Вы будете удивлены: я учусь стрельбе в цель. Мой новый дворецкий - как это важно звучит, не правда ли? - согласился учить меня, и я каждый день упражняюсь на лужайке позади дома. В первый день я до смерти перепугалась: я не могла себе представить, что звук выстрела так оглушает, что револьвер так отдает, что он такой тяжелый… Тернер (дворецкий) уверяет, что я делаю успехи. Я, конечно, предпочла бы, чтобы он учил меня стрелять из лука: это гораздо изящнее и больше подходит для женщины. После стрельбы у меня руки совершенно черные…"
Тэб несколько раз перечитал это письмо, прежде чем отправиться в Стоун-коттедж. По дороге он остановился, чтобы взглянуть на стройку И Линга, и был поражен красотой похожего на пагоду дома. Перед ним был разбит цветник. В начале главной аллеи уже высилась одна колонна. Около другой еще хлопотали рабочие.
Вскоре он увидел и самого хозяина, но не сразу его узнал. И Линг был одет в простую рабочую блузу.
- Поздравляю вас, И Линг! - сказал Тэб, подходя к китайцу. - Ваш дом поистине прекрасен!
- Я рад, что вам нравится мое новое жилище. Я ведь выписал из Китая лучшего мастера. И внутреннее убранство будет не хуже!
- Я вижу, что осталось лишь возвести вторую колонну.
- Да… - мечтательно проговорил китаец. - Она будет увенчана драконом, и тогда работа будет окончена. Я чувствую, что в глубине души вы считаете меня чудаком и дикарем. Не правда ли?.. И мои колонны кажутся вам, вероятно, нелепыми?..
- О нет!.. Помилуйте! Я даже не думал…
- Вы слишком хорошо воспитаны, чтобы прямо сказать об этом.
И Линг вынул из кармана блузы золотой портсигар и протянул его Тэбу. Закурив, он медленно, с расстановкой, заговорил:
- Для меня - моя колонна "Благодарственных воспоминаний", для вас - памятники погибшим на войне, осязаемый символ непреходящего чувства…
- Да вы, кажется, язычник? - удивился Тэб.
Китаец пожал плечами.
- Я верю в Бога как в высшую силу, не поддающуюся определению. Я верю, что Бог подобен ручью, стекающему с гор и питающему реки и озера… Приходят люди и набирают в кувшины воды, у иных эти кувшины прекрасны, у других безобразны… И каждый стремится убедить вас, что лишь вода из его сосуда утолит вашу жажду… Я предпочитаю пить прямо из ручья, встав на колени и зачерпнув ладонью ледяную струю…
- Да вы еще и поэт! - воскликнул Тэб, удивленно посмотрев на китайца.
И Линг ничего не ответил. И вдруг спросил:
- Вы узнали что-нибудь новое об убийстве Брауна?..
- Нет. Где он скрывался все это время?
- Он был в курильне опиума, - без всякого смущения ответил китаец. - Я завлек его туда по просьбе моего хозяина - Джесса Трэнсмира… Трэнсмир боялся встречи с ним… Из курильни Браун исчез столь неожиданно, что я не успел помешать ему… Я искал его всюду, но не нашел… О его смерти я узнал из газет.
Тэб некоторое время сидел в глубокой задумчивости.
- Не знаете, И Линг, были ли у него враги?..
- Брауна многие не любили! Должен сознаться, что я и сам его недолюбливал… Но… - Китаец, усмехнувшись, пожал плечами.
- Значит, вы совершенно не представляете себе, кто мог его убить?
И Линг посмотрел на Тэба и тихо сказал, глядя ему прямо в глаза:
- Я знаю, кто убил его!
- Вы не шутите? - спросил ошеломленный Тэб.
- Я говорю совершенно серьезно. Повторяю вам, что я знаю, кто убийца. Я несколько раз был в двух-трех шагах от него. Однако есть причины, по которым я не хочу называть его имя. И есть причины, по которым я должен убить его сам. - И сразу же, явно избегая вопросов, спросил: - Вероятно, вы едете к мисс Эрдферн? Советую вам теперь входить к ней в сад через переднюю калитку. С некоторых пор она обучается стрельбе, и один из моих служащих, которому я приказал следить за ее домом, едва не был убит…
Тэб рассмеялся и протянул руку китайцу.
