Бывший губернатор, сэр Джон Смайт, запомнил, что сразу после выстрела все сгрудились в передней части шатра. Ему возразила леди Смайт, заявившая, что она-то как раз сидела в своем кресле, как приклеенная. Жена полномочного представителя, английского, судя по всему, толком не понимавшая, сообщила, прибегнув к посредничеству мужа, что она тоже осталась сидеть. Мистер Фокс отметил про себя, что и миссис Аллейн, выполняя приказ мужа, также не покинула своего места. Полномочный посол вспомнил, что кресла в шатре были расставлены так, что получилась перевернутая буква V, на острие которой расположились Президент с послом, между тем как гости образовали два расходящихся под тупым углом крыла.
- Вот как, сэр? - уютно произнес Фокс. - Понимаю. И стало быть, когда вы, джентльмены, вскочили на ноги, вы машинально устремились в сторону Президента? И оказались в итоге ближе к выходу из шатра, чем он? Я прав?
- Совершенно правы, мистер Фокс. Совершенно правы, - отозвался сэр Джордж, неуклюже старавшийся подчеркнуть некую общность, связывающую его с Фоксом, и даже радостно сообщивший в самом начале, что он-де немало о нем слышал, на что Фокс ответил:
- Вот как, сэр? А, простите, как ваше имя?
Впрочем, именно сэр Джордж и запомнил в каком порядке сидели гости, и хотя Фокс уже получил эти сведения от Аллейна, он с серьезным видом велел их записать. Слева от Президента находился посол, сэр Джон с леди Смайт, супруга полномочного представителя, сам представитель, еще один гость, который уже ушел и, наконец, сэр Джордж.
- На краешке для бедных родственников, нет? - беспечно сказал сэр Джордж, обращаясь к Смайтам, которые протестующе хмыкнули в ответ.
- Да, понимаю, спасибо, сэр, - сказал Фокс. - А справа от Президента, сэр?
- О! - махнув рукой, сказал сэр Джордж. - Мой брат. Мой брат с женой. Да. Удивительное совпадение.
И видимо ощутив потребность объясниться, сэр Джордж повернулся к прочим гостям.
- У меня брат - полицейский. Смешно, нет?
- И весьма известный полицейский, - пробормотал сэр Джон Смайт, на что сэр Джордж ответил:
- Еще бы! Еще бы! Не мне об этом говорить, но - он справляется.
И состроив радостную гримасу, сэр Джордж засмеялся.
- Да, - не поднимая глаз от заметок, сказал Фокс. - Плюс еще четверо гостей, которые уже ушли. Спасибо, сэр.
Он оглядел своих слушателей поверх очков.
- Перейдем к самому происшествию. Итак: пистолетный выстрел или что-то похожее. Свет в шатре гаснет. Все, кроме дам и Президента, вскакивают. И что они делают затем?
- Как это "что делают"? - спросил сэр Джон Смайт.
- Ну, скажем, вглядываются в парк, пытаясь понять, что происходит, - помимо концертного номера, который, сколько я понимаю, был прерван звуком выстрела.
- Что касается меня, - сказал сэр Джордж. - Я остался стоять на месте. Я различил некоторое - э-э - волнение и - э-э - движение. В общем, нечто такое, что следует подавлять в зародыше, если вы не хотите получить всеобщую панику.
- И вы это подавили? - спросил Фокс.
- Ну, я бы не решился выразиться столь определенно - просто сделал, что мог. Вернее, сказал. Я кое-что сказал. Правда, негромко.
- Если какая-либо паника и начиналась, - сухо заметил сэр Джон, - развития она не получила.
- …не получила, - повторил Фокс. - А когда вы, сэр, произносили свое предостережение, вы стояли, повернувшись внутрь шатра? Спиной к парку.
- Да. Именно так, - сказал сэр Джордж.
- Вы там ничего странного не заметили, сэр?
