- Я сама его видела, - не без кокетства объявила она, в восторге от того, что находится в центре внимания.
- Что? Когда?
- Я последней спускалась со сцены по лестнице во время последнего представления Пророка, а он стоял в конце коридора, и его освещала единственная лампа у двери в подземелье. Он был в вечернем костюме.
- Он всегда в вечернем костюме, - добавил другой голос.
- Но что он делал? - спросил кто-то.
- Он отвесил мне низкий поклон и ушел сквозь стену! Никогда в жизни я так не пугалась!
- А его лицо? - спросил еще кто-то.
- Ужас! Это была мертвая голова! - это сообщение вызвало всеобщий вскрик. - Да, мертвая голова, - повторила Мег, довольная вызванной ее заявлением реакцией.
- Жозеф говорил, что видел его, - вставила Жамм, стараясь не упустить возможность отхватить и себе чуточку всеобщего внимания. Толпа тут же переместилась, окружив соперницу Мег.
- Бюке? Ты уверена?
- Он сам мне так сказал, - настаивала маленькая чертовка. - Он сказал, что никакого лица вообще не было - ни носа, ни рта, только темные сверкающие глаза.
- Тогда все ясно, - заключил один из слушавших. - Призрак его и убил!
В разговоре возникла пауза, но директора не стали обсуждать это заявление.
- А где именно было обнаружено тело несчастного? - поинтересовался я, стараясь изобразить праздный интерес. Вероятно, никто не позаботился бы ответить на мой вопрос, если бы не мое внезапно обнародованное знакомство с мадемуазель Адлер.
- Между частью декорации и статуей из Короля Лахора, - сказал Полиньи, покачав головой при неприятном воспоминании.
- И что, этот Бюке походил на человека, способного покончить с собой?
Кто-то хихикнул.
- Он бы, скорее, покончил с вами.
Директора согласились.
- Бюке был не из тех, кто покорно принимает удары судьбы, - последовавшее за этим молчание предполагало только одно объяснение.
- Я так понимаю, что вы, господа, верите в Призрака?
- Мы знаем, что он существует.
- Могу я поинтересоваться, откуда же вам это известно?
Они коротко переглянулись, не уверены, стоит ли продолжать обсуждать эту тему на публике. Ответила мне мадам Жири.
- Я обслуживаю эту ложу, мсье, - объявила она с высокомерной снисходительностью, голосом, рассчитанным на то, чтобы его услышала вся компания. Сразу стало ясно, от кого дочь унаследовала страсть находиться в центре внимания.
- Ложу номер пять?
- Ну да, но откуда вы?..
Я отмел ее вопрос коротким смешком.
- А откуда вы знаете, что он посещает ложу, если вы никогда его не видели?
- Но ведь он всегда оставляет мне три франка на чай.
- Внимательный призрак, - не мог не признать я.
- И он отдал строгие распоряжения, чтобы ложа всегда оставалась для него.
- Вы его слышали?
- Сквозь стены, мсье. У него самый красивый голос в мире.
Я взглянул на Дебьенна и Полиньи, но они сделали вид, будто не слышали этот диалог, и направились к буфету.
Прием продолжался, и обсуждение смерти несчастного рабочего сцены возобновилось с новой силой. Жутковатая история обладала притягательностью новизны, которой присутствующие не способны были сопротивляться. Я взял Ирен Адлер под локоть и мягко увел ее от центра разговоров.
- Я бы хотел осмотреть место предполагаемого самоубийства Бюке, - объяснил я вполголоса. - Если мое отсутствие будет замечено, вы за меня извинитесь?
Она кивнула, и когда Ла Сорелли начала свою речь, превознося на прощанье Дебьенна и Полиньи, я потихоньку выскользнул из помещения.