- Вы странный человек, И Линг! Я решительно отказываюсь вас понимать.
- Все сыны Востока кажутся европейцам странными, - с лукавой усмешкой ответил китаец.
Мисс Эрдферн встретила Тэба у дома. Она была в простом платье и широкополой соломенной шляпе. Тэбу она показалась прекрасной как никогда.
- Я уже хорошо стреляю! - весело сообщила женщина, когда Тэб соскочил с мотоцикла. - Мне очень хотелось напугать вас и выстрелить, когда вы подъезжали, но я поборола это желание.
- И Линг, по-видимому, прав: вас теперь, пожалуй, и в самом деле следует опасаться!
Они вместе направились к дому, и Тэб взял свою спутницу под руку.
- Мне кажется, что вам будет легче вести мотоцикл обеими руками, - лукаво заметила мисс Эрдферн, высвобождая руку. - Но… как же вам удалось освободиться и приехать? Ведь вы так заняты!..
- Я действительно был очень занят.
- По-прежнему этим убийством?
- Да… Загадочное дело! Даже у Карвера больше нет надежды найти преступника… А уж он опытный сыщик…
- И никаких новых улик?
Тэб, вспомнив о своем обещании не говорить про булавку, ответил не сразу. Впрочем, поразмыслив и решив, что с мисс Эрдферн можно быть откровенным, сказал:
- Мы нашли две совсем новые булавки. Одну - после первого убийства в подвальном коридоре у двери, другую - после второго убийства в подвальной комнате, тоже около двери… Обе булавки слегка согнуты…
Она удивленно посмотрела на него и задумалась.
- Две булавки?.. - тихо повторила она. - Как странно! Что же вы думаете о них?..
Тэб развел руками.
- Убийца - несомненно, человек в черном, - уверенно произнесла мисс Эрдферн. - Я внимательно следила за тем, что писали в газетах: никто другой не мог убить Трэнсмира… Кстати, как смешон этот Скотт! - неожиданно добавила она. - Ведь это он, не правда ли, перепугался до смерти, когда мы с И Лингом вошли в дом за нашими бумагами?.. Вы слышите, я нарочно говорю "нашими"!
- Кстати, И Линг нашел, что искал?
- Не знаю. Иногда мне кажется, что И Линг что-то нашел, хотя он уверяет, что в бумагах Трэнсмира не оказалось ничего для меня интересного. Я думаю, что он не говорит, потому что щадит меня. Но ничего, когда-нибудь я все узнаю…
Они сидели в тени липы на зеленой лужайке. Рука мисс Эрдферн играла свесившейся цветущей веткой. Тэб осторожно к ней прикоснулся, и она не отняла руки.
- Урсула, - едва слышно сказал Тэб, - Урсула! Понимаете ли вы, что происходит в душе человека… который любит?
- Мне кажется, да… - После паузы так же тихо ответила она. - А понимаете ли вы, что женщина, изображающая в течение многих лет на сцене влюбленную восемь раз в неделю, считая утренние представления, может в такую минуту разрыдаться?.. Нет… Тернер может увидеть! Не надо!.. Не целуйте меня!..
Если бы Тэба спросили, что произошло потом, он не смог бы ответить: он помнил лишь, как прядь любимых волос коснулась его губ, помнил пленительную нежность щеки…
- Завтрак подан, госпожа, - провозгласил внезапно появившийся перед ними дворецкий, пожилой человек с бесстрастным бритым лицом; он, казалось, не видел ни Тэба, ни своей госпожи.
После того как он ушел, мисс Эрдферн сказала:
- Думаю, что мой дворецкий никогда не простит себе того, что поступил на службу к актрисе! Хорошего же он будет мнения обо мне!
- Да, это ужасно! Единственное, что может спасти вас в его глазах, это объявление о нашей помолвке.
