- Я сказал ему, что полковника Картаретта оглушили ударом клюшки для гольфа. А теперь еще сообщу вам всем, раз вы не намерены уходить, что смертельный удар был нанесен тростью-сиденьем, которое принадлежит вам, леди Лакландер. О вашу тряпку для вытирания кистей убийца вытер с рук чешуйки обеих форелей. Первый удар был нанесен из ялика. Преступник, чтобы его не было видно со стороны холма, сел в ялик и, перебирая веревку, как наверняка вы сами не раз делали, когда рисовали с воды, оказался на быстрине. Течением его вынесло в маленькую заводь и прибило к берегу, где находится ивовая роща. Убийца стоял в ялике и сбивал клюшкой для гольфа головки ромашек, росших вдоль берега. Убийца был так хорошо знаком полковнику, что тот не обратил на него внимания, может, сказал что-нибудь о своем улове и продолжил срезать траву для пойманной форели. Наверное, последним, что он увидел в жизни, было движение клюшки, которой его ударили в висок. Мы считаем, что убийца специально вернулся с тростью-сиденьем и, приставив острие опорного стержня к виску полковника, опустился на сиденье точно так же, как и вы, леди, сегодня утром на лужайке перед домом. Что вы сказали? Ничего? Чудовищная картина, верно? Мы считаем, что, поднимаясь и вытаскивая опорный стержень, убийца в буквальном смысле оступился. Споткнулся. Чтобы вытащить из виска трость, надо приложить немалое усилие. Преступник сделал шаг назад и наступил каблуком на пойманную форель. Рыба наверняка бы соскользнула, но зацепилась за острый камень, и каблук только придавил ее. Кусочек кожи оторвался, а на рыбе отпечатался след каблука. Ботинка для гольфа с шипами.
- Это все сплошные домыслы! - изменившимся голосом произнес сэр Лакландер.
- Нет, уверяю вас, что это никакие не домыслы, - возразил Аллейн и перевел взгляд на леди Лакландер: - Мне продолжать?
Леди Лакландер, неловко трогая броши, укравшие, как обычно, ее необъятную грудь, ответила:
- Да. Продолжайте.
Марк, не сводивший с отца глаз, пока Аллейн говорил, поддержал бабушку:
- Конечно, продолжайте. Как же иначе?
- Хорошо! Теперь убийца видит улику, по которой его можно опознать. На коже рыбы ясно отпечатался след каблука с шипами. Выбросить рыбу в реку или заросли ивы и скрыться - проблемы не решит. У полковника руки пахнут рыбой, а вокруг лежит срезанная трава. Убийца понимает, что кто-то мог видеть, как полковник вытаскивал форель. Конечно, все это не важно, если убийцу никто не станет подозревать. Но в насильственных преступлениях виновный часто паникует и излишне перестраховывается, что и приводит к его поимке. Думаю, что пока убийца стоял, лихорадочно соображая, как быть, он вдруг вспомнил о Старушке, которую видел на Нижнем мосту. А разве полковник постоянно и шумно не ссорился с Данберри-Финном - и в тот самый день тоже! - по поводу этой чудо-рыбы? Почему бы не заменить улов полковника плодом браконьерства мистера Финна, причем отвлекающим маневром будет служить не что-нибудь, а огромная и чудесная рыбина? Разве это не привлечет внимание к известному недругу, оставив врага тайного в тени? Тут снова пригодился ялик. Форель полковника была благополучно заменена Старушкой, и судьба в лице Томазины Твитчетт пришла убийце на помощь.
- Бога ради! - закричал Джордж Лакландер. - Перестаньте пороть… - Он едва не закончил предложение, но, сдержавшись, пробормотал что-то невнятное.
- О ком вы говорите, Рори? - спросила леди Лакландер. - Что это за особа?
- Это кошка мистера Финна. Помните, миссис Картаретт говорила нам, что встретила кошку с недоеденной рыбой? Мы нашли ее остатки. У нее вырван треугольный кусок кожи, который точно совпадает с лоскутом, найденным на месте преступления. Мало того, по вмешательству провидения или Немезиды, но кошка не стала доедать рыбу, и там сохранился четкий след от каблука с шипами и рубец от острия трости.
