- Вот протокол только что произведенного допроса, прочитайте его внимательно.
Зиг сел на стул Лейзетрита и погрузился в чтение, а Граднер отошел к камину и снова заговорил с Марией.
- Ну, что скажете? - спросил следователь Зига через четверть часа, когда тот закончил.
- Вы позволите мне говорить откровенно?
- Конечно.
- Мне кажется, все свидетельствует о том, что у нас нет причин задерживать этого человека.
- Совершенно согласен с вами.
- Да, но существуют улики…
- Вы располагаете уликами?
- Нет еще, но я обязательно их найду.
- Да, если только Хорфди действительно виновен.
- Конечно, виновен, - вмешалась Мария, не упустившая ни слова из этого разговора.
Полицейский агент быстро повернулся к женщине и спросил ее:
- Значит, и вы уверены в виновности арестованного?
- Да, совершенно уверена.
- Великолепно! - воскликнул Зиг. - Хорфди погиб. Теперь я не сомневаюсь, что найду против него необходимые улики.
Вдруг Зиг ударил себя рукой по лбу, будто его посетила какая-то мысль, и обратился к следователю с такими словами:
- Вы, вероятно, заметили, что это человек весьма непростой…
- Без сомнения. Виновен он или нет, - сказал Граднер, - но перед нами умный и хитрый человек.
- В таком случае нам ничего не удастся сделать, пока он в тюрьме.
- Как так?
- Дело в том, что таких людей, как он, не испугать несколькими днями заточения. Не стоит надеяться и на то, что он кому-либо проговорится. Преступники порой встречают в тюрьме своих старых знакомых и откровенничают с ними. Это не тот случай. Хорфди ни здесь, ни в Моабите, ни в какой другой тюрьме не встретит своих знакомых, а если даже и встретит, то не будет ничего рассказывать о себе.
- Что же, по-вашему, стоит предпринять? - спросил Граднер.
- Я за то, чтобы сейчас же отпустить подозреваемого.
- Чего вы думаете этим добиться? Вы полагаете, что он скорее выдаст себя на свободе?
- Это более вероятно, и нам проще будет провести его.
- А если последние события так взволновали его, что он решит куда-нибудь уехать или просто-напросто сбежать?
- Если бы он хотел сбежать, то сделал бы это сразу же после убийства - конечно, если именно он совершил его. Теперь, после того как он уже побывал в руках полиции и сумел обмануть ее своим хладнокровием и ловкостью, как он думает, ему не о чем волноваться. Кроме того, Хорфди - типичный берлинец. Он скорее согласится терпеть различные неудобства, чем переселится в другое место. Многие преступники, которые на чужбине могли бы жить совершенно спокойно, рискуют свободой и даже жизнью, лишь бы подышать берлинским воздухом. Как только Хорфди снова окажется на свободе, я предлагаю установить за ним тайный надзор. Я даже готов взять это на себя.
- Хорошо, - сказал следователь, - в таком случае наш узник свободен. Я надеюсь, Зиг, вы не спустите с него глаз. В чем состоит ваш план?
- Мой план еще до конца не созрел, но я предчувствую удачу.
Граднер с удивлением посмотрел на Зига. Его всегда бледное лицо оживилось, а глаза за стеклами синих очков сверкали. Он производил впечатление человека, знающего свое дело.
Следователь понял, что перед ним стоит полицейский, влюбленный в свою работу, способный оказать неоценимые услуги обществу, если только дать ему такую возможность. Граднер решил заручиться поддержкой такого опытного человека, как Зиг. Хотя было и не принято, чтобы следователь напрямую отдавал приказы агенту полиции, Граднер решил, что на этот раз можно сделать исключение.
- Значит, вы ручаетесь мне за успех нашего дела? - спросил следователь.
- Если Хорфди - убийца, - ответил Зиг, - то я обещаю вам достать доказательства его вины. Но у меня есть несколько условий.
- И что же это за условия? - поинтересовался Граднер, уже начинавший привыкать к манерам своего подчиненного.
