Мы возвратились к автомобилю, и Стьют спросил пробегавшего мальчика-посыльного дорогу к дому приходского священника. Нам указали на большой серый каменный дом приблизительно в трёхстах ярдах, наполовину видимый с места, где мы находились. Он стоял среди роскошных деревьев, но имел вид уже разрушающегося былого великолепия, свойственный столь многим таким домам, построенным к началу прошлого столетия. Ворота к подъездной дорожке были открыты, и вскоре мы уже остановились перед внушительным подъездом.
Стьют потянул ручку дверного колокольчика из кованого железа, и где-то в недрах дома раздался печальный звон. Спустя некоторое время появилась миниатюрная девочка-служанка.
- Пастор дома? - спросил Стьют.
- Как доложить? - пискнула девочка.
- Инспектор Стьют и мистер Таунсенд.
Служанка выглядела потрясённой и заколебалась.
- Всё в порядке, - улыбнулся Стьют. - Мы приехали, чтобы провести лишь небольшое расследование.
Как загипнотизированная, служанка отступила в холл, и мы последовали за ней. Молча она проводила нас в продуваемую насквозь гостиную с безжизненным камином и исчезла. Я поглядел на огромную выставку декоративного фарфора и поёжился.
Но вскоре к нам вышел пастор, и, к нашему облегчению, мы обнаружили, что он совершенно не напоминает шумного и жизнерадостного викария из Чопли. Это был маленький и худощавый, довольно несвежего вида человек, из под манжет которого выглядывало с полдюйма нижнего белья. Но у него была располагающая улыбка и обворожительная манера разговора.
- Как я понимаю, - сказал он, - вы представляете Скотланд-Ярд. Желаете задать вопросы?
- Да, - сказал Стьют. - Хочу спросить вас о человеке по имени Фримен.
- Фримен? Вы имеете в виду моего викария? Как неприятно! Он в чём-то виновен? Я всегда отказывался выслушивать сплетни о…
- Нет, нет, - нетерпеливо перебил его Стьют.
Мне вспомнились размышления Бифа этим утром. Никогда не знаешь, что откопаешь про любого человека, сказал он. Но я промолчал.
- Нет, сэр, - продолжал Стьют, - речь не о вашем викарии. О мужчине по имени Фримен и его жене, которые жили здесь приблизительно два года и три месяца назад. Как я понимаю, он занимал Старый коттедж в вашем приходе.
Пастор нервно улыбнулся.
- О, вы имеете в виду мистера Хьюго Фримена. Да-да. Очаровательные люди. Но, конечно… - внезапно он сделался серьёзным.
- У нас имеются предположения, - объяснил Стьют, - что этот Фримен убит.
- Убит, правда? Боже, Боже. Да нет, не может быть. Как ужасно. Такие восхитительные люди. Послушайте, мы не можем продолжать разговор здесь. Пойдёмте в кабинет. Мы как раз собирались пить чай. Моей жене будет очень интересно. То есть, она расстроится. Идёмте. Дайте мне ваши пальто. Бедный Фримен. Ну, хорошо. Да-да. В расцвете жизни! Сюда, пожалуйста.
Он провёл нас через холл, выложенный плиткой, и открыл дверь. Я был рад возможности выпить чашку чая и с удовольствием вошёл в кабинет.
Если гостиная была холодной, то кабинет составлял разительный контраст. Я могу лишь охарактеризовать его как душный. Это была небольшая комната, загромождённая мебелью, и в камине пылал яркий огонь. Я разглядел не менее трёх кошек и имел все основания предполагать, что их больше. На кресле у огня сидела жена пастора: она положила на тарелку намазанную маслом лепёшку, и лишь потом поприветствовала нас. Это была крупная неряшливая женщина с неопрятными волосами и мужским голосом.
- Моя дорогая, - начал пастор, - это из Скотланд-Ярда. Инспектор Стьют. Мистер Таунсенд. Это насчёт несчастного Фримена.
Жена пастора резко выпрямилась, слишком потрясённая, чтобы обратить внимание на столь неофициальное представление.