- Но может ли это… - начал Марк. - Я имею в виду, когда вы говорите о соответствии…
- Смею вас заверить, - ответил Аллейн, - что наши выводы основаны на научных данных, не подлежащих сомнению. Сейчас я просто излагаю события в той последовательности, в которой они происходили. Форель полковника была дарована кошке. Тряпкой для кистей леди Лакландер убийца вытер руки и острие опорного стержня. Если помните, доктор Лакландер, ваша бабушка сказала, что аккуратно собрала все вещи, а вы, напротив, заявили, что тряпка висела на кустах шиповника.
- Другими словами, - невозмутимо осведомился Марк, - вы считаете, что убийство произошло от без десяти восемь, когда бабушка отправилась домой, до четверти девятого, когда домой пошел я. - Подумав, он добавил: - Думаю, что это возможно. Убийца мог меня услышать или увидеть, швырнуть в панике тряпку в кусты и, спрятавшись, дождаться, пока я соберу вещи и уйду.
- Ужасное предположение! Даже подумать страшно! - воскликнула леди Лакландер, помолчав.
- Осмелюсь напомнить, что и само преступление чудовищно, - сухо заметил Аллейн.
- Вы говорили о научных доказательствах, - напомнил Марк.
Аллейн рассказал об индивидуальных особенностях чешуи каждой рыбы.
- Все это есть в книге полковника Картаретта, - добавил он, взглянув на Джорджа. - Вы, наверное, запамятовали.
- Вообще-то я… хм… не помню, чтобы читал эту книжицу Мориса.
- Мне она показалась не только занимательной, но и познавательной, - сказал Аллейн. - В отношении чешуек полковник был абсолютно прав. Он писал, что по чешуйкам форели знающий человек может прочитать всю ее жизнь. Чешуйки двух форелей будут одинаковыми, только если те проживут совершенно одинаковую жизнь. По счастью, наши образцы чешуек были непохожими. Первый относился к группе А, то есть чешуе девяти- или десятилетней рыбы, которая прожила всю жизнь в одном месте. Другая же относится к группе В, которая медленно росла на протяжении четырех лет, а потом сменила среду обитания, возможно, стала выходить в море, потом резко подросла и, судя по всему, появилась в Чайне совсем недавно. Вы понимаете, конечно, что это означает?
- Будь я проклят, если понимаю, - признался Джордж.
- Ну как же? Нам известно со слов свидетелей или их самих, что к рыбе прикасались мистер Финн, миссис Картаретт и сам полковник. Мистер Финн поймал Старушку, миссис Картаретт рассказывала, что пыталась отнять форель у Томазины Твитчетт. Полковник выловил свою форель и не прикасался к Старушке. Поскольку на тряпке для кистей обнаружены чешуйки обеих рыб, мы считаем, что убийца держал их в руках. Наличие микроскопических следов крови на острие опорного стержня говорит о том, что сначала его воткнули в землю, а потом вытерли тряпкой. Получается, что если на одежде любого из вас будут обнаружены чешуйки обеих рыб, то он и будет являться убийцей полковника. Так мы считали.
- Вы сказали "считали"? - моментально отреагировал Марк, и Фокс, разглядывавший шутливую викторианскую гравюру с охотничьей сценкой, перевел взгляд на шефа.
- Да, - подтвердил Аллейн. - Я только что разговаривал по телефону с одним из наших сотрудников, который занимается вскрытием. Это он предоставил экспертные заключения относительно чешуек. И он сообщил, что ни на одном образце одежды, которая была ему предоставлена для осмотра, чешуек разных рыб не обнаружено.
Лицо Джорджа Лакландера приобрело обычный багровый оттенок.
- Я же говорил с самого начала, что это дело рук какого-то бродяги! - заявил он. - Тогда какого черта вы… - он замялся, подыскивая приличное слово, - заставили нас все это выслушивать? - Увидев, что Аллейн поднял руку, он снова вскипел: - Ну? Что еще опять? Какого черта? Прошу прощения, мама.