- Прежде всего, надо, чтобы его освободили завтра до обеда.
- Я готов оказать вам содействие в этом.
- Необходимо также, чтобы полицейское бюро поместило в разные газеты заметки о причинах этого освобождения. Надо, чтобы он прочел приблизительно следующее: что вы жалеете о случившемся недоразумении и что после первого же допроса вы убедились в его невиновности. Тогда Хорфди не заподозрит ловушки. Кроме того, он будет меньше ограничивать себя в словах и действиях.
- Я полностью согласен с вами, - сказал Граднер, невольно удивляясь предусмотрительности полицейского, - ну, а дальше?
- Дальше… Видите ли, господин следователь, здесь есть небольшое затруднение. Я прошу предоставить мне полную свободу действий и выдать мне крупную сумму денег. Коли я не хочу терять из виду обвиняемого, на время мне придется стать богатым светским человеком.
- Я доложу об этом кому надо и надеюсь, что ваши просьбы будут удовлетворены.
- Если из казны вам не выделят достаточной суммы, - вмешалась Мария, - то я помогу вам. Я хочу отомстить за своего мужа!
- В таком случае, - сказал Зиг, - мне остается только раскланяться и ждать вашего решения. Если вам удастся все устроить, я сейчас же приступлю к исполнению своего плана.
Потом он повернулся к Марии, которая была в полном восторге от его ума и предусмотрительности, и произнес:
- Госпожа ван ден Кольб, возможно, мне теперь предстоит часто видеться с вами, будьте любезны отдать приказание, чтобы меня всегда пускали к вам.
- Конечно, - ответила молодая вдова, - я буду рада видеть вас в любое время.
Зиг поклонился и исчез так же бесшумно, как и пришел. Мария тоже простилась со следователем и поехала к себе домой.
V
Уже на следующий день в полицейском листке сообщалось следующее: "Господина Хорфди, который, как мы вчера писали, был арестован по подозрению в убийстве на Французской улице, после первого же допроса выпустили на свободу, так как выяснилась его полная непричастность к этому делу. Кроме того, как сообщает наш специальный репортер, полиция уже напала на верный след, и настоящий убийца, которому, к сожалению, удалось бежать за границу, вероятно, вскоре будет пойман и доставлен в Берлин".
Почти все поверили в правдивость этой заметки, а некоторые газеты не без злорадства прошлись насчет недальновидности полиции и высказали сожаление о невинно пострадавшем Хорфди.
Все эти заметки были на руку Зигу и очень радовали его. Хорфди ни за что не догадается, что его все еще подозревают и следят за ним! Зиг надеялся, что тот станет менее осторожен и совершит какой-нибудь промах. Зиг снова и снова перечитывал заметки об освобождении Хорфди, радостно потирая руки.
Три дня спустя довольно элегантный господин лет тридцати, с несколькими иностранными орденами на груди, звонил в дом Марии. Роза сейчас же отворила дверь.
- Могу я видеть госпожу ван ден Кольб? - спросил незнакомец. - Имени моего она не знает, но передайте ей, что она недавно видела меня у следователя.
- Хорошо, - ответила Роза, - мне уже говорили о вас и велели сейчас же принять вас, когда вы придете. Пожалуйста, следуйте за мной, - пригласила она, открывая дверь в коридор.
Пока Роза докладывала о посетителе, Зиг (читатели уже, наверно, узнали его) остался один. Оглядевшись, он понял, что находится в маленьком изящном будуаре, куда с трудом проникал солнечный свет. На широком мраморном столике сверкали десятки разных флакончиков и великое множество скляночек. На камине стояли часы в стиле рококо, на стенах висели венецианские зеркала, в углу на мольберте виднелась картина, немного поодаль, на маленьких столиках, были разбросаны шкатулки с перчатками, веера, лорнеты и открытая книга, а на вешалке висели изысканные дамские платья, пеньюары и капоты. Смесь различных духов ударила в голову Зигу, пока он все это осматривал. Полицейский агент совершенно забыл о цели своего визита и уже чувствовал себя богатым светским человеком, а не бедным мелким чиновником.
