В комнате кто-то был. Морса внезапно охватила дрожь, какая бывает в детстве от страха, но, как он объяснил себе сам, это из-за того, что он только что вышел из тихой и безмолвной комнаты Брауни-Смита. Наконец ему пришла в голову мысль, что это был, наверное, какой-нибудь уборщик, который просто наводил порядок и вытирал пыль...
Шорох вдруг прекратился, и вместо этого из комнаты донеслись звонкие удары молотка. Морс почувствовал себя значительно лучше. Толчком распахнув дверь, он вошел и увидел комнату, очень похожую на ту, из которой только что вышел, с единственной разницей, что почти все пространство пола, покрытого ковром, здесь было заставлено коробками из-под чая и ящиками, на большинстве которых уже красовались этикетки с адресом.
Посреди всею этого разора стоял молодой человек с виду лет шестнадцати-семнадцати, одетый в рабочую одежду цвета хаки, который неумело пытался закрыть крышку одного из деревянных ящиков. Когда Морс вошел, молодой человек поднял голову, но только из минутного любопытства, потому что он тут же опустил ее и снова занялся своим нелегким делом.
- Простите... мистер Вэстерби дома?
- В отпуске, я думаю, - ответил молодой человек.
Морс заметил, что лицо у него было какое-то рябое.
- Я... м-м-м... один из его коллег. Я так надеялся застать его до отъезда!
Видимо, молодому человеку показалось, что это объяснение не нуждается и дальнейших комментариях, потому что он слегка кивнул и начал косо забивать следующий гвоздь в очередную деревянную рейку.
Обстановка в комнате была практически такая же, как в комнате напротив, даже письменный стол стоял на том же месте, так же лежала пачка отпечатанных листов, и на столе стояла пишущая машинка точно такой же марки.
Внезапно Морс понял, что ему нужно делать, хотя ему трудно было бы объяснить, зачем он это делает.
- Я только оставлю ему записку, если вы меня пропустите. Он вынул из кармана лист бумаги, на котором только что печатал в комнате напротив, и неверным аллюром запечатлел на бумаге ту же самую ленивую бурую лису еще раз.
- Я вижу, юноша, вы работаете в фирме по грузовым перевозкам?
- Ну, да.
- Боже мой, сколько же туг барахла! У него всегда была куча всякого барахла.
- Тут один книги!
Морсу стало ясно, что у парнишки не было никакого уважения к литературе.
Ящик, который парень безуспешно пытался заколотить, был, без сомнения, набит какими-то хрупкими вещами, потому что три четверти его пространства было заполнено скомканным газетами. Рядом с ним стоял другой ящик, по всей вероятности предназначенный для такого же груза. В нем должна была поместиться целая куча предметов из стекла, которые еще не были завернуты и стояли вокруг ящика на ковре. Но внутри его уже лежала какая-то более крупная вещь, обернутая в старый выпуск "Таймс" и аккуратно поставленная в самую середину. Они имела форму шара среднего размера, почти величиной с - да! - почти величиной с голову.
- Приятно видеть, что вы так аккуратно обращаетесь с вещами нашего старика, - произнес Морс, опускаясь на колени возле этого ящика и дрожащей рукой прикасаясь к упакованному предмету. Его неуверенные пальцы скоро нащупали человеческий нос и рот.
- Что это такое? - выдавил он из себя.
Молодой человек обернулся и посмотрел в его строну.
- Мистер Гилберт велел мне обращаться с ним очень осторожно.
- Кто это - мистер Гилберт?
- Мистер Гилберт - это я!
У Морса в панике забилось сердце, когда он, повернув голову к двери, увидел, что там стоит мужчина примерно лет шестидесяти. На носу у него поблескивали очки в золотой оправе, a сквозь стекла смотрели глаза, выражение которых внушало уважение. Но было еще нечто необычное в его облике - его нижняя челюсть была, как и у Морса, обвязана шарфом.
- Здравствуйте, господин Гилберт. Я... м мм... коллега мистера Вэстерби. Он попросил меня время от времени заглядывать сюда, поскольку, как вы сами понимаете, вещи должны быть упакованы очень аккуратно.
