- Да, я тоже заметила, - рассеянно отозвалась Вика. - Скажи, а этот Шатров действительно такой классный специалист, как ты говоришь? Может быть, не следует так нервничать из-за того, что он сказал?
- А с чего ты взяла, что я нервничаю? - улыбнулся Егор.
- Ой, Касаткин, меня-то не обманывай! - Вика слегка тряхнула его за локоть. - Я же вижу, что после его слов тебя словно подменили.
Он глубоко вздохнул.
- Знаешь, я доверяю Шатрову на все сто. Если он говорит, что ему необходимо срочно поговорить со мной, значит так и есть. А в случае с Крутицким все очень непросто. Внешне все чисто, почти идеально, но именно это мне и не нравится. Шатров в последнее время занимался проверкой его деятельности.
- Крутицкий, Крутицкий… - нахмурилась она, - Что-то очень знакомое.
Егор кивнул:
- Ты должна его помнить, он был на новогоднем вечере в "Балчуге", вместе с женой. Элла, кажется.
- Ах, да! Как же я сразу не сообразила! Конечно, я их помню. Но наше знакомство вряд ли можно назвать тесным. Элла - это же дочь того самого всемогущего Ремизова, если я не ошибаюсь?
- Не ошибаешься, но Эдуард Филиппович не так давно скончался.
- Да? Я не знала. Бедная Элла! Ладно, хватит о грустном, лучше расскажи мне про этого Крутицкого.
- Зачем тебе это?
- Да так просто, - она пожала плечами, - интересно же, с кем мне придется сегодня вечером вино пить.
- С чего бы начать? Несколько лет назад Антон Владимирович организовал фонд "Твори Добро" и очень преуспел. Насколько я знаю, вначале ему оказал большую помощь его, ныне покойный, тесть. Он в то время занимал серьезную руководящую должность в правительстве Москвы. Но теперь Антон Владимирович и сам оброс нужными связями и контактами. В основном Крутицкий занимается помощью больным детям и устройством брошенных малышей в семьи, в том числе в Европу и Америку. В нашей стране только глухой не слышал об этом фонде. Крутицкому, естественно, нужны спонсоры. В прошлом году я в качестве эксперимента вложил в это дело пару миллионов. Теперь же он хочет поговорить о дальнейшем сотрудничестве.
- А ты что, подозреваешь, что он проворачивает какие-то темные дела за твоей спиной?
Егор пожал плечами.
- Пока стопроцентной уверенности у меня нет, но Сергей в последнее время собирал на него досье. Значит, что-то нарыл…
- Ну, я не знаю, - она выразительно повела тонкими, как ниточки, бровями, - очень уж он молод, твой Шатров, чтобы быть таким незаменимым специалистом. У тебя же в юридической службе главный - Пахомов. Или я ошибаюсь?
- Нет, все верно. Я Пахомова очень ценю, ты сама это знаешь, но у меня же не ларек по продаже шаурмы, а крупный концерн. У меня работает не один, не два и даже не три юриста. А Сережу мне порекомендовал Грибов.
- Грибов… Не тот ли это Грибов, что пару лет назад благополучно вылез из-под следствия и от греха подальше перевел свои активы в Швейцарию? Петр Геннадьевич, если мне не изменяет память.
- Именно. Петька - мой старинный приятель. Его "доброжелатели" тогда развернули целую кампанию, сфальсифицировал кучу бумаг, подкупили свидетелей, чтобы на него завели дело. Я тогда думал, что ему не удастся выбраться из этого дерьма. Но! - Егор поднял палец кверху - один его хороший знакомый порекомендовал ему Шатрова. Он был совсем зеленый мальчишка, и, честно говоря, Грибов был настроен весьма скептически - примерно, как ты сейчас. Однако выбора у него не было. И он не прогадал. Шатров тогда нарыл столько компромата на его конкурентов, что не только вернул Петьке деньги и репутацию, но и повернул дело так, что его противниками очень заинтересовалась Генеральная прокуратура. Когда Грибов принял решение свернуть все свои дела в России и переехать в Цюрих, он звал с собой Шатрова. Обещал ему золотые горы, но все зря. Сергей наотрез отказался уезжать. Вот Петр и сосватал его в "КЕН-Строй", за что я ему очень благодарен. Шатров надежен, как скала и обладает хваткой бультерьера - если вцепится, не отпустит!
