Я отрицательно покачал головой. Оружием он меня удивить хочет. Да у меня этого оружия - на полк диверсантов хватит, только пушек нет, потому что их при большом желании бузуки заменят. У Ляхова бы глаза на лоб полезли, увидь он арсенал моей фирмы. Наверняка подумал бы, что я, кроме искусства, еще и оружием промышляю.
- Меня интересуют скульптуры из янтаря, - упрямо повторяю и, чтобы Ляхов не продолжал настаивать на своем замечательном обменном фонде, заявил/ как отрезал, - иначе сделка не состоится.
- К сожалению, я не располагаю достаточным опытом в этом деле, - не сдавался Ляхов.
- Ничего страшного, - усмехаюсь в ответ, - я ведь тоже до сегодняшнего дня не подозревал о художнице Башкирцевой.
- Быть может, все решат деньги? - без особой надежды на мое согласие предложил Ляхов.
- Нет, - твердо сказал я. - С некоторых пор мне пришлось прекратить работу по найму. Другое дело - сотрудничество равных партнеров.
- Что конкретно вас интересует? - начал сдаваться собеседник.
- Работы Эрнста Лиса, Аркадия Кленова… Тем более - это ваш регион. В общем, любые хорошие скульптуры. Хотя должен сразу предупредить, что ваш янтарь будет расцениваться неадекватно количеству холстов Башкирцевой.
- Я понимаю, - окончательно капитулировал Ляхов. - Но о доплате можно всегда договориться.
- Конечно. И хотелось бы, чтобы одной из работ в качестве доплаты стал портрет работы Минаса Аветисяна.
- Какой именно?
- Вы приобретали у Маркушевского небольшую работу этого автора?
- Постойте, дайте припомнить… Вы имеете в виду "Портрет старика"?
- Вот именно.
- Можно подумать.
- Нужно.
- Что нужно?
- Подумать нужно. Меня интересует этот портрет.
- Подумаю, - пообещал Ляхов и оглянулся по сторонам.
И кого это он ждет? Скульптуры мне лично не нужны, но мой германский партнер Фридрих Краузе избодал этим янтарем до такой степени, что не снабдить его - станет стопроцентной возможностью навеки потерять такого клиента. Так что пусть Ляхов потрудится над этими интересующими Фридриха статуэтками, а мне уже самому любопытно - кто это торгует в Южноморске Башкирцевой и отчего я впервые слышу об этом от постороннего человека, а не от своих специалистов, чьи услуги оплачиваются довольно высоко. Кроме того, теперь мне уже точно с Ляховым работать интересно. Главное, чтобы Рябов преждевременно об этом интересе не догадался.
Ляхов еще раз огляделся, словно ожидал, что после его замечательного предложения в кабак Рябова тут же приволокут полотна Башкирцевой. И дождался-таки, но только не живописного изображения прекрасной дамы.
К нашему столику подошла женщина, дерзкая красота которой была под стать ляховской. Мой собеседник встал из-за стола, и я увидел, чего именно не хватает ему, чтобы стать стопроцентным идеалом мужчины - торса. Фигура Ляхова напоминала зажигалку, которую я крутил в своих пальцах, его плечи буквально на миллиметр шире бедер. Не может этот красавец похвастать атлетическим сложением, в отличие от нас с Рябовым. Да и меня на его месте куда больше волновала бы такая женщина, чем эта самая Башкирцева, будь она миллион раз выдающимся мастером.
Ляхов пододвинул кресло, демонстративно ухаживая за своей спутницей, и тут же потерял к ней интерес.
- На чем же мы завершим нашу встречу? - пришел я на помощь женщине, намекая: засиживаться за столиком в мои планы совершенно не входит.
- Будем считать, что договорились, - сказал Ляхов и снова протянул мне конверт с репродукцией.
- К чему же было прятать ее поближе к сердцу? - полюбопытствовал я.
- Была вероятность не договориться, - сухо заметил Ляхов.
- Мне остается только узнать, как эта работа попала к вам?
- Несколько месяцев назад я обменял ее на две прекрасные доски семнадцатого века. Вы о Рогожине слышали?