- Ты же знаешь, я всегда говорила, - сказала она громко, - что недопустимо предоставлять ему такую большую свободу…
- Нет, нет, моя дорогая. Не Фримен, а Хьюго Фримен. Из Старого коттеджа, помнишь беднягу. Кажется, он убит.
- О, - сказала его жена с явным облегчением, - я думала, что ты имеешь в виду Фримена. Инспектор, пожалуйста садитесь. Я позвоню, чтобы принесли свежего чаю. Убит, вы говорите? (Иди-иди прочь, Тиббис. Сейчас тебе дадут молока.) Как ужасно. Они были такими хорошими людьми.
Стьют, с благодарностью поглощая хлеб с маслом, казалось, был рад пустить разговор на самотёк.
Пастор продолжал.
- Да, очаровательные люди. Только что удалились от дел, как я понял. Многолетний бизнес в Ливерпуле. Бухгалтерское дело, полагаю. Очень выматывает. Я, например, не в ладах с числами. Они надеялись осесть здесь. Жаль теперь, что они этого не сделали. Такой тихий приход. Но многое нужно сделать, - добавил он поспешно, - бездна работы.
- Мой муж слишком много работает. Я всегда говорю ему, что он слишком добросовестный. Он просто сгорит. Да, о мистере Фримене. Интересно, кто мог его убить. Ах, вот и ваш чай. Два куска сахару? А вам, мистер Таунсенд? Таким образом, вы расследуете это дело, инспектор?
- Ну, всё не так просто. Мы не уверены, что Фримен убит. Но он исчез.
- Так, так. Бедняга, - сказал пастор. - Такой хороший человек. И столь щедрый. Только попроси. Готов был всё сделать для церкви. Как он был убит? О, вы, конечно, не знаете. Попробуйте этот кекс, сделайте одолжение.
- Я подумал, - удалось вставить Стьюту, - не сможете ли вы нам помочь.
- С радостью, - механически пробормотал пастор, - всё, что могу.
- Вы не знаете, откуда он приехал сюда?
- Где это, дорогая? Ливерпуль, не так ли? Или Бирмингем?
- Скорее, Манчестер, - заметила его жена.
- Так или иначе, одно из этих мест, - подвёл итог пастор.
- И какая, вы говорили, у него была профессия?
- Он только что удалился от дел, когда приехал. Бухгалтерия. Агент по недвижимости. Что-то вроде. Я забываю детали. Но у него были значительные средства.
- Несомненно. И пока он был здесь..?
- Образцовый, великолепный прихожанин. Регулярно ходил церковь. Всегда готов помочь. Очаровательный человек.
- А после того, как уехал?
- Больше мы о них никаких известий не имели. Очень грустно. Но люди таковы. Моей жене поначалу это причиняло боль.
- Ну, это было довольно оскорбительно, - сказала жена пастора.
- Разве вы им не писали?
- Они забыли оставить адрес. И в почтовом отделении не оставляли. Пришлось возвратить несколько писем, как я понимаю. В основном реклама, сказал Браун. Наш начальник почтового отделения, Браун. Длинноголовый человек.
- Таким образом, вы понятия не имели, куда уехали Фримены?
- Они тогда ещё не решили. Они собирались сдать мебель на хранение. И отдохнуть. Бедняжки, они никогда не были за границей!
- Вы подразумеваете, что отсюда они поехали за границу?
- Да. Во Францию.
- Откуда вы знаете, что во Францию?
- Они мне так сказали. Кроме того, я подписал им заявление на паспорт.
Стьют на мгновение потерял дар речи и лишь уставился на возбуждённого пастора.
- Вы это помните? - спросил он наконец.
- Конечно. Фримен ещё шутил по этому поводу. Мужчина его возраста, который никогда не нуждался в паспорте. Бедняга! Ему теперь нужен паспорт совсем для других мест. Но здесь всё было в порядке, я уверен.
- Возьмите ещё кекс? - предложила его жена.
- И какие страны были заявлены?
- Франция. Только Франция. Я это помню. Я ещё тогда сделал замечание по этому поводу.
- Понимаю. Ну, не буду больше вас беспокоить, пастор. Огромное спасибо за информацию.
- И за чай, - вставил я, пытаясь скрасить его резкость улыбкой.
- Что вы, что вы! Было очень приятно, - сказал пастор, и я ему верил. - Печальное дело, - добавил он.
- Ужасно печальное, - повторила его жена. - Вы уверены, что не хотите съесть ещё кусочек? (О, не царапайте, Лусилл.) А его жену тоже убили?
Стьют уже выходил из комнаты, поэтому я довольно неопределённо покачал головой в ответ на этот вопрос, а затем последовал за пастором и инспектором через холл. Мы обменялись коротким рукопожатием с хозяином и по крутым ступеням покинули его мрачный дом. Стьют поспешно зажёг сигарету и жадно затянулся, как если бы его лёгкие были заполнены чем-то, от чего необходимо было скорее избавиться.
ГЛАВА XIX
Должно быть, мы, покрыли приблизительно восемь миль с очень приличной скоростью прежде, чем кто-либо из нас нарушил молчание. Стемнело, и впереди не было видно ничего кроме яркой поверхности асфальтовой дороги. Я на мгновение забыл о наших проблемах, когда задумался о маленьком пасторе и его жене.
- Вы всё ещё считаете наше посещение Лонг Хайбери пустой тратой времени? - внезапно спросил Стьют.
- Ну, мне не кажется, что мы сильно продвинулись, - заметил я. - Всё, что мы теперь знаем, - это то, что Фримены отправились оттуда во Францию.
- Вы действительно служите прекрасным фоном, мистер Таунсенд. Жаль, что вы не решили описать одно из моих дел вместо дел Бифа.
Мне показалось, что это прозвучало довольно грубо.
- Значит, вы знаете намного больше моего? - спросил я.
- Я, конечно, не знаю, что Фримены отправились из Лонг Хайбери во Францию. Но я действительно знаю, почему они приехали в Лонг Хайбери. И у меня имеется довольно хорошая идея, как до них добраться теперь.
- Замечательно, - заметил я с саркастическим скептицизмом. - Если вы всё это поняли из нашей беседы в той душной комнате, поздравляю вас.
- Мой дорогой Таунсенд, конечно вы должны и сами были догадаться! Здесь у нас имеется известный преступник, человек участвовавший в чрезвычайно прибыльном трафике наркотиков, который однако может в любой момент привести к аресту. Внезапно под новым именем он едет в деревню и занимает дом, объясняя довольно неопределённо, что он - отставной бухгалтер или кто-то в этом роде. Он стремится подружиться с пастором и щедро поддерживает того в любом начинании. Затем он принимает решение уехать за границу и заставляет пастора подписать своё заявление на паспорт. Вывод?
Я пожал плечами.
- Ну, он устраивал то, что американцы называют "лёжкой". Он готовится к "ненастным временам". Когда возникнут проблемы у Ферриса или Ферфакса, которого ни у кого нет причин связывать с мистером Фрименом, когда-то проживавшим в Лонг Хайбери, у него уже будет готов совершенно законный паспорт. И это был единственный способ получить такой паспорт. Дело в том, что в офисе не всегда требуют подтверждения деталей рождения и тому подобного. Если заявление заверено ответственным человеком, они выдают паспорт. Поэтому наш друг провёл шесть месяцев своей жизни, готовясь к моменту, когда ему может потребоваться исчезнуть. И полностью исчезает. Я часто задавался вопросом, почему так мало преступников пользуется этой простой возможностью. Может быть, их отпугивает церковная деятельность.
- О господи! Вы действительно думаете…
- Я в этом просто уверен. Зачем ещё Феррис-Ферфакс-Фримен тратит время в деревне с таким пастором? Зачем ещё? И мы знаем, что он получил свой паспорт и, имея его, исчез, не оставив адреса, что значительно обеспокоило пастора и его жену, которая считала его "очаровательным".
- Умная мысль. Он, должно быть, довольно прожжённый мерзавец.
- Да. Или работает на подобного типа. Я склонен согласиться с нашим другом в Буэнос-Айресе о "большой шишке" за всем этим делом. Наше досье на Ферриса характеризовало его как вполне заурядного преступника.
- Но вы сказали, что у вас есть идея, где он может быть, если, конечно, ещё жив. О чём речь?
- Его паспорт был выписан для Франции и только Франции. Я так понимаю его аргументы: он считал, возможно ошибочно, что заявление на паспорт для Франции будет рассмотрено не так тщательно, как на паспорт во все страны Европы. Запомните, что если бы только паспортная служба решила запросить свидетельство о рождении, он пропал. Так или иначе, предположим, он использовал этот паспорт и прибыл во Францию - тогда следующее, что он обязан сделать, это зарегистрироваться у британского консула.
- Верно.
- Поэтому, если мы обратимся к французской полиции и одновременно уведомим нашего консула во Франции, есть хороший шанс найти нашего друга. Опять же, если он всё ещё жив.
- Вы совершенно правы. Как же вы здорово перекрываете такие лазейки.
- Всего лишь требуется быть немного методичным и не пренебрегать никаким шансом при сборе информации. Понимаете? Именно для этого я и поехал а Лонг Хайбери. Это был шанс, и он оправдался. Тем временем, Феррис-Ферфакс-Фримен, если он жив, пребывает в совершенном неведении, что мы связали его с Лонг Хайбери. С чего бы? Шансы были сто к одному против того, что та женщина из нижнего этажа заметила фирму, перевозившую вещи. Нам помогло только неукротимое любопытство людей, которые живут в зданиях, разделённых на квартиры, узнать побольше о жителях других сфер. Немного удачи и напряжённая работа! Это и есть расследование.
После этого какое-то время мы ехали молча. Моя совесть немного покалывала меня, когда я думал о сержанте Бифе. В конце концов, участником расследования я стал лишь в качестве его друга, и я же своим другом позорно пренебрёг. Но наблюдать работу Стьюта было гораздо интересней. Его острый, сильный ум, его привычка к тщательному упорядочению любой информации, его неторопливое, но неуклонное продвижение вперёд, его быстрая натренированная реакция, - всё это, очевидно, перевешивало неуклюжие рассуждения Бифа, и у меня появились сомнения относительно сержанта.
Однако, когда мы наконец приблизились к Брэксхэму, я сказал себе, что, возможно, моему старому приятелю во время нашего отсутствия удалось раскопать немного полезной информации для Стьюта. По крайней мере, он двигался в собственном направлении.
В отделении полиции нас ждал констебль Голсуорси.
- Сержант Биф попросил меня сходить за ним, как только вы прибудете, сэр, - сказал он Стьюту. - Я так понимаю, что у него есть для вас какая-то информация.
- Где он? - спросил инспектор с резкостью, которую всегда выказывал по отношению к этому констеблю.
- Он велел мне сказать вам, сэр, если вы спросите, что он выполнил ряд расследований, которые вы предложили.
- Ах, да, - произнёс Стьют, не в силах подавить мрачную улыбку. - Хорошо. Я подожду здесь.
Мы сидели и курили молча, поскольку оба очень устали. Должно быть миновало четверть часа, когда в помещение быстро вошёл Биф, немного вспотевший, но вполне довольный собой.
- Итак, Биф? - сразу взял быка за рога Стьют.
- Вы просто чудо, сэр! - громко выпалил сержант. - Как вы это узнали, я просто не представляю!
- Узнал что? - спросил Стьют довольно холодно.
- Да то, что я должен получить эту информацию от Сойера, ведь вы меня за ней послали.
Стьют кивнул.
- И в чём там дело?
- Ну, поначалу он не хотел ничего говорить. Но поскольку вы приказали мне идти к нему и допросить его вновь, я понимал, что он что-то должен знать. Кроме того, я по глазам его видел, что он что-то скрывает. Поэтому я нажал на него. И после долгого допроса он сознался.
- В чём? - нетерпеливо спросил Стьют.
- Ну как же, по поводу брата, сэр.
- Его брата? Брата Сойера? Что относительно него?
- Разве вы не знаете, сэр? Я думал, что вы всё знаете, раз послали меня к нему. Да ведь он исчез. Совсем пропал.
Стьют застонал.
- Только не ещё одно убийство! - взмолился он.
- Я расскажу, что он мне сообщил. Этот его брат женат. И когда я говорю женат, - ну, она настоящая дьяволица. Знаете, отбирает всё жалование и всё такое. Если он просто проходит мимо паба, она тут как тут. Я сам видел, когда она ворвалась к нему в "Дракон". Омерзительное зрелище.
Стьют вздохнул.
- Они жили не здесь? - устало спросил он.
- Нет, сэр. Там, в Клейдоне.
- Как далеко это отсюда?
- Приблизительно пятнадцать миль. Это - лучший торговый центр в этих местах. Брат Сойера - маляр и декоратор, и имеет небольшое собственное дело. Вообще, у него всё было хорошо, не считая жены.
Глаза Стьюта были закрыты, но Биф не собирался ускорить повествование.
- В ту среду он пришёл в "Дракон…"
- Время? - произнёс Стьют.
- Я как раз к этому перехожу. Около семи часов. Чуть позже того, как ушёл молодой Роджерс. И он отзывает брата в сторонку. "Фред, - говорит он, - я сбежал". "Сбежал?" - говорит Сойер. "Да, - говорит он, - от неё". "О, Господи! - говорит Сойер, не обвиняя его, вы понимаете, а просто удивлённый. - Что собираешься делать?" "Ну, - говорит, брат, - у неё остался бизнес. Она может оставить этих двух работников, и всё пойдёт так, как при мне". Сойер сказал, что вполне этому поверил. Но брат попросил немного денег. Понимаете, именно она выписывала все чеки. Без неё он не мог сделать ничего. Понимаете?
- И он дал? - вздохнул Стьют.
- Да. Одолжил десять фунтов. И брат обещал ему написать. Он оставил жене записку, говоря, что больше не может её видеть.
- Не очень-то вежливо, - заметил Стьют.
- Ну, если бы вы её видели, сэр! Так или иначе, он ушёл.
- Во сколько?
- Сойер не смог сказать наверняка, но, должно быть, приблизительно спустя час после того, как пришёл.
- Понимаю. Ну, и что, по вашему, я должен со всем этим делать?
Биф казался озадаченным.
- Вы приказали мне найти Сойера…
Стьют встал.
- Хорошо, сержант. Я уверен, что вы старались, как могли. Но я действительно не вижу, почему вы ждёте, что я заинтересуюсь пропавшим братом мистера Сойера. Не думаю, что он даже знал молодого Роджерса!
- В определённой степени знал.
- Однако даже такое знание едва ли может быть причиной убийства, правда?
Биф нахмурился.
- Ну, вам решать. Я сделал, что вы приказали. И доложил результат.
- Спасибо, Биф, - проникновенно сказал Стьют. И наше совещание закончилось.
ГЛАВА XX
Вновь потекли дни без новостей. В этот момент я действительно начал задаваться вопросом, сможем ли мы когда-нибудь обнаружить, кого убил Роджерс. Если к истории Бифа о брате Сойера относиться серьёзно, теперь было четыре возможности. Всё это было кошмаром и напомнило мне о времени, когда я, запуганный школьник, иногда просыпался по утрам и обнаруживал, что всю ночь пытался решить задачу, заданную в классе.
Хуже всего было то, что ни в чём нельзя было быть уверенным до конца. Были вероятности, возможности, теории, но не за что по-настоящему ухватиться.
А затем однажды утром произошло событие, которое устранило одну из возможностей и в то же самое время дало новую надежду на решение проблемы. Был ветреный ясный мартовский день, в садах Брэксхэма появились подснежники и другие ранние признаки весны. Тем утром Биф, вместо того, чтобы выглядеть по обыкновению унылым и желчным, казалась весёлым и бодро закручивал усы вместо того, чтобы печально посасывать их кончики.
- Они нашли его, - сказал он взволнованно. - Этого Ферфакса.
- Вы имеете в виду, его тело? Покойного Ферфакса?
- Не-ет! - Биф нарочито протянул гласную. - Жив и здоров. Весьма бодрый, полагаю. В Париже.
Стьют подтвердил новости, хотя и не так эмоционально.