- Дорогой мой, я и не мог ничего заметить. После яркого света, заливавшего экран и певца, трудно было что-либо различить в темноте.
- Разве в шатер на падал отраженный свет?
- Нет, - сварливо ответил сэр Джордж. - Не падал. Ничего туда не падало. Экран находился слишком далеко.
- Понятно, сэр, - миролюбиво произнес Фокс.
Леди Смайт вдруг заметила, что экран отражался в озере.
- Он слепил нам глаза, так что увидеть что-либо было трудно, - сказала она.
Все остальные негромко забормотали, соглашаясь.
Мистер Фокс поинтересовался, не поворачивался ли кто-либо спиной к парку, пока было темно, и не вглядывался ли в то, что происходит внутри шатра. Ответы он получил путанные и неуверенные, из них следовало, что душераздирающие вопли миссис Кокбурн-Монфор имели воздействие гораздо большее, чем собственно выстрел. Смайты слышали, как Аллейн запретил Президенту вставать. Все слышали как Президент кричал что-то на родном языке. Полномочный представитель сказал, что Президент выкрикивал приказы. Требовал света. И совсем незадолго до этого или сразу после, сообщил сэр Джон Смайт, он почувствовал как рядом с ним что-то упало.
Потом зажегся свет.
- Я могу только добавить, инспектор, - сказал сэр Джон, - что мне действительно нечего больше сказать, имеющего хотя бы малейшее отношение к этой трагической истории. Дамы пережили сильное потрясение, и я должен просить вас избавить их от каких-либо дальнейших испытаний.
Общий хор голосов выразил искреннее согласие с его словами. Сэр Джордж даже произнес, причем очень громко:
- Слушайте, слушайте!
Фокс сказал, что это, конечно, весьма разумная просьба, он сожалеет, что пришлось причинить всем им столько хлопот, и спешит заверить дам, что надолго он их не задержит. Однако нельзя не признать и того, прибавил он, что дело это весьма серьезное, не так ли?
- Ну, в таком случае… - сказал сэр Джон, и все начали подниматься из кресел.
В эту минуту и появился Аллейн.
Каким-то неуловимым и непонятным образом его приход словно вдохнул во всех свежие силы - так бывает, когда на сцене появляется, наконец, знаменитый актер, оживляя действие и обостряя внимание публики.
- Нам очень жаль, - сказал он, - что пришлось заставить вас ждать так долго. Уверен, мистер Фокс все вам объяснил. Это очень запутанная, трагическая и странная история, а от того, что сам я оказался одновременно и бестолковым свидетелем, и полицейским, ведущим расследование, она для меня проще не стала.
Он послал леди Смайт извиняющуюся улыбку, и дама сказала - возможно, сама удивившись своим словам:
- Ах вы бедный.
- Что же, тут уж ничего не поделаешь, мне остается надеяться, что кто-то из вас способен сообщить нам больше того, чем могу похвастаться я сам.
Брат Аллейна произнес:
- Мы старались изо всех сил. Как же иначе.
- Это хорошо, - отозвался Аллейн. Он читал сделанную сержантом запись.
- Мы надеемся, что вы нас отпустите, - сказал сэр Джон. - Дамы…
- Да, конечно. Для вас это было ужасным испытанием, вы все, наверное, измотаны.
- А вы-то сами? - спросила леди Смайт. Она была сильной женщиной.
Аллейн поднял глаза от записей.
- Ну, - сказал он, - меня, пожалуй, еще можно похлопать по спине, но не сильно. Похоже, к этим записям добавить нечего и я хотел бы задать вам всего один вопрос. Я понимаю, что на месте преступления царила полная неразбериха и все же хотел бы знать, есть ли у вас мнение, обоснованное или нет, не важно, относительно того, кто совершил убийство?
- Но Боже мой! - воскликнул сэр Джордж. - Рори, помилуй. Кто же еще, как не тот мужлан, которого увели ваши люди. Кстати, я должен тебя похвалить, они действовали весьма расторопно.