- Тогда почему ты поручил своему юридическому отделу поработать с этим Крутицким сейчас, а не тогда, когда вкладывался в первый раз?
- А потому, Викуся, что тогда речь шла всего лишь о паре миллионов, а сейчас речь идет об очень, я повторю - ОЧЕНЬ крупной сумме. Кроме того, Марина настаивала на том, чтобы я все детально проверил - ей Крутицкий сильно не нравится.
- Ах, вот оно что! Марина…
- Именно. У Добрыниной чутье - дай Бог каждому, - не замечая сарказма, продолжал Касаткин. - В любом случае я должен быть на все сто процентов уверен, что мои деньги работают на благое дело.
- Да уж, я до сих пор просто поражаюсь, как ты с таким отношением к жизни умудрился сколотить состояние! В наше время понятия "бизнес" и "порядочность" это, скорее, антонимы. А твоя честность порой переходит все границы.
- Ну, не во всем и не со всеми я такой уж честный! - засмеялся он. - Просто здесь-то речь идет о детях.
- В отношении моего ребенка я что-то не замечала сентиментальности с твоей стороны, - с некоторой обидой в голосе произнесла она.
- Вика, давай не будем возвращаться к этому разговору! Артем уже давно не ребенок, и он ни в коей мере не обделен вниманием и заботой.
- Ладно, ладно, - вздохнула Вика, - Но все равно мне кажется, что этот твой Шатров слишком молод для таких серьезных дел.
- Ошибаешься. Кстати, он не так уж и молод, как тебе кажется.
- Знаешь, Егорушка, наверное, я уже в таком возрасте, что все, кому меньше сорока, кажутся мне детьми, - Вика грустно рассмеялась.
- Брось, дорогая, ты прекрасно выглядишь! Знай, что ты для меня всегда останешься самой красивой и любимой женщиной на свете! - он поцеловал ее в висок и, быстро наклонившись, сорвал сразу целую охапку ромашек. - Это тебе!
- Льстишь, Касаткин, - рассмеялась она, выбирая из импровизированного букета торчащие в разные стороны травинки, - но мне все равно приятно! А эта Алиса, она его жена?
- Нет, Сергей, вроде бы, в разводе. Наверное, невеста. Симпатичная пара.
Вика недовольно поморщилась:
- Ладно, хватит уже нахваливать своего Шатрова. Надоело.
- Как скажешь, любимая. Кстати, мы уже пришли.
- Елки-палки! - вдруг воскликнула Вика с досадой. - Я же телефон дома оставила! Вот незадача!
- Ну и Бог с ним! Зачем он тебе сейчас?
- Нет, Егорушка, Артем с Ренатой должны звонить, я обещала быть на связи. Ну, не дуйся, - примирительно сказала она, увидев его нахмурившиеся брови. - Иди, закажи мне кофе, а я вернусь буквально через десять минут.
Вика поцеловала мужа и, помахав ему вслед, быстро пошла назад.
Сияющее июньское утро было полно птичьих трелей и едва слышного трепетания кроткого теплого ветерка. Ярко-желтые лютики казались лучами солнца, светившими с земли. Безоблачное высокое небо неровными синими лоскутами просвечивало сквозь темно-зеленые сосновые лапы.
У дверей одного из коттеджей, мимо которого петляла тропинка, Вика вдруг увидела странную мешковатую фигуру. Как раз в этот момент под ногу Вике попался сучок, разломившийся с сухим треском. От неожиданности человек вздрогнул и обернулся.
- Простите, что напугала, - с извиняющейся улыбкой проговорила Вика, рассматривая незнакомку, ибо это была молодая девушка.
