняться биржевыми спекуляциями, предложил познакомить меня с ван ден Кольбом. Он оказался очень любезен и заявил, что готов мне помочь.
- Господин ван ден Кольб не потребовал от вас никаких гарантий?
- Он довольствовался личным впечатлением, кроме того, речь шла о небольших суммах - не более двух тысяч марок.
- Ну, не всегда так было, - не удержался от замечания Граднер. - Однажды вы потеряли много денег.
- Да, к сожалению, я как-то дал поручение ван ден Кольбу на довольно крупную сумму, и он сейчас же исполнил мое поручение, но я проиграл.
- Сколько же вы потеряли на этой операции?
- Двадцать тысяч марок.
- По моим сведениям, вы потеряли пятьдесят тысяч.
- Извините, первая операция, о которой я только что говорил, стоила мне двадцать тысяч, но я захотел вновь попытать счастья и проиграл еще больше, так что общая сумма составила пятьдесят тысяч марок.
- Но разве ван ден Кольб не советовал вам не идти на риск? Он же отчасти отвечал за вас перед маклерами.
- Господин ван ден Кольб неоднократно являлся свидетелем того, что я всегда платил по счетам, и поэтому он не сомневался в моей кредитоспособности.
- И чем же закончилась эта история?
- Мне поднесли мое сальдо, и я был вынужден заявить, что мне нужно немного времени, чтобы я мог выплатить все.
- И что же ответил на это ван ден Кольб?
- Должен признать, он не пришел от этого в восторг.
- Не случилось ли между вами неприятного разговора на бирже?
- Да, к сожалению, он имел место быть.
- Я сейчас зачитаю вам, как это происшествие описано в наших протоколах. Будьте любезны подтвердить эти сведения, если все так и произошло на самом деле.
- Да, именно так, - сказал Хорфди, выслушав чтение протокола.
- Значит, вы подтверждаете, что после происшедшей с ван ден Кольбом ссоры вы выдали ему вексель на пятьдесят тысяч марок?
- Да, подтверждаю.
- И что же стало с этим векселем?
- Вероятно, его нашли у меня, так как у меня был произведен обыск.
- Совершенно верно, он найден у вас, но как он к вам попал?
- Очень просто: я заплатил по нему, и мне его вернули.
- Кто вам его вернул?
- Сам Карл ван ден Кольб.
- Когда?
- За день до своей смерти - в тот день истекал срок платежа.
- Это невозможно: вы пошли на Французскую улицу, но Карла ван ден Кольба там не застали.
- Совершенно верно. Мне сказали, что его нет дома и что он вернется только вечером, но я очень торопился покончить с этим делом. Я знал, что он не особенно расположен ко мне, поэтому отправился его искать и вскоре нашел.
- Где?
- На Дворцовой площади. Он всегда ходит через нее, когда возвращается с биржи домой. Это было в третьем часу.
- И прямо там, на Дворцовой площади, вы и заплатили ему? Звучит невероятно.
- А почему нет? Деловые люди часто передают друг другу деньги у подъезда биржи или где-нибудь на улице неподалеку. Пятьдесят тысяч марок - не такая уж и большая сумма.
- Следовательно, вы утверждаете, что эти пятьдесят тысяч марок находились у ван ден Кольба.
- Без сомнения.
- Едва ли это возможно.
- Позвольте заметить: когда я подписывал вексель, Кольб предупредил меня, что если я не заплачу вовремя, то он предъявит мой вексель в суд. Срок погашения кредита истекал, а я не подавал никаких признаков жизни, так что, вероятно, господин ван ден Кольб вышел из дома с моим векселем, надеясь встретить меня, чтобы пойти вместе со мной к какому-нибудь адвокату и затеять против меня процесс.
Граднера, видимо, смутили эти ясные и прямые ответы обвиняемого. Немного помолчав, следователь снова перешел в наступление:
- Эта сочиненная вами басня очень интересна, но у нее есть важный недостаток: ван ден Кольб говорил своим знакомым, что он не надеется получить что-либо от вас. Если бы все происходило так, как говорите вы, то он не замедлил бы сообщить кому-нибудь о том, что вы с ним полностью расплатились.