- Вот именно, что слышал. Старый жучок, иногда не брезгует краденое прикупить.
- К сожалению, не все коллекционеры обладают высокими моральными качествами, - огорчился Ляхов, - однако Рогожин утверждал, что полотно чистое, здесь обманывать смысла нет. И уверял меня, что оно попало к нему совершенно случайно, когда он был в Южноморске. Помню, так и сказал - удача всегда случайна.
- В таком случае, я счастлив за Рогожина и желаю вам приятно провести время, - прощаюсь с этой парой, которая так и просится на конкурс красоты, а Рябов молча кивает головой.
- Кофе так и не выпил, - жалуюсь Сереже, когда швейцар-подполковник распахнул перед нами дверь, скаля все уцелевшие в боях зубы.
- Ничего, дома успеешь, - гарантирует мой коммерческий директор.
- Отчего ты решил, что мне хочется туда ехать?
- Сабина третий день мой телефон обрывает.
- Ну и что?
- Она твоя жена, а не моя.
- Ладно, Серега, так уже выходит, что ты стал для меня не просто компаньоном, но и другом семьи.
- Ага, другом, - улыбку на лице Сережи можно увидеть не часто, но, тем не менее, сейчас она проступает довольно явственно даже на слабо освещенной улице. - Я се^я не другом семьи, а каким-то амортизатором чувствую…
- Сережа, я увидел такую женщину, что сам понимаешь…
- Нет, лучше поезжай домой, - отрезает хозяин "Трактира".
- Наверное, ты прав, - соглашаюсь с ним и покорно сажусь за руль рябовской "Волги".
- Будь здоров, - сказал Сережа, но от машины не отошел.
Теперь пришла моя очередь улыбаться.
- А все-таки интересная женщина у этого Ляхова, а, Сережа?
Рябов понял, к чему я клоню, за время нашей работы изучили мы друг друга - будь здоров, а главное понимаем все с полуслова, словно сиамские близнецы.
- В конце концов за безопасность фирмы отвечаю я, - подтвердил мое предположение Рябов и тут же продолжил:
- Откровенность за откровенность. Ты мне ничего не хочешь сказать?
Врать Рябову бессмысленно, так что пришлось ответить уклончиво:
- Пока нет, Сережа.
- Я тебя знаю, - мрачновато сказал Рябов, которому такой ответ явно не понравился, - какой-то капкан ты ему поставил.
- Из нас двоих - ты гораздо более опытный охотник, - подтверждаю это предположение. - И все оттого, что моя семейная жизнь забирает слишком много времени.
Рябов отошел в сторону, и на заднее сидение "Волги" тут же плюхнулись его головорезы.
- Спасибо, что за руль позволил сесть, - язвлю на прощание, однако последнее слово Рябов оставил за собой.
- Смотрите, чтобы он сильно не гнал.
Сумел Серега испортить настроение. Я люблю ездить с ветерком, но вряд ли эта пара позволит мне гнать машину слишком быстро. Потому что ребята подчиняются непосредственно Сереже и понимают его слова буквально. Если, с их точки зрения, мы поедем чересчур резво, я сходу из водителя превращусь в пассажира, хотя это будет не самой большой неприятностью сегодняшнего дня, учитывая предстоящую встречу с любимой супругой.
5
Предчувствия редко обманывали меня, а тем более перед встречей с Сабиной. Я прекрасно понимал: стоит только переступить порог родного дома, она тут же начнет свой бурный монолог еще до того, как телохранители успеют спрятаться в своей комнате. Однако, на сей раз я ошибся. Родные стены встретили меня такой непривычной тишиной, что поневоле в душу тут же закралась тревожная мысль - а вдруг дорогая жена копыта в сторону отбросила?
Эта мысль до того мне понравилась, что я решил поднять тонус жизни еще выше, откупорив бутылку "Камю". Однако не успел поднести рюмку ко рту, как прекрасное настроение тут же улетучилось - в гостиную быстрым шагом вошла Сабина. Сразу насторожило, что любимая жена не включила своей сирены, и только потом я заметил в ее руке небольшую никелированную хлопушку "Вальтер".