Невысокая, полноватая; темные волосы растрепались и выскользнули из-под заколки, свешиваясь на грудь неаккуратными прядями с секущимися кончиками. Лицо ее почти полностью закрывали огромные темные очки, а на шее был повязан пестрый шелковый платок. "С такой фигурой нужно носить не джинсы, а льняные широкие брюки или длинные юбки. Да и волосы надо бы подстричь покороче", - подумала про себя Вика.
- Ничего, - пробормотала девушка нездоровыми, почти белыми, губами, развернулась, и почти бегом припустила в противоположном направлении.
- Черт, где-то я ее уже видела, но где? - вполголоса проговорила Вика, но где-то глубоко внутри шелохнулась тревога.
Уже через пару минут сомнения превратились в уверенность, а горло свело судорогой от внезапно нахлынувшего страха.
Глава пятая
Когда Антон открыл дверь своего коттеджа, он сразу понял: что-то не то. И в ту же секунду нос уловил знакомый сладко-вишневый запах сигарет его жены. Стало понятно, что оправдались самые худшие опасения. Элла сидела в кресле, закинув ногу на ногу, покачивая острым лакированным носом ядовито-розовой туфли. На кровати стоял кожаный баул, а в прозрачном слюдяном чехле лежало длинное вечернее платье.
- Элла, как я рад, что ты приехала. Как добралась? - неубедительно и фальшиво произнес Крутицкий.
И от этой фальши он тут же почувствовал прилив презрения и отвращения к самому себе.
Элла криво улыбнулась своими ярко-накрашенными узкими губами, и вместо ответа выпустила ему в лицо сизоватую струйку дыма.
- Где ты был?
- Гулял. Что-то голова разболелась. Решил пройтись по лесу, подышать воздухом, но что-то не помогло. Наверное, мне стоит прилечь и немного поспать, чтобы к вечеру быть в форме. Ты не возражаешь?
- Послушай, ты опять нашел какую-то девку?! - вновь спросила она, не обращая внимания на его реплику, и продолжая сверлить его маленькими острыми глазками.
- Какая еще девка? Ты о чем, Элла? Я не понимаю.
- Не понимаешь? - она нехорошо засмеялась и от этого скрипучего звука у Крутицкого по спине поползли противные ледяные мурашки. - Хватит выкручиваться, Антон! Если ты думаешь, что я не знаю о твоих кобелиных похождениях, - она брезгливо скривилась, - то глубоко ошибаешься! Ну, и кто она, твоя очередная подстилка?
- О чем ты говоришь, Элла?! Прекрати сейчас же. С чего ты вообще это взяла? - с трудом ворочая пересохшим языком, проговорил он.
- Неважно. Я жду ответа.
Антон смотрел в ее искаженное лицо и с трудом подавлял желание заткнуть уши, в которые врывались ее истерические визгливые вопли. Казалось, еще чуть-чуть, и мозг, как хрустальный, взорвется, разлетится на миллион мелких осколков. Виски еще ломило от бессонной ночи и той информации, которую на него обрушили. Больше всего на свете он хотел остаться один, чтобы переварить все то, что узнал несколько часов назад, нужно было подумать, как решить эту проблему. Немедленно. Но паника не давала сосредоточиться, давила изнутри, заставляла сердце биться гулко и неровно. У него есть время до вечера, но это так мало, катастрофически мало! К тому же, стараясь заглушить свой страх, он явно переборщил со спиртным, а от этого было так погано, что хотелось выпрыгнуть из тела.
Элла. Господи! Кто бы мог подумать, что ей придет в голову приехать сюда прямо с утра?! Он ведь своими глазами видел, как вчера вечером она села в такси, и отправилась на премьеру в театр. После спектакля планировался банкет, и он по опыту знал, что подобные мероприятия почти всегда заканчиваются ближе к рассвету. Тем более, при Эллином пристрастии к алкоголю, она вряд ли смогла бы добраться до "Соснового" раньше вечера.
- Послушай, это не то, что ты думаешь! У меня образовалось одно неотложное дело, мне было необходимо встретиться с… одним человеком, - попробовал парировать ее обвинения, впрочем, без особого энтузиазма.