Тэб вернулся в город счастливейшим человеком. Придя в редакцию, он засел за длинное письмо своей невесте. Ночной редактор, заглянув в дверь, решил, что он готовит объемистую статью, - на столе Тэба лежало с полдюжины исписанных листов. Не удовольствовавшись посланием, Тэб прибавил еще семь страниц "постскриптума".
На следующее утро погода испортилась: лил дождь, температура упала до двенадцати градусов. Несмотря на это, Тэб с удовольствием отправился бы на мотоцикле в Стоун-коттедж. Но, подавив в себе это желание, он пошел навестить Рекса. Лендер стал рассказывать Тэбу о своей стройке.
- Вы знаете, где я решил построить новый дом? Я построю его на холме, вблизи от виллы мисс Эрдферн.
- Как же! - с усмешкой прервал его Тэб. - Увы… Он уже занят…
- Вы имеете в виду И Линга? - пренебрежительным тоном промолвил молодой миллионер. - Я перекуплю у него участок вместе с дурацким храмом…
Тэб покачал головой:
- Боюсь, что вам едва ли удастся убедить И Линга продать участок. Он не меньше увлечен своей стройкой, чем вы своей…
- Пустяки, - рассмеялся Рекс. - Вы забываете, что я теперь состою из кредитных билетов…
- Ну что вы, отнюдь. Но я слишком хорошо знаю И Линга!..
- Жаль! Мне так нравится это место! В первый раз я увидел его давно, еще до того, как узнал, кто такая мисс Эрдферн и что она живет рядом. И подумал, как хорошо было бы выстроить себе дом на этом холме!.. Кстати, как поживает мисс Эрдферн?
Тэб немного помолчал, а затем спокойно сказал:
- Она - моя невеста.
Рекс опустился в кресло и долго смотрел на своего приятеля бессмысленным взглядом. Опомнившись, он вскочил с места и с преувеличенной горячностью пожал Тэбу руку, а потом несколько театрально произнес:
- Счастливец! В то время как я путешествовал, он ухаживал за предметом моей страсти! По этому случаю нужно выпить! Я искренне рад за вас, старина, и желаю вам счастья… Расскажите же мне подробнее о вашей помолвке!
Когда друзья выпили по бокалу шампанского, Рекс все с той же нелепой восторженностью заявил:
- Как жаль, что участок этот занят… Я подарил бы вам свой дом!.. Да! Это был бы достойный свадебный подарок! Я еще попытаюсь его убедить!
На следующий день Тэб поспешил в Стоун-коттедж.
- Я все рассказал Рексу!
Улыбка мгновенно исчезла с лица мисс Эрдферн.
- Вы недовольны, Урсула? - смущенно спросил Тэб.
- Он был очень огорчен?
- Как ни странно, нет!.. Он еще слишком молод, чтобы чувствовать глубоко!..
Лицо мисс Эрдферн озарилось улыбкой, и Тэб, глядя в ее прекрасные глаза, сказал:
- На месте Рекса я возненавидел бы несносного Тэба Холланда!..
- Рекс благоразумнее, чем вы думаете! А теперь пойдемте в сад: мне о многом нужно с вами поговорить… Чем дольше я буду откладывать, тем труднее мне будет потом вам все рассказать…
Когда Тэб усадил свою невесту в плетеное кресло, она внимательно на него посмотрела и уверенным голосом произнесла:
- Тэб! Я убила Джесса Трэнсмира…
26
Ошеломленный Тэб вскочил.
- Что?!
- Я убила Джесса Трэнсмира, - все так же спокойно повторила мисс Эрдферн. - Я убила его не собственными руками… Но я виновата в его смерти так же, как если бы убила его собственными руками…
Тэб побледнел:
- Объясните мне… я хочу знать все…
- Хорошо… Только, пожалуйста, успокойтесь… - Мисс Эрдферн усадила его в кресло. - Я уже давно собиралась рассказать вам… И зря откладывала… Я уже как-то говорила, что когда-то была судомойкой. Но я не говорила вам, что выросла в сиротском доме… Моя мать была убита, и отец был казнен за это убийство…
Она посмотрела на Тэба своими печальными глазами, и он взял ее руки в свои.