Может, кто на моем месте, увидев пистолет в руках Сабины, откатился бы в сторону, вытаскивая в падении оружие и открывая беглый огонь, однако я этого делать не стал, а просто плеснул в рот коньяк, не почувствовав его вкуса, и спросил:
- Ты чего у ребенка игрушки крадешь?
Мой не менее дорогой, чем супруга, сыночек Гарик, по своему обыкновению, подслушивал под дверью, потому что стоило только мне закрыть рот, как он тут же открыл свой. Причем орал сынок с такой силой, будто его мамочка успела высадить в любимого папу пол-обоймы, а теперь взялась непосредственно за воспитание ребенка при помощи оставшихся патронов.
- Папуля-я-я! - орал из-за двери Гарик. - Скажи этой стерве, пусть…
Что именно я должен был сказать Сабине - оставалось только догадываться. Потому что жена резко выскочила из комнаты, и Гарик не успел окончательно выразить свою мысль. Пользуясь относительной свободой и усилившимися воплями наследника, я тут же налил вторую рюмку, прикурил сигарету и ослабил удавку галстука.
Сабина, по всей видимости, сейчас попрет ребенка в его комнату, потом добавит ему харчей и только затем примется за меня - так что пару минут для отдыха гарантированы. И как быстро они пролетели…
- Ты уже совсем спятил, - проповедовала жена, надвигаясь на меня, как танк на Курскую дугу, - что ты себе позволяешь? Мало того, что день и ночь по блядям скачешь…
Пошло-поехало, теперь главное не перебивать, а дать возможность высказаться - так сказать плюрализм - и лишь затем осадить ее, поставить на место. Я не Гарик, у меня характер чуть круче. Как там тебя сынок величает, стервой? Так это еще мягко сказано - напряжение в доме Сабина поддерживает на должном уровне постоянно, не женщина, а трансформатор какой-то.
Стоило Сабине перевести дыхание, как я тут же перехватил инициативу своими голосовыми связками.
- Чего ты орешь, дорогая? Пойми, я сдуру обещал Гарику пистолет, если он будет хорошо заниматься. Ты же сама говорила, что класс он закончил с отличием. Понимаю, может быть, это несколько преждевременно, но в конце концов он мужчина, который рано или поздно возьмет в руки оружие. Поверь моему опыту, лучше будет, если он это сделает…
- Оружие в руки? - чуть сбавила обороты Сабина. - Зачем ему оружие? Его дед, между прочим, в жизни пистолета в руках не держал, а ты ему в подметки не годишься.
- Может быть, дорогая. Однако у твоего отца в критической ситуации было более совершенное оружие, - мысленно глажу себя по голове. - Но ведь он воспитывал дочь, а я сына - разницу улавливаешь?
- Я сейчас просто умру со смеху, - гневно повысила интонации жена, - он воспитывает сына. Ребенок вырос, а ты этого даже не заметил. Тебя же никогда нет дома, бежишь отсюда, как черт от ладана…
- Я между прочим, работаю, ты это прекрасно знаешь…
- Да все я знаю, - отмахнулась Сабина, - даже то, что ты сейчас скажешь. Начнешь считать, сколько стоят мои бриллианты, меха, вопить, что ты вкалываешь только ради семьи. Врешь все. Для тебя миллионом больше, миллионом меньше - особой роли не играет. И для нас тоже, но ребенок! Он, можно сказать, без отца растет. А что дальше? Думаешь, Гарик будет счастлив, если только вспомнит, что папа, кроме денег, ему когда-то пистолет подарил? И вообще, в его годы…
- Вот об этом я и хотел сказать. Гарику скоро десять лет, и с этого возраста его воспитанием начинаю заниматься я. Сабина, я научу его всему, что умею сам - метать нож, ездить верхом, фехтовать…
- Людей убивать, - в тон мне продолжила Сабина.
- Защищаться, дорогая, это две большие разницы.
- Конечно, защищаться. Думаешь, я не знаю, как ты в прошлом году защищался? Слышала, как бандюги твои восхищались, какой у них хозяин выдающийся. На кухне тебе дифирамбы пели: другие за спинами бойцов прячутся, а их хозяин с Астрономом два десятка человек перебили. Врешь все. Мне сказал, что Астроном уехал. Куда он делся на самом деле?