- Он вряд ли стал бы ради этого специально бегать по своим знакомым. Вероятно, он никого не встречал в тот день.
- В этом вы ошибаетесь: девятнадцатого августа он обедал с одним из друзей.
- Ах, боже мой, господин следователь, - воскликнул Хорфди, - наверно, у него были дела поважнее, или же он вовсе не хотел распространяться об этом. Иногда очень невыгодно сообщать своим друзьям о том, что ты получил деньги, на которые совсем не рассчитывал. Люди часто пользуются таким случаем, чтобы попросить денег в долг, особенно когда очень нуждаются в помощи.
- Зато, как я посмотрю, вы не нуждаетесь в помощи, когда необходимо найти правильный ответ, - сердито заметил Граднер, пребывавший в скверном расположении духа и больше не пытавшийся это скрыть. - Интересно знать, какой же ответ вы подготовили на мой последний вопрос: где вы взяли эти пятьдесят тысяч марок, которые, по вашим словам, вернули ван ден Кольбу?
Обвиняемый, отвечавший до сих пор без запинки, молчал.
- Вы меня, верно, не поняли? - упорствовал Граднер. - Или вам нужно время, чтобы придумать подходящий ответ?
- Господин следователь, - с улыбкой произнес Хорфди, - я ждал этого вопроса, но медлил с ответом, потому как знаю, что он не удовлетворит вас.
- Вот как! Значит, ответ будет неудовлетворительный? - переспросил Граднер, откидываясь на спинку кресла.
- Для вас - да, вы ведь человек практичный, живущий весьма благоразумно, на определенные средства. Вам будет трудно понять, как иногда приходится изворачиваться, чтобы получить необходимые деньги.
- Вы возбудили мое любопытство, продолжайте.
- Последние два месяца меня неимоверно тяготило то обстоятельство, что я должник ван ден Кольба. Я знал, как он относится ко мне, и знал также, что, если я вовремя не заплачу, он приведет свою угрозу в действие и подаст на меня в суд. Тогда я прибег к тому средству, которым пользуются многие молодые люди в крайних обстоятельствах, - в начале августа я продал все свои драгоценности и предметы искусства. Заняв сверх вырученной суммы у одного друга пятьсот марок, у другого - двести, я набрал три тысячи пятьсот марок и поехал в Спа, чтобы там попытать счастье в рулетку. Я сразу поставил тысячу марок и, как всегда бывает с новичками, - до сих пор я избегал этого способа добывания денег, - выиграл десять тысяч.
На лице следователя мелькнуло недоверие, но обвиняемый, казалось, не заметил этого и продолжил свой рассказ:
- Из Спа я отправился в Баден-Баден, оттуда - в Гамбург, затем - в Висбаден, и во всех городах счастье благоприятствовало мне. После двухнедельного отсутствия я вернулся в Берлин с пятьюдесятью тысячами марок. Вот и вся история. Она очень проста, но, к моему несчастью, кажется на первый взгляд весьма подозрительной.
- Да, так и есть, - согласился следователь. - Но весь этот рассказ не имеет для меня никакой ценности и вряд ли поможет при вашей защите в суде, так как нельзя проверить ни одного факта, на которые вы ссылаетесь.
- Боже мой, господин Граднер! - воскликнул обвиняемый так, словно сам был готов потерять терпение оттого, что к каждому его слову относятся с недоверием. - Когда я сидел за игорным столом в Спа, я не мог знать, что по возвращении меня обвинят в убийстве и арестуют и что я буду вынужден привести свидетелей своего выигрыша. Если бы я мог это предвидеть, я бы каждый вечер заставлял крупье или других игроков выдавать мне свидетельства, когда и сколько я выиграл.
Не обратив никакого внимания на эти саркастичные слова, Граднер поднялся с места и сказал:
- Вам сейчас прочтут протокол, а вы его подпишите.
Хорфди пододвинул свой стул поближе к протоколисту и стал внимательно его слушать. Граднер должен был признать, что, несмотря на все усилия с его стороны, он ни на шаг не продвинулся вперед. Конечно, он мог держать Хорфди в заключении и дальше, но его охватили сомнения, справедливо ли отдавать под суд этого подозреваемого.