Прежде чем спускаться на нижние уровни, я отыскал и осмотрел гримерную Кристин Дааэ. Это было ничем не примечательное, разве что довольно просторное помещение с зеркальными стенами и складной ширмой, вроде той, что скрывала от меня Леру на прослушивании. Довершали обстановку раковина, гардероб с несколькими костюмами, бюро, вращающийся табурет и диван. В комнате витал тонкий аромат, несомненно, это был запах туалетной воды мадемуазель Дааэ.
Я и сам не знал, что рассчитывал обнаружить, но комната эта ничего мне не сказала. Заржавел я от безделья, Уотсон. Вдобавок, я был лишен обычно имевшихся в распоряжении возможностей. В Лондоне я расспросил бы людей, обнаруживших тело Бюке, осмотрел бы труп; одним словом, собрал бы побольше звеньев для своей логической цепочки. Но здесь я не мог позволить себе подобную роскошь. Практически одна рука была заломлена мне за спину. Однако, мне оставалось только работать с тем, что я имел.
Покинув гримерную, я вернулся в вестибюль, направился к винтовой лестнице в конце его и замер перед ней в нерешительности, чувствуя себя, примерно как Алиса, готовая спрыгнуть в кроличью нору.
Не забывая о том, как заблудился в подземных пространствах в прошлый раз, я очень внимательно следил за тем, куда иду.
Отголоски праздника вскоре остались позади. По мере того, как я спускался все ниже, здравицы и тосты в ответ на прощальную речь Ла Сорелли постепенно растворялись в тишине.
Добравшись, как мне показалось, до третьей площадки, я взял с подставки у лестницы большой фонарь с увеличительным стеклом и направился к декорации, где тотчас же разглядел статую из Короля Лахора. Во тьме над головой виднелась балка, на которой висел несчастный Бюке. Я еще разглядел свисавшую из тьмы конопляную веревку с аккуратно срезанным нижним концом. Осмотр места преступления полицией явно был незавершен, потому что веревку еще не убрали.
Освещение было слабым, и у меня не было лупы, Уотсон, но вы ведь знаете мои методы. Я опустился на землю и попытался исследовать место преступления. Как я и опасался, обнаружить удалось немного. Слишком много ног прошлись здесь недавно, взметая пыль и разрывая паутину, так что от меня было сокрыто и то, что я мог бы узнать. В результате, место и обстоятельства давали почву для разных интерпретаций. Несмотря на то, что никто наверху не считал Жозефа Бюке способным на самоубийство, не нашлось никакого прямого свидетельства, позволявшего исключить эту возможность. А не могло ли быть так, что Призрак (за неимением другого имени, придется использовать это) не только не убивал Бюке, а, на самом деле, пытался его спасти, обнаружив несчастного рабочего сцены и обрезав веревку, пока его товарищи поднимали тревогу и бегали за помощью? Это объяснило бы, почему тело оказалось на земле, когда они вернулись.
Но зачем тогда он снял веревку с шеи умершего?
Я уже собирался оставить тщетные усилия и подниматься на ноги, когда сильный удар в затылок едва не лишил меня сознания, выбив фонарь из моей руки, и стало почти совершенно темно.
Прежде чем я пришел в себя, чьи-то сильные руки обхватили меня со спины и снова прижали к земле, зажав при этом дыхательное горло. Я перекатился на спину, рассчитывая сбросить невидимого противника, но он не ослабил железного захвата. Его плащ обмотался вокруг нас, пока мы катались туда и обратно по бетону, я слышал его частое дыхание у моего правого уха. Мои глаза почти закатились от нехватки воздуха, я был близок к тому, чтобы лишиться чувств.
Поняв, что требуются отчаянные меры, я использовал навыки баритсу и перекинул его через плечо, так что он рухнул на пол с грохотом и вскриком. Если это и был Призрак, кости у него имелись.
Пошарив вокруг себя в темноте, я отыскал фонарь и зажег его, прежде чем подняться на ноги и наклониться над моим противником.
- Могу я спросить, чему обязан? - поинтересовался я, тяжело дыша.
Он с трудом распрямился, застонав и искоса глянул на меня, облизывая разорванную губу.