- Мы все делаем исключительно аккуратно, сэр.
- У него здесь есть кое-какие ценные вещи...
- Не беспокойтесь. Мы пакуем все очень осторожно.
Он проворно пробрался между коробками и остановился прямо над Морсом, который все еще стоял на коленях.
- Знаете, у нас такой бизнес, иной раз хлопот не оберешься, особенно когда мы перевозим женщин...
- Но кое-какие из этих вещей... ну, я хочу сказать... вам ведь не всегда удается доставить их в целости и сохранности?
- Ну, разумеется! - В голосе господина Гилберта прозвучала такая убежденность, что Морсу было уже не с руки продолжать дальнейшие расспросы. - Я скажу вам одну вещь, сэр. Почти все мои клиенты предпочитают получать свою страховку.
- Что ж, возможно, это действительно так, - ответил Морс, поднимаясь с пола.
Когда он выпрямился, Гилберт измерил его сверху донизу таким взглядом, словно хотел соразмерить его рост с ящиком. Это было похоже на то, как гробовщик автоматически прикидывает на глаз, какой длины гроб понадобится для лежащего перед ним трупа.
- Он просто попросил меня...
- Вы только посмотрите вокруг, сэр, и вы сами все поймете! Мы озабочены только тем, чтобы всемерно удовлетворить нашего клиента, не правда ли, Чарли?
Молодой человек кивнул:
- Да, господин Гилберт.
Почти непроизвольно взгляд Морса снова скользнул вниз, его так и притягивала эта голова, что находилась в еще незакрытом ящике. Гилберт проследил за его взглядом.
- С ним все в порядке. Не беспокойтесь о нем, сэр. Нам понадобилось добрых десять минут, чтобы устроить его поудобнее.
- Что это такое? - спросил Морс слабеющим голосом.
- Вы хотите, чтобы я?.. - На лице Гилберта отразилась досада.
Морс кивнул.
Если для того, чтобы запаковать эту особенно ценную вещь, им понадобилось десять минут, то распаковали они ее менее чем за десять секунд. И это действительно была голова, мраморная голова Герардуса Меркатора, фламандского географа, - голова, отсеченная от шеи в том же самом месте, где была отсечена и голова того самого мужчины, которого выловили из канала возле Траппа. После всего этого Морс почувствовал себя как-то особенно глупо, смутился и заторопился было уходить, но сначала решил хоть немного сгладить неловкость этого небольшого эпизода, а потому обратился к Гилберту:
- Я вижу, вы тоже страдалец...
Секунду или две Гилберг смотрел на Морса озадаченно и даже несколько подозрительно.
- Ах, мой шарф! Да-да! Абсцесс, знаете ли. Но зубной врач не стал его трогать. А что с вашим зубом, сэр?
Морс рассказал. Таким образом, они поболтали довольно добродушно несколько минут. Затем Морс ушел.
Стоя у окна, Гилберт наблюдал за тем, как Морс идет в сторону привратницкой.
- Черт возьми, как он сюда попал?
- Видите ли, мне все время приходится держать дверь открытой.
- Ну что ж, тебе придется научиться держать дверь закрытой, если ты хочешь работать у нас, понятно? Это одна из важнейших заповедей нашей профессии. Впрочем, ты ведь работаешь у нас совсем недавно, не так ли?
- Месяц, сэр.
Молодой человек смотрел исподлобья, и Гилберт продолжил уже мягче:
- Ну, ладно, ничего страшного, в общем-то не случилось. А ты не знаешь, кто он?
- Нет. Но я видел, как он входил в комнату напротив, потом я слышал, как он вышел оттуда.
- Напротив, правда? - Гилберт открыл дверь и выглянул наружу.
- М-м-м, тогда он, наверное, доктор Брауни-Смит.
- Он сказал, что он друг этого господина, что живет здесь.
- Ну и ты ему поверил, не так ли?
- Ну да, конечно.