Дверь будуара открылась, и Зиг снова вспомнил о своих обязанностях.
- Прошу прощения, что заставила вас ждать, - извинилась Мария, - но теперь я к вашим услугам. Как ваши дела?
- Они пойдут прекрасно, если вы поможете мне.
- Вы знаете, что это мой долг, цель моей жизни - исполнить волю покойного мужа и отомстить за него. Мне посоветовали довериться вам, и я это делаю.
- В таком случае нас ждет удача! - обрадованно воскликнул полицейский агент и крепко пожал руку молодой вдовы.
Однако она даже не заметила этого жеста, так как для нее Зиг был не мужчиной и даже не полицейским агентом, а лишь ее сообщником и мстителем. Они сели друг напротив друга, и Зиг продолжил:
- Вы все еще уверены, по прошествии этих трех дней, что Хорфди - убийца вашего мужа?
- Да. А вы?
- И я тоже. Я даже зашел дальше. Мои подозрения переросли в уверенность, но нам нужны вещественные доказательства.
- А вы нашли средство добыть их?
- Да, но для этого мне понадобится ваша помощь.
- Я уже обещала ее вам.
- Тогда слушайте. Прежде всего вы должны знать, что я ни на минуту не терял Хорфди из виду после того, как он вышел из тюрьмы. Я знал, когда его освободят, и ждал у ворот. Оказавшись на улице, он взял извозчика. Я последовал за ним и наблюдал за каждым его шагом. Пока я сижу здесь, его дом караулит мой поверенный. Кроме того, я навел справки о прошлой жизни Хорфди, так как вряд ли он рассказал всю правду следователю. Простите, если я затрону вещи, о которых в обществе дам не принято говорить, но я узнал, что в продолжение всей своей жизни Хорфди не имел ни одной продолжительной связи.
- Разве это нас касается? - спросила Мария.
- Конечно, и вы сами в этом убедитесь, если согласитесь выслушать меня. Хорфди никогда серьезно не влюблялся, он порхал с цветка на цветок, как мотылек, и любил больше рассудком, чем сердцем. Вы понимаете меня?
- Вполне, господин Зиг, но к чему вы клоните?
- Из всего этого я заключаю, что, если до сих пор Хорфди по-настоящему никого не любил, тем больше шансов, что он в состоянии испытать сильную страсть.
- Да, но кого же ему полюбить? Знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы внушить ему такую любовь?
- Вы.
- Я? - переспросила Мария, подумав, что ослышалась.
- Это единственное средство, при помощи которого мы можем достигнуть нашей цели. Хорфди не знает вас, и поэтому у него не возникнет подозрений на ваш счет. Вы должны войти в его жизнь и постараться что-нибудь разузнать о его прошлом, а когда настанет время, вы скинете свою маску. С таким противником, как он, нельзя бороться обычными методами. Здесь нужно что-то особенное, и мне кажется, я нашел способ. Станьте Далилой для этого Самсона. Обрежьте его волосы и сдайте его филистимлянам.
- Этот план совершенно невыполним.
- Но с вашей помощью мне удастся претворить его в жизнь. Если вы захотите помочь мне, у нас все получится. Хорфди непременно себя чем-нибудь выдаст, и ваш муж будет отмщен.
Мария встала. Она дрожала как в лихорадке. Бедная женщина от волнения не могла даже говорить. Зиг тоже встал, взял свою шляпу и трость и направился к двери со словами:
- Завтра в это же время я снова зайду к вам, и если вы позволите, я посвящу вас во все подробности своего плана.
- Но… - пролепетала Мария, словно собираясь удержать полицейского.
- Значит, до завтра, - сказал тот и исчез.
На следующий день он снова явился на Французскую улицу, где его тотчас приняли. Не успел агент произнести и слова, как Мария выпалила:
- Я всю ночь не спала, думала о нашем разговоре. Я принимаю ваше предложение, потому что другого способа достигнуть нашей цели нет.