Теперь я понял, у кого Гарик научился подслушивать. Но и бойцам моим замечательным пистон обязательно поставлю, сколько раз было говорено - уши и у стен бывают, особенно в нашем доме. Тут что ни жилец - у него не уши, а самые настоящие локаторы.
- Я не хотел тебя расстраивать, дорогая, - стараюсь говорить как можно тише, потому что Гарик, вполне вероятно, уже освободился из плена и занял исходную позицию под дверью. - Астроном погиб в перестрелке, но на его месте мог бы оказаться я. Поэтому и хочу, чтобы Гарик научился стрелять.
- Зачем тебе это? - заметно снизила тон Сабина. - Денег у нас столько, что правнукам хватит…
Действительно, зачем, ведь две жизни я себе не отмерю.
- Тут, Сабина, сколько не иди, края не будет, - откровенно признаюсь выпустившей пар супруге. - Кстати, аналогичный вопрос ты бы могла задать своему отцу.
Конечно, задай его Сабина моему драгоценному тестю, который даже камни в почках каратами мерил, я прекрасно понимаю, как бы тот стал разоряться - доченька дорогая, разве мне что-то нужно, все ради тебя, а мне от жизни, кроме лекарств, ничего не требуется.
Сабина промолчала, потому что давно усвоила: деньги - это только фишки в той азартной игре, которую вел ее отец. Она просто плохо понимает, отчего у мужа совершенно иные методы работы, и слава Богу.
- Верни ребенку пистолет, дорогая, хватит на сегодня. Мне нужно работать.
Если мне в чем-то и повезло в семейной жизни, то только в том, что супруга остывает, словно чайник на морозе. Сабина обняла меня, не выпуская пистолет из руки, и я сходу убедился, что оказался прав в своих предположениях. Словно завершая полную картину семейного счастья, в комнату ворвался Гарик.
- Надеюсь, ты никому не сказал о моем подарке?
Сабина тут же позабыла, как несколько минут назад лупила нашего наследника, отпрянула назад и резво взяла его под защиту:
- Ну что ты? Гарик никогда никому не говорит, о чем слышит в доме.
- Да, - затарабанил Гарик, - и про пистолет тоже. Я его разбираю и чищу, как ты учил. А когда мы будем стрелять?
- Ты тренировки не забросил?
- Ну что ты? - снова запела свою арию Сабина. - В этом году ни одной не пропустил.
Я погладил Гарика по голове, и он даже не дернулся в сторону, хотя этот жест ему противен. А с другой стороны, если бы сыночку такое проявление отцовской ласки было приятно, стал бы я его гладить?
- Как только твоя кисть станет достаточно крепкой, тогда и начнем. Поэтому, кроме тренировок, занимайся гантелями.
Гарик вместо того, чтобы по своему обыкновению показать мне язык, послушно закивал головой. Ангельский ребенок, подумал я, и в который раз вспомнил, что дьявол - это тоже ангел, только падший. И только теперь заметил в руках Гарика еще один мой подарок - хлыст. Если бы семейное счастье не было восстановлено, Сабина от избытка злости отправилась бы продолжать воспитывать наше чадо. Так что этот хлыст Гарик приготовил явно для самозащиты. Я стал сожалеть о том, что успокоил супругу. Если бы Гарик в качестве ответного аргумента пустил в ход хлыст, значит, мой сынок постепенно взрослеет и даже способен хоть чем-то порадовать папу.
- Ужинать будешь? - спросила Сабина, возвращая Гарику его игрушку.
- Нет, я иду работать и прошу меня не отвлекать.
Поднявшись наверх, я тут же постарался позабыть о внезапно свалившемся на меня семейном счастье в виде всеобщего примирения. Войдя в кабинет, неожиданно для самого себя подмигиваю портрету старого маркграфа кисти Рослина против письменного стола и чувствую внезапно охватывающее возбуждение. Так бывает всегда, когда начинается новая игра, и одному Богу известно, как она завершится.