- Ты имеешь в виду?…
- Господи, разумеется я имею в виду это здоровенное животное с копьем. Прошу прощения, - сказал он полномочному представителю и густо покраснел. - Боюсь, я не совсем удачно выразился. Уверен, вы поймете меня правильно.
- Джордж, - с подчеркнутой вежливостью осведомился его брат, - тебе не хочется домой?
- Мне? Нам всем хочется. Но не могу же я всех тут бросить. Я не желаю никаких привилегий.
- Уверяю тебя, привилегий ты не получишь. Стало быть, - Аллейн повернулся к остальным, - вы все считаете, что убийство совершил копьеносец?
- Ну, в общем, да, - сказал сэр Джон Смайт. - Я к тому, что… Кто же еще? Бог ты мой, копье-то ведь было у него в руках!
Супруга полномочного представителя вдруг довольно громко произнесла что-то на родном языке.
Аллейн вопросительно взглянул на ее мужа, тот откашлялся.
- Моя жена, - сказал он, - кое-что заметила.
- Да?
- Моя жена говорит, что поскольку тело лежало рядом с ней, она слышала.
- Да? Что она слышала?
- Звук удара и предсмертный хрип, - он коротко посовещался с женой. - И еще одно слово. Нгомбванское. Очень тихо произнесенное мужчиной. Она думает - самим послом.
- И что это за слово, по-английски?
- "Предатель", - сказал полномочный представитель.
Он немного помолчал и добавил:
- Моя жена хочет теперь уйти. У нее кровь на платье.
III
Громобой переоделся в халат и выглядел в нем, как Отелло в последнем акте. Халат был черный с золотом, а из под него еще выглядывала малиновая пижама. Громобой распорядился, чтобы его разбудили, если Аллейн захочет с ним переговорить, и теперь принимал в библиотеке Аллейна, Фокса и притихшего, но все еще нимало не сонного мистера Уипплстоуна. На миг-другой Аллейну показалось, что Громобой собирается выразить недовольство присутствием последнего. Увидев его, Громобой словно бы замер. Он явно намеревался что-то сказать, но затем, по-видимому, смилостивился. Похоже, мистеру Уипплстоуну удалось найти правильный тон в обращении с Громобоем. Его дипломатические манеры оказались безупречными: почтительность без подхалимства и сдержанность без заносчивости.
Когда Аллейн сообщил, что хочет поговорить со слугой-нгомбванцем, обслуживавшим их в шатре, Громобой, не тратя лишних слов, отдал короткое распоряжение по внутреннему телефону.
- Я бы не стал беспокоить вас по таким пустякам, - сказал Аллейн, - но мне не удалось найти никого, кто согласился бы взять на себя ответственность и привести ко мне этого человека без вашего приказа.
- Они сегодня все не в себе, - туманно откликнулся Громобой. - Зачем он вам понадобился?
- Английский лакей, работавший в шатре, утверждает, что этот человек напал на него.
Громобой прикрыл глаза.
- Цирлих-манирлих, - сказал он.
Добавлять как мы когда-то говаривали в "Давидсоне", необходимости не было. В последний их школьный год это выражение было в таком ходу, что в конце концов истерлось до нитки. С пугающей точностью Аллейн вспомнил и отделенную от него столькими годами темноватую комнату, пахнущую тостами с анчоусами и горящим в камине углем, и принятые в его с Громобоем кружке сверстников манеры.
Появившийся вскоре слуга оказался невзрачным человечком в белых брюках, майке и застегнутой не на те пуговицы лакейской куртке. Он определенно очень волновался и испытывал перед Президентом благоговейный страх.
- Я сам с ним поговорю, - объявил Громобой.
Так он и сделал, и судя по раскатам его голоса, разговор был суровым. Слуга, выкатив глаза и уставя их в некую точку на дальней стене библиотеки, отвечал, так во всяком случае показалось Аллейну, с отчетливостью заводной игрушки или солдата на параде.