- Не глупи, Джордж, - машинально произнесла леди Лакландер.
- Я скажу вам, что именно обнаружил патологоанатом. Он нашел чешуйки там, где мы и рассчитывали их найти: на руках и манжетах полковника, на куртке и бриджах мистера Финна и - как нас и предупреждала миссис Картаретт - на ее юбке. В первом случае это чешуйки группы В, а в двух других - группы А. Вы хотели что-то сказать? - спросил он у Марка, который сделал движение, но остановился.
- Ничего, - ответил тот. - Я… нет, продолжайте.
- Я почти закончил. Я уже говорил, что первый удар был нанесен клюшкой для гольфа. Скажу вам сразу, что никаких следов крови на клюшках не обнаружено. С другой стороны, они были тщательно вымыты.
- Естественно! - подтвердил Джордж. - Этим занимается мой слуга.
- А вот с обувью дела обстоят несколько иначе, - продолжил Аллейн. - Она тоже тщательно вымыта и вычищена, но в отношении ботинок для гольфа есть одна особенность. Эксперт не сомневается, что рубец на форели полковника оставлен шипом на каблуке правой туфли.
- Это грязная ложь! - взревел Джордж. - Кого вы обвиняете? Что это за ботинок?
- Он ручной работы, четвертого размера. Сшит, думаю, лет десять назад. Одним старым искусником из Бэрлингтонского пассажа, который брал безумные деньги за свою работу. Это ваши ботинки, леди Лакландер.
Ее лицо было слишком полным, чтобы выражать какие-то чувства, но она сильно побледнела. Устремив на Аллейна долгий задумчивый взгляд, она произнесла, не двигаясь:
- Джордж, пора рассказать правду.
- Я надеялся, что вы придете к такому выводу, - сказал Аллейн.
3
- О чем вы? - снова повторила сестра Кеттл и, видя выражение лица Китти, закричала: - Не надо! Молчите!
Но Китти это не остановило.
- В их мире каждый сам за себя. Впрочем, как и везде. Если Джордж Лакландер считает, что я позволю относиться к себе как к бессловесной обезьянке, то он сильно заблуждается. Тоже мне - фамильная честь! Как бы не так! Знаете, что он попросил меня сделать? Взломать ящик письменного стола мужа, потому что Мори собирался опубликовать кое-что о старом Лакландере и Джордж хотел это забрать. А когда там ничего не оказалось, он просит меня пойти и узнать, не было ли рукописи на теле! Нет! А когда я отказалась, знаете, что он сказал?
- Не знаю! И знать не хочу!
- А я все-таки скажу! Послушайте и судите сами! И это после всех ухаживаний! Учил меня движениям… - Она поперхнулась и, с недоумением взглянув на сестру Кеттл, добавила: - В гольфе! И что в результате? Сегодня утром, провожая меня до машины, он вдруг заявляет, что нам не следует больше встречаться! - И Китти разразилась потоком таких эпитетов в его адрес, которые сестра Кеттл всегда считала нецензурными. - Вот вам и Джордж Лакландер!
- Вы дурная женщина! - заявила сестра Кеттл. - И я не позволю о нем так говорить! Сэр Джордж, может, и наглупил от страсти, но мы все не без греха, а он вдовец, и я всегда говорила, что в жизни каждого мужчины наступает некий сложный период, но это так, к слову. Я хочу сказать, что он проявил слабость, а вы этим воспользовались! - Сестре Кеттл удалось наконец оседлать любимого конька. - Вы заманили в свои сети полковника, но этого вам показалось мало и решили еще расставить силки на бедного сэра Джорджа. Вы не думаете о тех, кому разбиваете сердца, и какое несчастье приносите другим! Я знаю вашу породу! Отлично знаю! От таких, как вы, все беды! И я не удивлюсь, если узнаю, что это вы виновны в трагедии. Не удивлюсь ни капельки!