- Как я уже сказал, излишняя осторожность в нашем деле никогда не повредит, Чарли. Вокруг столько ценных вещей! В этих случаях все всегда кончается одним и тем же.
- Он ничего не взял, сэр.
- Нет, разумеется, я уверен, что он ничего не взял. Мне кажется, он из тех, кто любит повсюду совать свой нос, как ты думаешь?
- Да, он тут все осмотрел, сказал, что хочет только оставить записку хозяину этой комнаты, и все.
- И где же эта записка? - Голос Гилберта сделался вдруг напряженным.
- Понятия не имею. Он только что тут печатал...
- Что он делал?
Бедный Чарли неопределенно махнул рукой в сторону портативной машинки:
- Он тут напечатал вот на этой штуке какую-то коротенькую записку, вот и все.
- Так, понятно. Ну что ж, если это все... - Лицо Гилберта, казалось, несколько смягчилось, и его голос снова стал доброжелательным. - Но учти, мой мальчик, если ты хочешь добиться успеха в нашем деле, ты должен более уклончиво отвечать на вопросы. Бери пример с меня. Видишь ли, когда пакуешь вещи для переезда, то ни для кого не составит труда проникнуть туда, где лежат ценные вещи, и прикинуться родственником или кем-нибудь еще. Придет такой вот тип, умыкнет все серебро - а нам что потом делать? Ты понял?
- Понял.
- Ну, вот. Так что давай будем осмотрительными уже сейчас, о'кей? Ты хороший парень, давай-ка сходи в привратницкую и спроси, знают ли они, что это за человек. Это послужит тебе хорошим уроком.
Чарли без всякого энтузиазма вышел. Гилберт туг же подошел к окну, уже второй раз за этот день, и дождался, пока его юный помощник скрылся из виду. Затем он надел рабочие перчатки, взял пишущую машинку и вышел из комнаты. Он знал, что дверь напротив была не заперта, потому что попробовал открыть ее, когда шел сюда, и она подалась. Он вошел в комнату очень тихо и осторожно и поставил машинку Вэстерби на место машинки доктора Брауни-Смита.
Гилберт стоял на коленях около одного из ящиков, заново упаковывая голову Герардуса Меркатора, когда вернулся Чарли. Вид у него был встревоженный.
- Он был из полиции.
-В самом деле? - переспросил Гилберт, не отрывая глаз от своей работы. - Ну, тогда хорошо. Должно быть, кто-то увидел тебя здесь и решил, что в комнату забрался вор. Вот все и разъяснилось. Конечно, сейчас в колледже мало людей... Почти все разъехались. Очень удобное время дня ограблений, согласен?
Чарли кивнул и вскоре уже прикреплял наклейку с адресом на только что забитый ящик: "Дж. Д. Вэстерби, эсквайр, кв. 6, Кембридж-Вей, 29, Лондон WO I".
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Четверг, 24 июля
Предварительное расследование идет полным ходом, но Морс проявляет беспечность в отношении одного противоречивого факта.
Возможно, исходя из только что прочитанного, читатель сделает заключение, что расследование Морса в опасности. Сам же Морс после ленча в пабе вернулся около часу дня к себе в офис, чрезвычайно довольный своими утренними успехами. Новые идеи так и роились у него в голове.
Он все еще сидел, погруженный в раздумья, когда спустя три четверти часа зазвонил телефон. Это был его приятель, патологоанатом.
- Видишь ли, я тут выяснил техническую сторону дела! Ты сможешь прочитать все подробности в моем отчете, но все же на твоем месте я не стал бы полностью доверять ему. Взрослый, мужчина, европеоид; шестидесяти лет, может, немного старше; хорошо упитанный; никаких признаков физических увечий; довольно здоровый, если не считать, легких, впрочем, в них нет опухоли - в общем то, опухоль, или неоплазм, отсутствует также и в других органах. Мы теперь не называем это раком, как ты знаешь. Между прочим, ты все еще куришь, Морс?
- Ты продолжай!
- Смерть наступила до погружения в воду...
- Ты меня прямо-таки удивил.
- ...по всей вероятности, он был связан спустя какое-то время после смерти.