- Превосходно! - воскликнул Зиг.
Усевшись рядом, заговорщики стали обсуждать детали предприятия. Через два часа агент ушел и направился к Лоле Монтец, в гостиной которой должны были встретиться Мария и Хорфди.
Зиг представился хозяйке как граф Камани, и с неподражаемым итальянским акцентом попросил у нее позволения привести с собой родственницу, которую он не мог оставить дома одну. Хотя Лола Монтец и удивилась подобной просьбе, но дала графу свое позволение, ввиду того что он казался очень богатым человеком, пусть и со странностями. Она тотчас позвонила всем своим друзьям и позвала их на чай, что, собственно, должно было означать: "В честь чужестранца состоится крупная игра". И гости съехались со всех сторон.
Дамы были одеты великолепно - вероятно, желали покрасоваться перед новым графом. Хорфди после своего ареста пришел сюда впервые. При его появлении у Марии сжалось сердце и мурашки пробежали по телу. Зиг-Камани вскоре завязал с Хорфди разговор, в котором попросил посвятить его в тайны игры. Мария делала вид, что тоже интересуется этим. Мнимый граф, желая попытать счастья, ушел к зеленому столу, а Хорфди остался занимать Марию. У него был обычный разочарованно-отрешенный вид. И в то же время он думал про себя: как такая женщина попала в гостиную Лолы Монтец?
Зиг сыграл и выиграл. Он хотел выйти из игры, но все воспротивились этому. Тогда он сказал, что проводит свою родственницу домой и снова вернется. Это всех успокоило, и тайный агент полиции уехал с Марией.
- Ну что? Как все прошло? - спросил он свою спутницу на лестнице.
- Я поговорила с ним, как вы и хотели. Но где же я снова увижу его?
- Об этом не беспокойтесь, это я беру на себя, иначе незачем было бы и дело затевать.
- Но где? Я не желаю опять ехать в этот дом, в это отвратительное общество.
- Вам и не нужно.
- Но что вы придумали?
- Пока ничего, но обязательно что-нибудь придумаю, не волнуйтесь. Могу я задать вам один вопрос? Ваше убеждение в том, что Хорфди виновен, не пошатнулось после разговора с ним?
- Нет, не пошатнулось, но и не подтвердилось ничем.
Они спустились с лестницы и очутились на улице.
- Я вынужден снова вернуться к этой Монтец, - сказал Зиг.
- Пожалуйста, идите, только позовите извозчика и дайте ему мой адрес.
- Но, может быть, вы не хотите так поздно ехать одна? Проводить вас до дома?
- Нет, благодарю.
Мимо проехал экипаж, и Зиг, остановив его, усадил в него Марию.
- Я приеду к вам завтра, - произнес полицейский агент, - чтобы поговорить о том, что делать дальше.
- Я целый день буду дома, - ответила Мария.
С минуту Зиг смотрел вслед удалявшемуся экипажу, и на лице его появилось какое-то странное выражение, но он сейчас же провел рукой по лбу, как бы прогоняя навязчивые мысли. Агент выпрямился во весь свой маленький рост и снова направился к дому, из которого только что вышел.
Появление графа вызвало бурю восторга. Хорфди метал банк. Зиг понтировал против него с невозмутимым спокойствием. Этот напряженный поединок собрал немало зрителей. Хорфди, бледный, как платок, которым он отирал пот со лба, удваивал ставки и проигрывал. Он остановился, когда его проигрыш Камани составлял сорок тысяч марок. В глазах Зига блеснул огонек: он добился своего. Все облегченно вздохнули, когда игра закончилась. Было уже восемь часов утра. Зиг только теперь почувствовал, как он устал.
Когда мнимый Камани со всеми прощался, Хорфди подошел к нему и спросил:
- Куда мне прислать свой долг, граф?
- В "Палас-отель" на Потсдамской площади, - ответил полицейский агент, ни на минуту не задумываясь, так как он ждал этого вопроса.