- Вы - Призрак? - спросил он.
- А вы?
- Я, мсье, виконт Рауль де Шаньи.
Я протянул руку второму сыну из одного из древнейших родов Франции. Он нерешительно взялся за мою руку, и я помог ему подняться. В свете лестницы наверху, я разглядел, что это был еще совсем мальчик, не старше восемнадцати лет, на покрытом грязью лице его отражался испуг.
- Что вы здесь делали?
- Я хотел бы спросить у вас то же самое, - парировал он, все еще еле дыша.
- Полагаю, в данных обстоятельствах, я могу себе позволить задавать вопросы, - мягко настоял я. - Зачем вы на меня напали?
- Разве вы - не очередной ее любовник?
- Чей это?
- Кристин! Или, скажете, не вас я выследил в ее гримерной?
Какое-то мгновенье я тупо смотрел на него, пытаясь удержать приступ смеха. Мне пришло в голову, что молодой человек запутался еще больше, чем я. Его расстроенный и взъерошенный вид развеял всякие мысли о мести. Если на то пошло, случайное стечение обстоятельств поставило нас обоих в нелепое положение.
- Куда вы пошли после схватки с Бюке? - спросил я.
- Этот негодяй… - начал он.
- Виконт, - оборвал его я. - Прошу вас, ответьте. Где вы были во время представления?
Он вздохнул и принялся отряхивать одежду с унылым и пристыженным видом.
- Мой брат не одобряет мое "безрассудное увлечение", как он выражается. Он забрал меня отсюда после моей… вспышки и настоял, чтобы я поужинал с ним у Максима. Я только что вернулся, а ее уже не было.
- Вы знаете, почему она ушла?
- Не имею представления.
- Мсье лё виконт, - объявил я, помолчав. - По-моему, вам не помешает выпить.
5. Рассказ виконта
Говорят, если кто-то достаточно много времени провел на том перекрестке дорог мира, именуемом Кафе де ля Пэ, рано или поздно он непременно встретит знакомца. Как раз подобных случаев я и старался избегать. Тем не менее, мне пришлось уступить юному виконту выбор заведения, где мы могли бы предаться возлияниям. Как на дуэли, где вызванному предоставляют выбирать оружие, молодой человек решил, что определение места было его прерогативой. И, поскольку он привык посещать излюбленные заведения высшего света, выбор его меня ничуть не удивил. Однако вызвал некоторые неудобства, и я старался держать голову пониже над бокалом коньяка. Сквозь угловое окно я видел шесть праздно стоящих на улице паровых экскаваторов, подобно призрачным часовым, отдыхающих от трудов над будущим парижским метро.
Со своей стороны, виконт избрал порцию абсента, которую выпил одним глотком, и тут же заказал следующую.
- Мертв, говорите?
Стараясь излагать как можно более сжато, я рассказал ему о событиях, последовавших за его уходом из театра в тот вечер. Вместо ответа, он заказал еще по порции.
- Меня подозревают? - вдруг спросил он, не донеся очередной бокал до разбитых губ.
- Ваше алиби, похоже, отводит от вас всякие подозрения, - сообщил я, однако его это как будто не убедило.
- Ради Бога, я не убивал его. Да вы знаете, кто я такой? - с возмущением спросил он.
Из-за усталости, я ответил, не подумав.
- Кроме вашего происхождения и того, что вы - недавний выпускник Ecole Navale, сейчас ожидающий выхода "Рекена" в море, на поиски выживших членов экспедиции д’Артуа, я мало что знаю. У вас есть старший брат, и отношения у вас хорошие, но…
Он смотрел на меня, приоткрыв рот.
- Так вы все-таки следили за мной!
- Что? Нет, уверяю вас, - я пытался придумать правдоподобное объяснение. - Это просто новая наука, дедукция, - успел сказать я, прежде чем он снова прервал. - Я немного изучал ее.
- Какая наука?