- Ты имеешь в виду, что его туда привезли?
- Я сказал, "по всей вероятности".
- В багажнике машины?
- Откуда я могу знать, черт побери!
- Что-нибудь еще?
- Расчленен после смерти - могу сказать это почти определенно.
- Великолепно, - пробормотал Морс.
- Ну, вот почти и все, старина.
Морс втайне был очень доволен всем услышанным, но решил изобразить разочарование.
- А разве ты не собираешься рассказать мне, как он умер? Ведь именно за это тебе платят, насколько я понимаю!
Как всегда, голос хирурга остался совершенно невозмутимым.
- Это сложный вопрос. Нет очевидных ран, никаких иных признаков насильственной смерти. Возможно, его стукнули чем-то тяжелым по голове, это довольно распространенный способ убийства, ты это отлично знаешь. Но у вас ведь как раз нет его головы, как ты помнишь.
- Его не могли отравить? - спросил Морс гораздо спокойнее.
- Не думаю. Но это не так уж легко определить, когда все потроха черт знает сколько полоскались в воде.
-Значит, ты даже не удосужился взглянуть на его кишки?
- Как же! Я обнаружил там немного скотча, Морс. А впрочем, в конце концов, где сейчас не встретишь немного скотча? Между прочим, Морс, ты все еще пьешь?
- Я, собственно, и не собирался бросать.
- Понятно. Значит, так: спиртное и немного копченой рыбы. Тебя интересует копченая рыба?
- На завтрак?
- Да, он съел немного копченой рыбы, но был ли это завтрак?..
- Ты что же думаешь, он выпил немного скотча на завтрак, а рыбу съел во время ленча?
- Знаешь, мы живем в странном мире...
- Больше ничего интересного?
- Я же сказал, это почти все.
С чувством огромного удовлетворения Морс теперь собирался выдать Максу последнюю пилюлю.
- Ну, что ж, огромное тебе спасибо, Макс. Я только хочу сказать, тебе еще кое-что. Я думаю, что если бы кто-то был на твоем месте - ну, разумеется, не ты, - то ему следовало бы дать хорошего пинка под зад. Ты прекрасно понимаешь, что я не претендую на то, чтобы лезть в дебри твоего ремесла, но...
- Я же сказал "почти" все, Морс! Я знаю, о чем ты хочешь спросить. Я просто подумал, дай-ка я оставлю это под самый конец, просто хотел подшутить над тобой, старина!
-Да, я собирался спросить тебя именно об этой чертовой руке!
-Да-да, я знаю! Но погоди немного, не торопись! Я, конечно, заметил, как ты смотрел на эту руку. Впечатление было такое, как будто ты и впрямь думал, что сделал необыкновенное открытие. Да какое там открытие! Какое открытие тут может быть вообще! Согласись, что такую вещь не пропустил бы даже больничный дежурный, работающий на полставки.
Морс что-то невнятно прорычал в трубку, что, видимо, свидетельствовало о том, что он признает свое поражение, и тогда хирург стал спокойно рассказывать дальше:
- А вообще, все вышло очень забавно, Морс. Ты оказался почти прав, когда тебе пришло это в голову. Правда, я думаю, что ты ошибся относительно истинной причины. Этот ушиб на его левой руке не имеет ничего общего с донорством. Он, скорее всего, сам где-то ударился, или кто-то другой ударил его. И все же, старина, ты оказался прав в том, что он действительно сдавал кровь, то есть был донором. Трудно, конечно, сказать совершенно точно, но я исследовал его руку очень внимательно и насчитал на левой руке примерно двадцать иди даже двадцать пять отверстий от иглы, а на правой руке двенадцать - пятнадцать.
- М-м-м. - Морс замолчал, обдумывая что-то. - Передай-ка мне, пожалуйста, полный отчет, Макс.
- Он не слишком много тебе даст.
- Это я уж сам решу, большое тебе спасибо.
- А что мне делать с трупом?
- Можешь, черт побери, положить его в глубокую заморозку.
Несколько минут спустя Морс позвонил в Лонсдейл-колледж и попросил к телефону секретаря колледжа.