Оправдываться не хотелось, тем более, что он знал наверняка, что сейчас все его слова не больше, чем простое сотрясение воздуха. Это давно превратилось в надоевшую до оскомины игру, правила которой всем давно были известны.
- Боже мой, Крутицкий! "С человеком"! Да все твои дешевые потаскухи скорее похожи на мартышек, чем на людей.
Она с силой затушила сигарету в массивной мраморной пепельнице и приложила к вискам пальцы с длинными алыми ногтями. Почему-то Крутицкому представилось, что с них вот-вот начнет капать кровь. Его кровь. Он едва сдержал внезапный порыв тошноты.
- Я же вижу, все дело в том, что ты встречался здесь с кем-то из своих бесчисленных шлюх! Теперь-то я понимаю, почему ты так не хотел идти вчера со мной в театр! Конечно, бездумный трах в сауне - это гораздо интереснее, чем скучная, никому не нужная премьера. А я-то, дура, поверила, что тебе надо в тишине поработать с документами! Тебе бы самому впору на театральные подмостки, цены б тебе не было!
Антон закрыл лицо рукой, чтобы не видеть, как из ее рта вылетают маленькие густые комочки слюны. Как же она ему надоела, со своей маниакальной ревностью, кто бы знал!..
* * *
Изменять своей жене он начал еще до того, как повел ее в ЗАГС. Некрасивая, худая до синевы, с нездоровой кожей, тяжелой нижней челюстью, делающей ее похожей на усталую заезженную лошадь, и маленькими, широко расставленными блеклыми глазками неопределенного цвета, Элла была единственной и горячо любимой дочерью Эдуарда Филипповича Ремизова - влиятельного чиновника. Именно с его помощью стала возможна та деятельность, которой столь активно и успешно занимался в последнее время Антон Владимирович Крутицкий. Такая крыша, как Эдуард Филиппович - на тот момент означала гарантию успеха любого начинания. Все это было бы невозможно, если бы Крутицкий не прознал в свое время, что у Ремизова есть обожаемая, но давно перезревшая дочка, которая до своих сорока лет так и просидела в девках. Благодаря своему вздорному характеру, неблагодарной внешности и чересчур завышенной самооценке, Эллочка рисковала навсегда остаться старой девой.
Атаку Антон Владимирович начал по всем фронтам, тем более, что красиво ухаживать он умел очень хорошо. Рестораны, модные вечеринки, театральные премьеры, две недели на Карибах, и, как апогей - поездка в Австрию на Венский бал.
Ни для кого не было секретом, что все эти ритуальные танцы имеют под собой чисто меркантильную подоплеку, но на тот момент всем было выгодно делать вид, что все всерьез. Антону Крутицкому был необходим прочный тыл в виде облеченного властью тестя; Ремизову, несмотря на слепое обожание, было понятно, что Элла вряд ли когда-нибудь дождется лучшей партии, да и сама Элла была не прочь попробовать на вкус блюдо под названием "брак", тем более, что все ее знакомые и подруги побывали замужем, а некоторые и не по одному разу. Словом, все складывалось самым лучшим образом. Уже через два месяца была сыграна пышная свадьба, на которой гуляла почти вся элита Москвы. Хотя в самом конце не обошлось и без ложки дегтя. Ремизов, отведя новоиспеченного зятя в уголок, провел с ним короткую, но весьма содержательную беседу, суть которой сводилась к следующему: я, мол, знаю, что дочурка моя - не принцесса Диана, и изменять ты ей будешь, это аксиома. Но если надумаешь гулять налево - гуляй тихо, чтобы никто ничего не заподозрил. Однако имей в виду, если дочь мне хоть намекнет на то, что ты ее обижаешь - не сносить тебе, зятек, головы.
Поначалу Антон и вправду был очень осторожен; если и развлекался на стороне, то делал это, только заручившись железным алиби. Все его увлечения носили разовый характер, попросту говоря, он предпочитал снимать проституток. От секса с женой его в прямом смысле мутило, хотя раза два в месяц он брал себя в руки и исполнял супружеский долг, после чего подолгу стоял в душе, стараясь отмыть ее запах. Непонятно почему, но ему казалось, что Элла постоянно пахнет тухлой селедкой и немытыми волосами.