- Я смотрю на вас, и что я вижу? Я вижу молодого человека с выправкой, говорящей о военном обучении. То, что вы служите во флоте, я понял, заметив татуировку в виде якоря на вашей левой руке. То, что вы лейтенант, мне подсказал носовой платок, который вы носите в рукаве, а не в нагрудном кармане, а также кольцо с печаткой на безымянном пальце вашей правой руки. Хотя вы в штатском, находясь в помещении, вы не сняли головной убор, как будто это фуражка. Вы явно не на посту, но и не больны. Продолжительный отпуск, но почему бы? Почему - подумал я - у этого молодого лейтенанта столько свободного времени? Значит, он собирается в плавание, но приказ еще не отдан. Значит, дело затягивается. Я читал в газетах о задержках в связи с подготовкой "Рекена" к плаванию в Арктику и имел смелость предположить, что именно на нем вы и служите.
Он смотрел на меня еще некоторое время.
- Наука дедукции, - внезапно его черты разгладились, и он даже прищелкнул пальцами. - А! Ясно - как Дюпен!
- Кто?
- Ну, знаете, Огюст Дюпен, знаменитый французский детектив.
Я едва не выразил свое возмущение этим идиотским замечанием, окончательно разрушив остатки своего алиби, но вовремя передумал и заказал вместо этого еще бокал коньяка.
- Кто же вы тогда? - продолжал он, заказав еще порцию абсента.
- Скрипач.
- О!
- И могу вам помочь с мадемуазель Дааэ, - вдруг сказал я.
- Она отказывается говорить со мной, - пробормотал он. Я понял: если я хотел получить от него какие-то сведения, пока он еще способен был связно изъясняться, следовало поторопиться.
- Каким образом вы с ней познакомились?
- Ну, - протянул он, - как вы догадались, я тут жду отправки "Рекена". У нас бесконечные сложности с поставщиками арктического оборудования, и, можете себе представить, мой капитан не хочет, чтобы его постигла та же судьба, что и д’Артуа. Вот я и жду, - он пожал плечами, как человек, привыкший к подобным задержкам. - Месяц назад мой брат Филипп привел меня в Оперу, чтобы отвлечь. Я, собственно, о музыке ничего не знаю, но, мсье…
- Сигерсон.
- Мсье Сигерсон, как же эта девушка запала мне в душу, едва я увидел ее! Едва услышал, ибо, поистине, поет она, как канарейка, - он вспыхнул до корней волос. - Я понимаю, что это не те слова, которыми следует описывать музыку.
- О терминах не беспокойтесь. Продолжайте. Вы встречались с этой молодой женщиной?
- Я настаивал на встрече. Послал цветы и визитную карточку. Она согласилась увидеть меня. Я ей сказал, что она околдовала меня. И она, со своей стороны, дала мне понять, что неравнодушна к моим знакам внимания, однако…
- Однако - что?
- Она так таинственна, черт возьми! С одной стороны, так невинна, с другой - у нее сплошные секреты! Она клянется, что соперника у меня нет, но как я могу быть уверен? Я боюсь думать, что она мне лжет, но не могу избавиться от этой мысли! - при этом он стиснул одну руку в кулак и ударил в ладонь другой.
- Но какие у вас основания в ней сомневаться? Бюке?
- Да, я застал сегодня мерзавца на коленях в ее гримерной, - признал он, крутя в руках наполненный жидкостью бокал, - но, вышвыривая его, я знал, что это вторжение было его идеей. Конечно, мне и в голову бы не пришло, что он собирается наложить на себя руки.
Быстро пьянея, он уже, видимо, забыл то, что я рассказал о свидетельствах истинной судьбы Бюке.
- Кто же тогда?