- Вы с такой точностью передали все мои слова, - обратился Хорфди к протоколисту, когда тот закончил чтение, - что мне совершенно нечего прибавить. Я готов подписать бумаги хоть сейчас.
Потом он встал и обернулся к следователю, словно ожидая дальнейших приказаний. Граднер чувствовал себя отвратительно и ничего не мог противопоставить безукоризненному поведению молодого человека. Следователь довольствовался тем, что проговорил:
- Я буду вынужден допросить вас еще раз, так что некоторое время мне придется продержать вас в тюрьме.
Хорфди молча поклонился.
- Но, я могу облегчить вашу судьбу тем, что прикажу не держать вас больше в одиночном заключении.
- О, одиночество меня не пугает, - ответил подозреваемый. - Если человек пережил столько, сколько я, ему бывает даже приятно побыть одному и обдумать свое прошлое.
- Как хотите, - произнес следователь, поклонившись Хорфди, давая этим понять, что допрос окончен.
- Лейзетрит, - обратился Граднер к своему помощнику, - скажите жандармам, чтобы они отвели этого господина назад, в тюрьму.
Хорфди понял, что следователь отдал именно такое распоряжение, чтобы он мог выйти из его кабинета как свободный человек, а не как узник, и что конвой встретит его только в коридоре. Обвиняемый поклонился, как бы благодаря Граднера за обходительность, открыл двери и исчез.
Теперь только Мария встала со стула. Она сдержала обещание и не выдала своего присутствия ни словом, ни жестом. Женщина, отодвинув ширмы, подошла к Граднеру. Ее бледное лицо было очень серьезно. Указывая рукой на дверь, она решительно заявила следующее:
- Человек, который только что вышел отсюда, человек, которого вы допрашивали, - убийца моего мужа.
Эти слова удивили следователя, тем более что сам он теперь был склонен думать, что арестованный не виновен. Граднер пытался убедить Марию, что она не права, но женщина упорствовала.
- Я не ошибаюсь, я уверена, что не ошибаюсь!
- Но разве что-нибудь в манере этого человека держать себя, в его словах или интонациях его голоса показалось вам подозрительным?
- Нет, вовсе нет.
- Так на чем же основано ваше обвинение? Или это только пустое предположение?
- В ту минуту, когда он вошел в комнату, когда он заговорил, меня затрясло. Разве так могло бы быть, если бы он не совершал убийства? Мне кажется, я никогда прежде так не волновалась. Я чувствую некоторую связь с этим человеком. Я еще много из-за него выстрадаю, клянусь вам.
- Вы итальянка и поэтому немного суеверны.
- Может быть, но в эту минуту я рассуждаю вполне логично. Разве можно так волноваться из-за присутствия человека, которого я никогда прежде не видела, которого совсем не знаю? Это он, господин Граднер, я уверена в этом!
Движения женщины, тон ее голоса, глаза, сверкавшие огнем, - все это лишь подчеркивало ее красоту. Следователь не мог отвести от нее глаз. Она напоминала ему древнюю жрицу, обвинявшую перед толпой какого-нибудь святотатца. Пока Граднер думал, как ему успокоить взволнованную женщину, в комнату вошел канцелярский служащий и передал ему какой-то документ.
- Он здесь? - спросил следователь, пробежав глазами поданную ему бумагу.
- Да, господин следователь.
- Приведите его сюда.
Минуту спустя в комнату вошел Зиг.
- Вы хотели со мной поговорить? - спросил Граднер.
- Да, господин следователь, мне приказано поступить в ваше распоряжение, чтобы оказать помощь в расследовании убийства на Французской улице.
- Знакомы ли вы с подробностями этого дела?
- Более или менее. Я одним из первых побывал в квартире, когда узнал о преступлении.
- Да-да, припоминаю. Кажется, ваше имя упомянуто в протоколе полицейского комиссара.
- Весьма вероятно.
- Там говорилось о некоторых предположениях, высказанных вами.
- Совершенно ни на чем не основанных, как я потом убедился. Теперь все мои подозрения сходятся в одной точке.
- В какой именно?
- Я подозреваю того же человека, что и вы. Вчера вы велели его арестовать.
- Вы имеете в виду Хорфди?
- Да, господин следователь.