- Он говорит "нет", - сказал Громобой.
- Вы не могли бы немного надавить на него?
- Это ничего не изменит. Впрочем, пожалуйста.
На сей раз слуга ответил более пространно.
- Он говорит, что столкнулся с кем-то в темноте и, споткнувшись, на миг уцепился за этого человека. Смешно, говорит он, считать это нападением. Он про это и думать забыл. Возможно, речь идет о вашем лакее.
- Куда он отправился после этого?
Оказался около заднего выхода и выскочил из шатра, его напугала всеобщая суматоха. Там люди из охраны сцапали его и отвели со всей прочей прислугой в бальную залу.
- Вы ему верите?
- Он не посмел бы солгать, - спокойно ответил Громобой.
- В таком случае, я полагаю, можно позволить ему вернуться в постель.
Что и было сделано. Громобой поднялся, то же самое, разумеется, сделали Аллейн, мистер Уипплстоун и Фокс.
- Мой дорогой Рори, - сказал Громобой, - нам нужно договориться кое о чем прямо сейчас. Тело. Оно вернется в нашу страну и будет похоронено по нашим обычаям.
- Я готов пообещать тебе, что с нашей стороны ты получишь все необходимое содействие. Вероятно, помощник комиссара уже заверил тебя в этом.
- О да. Он был весьма обходителен. Приятный человек. Я слышал, ваш патологоанатом говорил что-то о вскрытии. Никакого вскрытия не будет.
- Понимаю.
- В Нгомбване мы проведем скрупулезнейшее расследование.
- Хорошо.
- И я полагаю, что поскольку вы свое расследование здесь завершили - не так ли? - было бы столь же неплохо узнать, что обнаружил достойный Гибсон. Я рассчитываю, что полиция, после того как она покинет пределы посольства - в удобное для нее время, разумеется, представит мне исчерпывающий отчет о том, что ей удалось выяснить. А я тем временем займусь наведением порядка в собственном доме.
Поскольку сказанное сводилось по сути к предложению покинуть посольство, Аллейн заверил Громобоя, что ни одного человека из Ярда здесь не останется. Громобой выразил признательность полиции за проделанную ею работу и со всевозможной учтивостью добавил, что если виновный в совершении преступления окажется из числа его людей, Аллейн, хотя бы из любезности, будет поставлен об этом в известность. С другой стороны, полиция, вне всяких сомнений, вправе заботиться о мерах безопасности вне посольства. Добавить к сказанному было, в сущности, нечего. Аллейн двинулся к дверям, но Громобой остановил его, сказав:
- Я хотел бы договориться еще об одном.
- Да?
- Это касается завершения моего пребывания в Англии. Я несколько затрудняюсь с решением.
Благие небеса, подумал Аллей, уж не надумал ли Громобой возвратиться в Нгомбвану? Почти без промедления? Может быть, вместе с телом посла? Какие благодарственные гимны сорвутся с уст Гибсона, если это и вправду так!
- …обед в Бак-Хаусети с несколько меньшей пышностью. Впрочем, это не мне решать, - снисходительно признал Громобой.
- На какое время он назначен?
- На завтрашний вечер. Нет. На сегодняшний. Господи, уже почти два часа!
- А другие договоренности? - поинтересовался Аллейн.
- Церемонию посадки деревьев я отменю, ну и на скачки, конечно, не поеду. Это выглядело бы не очень уместно, - с явным сожалением сказал он, - не так ли?
- Определенно так.
- Остается еще визит в Чекерз. Вот тут я не знаю как быть.
Громобой с самым светским видом оборотился к мистеру Уипплстоуну.
- Все так сложно, правда? - сказал он. - Скажите, что бы вы посоветовали.
Его вопрос, почувствовал Аллейн, потребовал от мистера Уипплстоуна напряжения всех его дипломатических сил. Он вышел из этого испытания с честью.