- Я плохо помню свое детство, - продолжала она, задумчиво глядя вдаль. - Сейчас у меня перед глазами бесконечно длинный и холодный дортуар, где спали сорок девочек, толстая воспитательница и две строгие няни. Одна из моих подруг подслушала, как воспитательница говорила с кем-то обо мне, - так я узнала, как умерли мои родители… Затем, выйдя из сиротского дома, я получила место судомойки у великосветской дамы… Она тратила тысячи фунтов на благотворительность, но взвешивала каждый съеденный нами кусок… Я служила в этом доме месяца три, когда впервые встретилась с Трэнсмиром… Я как сейчас это помню: был холодный и ветреный день… Одна из горничных велела мне идти в гостиную. Помню, что я испугалась Трэнсмира: он был один в комнате и, ничего не говоря, стал разглядывать меня с ног до головы.
Мне было в то время лет двенадцать-тринадцать. Я была тихой и робкой девочкой. Жизнь была для меня настоящим адом… Трэнсмир спросил, хорошо ли мне в этом доме, и я сказала ему всю правду… Тогда он предложил мне уехать с ним - вероятно, он уже заранее переговорил обо мне с начальством сиротского дома, ибо никто против этого не возражал.
Трэнсмир снял для меня маленькую комнату в очень странном доме, который сдавала толстая и злая хозяйка. Здесь я познакомилась с бедным в то время И Лингом: он служил в китайском ресторане официантом… Теперь, после многих лет, хорошо узнав Трэнсмира, я думаю, что настоящим хозяином дома был он, а толстая женщина - кем-то вроде экономки…
После того как я поселилась в этом доме, я в течение двух месяцев не видела старика. Потом он вдруг явился с чемоданом нарядов для меня. Боже мой! Какой счастливой я почувствовала себя в ту минуту! О таком великолепии я не смела и мечтать!.. Он приказал мне переодеться и быть готовой к определенному часу…
Старик повез меня в деревню, где я должна была поступить в школу. По дороге он сказал, что намерен дать мне светское образование и воспитание, чтобы подготовить меня к будущей деятельности. Я была так взволнована и так благодарна ему за его доброту, что проплакала навзрыд всю дорогу…
Три года, проведенные мною в школе Святой Елены, кажутся мне теперь волшебным сном; после сиротского дома мне казалось, что я попала в рай. По окончании курса за мной приехал Трэнсмир. В тот вечер мы устроили любительский спектакль, в котором я играла одну из главных ролей. Этот спектакль и решил мою судьбу: Трэнсмир понял, что из меня может выйти хорошая актриса…
27
Мисс Эрдферн продолжала свое повествование.
- Странный человек был Трэнсмир. Он не мог жить без дела ни одного дня! Он был совладельцем двенадцати модных чайных салонов и каждый день сам приходил проверять счета и забирать выручку. Таким же образом он вступил в союз с И Лингом. Мне говорили, что он был даже в доле с одним доктором и получал часть его гонорара…
В течение полугода я была его секретаршей в маленькой скромной конторе. Он никогда не приходил раньше пяти часов. Однажды он устроил мне первый ангажемент в странствующей труппе. Она принадлежала ему. Я должна была ежедневно отправлять ему отчеты о выручке. По субботам я платила жалованье артистам и высылала ему остаток.
Когда я вернулась в город, он арендовал театр, в котором я должна была играть главные роли. Жалованье он мне платил очень маленькое: мне едва хватало на самое скромное существование. Единственное, что он предложил мне после моих первых крупных успехов, - это часть выручки, если она превосходила установленную сумму. Тут я должна сказать, что Джесс Трэнсмир был человеком слова. Мои успехи вскоре превзошли самые смелые ожидания, и ежедневная выручка почти всегда превосходила установленную сумму. Старик всегда платил положенную мне долю, и это помогало мне сводить концы с концами.
Мне известно, что с И Лингом у Трэнсмира не было оформленного контракта. А прибыль в ресторане превзошла все его ожидания… Однако старик всегда выдавал китайцу его долю.