Облегчение наступило только три месяца назад, после смерти тестя. А в последнее время Антон все чаще стал задумываться о разводе.
* * *
…Боль в голове стала почти невыносимой; глаза резало от яркого солнечного света, бившего прямо в окна, от удушливого запаха ее сигарет нестерпимо тошнило. Не обращая внимания на жену, Антон, как был в одежде и обуви, прилег на кровать и отвернулся к стене.
- Что, утомила тебя твоя подстилка? Еще раз повторяю - я не позволю тебе так со мной обращаться. Я себя не на помойке нашла!
- Ты уверена в этом? - каким-то странным голосом переспросил Крутицкий.
Он резко перевернулся, привстал на локте и пристально взглянул ей в глаза.
Элла замерла от неожиданности. То, что муж ответил на ее обвинения, да еще так дерзко, выглядело настолько необычно, что она на секунду лишилась дара речи. Столько презрения и ненависти было в его взгляде, что ей впервые стало по-настоящему страшно.
Подобные выяснения отношений происходили в их семье с привычной регулярностью, и, пока был жив ее отец, роль Антона сводилась к жарким оправданиям и покаянному молчанию. Затем, в полном соответствии законам жанра, следовал дорогой подарок - кольцо с бриллиантом, браслет, усыпанный россыпью мелких сапфиров или двухнедельная поездка на Бали.
То, что она совершенно безразлична ему, Элла поняла уже давно и никакими иллюзиями себя не тешила. Может она и не красавица, но уж точно не дура. Все эти скандалы были нужны скорее для того, чтобы еще и еще раз подчеркнуть его зависимость от нее, а еще точнее - от ее отца. Да, она давно смирилась с тем, что она для Крутицкого лишь удобная вещь, которую жаль потерять. Что-то вроде ключа от банковского сейфа. Но ведь при желании ключ можно и заменить. Да, это хлопотно, непросто, но все же возможно.
Со смертью отца все поменялось. Теперь он изменял ей почти открыто, на глазах, однако ни разу за все время не заводил разговора о разводе. В глубине души Элла все-таки надеялась, что Антон пусть и не полюбил, но хотя бы привык к ней. Вместе с тем она понимала, что все эти выяснения отношений ни к чему хорошему привести не могут, скорее наоборот - приблизят катастрофу. Но совершенно не могла сдержаться. При мысли о том, что Антон принял решение расстаться с ней, Эллу бросило в жар.
Он - похотливая лживая свинья, причинил ей много страданий, но, несмотря на все это, она ревновала его, ревновала дико и бешено, всякий раз, когда ей становилось известно о его очередной измене. Да, черт возьми, она любила его! Любила странной, иррациональной, болезненной любовью, которую тщательно и умело скрывала от него и даже от себя, маскируя ревностью и скандалами. Каким-то задним женским умом Элла понимала, что это чувство вряд ли вызовет в ее муже сочувствие или понимание. Она презирала себя за эту слабость, но ничего не могла с собой поделать.
- Что ты имеешь в виду? - наконец выдавила она из себя.
- Только то, что слышала. Все, я безумно устал, Элла. Мне очень плохо, и я совершенно не хочу сейчас обсуждать ничего, что связано с тобой и нашим браком. Оставь меня в покое, прошу, у меня дико болит голова.
- Послушай, ты можешь объяснить мне, что случилось? - еле сдерживая дрожь в голосе, спросила она.
Антон презрительно усмехнулся, встал, и, не говоря больше ни слова, ушел в душ, откуда сразу же послышался ровный шелест воды.
Все, что произошло, было так странно и настолько не укладывалось в привычную схему, что Элла вдруг почувствовала необъяснимый приступ смятения и безотчетной тревоги.
Элла машинально подтянула к себе пиджак мужа, который он бросил на кровать. Из внутреннего кармана вывалился небольшой белый конверт.
Через некоторое время дверь номера тихонько закрылась. В душе так же мерно лилась вода.