- Я совершенно уверен, - сказал он, - что премьер-министр, как впрочем и все организации и лица, питавшие надежды на возможность иметь высокую честь принять у себя Ваше превосходительство, более чем сознают, что имевшее сегодня место ужасное происшествие делает что-либо подобное совершенно невозможным.
- А, - сказал Громобой.
- По крайней мере, Вашему превосходительству нет нужды тревожиться, что в связи с этим может возникнуть какое бы то ни было непонимание, - грациозно закончил мистер Уипплстоун.
- Хорошо, - с некоторым, как показалось Аллейну, разочарованием сказал Громобой.
- Нам не следует отнимать у вас время, - сказал Аллейн, - однако прежде чем мы уйдем, я хотел бы задать вам один не совсем обычный вопрос.
- Какой?
- Я знаю, вы убеждены, что ни слуга-нгомбванец, ни охранник - "млинзи", не так ли? - ни в чем не виноваты.
- Я в этом уверен.
- И вы считаете также, что миссис Кокбурн-Монфор ошибается, думая, что напавший на нее человек был африканцем?
- Она глупая, истеричная баба. Я и гроша не дам за то, что она говорит.
- Имелась ли у них - у Кокбурн-Монфоров - причина питать неприязнь к вам или к послу?
- О да, - мгновенно ответил Громобой. - У них имелась такая причина и я не сомневаюсь, что она имеется и теперь. Хорошо известно, что полковник, приложивший руку к созданию наших вооруженных сил, рассчитывал занять в них высокий пост. Полагаю, что на самом деле ему мерещился едва ли не самый высокий. Однако, как вы знаете, проводимая мною политика состояла в том, что на ключевых постах должны находиться представители моего народа. Я думаю, что полковника это привело в ярость и он, сам того не очень желая, подал в отставку.
И Громобой - с таким выражением, словно эта мысль только что пришла ему в голову - добавил:
- Во всяком случае, он спился и больше не мог выполнять ответственных обязанностей.
- Но на прием их все-таки пригласили?
- О да! Это был вполне уместный жест. Нельзя же было сделать вид, будто полковника попросту не существует. Так в чем же состоит ваш необычный вопрос, дорогой мой Рори?
- Вопрос простой. Подозреваете ли вы кого-либо - конкретно - в убийстве вашего посла?
Вновь последовало хорошо памятное Аллейну движение прикрывающих глаза век. Громобой промолчал очень долгое время, но в конце концов сказал:
- У меня нет на этот счет никаких мыслей, кроме одной - я абсолютно уверен в невиновности "млинзи".
- Кто-нибудь из гостей в шатре?
- Определенно нет.
- Ну что ж, и на том спасибо, - сухо сказал Аллейн.
- Мой дорогой мальчик! - Аллейн ожидал услышать один из взрывов громобоева смеха, но тот взамен ласково тронул Аллейна за плечо и взглянул ему в глаза с такой тревогой и любовью, что Аллейн почувствовал себя странно растроганным.
- Разумеется, гости тут не при чем, - произнес Громобой. - И это все, что я могу сказать.
- В таком случае… - Аллейн глянул на Фокса и мистера Уипплстоуна, и те немедленно отвесили прощальные поклоны.
- У меня тоже имеется вопрос, - произнес Громобой, заставив всех замереть. - Мое правительство желает, чтобы здесь, в нашем посольстве висел мой портрет. Я хочу официально попросить вас, чтобы ваша жена приняла этот заказ.
- Я передам ей, - стараясь скрыть изумление, сказал Аллейн.
Уже у дверей он прошептал своим спутникам:
- Я догоню вас через минуту.
И когда они вышли, сказал:
- Я вот о чем хотел попросить. Будь поосторожнее, ладно?
- Разумеется.
- В конце концов…
- Тебе не о чем тревожиться. С моим "млинзи" у дверей я могу спать спокойно.