Учтиво раскланявшись, они разошлись в разные стороны. Около полудня Зиг уже был у Марии. Он сообщил ей о том, что происходило у Монтец во вторую половину ночи, и рассказал, что следует делать дальше.
- Раз вы решили видеться с Хорфди, - произнес он, - вы не можете больше оставаться в этой квартире. Ему может прийти в голову мысль проследить за вами, тогда он узнает, кто вы, и все будет потеряно.
- Вы правы…
- В таком случае позвольте мне подыскать вам другую квартиру.
Зиг, никогда ни о чем не забывавший, прямо от Марии отправился к Медлеру, чтобы купить сундуки, но так как подержанных сундуков с заграничными штемпелями и таможенными отметками не оказалось, то он пошел в ломбард, и там ему посчастливилось найти то, что он искал. Затем агент накупил массу всяких безделушек: бумажники с гербами, туалетные принадлежности с графскими коронами, трость и множество самых модных рубашек и элегантных костюмов. Оставалось только переслать все это в отель, который он указал Хорфди. Туда Зиг и поехал.
В отеле полицейский агент не довольствовался какой-нибудь комнаткой на четвертом этаже, куда надо было подниматься на лифте, а нанял три комнаты за пятнадцать марок на первом этаже. Неужели граф Камани стал бы стеснять себя в чем-либо? С этого дня он сам себя не узнавал. Оставшись один, он удивленно посмотрел на себя в зеркало. Неужели это он, Зиг, разъезжает в каретах и живет на первом этаже "Палас-отеля"? Оценив свое отражение, он даже нашел, что похорошел.
После обеда он взял карету и поехал искать квартиру для Марии ван ден Кольб. Если бы Зиг заявил ей вечером, что занял для нее комнаты рядом со своими, она бы ничего не сказала: вдова думала только о мести! Она не считала Зига живым существом, он был лишь орудием мести. После долгих поисков он наконец нашел меблированную квартиру на Кляйстштрассе и снял ее на имя своей родственницы графини Камани.
Хозяину квартиры пришлось покинуть Берлин, и он сдавал ее через швейцара, чтобы выручить проценты за мебель. Больше всего Зигу понравилось то, что здесь было два входа: парадный и черный. Из гостиной маленькая дверца с матовым стеклом выходила в коридор и оттуда вела на лестницу.
Всегда предусмотрительный полицейский, оставшись в квартире один, не терял времени даром и хорошенько все изучил. Вынув из дверцы ключ, он слегка поцарапал поверхность матового стекла, чтобы можно было видеть, что происходит в гостиной.
За последние тридцать шесть часов Зиг почти не отдыхал. Он довольно рано вернулся домой и лег в кровать, но долго не мог уснуть, - может, оттого, что не привык к матрасу на пружинах и пуховым подушкам, а может, оттого, что странные мысли не давали ему покоя.
VI
На следующий день, еще до завтрака, Зиг встретился с несколькими нужными ему людьми, после чего вернулся к себе и принялся ждать Хорфди. Карточные долги принято платить не позже чем через сутки, и агент смело мог рассчитывать на то, что вчерашний должник не замедлит явиться к нему. Единственное его опасение состояло в том, что Хорфди где-нибудь да раздобудет эти сорок тысяч марок и принесет их с собой. Эта щепетильность кого угодно привела бы в восторг, но не Зига: весь его план зиждился на том, что Хорфди останется его должником. Мысль о том, что он вовсе не заплатит свой долг или вообще не явится к нему, не приходила полицейскому в голову. Побывав в тюрьме, подозреваемый находился в двусмысленном положении: он должен был всего остерегаться и не компрометировать себя. Так что Зиг нисколько не сомневался в том, что если Хорфди и не заплатит сейчас своего долга, то во всяком случае непременно придет, чтобы попросить об отсрочке. Но, когда в час дня должник все еще не появился, полицейский забеспокоился.
"Вдруг он вздумает написать, вместо того чтобы прийти лично?" - думал он про себя.