Я набираю номер телефона моего главного эксперта. Хотя он носит кличку Студент, редкий академик обладает знаниями этого человека. И как бы он ни был поглощен своим делом, если только не спит, связь с ним состоится, в этом я больше чем уверен. После того, как несколько лет назад Студент до того увлекся работой, что перестал обращать внимание на разрывающийся звонками телефон, к аппарату присобачили небольшое, но действенное приспособление. Эта сирена вполне способна, поднять мертвого из могилы, а значит, даже Студент вполне в состоянии услышать ее. Сегодня Студент явно не страдает своей обычной рассеянностью, потому что обратил внимание на мой призыв всего лишь после четвертого гудка.
- Хорошо, что вы позвонили, - сходу поздоровался со мной этот мой самый незаменимый специалист. - В последнем поступлении есть уникальная работа…
- Это здорово, - сходу глушу крик души эксперта, - только сейчас - все по боку. К утру мне нужна информация о художнице Башкирцевой. Так что бери лопату, ройся в своих залежах. И когда ты уже научишься пользоваться компьютером?
Будь моя воля, в каждом нашем городе стояли бы памятники не Ильичу, а безвестному создателю телефона. Во всяком случае, человечеству он принес больше пользы, чем вождь теперь уже невеликого октября без большой буквы.
- Мариночка, я тебя не разбудил? Разыщи к утру Бойко, обязательно, где бы он ни был. Он должен быть в офисе к десяти. Если задержусь - пусть ждет. Да, и чтобы Константин сидел на месте, с билетом на Питер. Конечно, самолет. Спокойной тебе работы.
Насчет разбудил, это у меня здорово получается. Интересно, кто из моих сотрудников ложится спать в такое детское время? А вот Константин Николаевич вполне может задремать после трудов праведных, возраст все-таки. Раньше на партийной работе горел, коммунизм строил, а теперь ему больше по душе другое зодчество - светлого капиталистического будущего.
- Константин Николаевич, добрый вечер. Узнали? А говорят, у меня голос изменился. Да, приятно слышать. Ваш заказ я выполнил. Начало века, двенадцать карат, чистота изумительная. Ну что вы, у нас ведь давным-давно другие взаимоотношения. Хорошо, до встречи.
Я никогда не пользуюсь блокнотом и не веду деловых записей - эта привычка наработана годами. Мой первый наставник утверждал: мозг необходимо тренировать наравне с телом, иначе ничего путного из тебя не выйдет. Своему телу сегодня я уже дал копоти в спортивном зале. Теперь остается еще около дюжины телефонных звонков. И все номера я наберу по памяти, не пользуясь подсказкой компьютера.
6
Стоило выскочить из дома, как навстречу тут же рванулась тварь смолянистого цвета по кличке Трэш. К собаке я отношусь с неменьшей любовью, чем к остальным домашним, и ребята, охраняющие мой душевный покой, об этом превосходно осведомлены. Трэш с ненавистью оскалил сахарного цвета клыки, высказывая таким образом свое отношение к хозяину, но заместитель коммерческого директора Воха тут же загнал его в вольер и лишь затем пристроился к своим подчиненным, совершающим утреннюю пробежку по моим стопам.
Я бегу по асфальту, выщербленному дождями, снегами и временем, думая о своей мечте. Именно здесь, за чертой Южноморска, скоро начнется строительство города будущего. Деньги для начала этого грандиозного проекта, можно сказать, свалились на меня с неба, а вернее - из небоскреба.
Все началось со звонка моего зарубежного адвоката мистера Лео Крамера. Оказывается, неподалеку от моего скромного домика в Майами собираются строить громадный гостиничный комплекс. Крамер тут же встревожился, что его клиент после возведения комплекса потеряет возможность любоваться из окна своего жилища красотой прибоя, и позвонил мне.
- Ленька, ну и черт с ними, пусть строят, - вполне по-русски ответил я американцу Крамеру, - все равно я вряд ли когда-нибудь в тот дом попаду.
- А как насчет пятнадцати миллионов долларов? - профессионально стоял на страже моих интересов адвокат.