Самым странным в моей жизни было то, что, несмотря на мои шумные успехи, я продолжала служить у старика секретаршей: каждую ночь, как вам теперь известно, после театра я приезжала к нему. Вы можете себе представить, как я уставала. Иногда у меня едва хватало сил, чтобы подняться по лестнице в Мэйфилд… Но старик был беспощаден со всеми подчиненными.
Когда я стала знаменитостью и мои портреты начали появляться во всех журналах, он купил мне тот ларец с драгоценностями, который вы видели. Старик сказал мне, что после его смерти все эти вещи достанутся мне. Но до его смерти драгоценности принадлежали ему. Каждый день я приходила обедать в ресторан И Линга, и старик доставал из своего неизменного чемодана ларец. Ночью же, после окончания спектакля, я должна была отвозить ларец в Мэйфилд и возвращать его старику.
- А говорил он вам когда-нибудь о вашем прошлом, о ваших родителях? - спросил Тэб.
- О да! Старик Трэнсмир был человеком очень откровенным… Он знал о драме моих родителей… Вообще он говорил, что предпочитает иметь дело с людьми, имеющими причины что-либо скрывать, - ими легче управлять… Он и мне как-то сказал: "Вы должны во всем мне повиноваться… Иначе… Ведь вы не хотите прочесть в газетах о преступлении вашего отца?" Но странно, что он никогда не возражал против того, чтобы я называлась своим настоящим именем: ведь Эрдферн - моя настоящая фамилия…
- Кем был ваш отец? - осторожно спросил Тэб.
- Актером… И думаю, что он был талантливым актером, пока… не стал пить… Он был пьян, когда совершил ужасное убийство… Вот и все, что мне удалось узнать… Но о чем вы так задумались, Тэб?
- Я пытаюсь вспомнить всех казненных за последние двадцать лет… Не было ли среди них Эрдферна?.. Ведь я помню имена всех крупных преступников…
Вдруг он вскочил:
- У вас есть телефон?
Через три минуты Тэб связался с редакцией и позвал к аппарату своего друга Джека.
- Джек, мне нужно навести справку! Не помните ли вы преступника по фамилии Эрдферн, казненного за убийство, лет… семнадцать или восемнадцать назад?
- Нет, - последовал ответ. - Правда, против одного преступника по фамилии Эрдферн было возбуждено уголовное дело за убийство, но он скрылся…
- А как было его имя?
- Виллард, да, точно - Виллард…
- В каком городе было совершено преступление?
Джек назвал маленький провинциальный городок, хорошо известный Тэбу. Тот повесил трубку и вернулся к Урсуле.
- Как звали вашего отца? - быстро спросил он.
- Виллард, - удивленно ответила она.
- В таком случае вашего отца не казнили! - Тэб вытер вспотевший лоб.
Молодая женщина покраснела, и тотчас краска отлила от ее щек.
- Вы… в этом уверены?
- Совершенно уверен! - воскликнул Тэб. - Уж на Джека можете положиться!.. Ваш отец еще до суда бежал и никогда не возвращался на родину.
- О боже!.. Какой ужас!
Когда мисс Эрдферн немного оправилась от пережитого волнения, она продолжила свой рассказ:
- Я… я ненавидела эти ежедневные передачи шкатулки! У меня было уже достаточно сбережений, чтобы купить себе украшения. Хотя я к ним довольно равнодушна и могла бы обойтись и без них… Но старик и слышать об этом не хотел… Он лишил меня всякой самостоятельности… Знал ли старик моего отца?.. Думаю, знал… Быть может, он встречался с ним в Китае? Так он, очевидно, узнал о моем существовании… И Линг?.. - продолжала она рассуждать вслух. - Знал ли он?.. Несомненно, знал! - Вдруг она схватила обеими руками ладонь Тэба и сказала: - Тэб, в тот вечер, когда вы явились в мою уборную в театре, я скорее почувствовала, чем поняла, что вам суждено сыграть в моей жизни большую роль! Я не ошиблась… Но я даже отдаленно не могла предположить, насколько эта роль будет велика!