- Что, черт возьми, вы хотите этим сказать? - прошептала Китти. Она откинулась на спинку кресла и, не сводя глаз с сестры Кеттл, продолжила: - Носитесь тут со своим сэром Джорджем! А знаете, что я о нем думаю? Я думаю, что это он убил вашего бедного полковника, мисс Кеттл.
Сестра Кеттл вскочила как ужаленная, опрокидывая на столик тяжелый стул из кованого железа. Чашки жалобно звякнули, а молочник не удержался и упал на колени Китти Картаретт.
- Да как вы смеете! - закричала сестра Кеттл. - Как вам не стыдно!
Услышав в своем голосе истерические нотки, она вдруг вспомнила, что обещала себе никогда не повышать голоса. И хотя ей было легче перекричать паровоз, чем успокоиться, она все же сумела взять себя в руки и заговорила ровным голосом. Слова вдруг сделались самыми простыми, и Китти выслушивала, нервно косясь в сторону.
- Я бы посоветовала вам выбирать выражения. Подобные заявления чреваты большими проблемами. Убил полковника! - Сестра Кеттл натянуто засмеялась, но голос предательски дрогнул. - Да как у вас язык повернулся! Это было бы просто смешно, не будь так ужасно! И чем, позвольте вас спросить? И как?
Китти тоже поднялась, и молоко с испорченной юбки закапало на пол. Она была вне себя от ярости.
- Как? - заикаясь повторила она. - Я скажу вам как и скажу чем. Клюшкой для гольфа и тростью своей матери! Вот чем! Будто это был мяч для гольфа. Лысый и блестящий. Легко попасть. Или яйцо. Легко…
Китти вдруг шумно втянула воздух. Ее взгляд остекленел, но направлен был не на сестру Кеттл, а куда-то ей за спину. Лицо исказила гримаса ужаса, а глаза были прикованы к дорожке в саду.
Сестра Кеттл обернулась.
Солнце клонилось к закату, и мужчины, показавшиеся из рощи, отбрасывали длинные тени, почти доходившие до дома. Китти и Аллейн встретились взглядом, и детектив вышел вперед. В правой руке он держал пару старомодных маленьких башмачков с шипами на каблуках.
- Миссис Картаретт, - произнес Аллейн, - я прошу вас ответить, не одалживал ли вам сэр Джордж Лакландер эту пару обуви своей матери для игры в гольф? Прежде чем вы ответите, я должен предупредить вас…
Сестра Кеттл не слышала, как он зачитывал права. Она смотрела на лицо Китти и видела на нем все признаки вины. Однако за мгновение до этого ее возмущение куда-то улетучилось и уступило место профессиональной и, увы, совершенно напрасной жалости.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Эпилог
1
- Джордж, - обратилась к сыну леди Лакландер, - нам необходимо расставить все точки над i. И не нужно ничего скрывать от Марка или, - она показала пухлой ручкой на одиноко устроившуюся в дальнем углу фигуру, - Октавиуса. Все равно рано или поздно все выйдет наружу. Так что лучше сначала внести ясность между собой. Хватит всяких недомолвок и умолчаний.
Джордж поднял глаза и пробормотал:
- Хорошо, мама.
- Я видела, конечно, - продолжила она, - что ты приударил за этой несчастной. Я опасалась, что у тебя достанет глупости рассказать ей о мемуарах отца и этой злосчастной седьмой главе. А теперь я должна знать, могла ли твоя интрижка подтолкнуть ее к совершению этого преступления?
- Боже милостивый! - воскликнул Джордж. - Я не знаю!
- Она надеялась выйти за тебя замуж, Джордж? Ты говорил ей что-нибудь типа: "Если бы ты только была свободна"?
- Да, - признался Джордж. - Говорил. - Он жалобно посмотрел на мать и добавил: - Но она же не была! Так что это было не важно.
Леди Лакландер, по обыкновению, хмыкнула, но не так выразительно, как обычно.
- А мемуары? Что ты ей о них говорил?