- Расскажу вам самый ужасный пример. Я пришел послушать, как она пела Маргариту в Фаусте. Боже мой, как она пела! Никто такого доселе не слышал. Весь театр был в восторге, они сходили с ума, они превозносили ее до небес, где эхом отзывалось ее имя. Даже мой брат, который певцов знает лучше, чем я, сказал, что она в жизни так хорошо не пела. Драгоценности были - само совершенство. Что за гений, и как чудесно упакована, если вы… ну… поняли, о чем я, - закончил он, снова покраснев.
- Вы знаете, где она училась?
- Вот и я о чем - нигде она не училась, только у старика-отца, который уже умер. Никто не мог объяснить, откуда у нее такое огромное мастерство, а к концу вечера она просто упала в обморок, прямо на сцене, похоже, прием публики так поразил ее.
- А вы не думаете, что это могла быть, скажем так, театральная уловка?
- Я похож на дурака, мсье?
Я счел благоразумным покачать головой. Юный виконт прервал свой рассказ, чтобы заказать официанту пятый бокал абсента.
- После спектакля я пошел за кулисы. По пути в гримерную я встретил гардеробщицу с ее костюмом и услышал, как она бормотала: "Она сегодня не в себе". Я подождал, пока она ушла, и собирался уже постучать в дверь, когда услышал голоса!
- Ее голос?
- Да, но еще и голос мужчины! "Кристин, вы должны любить меня", - сказал он. А она ответила, кажется, захлебываясь слезами: "Почему вы так говорите, ведь я пою только для вас!" - при этом воспоминании юный виконт схватился за сердце. - Я думал, умру на месте, но на этом все еще не кончилось. "Вы очень устали?" - спросил голос. "О, этим вечером я отдала вам свою душу, и я мертва!" - ответила она. "Твоя душа прекрасна, дитя мое, - произнес голос с бесконечной нежностью. - И я благодарю тебя. Ни один император не получал столь прекрасного подарка. Ангелы плакали сегодня на Небесах".
- Как бы вы описали этот голос? Мужской голос?
- О, мсье, это был самый красивый голос, какой я только слышал, не считая ее голоса, он был полон сладости и томления! "Ангелы плакали сегодня на Небесах!"
По лицу виконта текли горячие слезы, пока он вспоминал эти ужасные слова, глядя в пустой бокал.
- И что вы сделали? - мягко подтолкнул его я.
- Стал ждать, когда он выйдет, вот что! - с вызовом ответил он, глядя на меня мутным взглядом и словно бы только и поджидая, что я вздумаю придираться. - Я собирался встретить моего соперника и вздуть его… или вызвать на дуэль, - добавил он несколько неуверенно. - Но он вообще не вышел, вот что странно, мсье! В конце концов, дверь отворилась, и вышла Кристин в своей накидке, и она была одна. Я спрятался, так что она меня не видела и быстро упорхнула по коридору. Едва она ушла, я бросился в гримерную. Она погасила газ, так что я находился в полной темноте. "Я знаю, что вы здесь! - крикнул я, бросаясь на дверь и прижимаясь к ней всем весом. - И я не позволю вам покинуть эту комнату, пока вы не откроете, кто вы!" Но я не слышал ничего, кроме биения собственного сердца и собственного дыхания. Я нащупал ключ, запер дверь и зажег газ. Комната была совершенно пуста, мсье, это так же верно, как то, что я сижу перед вами. Я искал его, как сумасшедший, я раскрыл шкаф, сдирая с вешалок платья, смотрел под диваном - все без толку. Он просто растворился в воздухе. И стоя там, дрожа, я слышал только тихую музыку.
- Музыку? Но ведь спектакль уже закончился.
- Да не из Оперы, - он сделал рукой нетерпеливый жест.
- Откуда же?
- Из… - он раздраженно пожал плечами. - Откуда я знаю? Из самого воздуха!
- Что за музыка? Пение?
- Да, пение, это был мужской голос и еще… - он взглянул на меня, как будто ожидая подтверждения, - орган, что ли?
- Вблизи? Далеко?
- Очень далеко, и это было очень красиво, как будто нашли выражение мои глубочайшие переживания, само биение моего сердца!