- Я могу вам чем-нибудь помочь? - Голос у нее был очень приятный, но Морс почему-то не обратил на это никакого внимания.
- Да! - рявкнул он. - Мне нужно знать, давали ли в колледже на завтрак в пятницу одиннадцатого июля копченую рыбу?
- Этого я не знаю, но думаю, можно попытаться выяснить.
- Вот и выясните, - велел Морс.
- Может быть, я перезвоню вам, сэр? - Девушку просто потряс его тон, но Морс был абсолютно непреклонен.
- Нет! Сделайте это немедленно!
Морс тут же услышал на другом конце провода возбужденный шепот. Какой-то мужской голос тихо, но довольно твердо выговаривал что-то. Потом мужчина сам взял трубку.
- Меня зовут Эндрюс. Может быть, я могу чем-нибудь помочь вам, господин инспектор?
Выяснилось, что он действительно может помочь, потому что, как оказалось, он живет со своей семьей в Кидлингтоне и будет только рад заглянуть в полицию сегодня же, только чуть позже.
Льюис вошел в комнату, когда Морс как раз разговаривал с Лонсдейлом, и сразу же понял, что кто-то очень сильно расстроил шефа. Поэтому он не мог точно сказать, как шеф отнесется к той информации, которую он получил сегодня в двух местах, особенно во втором. Но Морс был на удивление доброжелателен и внимательно слушал рассказ Льюиса о посещении им университета.
- Итак, как видите, сэр, - заключил Льюис, - никто, даже председатель комиссии, не может заранее знать, каковы будут окончательные результаты, до тех пор, пока не будет составлен последний, окончательный вариант списков.
Морс только кивнул и удовлетворенно откинулся назад. Но, как только Льюис стал рассказывать о своем визите в больницу, Морс тут же напрягся, весь подался вперед и возмущенно выпалил:
- Вы что, не могли посмотреть повнимательнее, Льюис? Его имя должно быть там, иначе и быть не может!
- Но его там нет, сэр. Я проверил и перепроверил абсолютно все, а потом то же самое сделала девушка.
- А вам не пришло в голову, что они, может быть, засунули его куда-нибудь на букву "С", по второй части его фамилии как Смита, или еще куда-нибудь?
Льюис спокойно ответил:
- Да, сэр, я смотрел его и как Брауна, и как Брауни с буквой "и" на конце, и как Смита, и я просмотрел вообще все остальные карточки на буквы "Б" и "С" на случай, если его карточка оказалась не на своем месте. Но вы должны смириться с этим. Если только они не потеряли его документы... Но доктор Брауни-Смит не является донором.
- Так! - Какое-то время Морс сидел задумавшись, потом на его лице появилась улыбка. А почему же вы не посмотрели на букву "В"?
- Простите?
- Ладно, забудьте об этом! Во всяком случае, пока. А теперь моя очередь рассказать вам кое-что интересное.
И Морс поведал ему о своих утренних похождениях, а в заключение протянул Льюису лист бумаги, на котором были напечатаны два предложения.
- Посмотрите на второе предложение, Льюис.
Льюис кивнул, глядя на предложение, начинающееся словами: "Ленивая бурая лиса прыгает..."
- Одним словом, Льюис, это та самая машинка, на которой было напечатано найденное нами письмо!
Льюис присвистнул с искренним изумлением.
- Вы уверены, что не ошиблись, сэр?
- Лью-ис! - Морс угрожающе посмотрел па Льюиса. - И еще кое-что...
Он бросил на стол записку, которую дал ему ректор Лонсдейла, - записку, которая была оставлена в привратницкой предположительно Брауни-Смитом.
- Она была напечатана на той же самой машинке!
- Вот это да!
- Итак, следующее, что вам поручается...
- Минутку, сэр. Вы совершенно точно знаете, кому принадлежит эта машинка?
- Да-да, Льюис. Эта машинка принадлежит Вэстерби.
Он выглядел совершенно счастливым, и на его лице было написано удовлетворение и сознание собственной правоты.