- Я только сказал насчет седьмой главы. Попросил, чтобы она нас поддержала, если Морис решит с ней посоветоваться. А когда из этого ничего не вышло, я сказал… что если он опубликует, то отношения между нашими семьями испортятся, и тогда… ну… в общем, мы не сможем…
- Все понятно. Продолжай.
- Она знала, что он забрал с собой копию седьмой главы, когда уходил. Сама сказала мне об этом. Потом, уже сегодня утром. Сказала, что не могла спросить у полиции, но точно знала, что он ее забирал.
Леди Лакландер пошевелилась, а мистер Финн кашлянул.
- Что, Окки? - спросила она.
Мистер Финн, которого пригласили по телефону, держался необычно смирно.
- Моя дорогая леди, я могу только повторить свои слова. Если бы вы доверились мне, как, кстати, поступил Картаретт, то ни у вас, ни у других членов вашей семьи не было бы никаких оснований для беспокойства по поводу седьмой главы.
- Ты повел себя очень благородно, Окки.
- Нет-нет, - возразил он, - при чем здесь это?
- Не спорь! И заставил нас стыдиться! Продолжай, Джордж.
- Я не знаю, что еще сказать. Разве что…
- Ответь мне честно, Джордж. Ты ее подозревал?
Джордж прикрыл глаза рукой и ответил:
- Не знаю, мама. Не сразу. И не вчера. Только сегодня утром. Знаешь, она пришла сама. Марк позвонил Роуз. Я спустился вниз и увидел ее в коридоре. Мне это показалось странным. Как будто она что-то делала тайком.
- Судя по объяснению Рори, она прятала в кладовке мои ботинки, которые ты ей дал без моего разрешения, - хмуро пояснила леди Лакландер.
- Я абсолютно ничего не понимаю, - неожиданно вмешался мистер Финн.
- Конечно, не понимаешь, Окки. - Леди Лакландер рассказала ему о ботинках для гольфа. - Она, конечно, понимала, что должна от них избавиться. Я надеваю их, когда хожу рисовать, и у меня не болит палец, а моя бестолковая горничная упаковала их вместе с другими вещами. Продолжай, Джордж.
- Когда Аллейн ушел, а ты вернулась в дом, я разговаривал с ней. Она была какой-то другой. - Джорджу было явно не по себе. - Какой-то ожесточенной. И почти открыто намекала… Даже не знаю, как лучше выразиться.
- Постарайся говорить понятно. Намекала, что вскоре ждет от тебя предложения руки и сердца?
- Ну… ну…
- А потом?
- Видимо, я растерялся. Не помню, что именно ответил. А затем она - и это было ужасно! - начала намекать, даже не совсем намекать…
- Оставим "намекать" для ясности, - помогла ему леди Лакландер.
- …что если полицейские найдут седьмую главу, то решат, что я… что мы… что…
- Мы понимаем, Джордж. Что у нас есть мотив для убийства.
- Это было ужасно! Я сказал, что нам, наверное, лучше перестать встречаться. Я вдруг как-то понял, что не смогу. Вот и все, мама. Уверяю тебя, Октавиус.
- Да-да, - согласно кивнули те. - Все понятно, Джордж.
- А когда я это сказал, она вдруг… - Джордж неожиданно вскинул голову, - стала похожа на змею!
- А ты, мой бедный мальчик, - добавила мать, - на пресловутого кролика.
- Боюсь, что не только внешне, но и поведением тоже, - с неожиданной самоиронией отреагировал тот.
- Конечно, ты повел себя скверно, - констатировала мать. - У тебя в голове все смешалось, и все ценности перепутались. Как и у бедного Мориса, только тот зашел еще дальше. Ты позволил этой безнравственной потаскушке вообразить, что, будь она вдовой, ты на ней женишься. С тобой ей было бы даже хуже, чем с бедным Морисом, но - надеюсь, Окки не осудит меня за эти слова - твой титул, состояние и Нанспардон были бы неплохой компенсацией. Хотя, с другой стороны, может, ты ей даже нравился, Джордж. Ты не лишен определенных достоинств, которые женщины находят привлекательными.
Леди Лакландер долго разглядывала своего раздираемого мучениями сына и продолжила: