Мы прибыли уже после закрытия, и Бифу пришлось довольно долго стучать в дверь чёрного хода прежде, чем она отворилась. Наконец появился очень крепкий мужчина. Его лицо было опушим и тёмно-красным, а гротескная чудовищность его живота подчёркивалась тем, что он не носил жакета.
- Выбрали же время, - сказал он. - Я только было сел обедать.
- Сожалею, мистер Сойер, - сказал Биф. - Я только что получил ваше сообщение.
Стьют был нетерпелив, и, когда владелец бара подвинулся, он поспешил протиснуться через небольшое пространство между животом и стеной.
- А теперь, - сказал он резко, - что вы можете нам сообщить?
- Этот джентльмен из Скотланд-Ярда, - пояснил Биф Сойеру.
Владелец бара расстроился. Он представлял себе дарование нам информации как неторопливое и приятное дело за стаканчиком горькой. Было обидно, что этот нетерпеливый незнакомец разом принизил всю важность фактов, о которых знал хозяин.
- Не много, - сказал он надувшись. - Только то, что тем вечером он сюда заходил.
- Кто? Роджерс?
- Да.
- Во сколько? - перебил Стьют.
- Ну, - саркастически заметил владелец бара, - я же не знал, что он только что кого-то прикончил или собирается прикончить, поэтому специально на часы не смотрел. Но могу сказать, что это было через несколько минут после того, как я открылся в шесть часов.
- Скажем, в 6.10? - спросил Стьют.
- Вроде того.
- И? Что он говорил?
- Что он говорил? Он сказал: "Двойное виски и чуть содовой", - если это вам интересно.
- Больше ничего?
- Ничего особенного. Он упомянул, что только что кого-то посадил на шестичасовой поезд.
- О, он так сказал. Он говорил, кого именно?
- Нет.
- Он выглядел нормальным?
- Нормальным?
- Я имею в виду, он выглядел как всегда? Было в нём что-то необычное?
- Он вёл себя тихо. Очень тихо.
- Больше ничего?
- Нет.
- Не знаете, он приехал на своём мотоцикле?
- Да. Я слышал, как потом он его завёл.
- Где он его оставлял?
- Ну, у меня нет специального места для парковки. И чтобы не бросать его на дороге, полагаю, он отвёл его в переулок за домом.
- Куда он ведёт?
- Вниз, к реке.
- Понимаю. Что на нём было?
- На нём был его мотоциклетный комплект. Из непромокаемой ткани и кепка на самые уши.
- Спасибо мистер Сойер. Идёмте, сержант. Нельзя терять время.
И, кивнув владельцу бара, детектив Стьют по-деловому зашагал к двери. Я лишь услышал позади какое-то ворчание со стороны мистера Сойера, Бифа или обоих.
Под открытым небом Стьют тут же принялся исследовать переулок. Проезд был узким, и почва там была грязно-пепельного цвета. Одна его сторона была ограничена пабом, а другая - пустым складом, который образовывал довольно высокую стену. Среди луж мы прошли к самой воде.
Стьют молча осмотрел стену "Дракона", в которой было только одно окно на первом этаже. Но когда он перевёл своё внимание на склад, то издал внезапный звук, свидетельствующий о волнении. Дело в том, что вдоль передней стены склада выше уровня речной воды шла длинная деревянная платформа, позволяющая разгружать приставшие лодки. И оттуда к переулку шли грубые ступени.
Вскоре мы уже были на платформе, и Стьют принялся отмерять по ней шаги, как лисья гончая. Он вгляделся в воду, он осмотрел нижние части стен, он подёргал две двери склада, и при этом он, казалось, забыл про нас с Бифом, скромно стоящих в сторонке.
- А это возможность, - сказал он наконец. - Биф!
- Да, сэр?
- Прикажите вашим людям обыскать каждый дюйм этого здания.
- Есть, сэр.
- Очень хорошо. А теперь направимся в Чопли.
ГЛАВА X
Между Брэксхэмом и Чопли лежала пустошь. Вы могли бы назвать её общественным выгоном и фактически не ошиблись бы. Но при взгляде на неё тем февральским днём из полицейской машин, она казалась настолько бесплодной и непривлекательной, что мне вспомнились Макбет и три ведьмы. Возможно, в конце концов даже очень возможно, что это было местом убийства. Под одним из захудалых кустов утёсника, которые мы могли видеть, могло до сих пор лежать тело жертвы молодого Роджерса.
Это не была приятная поездка. Стьют и Биф по большей части молчали, а я наблюдал пролетающие мили, задаваясь вопросом, почему я нахожусь здесь, и желая вновь оказаться в своей удобной лондонской квартире.
Расстояние составляло приблизительно десять миль, но мы не проехали не одной деревни. Было несколько зданий вдоль дороги и заброшенная ветряная мельница вдали справа от нас, но по большей части следов людской деятельности не было.
- Он мог укокошить её где-то здесь, - внезапно заметил Биф.
- Несомненно, сержант. Но имеется слишком много мест, где он мог это сделать. Именно наше дело - найти где. Очень скоро мы сможем проследить все его перемещения за тот день. Такое впечатление, что для этого придётся лишь посетить достаточно питейных заведений. Мы уже знаем, что он был в "Митре" в 2.15 и в "Драконе" в 6.10. Сегодня вечером, надеюсь, мы сможем составить расписание всего его дня. Это будет шагом вперёд. Понимаете? Порядок. Метод. Они победят всё.
Теперь перед нами высился шпиль церкви Чопли, и все мы посмотрели вперёд. При въезде в деревню стоял констебль, держа рядом свой велосипед, и Стьют направил автомобиль к нему. Констебль отдал честь.
- Я ждал вас, сэр. Вам нужна миссис Уокер. Поезжайте прямо через деревню, а на развилке сверните налево. Её дом приблизительно в ста ярдах дальше справа. Его называют "Розовый коттедж".
- Спасибо. Как вас зовут?
- Смит, сэр.
Стьют кивнул, и мы продолжили путь.
- Я боялся, что это может оказаться Киплинг или Стивенсон, - сказал он в сторону Бифа.
- Откуда он знает, кто нам нужен? - спросил Биф.
- Имеется такая штука, как телефон. И пока вы вкушали ланч, сержант, я потратил этот час с пользой. Это сэкономило нам время, а время - это всё. Так-то.
Мы остановились у ворот небольшого квадратного дома, стоящего чуть поодаль от дороги. Сначала появилась вывеска: "Чай. Напитки. Комнаты для мотоциклистов", а надпись на воротах гласила: "Розовый коттедж".
Я уже немного устал от интервью с владельцами баров и хозяйками гостиниц, которые были призваны помочь составить то, что Стьют называл "расписанием" передвижений молодого Роджерса. У меня не было такой же страсти к расписаниям, таблицам, методу и порядку, как у Стьюта. И когда я увидел миссис Уокер, - женщину, которую мы собирались допросить, - я почувствовал, что меня совершенно не привлекает ещё один контакт.
Она оказалась рыжеволосой дамой средних лет, причём довольно агрессивной. Она вышла из дома прежде, чем мы достигли ворот, и принялась говорить раньше, чем Стьют успел к ней обратиться.
- Наконец-то явились, - сказала она после того, как приблизилась, и в её облике и поведении не было и намёка на радушие, - я прождала вас весь день, хотя, полагаю, должна была бы знать, что полиция оставит это напоследок, тогда как должна была прибыть сразу же. И когда я думаю о той бедной убитой девушке…
- Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, - холодно сказал Стьют.
- Да. И есть вопросы, которые я хочу задать вам! - парировала миссис Уокер, показывая нам дорогу в "Розовый коттедж". - Позволить убить девушку, не знать ни почему, ни где, и даже не побеспокоиться, чтобы приехать и узнать. Я называю это безнравственным. Что ж, кто угодно мог перерезать ей горло в собственной постели, а вы даже не почесались бы в течение двух или трёх дней, уже не говоря о том, чтобы выяснить, кто это сделал. Я могла бы рассказать вам всё об этом с самого начала, если бы вы только приехали меня повидать, но вы всегда в любом месте, кроме того, где нужны, - всегда.
- Я уверен, что ваши показания будут очень ценными, миссис Уокер. А теперь…
- Конечно ценными. Разве я не знаю всех обстоятельства с момента, как он привёз её сюда впервые и сказал мне, что они женаты? Я могла бы сразу понять, что представлял из себя этот подлец, а эта бедная девушка…
- Когда это было? - спросил Стьют.
Казалось, что и он и Биф оставили всякую надежду задать ей формальные вопросы и предоставили потоку её речи течь свободно, лишь время от времени пытаясь направить его в те каналы, которые представляли интерес.
- Когда? Пожалуй, не могу сказать. Хотя, подождите-ка минутку. Это было сразу после Рождества. Да, должно быть, два года назад. Тогда случился сильнейший снегопад, если помните, и они дурачились здесь перед домом, играя в снежки. Это сразу же выдало их с головой, как ничто другое. Кто-нибудь когда-нибудь слышал о супружеской паре, играющей в снежки? Таким образом, я сразу поняла, каковы их отношения и что он - молодой негодяй. Но я придержала язык и ждала, хотя я часто слышала о его похождениях от моей подруги в Брэксхэме, которая наведывается сюда время от времени, и она сказала мне, как он был арестован сержантом несколько месяцев назад за то, что нарушал порядок в пьяном виде или что-то в этом роде.
- Но…
- Минуточку! Дайте же время, чтобы сказать вам, всё, что я знаю. Вы уже достаточно долго тянули прежде, чем прибыть сюда, поэтому сможете выдержать ещё несколько секунд, пока я перевожу дыхание. Каково же было моё удивление, когда месяц назад я получила письмо от этой бедной девушки, чьё холодное тело в данный момент лежит неизвестно где, в то время как вы рассиживаете здесь, и она спрашивала, могу ли я сказать что-нибудь о том Роджерсе. Она сказала, что я должна помнить, как они были здесь, потому что она была той девушкой, с которой он приезжал, и я, конечно, вспомнила. Это письмо меня очень расстроило, поскольку, можете вообразить, я подумала, что всё это происходило именно здесь, и я написала в ответ то, что я о нём знала и что, как я слышала от своей подруги в Брэксхэме, что он скоро вновь будет дома в отпуске, и что он - племянник старого Роджерса. Тогда она написала в ответ, что хотела бы встретиться с ним лично, и не могла бы я сдать ей комнату на те нескольких дней, когда он будет дома, чтобы она могла быть недалеко от него, и я, как дура, сказала, что могу, не понимая, что толкаю бедную девушку на верную смерть.
- Вы сохранили те письма от неё, миссис Уокер?
- Нет. Конечно нет. С чего это мне хранить письма? Здесь хватает мусора и без них. Но что я собиралась вам сказать: она приехала и написала молодому Роджерсу, что ждёт его здесь. Она сказала, что у неё имеются письма от него с тех времён, когда они встречались, в которых он заявлял, что намерен жениться на ней, и она хочет заставлять его поступить с ней прилично - особенно после того, как я сказала ей, что, по словам моей подруги в Брэксхэме, он закрутил с той девушкой Катлер. Ну, во вторник вечером она пошла в танцы в сельский холл с каким-то джентльменом-коммерсантом, который также остановился в этом доме, и вернулась очень поздно. Она предупредила меня, что не хочет, чтобы её беспокоили на следующий день до двенадцати часов, и, если бы молодой Роджерс приехал, то я должна была ему так и сказать. И в среду он, конечно же, приехал утром…
- Во сколько? - осмелился вставить Стьют.
- Время? Совершенно не представляю. Это, должно быть, было около одиннадцати, потому что когда он подъезжал на своём мотоцикле, фургон мясника как раз уезжал, а мясник очень пунктуален. Ну, этот молодой Роджерс разговаривает, как если бы он никогда меня прежде не видел, хотя, конечно же, он прекрасно знал меня с тех времён, когда он привёз сюда девушку, и спрашивает, здесь ли она. Поэтому я говорю ему, что утром её нельзя тревожить, и он рассердился и заявил, что не собирается слоняться здесь всё утро ради неё. Я объяснила, что он может делать, что хочет, и это ему также не понравилось, но он видел, что спорить бесполезно. Он сказал, что у него назначен с кем-то ланч, но он приедет днём, и если она желает его видеть, то пусть будет дома, а затем он с ужасной скоростью умчался прочь на своём мотоцикле, а я поднялась, чтобы рассказать всё мисс Смайт.
- Какого вы мнения о мисс Смайт?
- Ну, она немножко кокетничает и всё такое, но в наше время вы не можете обвинять девушку в том, что она старается помочь себе всеми средствами, особенно если тип, вроде этого молодого Роджерса, стремиться обойтись с вами по-свински, если только у него будет такая возможность. Он вернулся в четыре часа, я подала им чай и оставила вдвоём. Каково же было моё удивление час спустя…
- А за это время вы ничего не слышали, что происходило между ними?
- Конечно нет. Я никогда не слушаю чужие разговоры, а кроме того, стены между чайным залом и кухней слишком толстые, чтобы можно было слышать. Вдобавок, всякий раз, когда я входила в комнату, они замолкали и ждали, пока я не закрою дверь, и лишь потом продолжали разговор. Но спустя приблизительно час мисс Смайт выходит ко мне и заявляет, что всё улажено и она возвращается в Лондон. Это не моё дело, но я надеялась что она уладила свои дела самым удовлетворительным образом. Я сказала, очень хорошо и я сейчас же принесу ей счёт. Я так и сделала, и она оплатила его сразу же после того, как упаковала свой чемоданчик и спустилась.
- Какой чемоданчик?
- О, у неё было нечто вроде портфеля-дипломата, поэтому сборы не заняли много времени, и она была готова уйти. Я спросила её, на какой поезд она собирается сесть, и она сказала, что молодой Роджерс собирается подвести её в Брэксхэм, чтобы успеть на скорый шестичасовой. Я сказала, что, похоже, ей не терпится побыстрей возвратиться в Лондон, и она согласилась. Она не привыкла к сельской местности, да и не очень-то её любит, и, если задуматься, в этом нет ничего удивительного, потому что немного найдёшь мест, где было бы так тихо и скучно, как…
- Таким образом, они ушли вместе? Что на ней было?
- На ней был некий белый плащ, довольно красивый. Она села позади него, обхватив вокруг талии. На нем же был чёрный непромокаемый комплект, такой какие носят мотоциклисты. Она сидела на своём дипломате, но сказала, что это не имеет значения, потому что портфель старый, и, как теперь оказалось, была права, бедная девушка, ни это не имело значение, ни что-либо другое, поскольку этот тип завёз её на пустошь и разделался с ней…
- Но почему вы так уверены, миссис Уокер, что он её убил?
- Уверена? А что ещё прикажете думать? Я прочитала в газетах, что он признался в убийстве кого-то, и её больше не видели, не так ли? Кроме того, у него были причины, раз девушка пыталась получить с него должное. Конечно, он убил её, и если бы только вы хоть немного пошевелились, то уже нашли бы её тело где-нибудь там.
- Возможно, вы удивитесь, миссис Уокер, узнав, что имеются по крайней мере двое других без вести пропавших людей, любой из которых может оказаться убитым?
На мгновение мне показалось, что миссис Уокер наконец сбита с толку. Но я ошибся.
- О нет, сказала она, - я не удивляюсь. И не удивилась бы, узнав про целую дюжину. Этот парень способен убить всех троих, о которых вы сказали, и я совершенно не удивлюсь, если он так и сделал!
Это было, конечно, новой и неожиданной точкой зрения.
ГЛАВА XI
- Чёрт возьми, - сказал Биф, когда мы наконец оказались в автомобиле. - Она же просто не закрывала рта! Сэр, почему вы её ни разу не остановили?
- Вам ещё многому нужно учиться, сержант, - заметил Стьют. - Бывают ситуации, когда лучше позволить людям говорить, чем заставлять их говорить. В истории миссис Уокер было много мусора, но мы получили информацию, которую хотели.
Я подумал, что термин "мусор" в данном случае по отношению к речам миссис Уокер, был очень характерен для Стьюта. В нём самом не было ничего "ненужного": он двигался от точки к точке очень экономно.
- По крайней мере, она позволила нам ещё немного заполнить наше расписание. Единственные важные промежутки теперь - время между 11 часами и 1, между 2.15 и 4 и между 6.30 и 8.15.
- Так точно, сэр, - покорно согласился Биф.
Когда мы покидали деревню, молодой констебль, который указал нам расположение "Розового коттеджа", поднял руку, сигналя, что хочет поговорить со Стьютом. Затем он поспешил к автомобилю, а Стьют опустил стекло.
- Да, Смит?
- Есть ещё кое-что, что, по-моему, вам следует знать. Приблизительно в 5.10 в тот день этот молодой Роджерс с девушкой, которая останавливалась в "Розовом коттедже", заходили в деревенский универмаг.
- Так, и?
- Он оставил мотоцикл снаружи, и они вошли оба. Он попросил продать им верёвку.
- Верёвку? - быстро спросил Стьют, и мне показалось, что глаза у него загорелись.
- Да, сэр. Миссис Дэвис сказала, что только что получила бельевую верёвку в виде мотков по двенадцать ярдов, и молодая особа спросила, не могла ли она продать им меньше, поскольку им нужно лишь привязать дипломат к мотоциклу. Миссис Дэвис сказала, что не может резать, и парень согласился взять весь моток.
- Она видела, как они привязали дипломат?
- Я спросил её об этом, сэр, и она сказала, что в магазине было полно народа, и она не заметила, но полагает, что прошло несколько минут, пока не раздался звук мотоцикла снаружи. Это всё, что она знает, сэр.
- Спасибо, Смит. Очень полезно, - сказал Стьют и вновь тронул с места машину. - Интересно, - сказал он Бифу, - смог бы получить для нас такую информацию человек с таким именем как Теккерей или как там его?
Биф почувствовал себя задетым.
- Да, интересно, - сказал он, а затем затих. Я симпатизировал ему. В Смите было какое-то излишнее самодовольство.
Мы вновь неслись по пустоши, и я не мог не вспомнить ужасные слова миссис Уокер о том, что тело Стеллы Смайт и сейчас лежит на этой заброшенной земле. Казалось, что эта же мысль возникла и у Стьюта, поскольку он заговорил с Бифом, не отрывая глаз от дороги.
- Нам нужно будет обыскать это место, - сказал он.
- Очень хорошо, сэр, - сказал Биф, всё ещё надувшись.
Остальную часть дороги заняла небольшая беседа, а я сидел в задней части автомобиля, задаваясь вопросом, какие выводы сложились к настоящему моменту в умах этих двух следователей.
В отделении полиции Стьюту сказали, что его ждёт мужчина, и, когда мы вновь расселись в небольшом кабинете Бифа, его пригласили войти. Это оказался Чарльз Мидоус, носильщик, служащий на железнодорожной станции.
- Салют, сержант, - сказал он, демонстрируя слишком дружеские отношения.
Биф откашлялся.
- Добрый вечер, Мидоус, - произнёс он самым торжественным тоном. - Что я могу для вас сделать?
Мистер Мидоус, бледный и довольно маленький человечек лет сорока, наклонился вперёд с выражением хранителя важной тайны.
- У меня есть кое-что, что вас заинтересует, - сообщил он.
Его перебил Стьют:
- Мы очень заняты. Что вы хотите сказать?